***
Гарри влетел в ворота замка, даже не заметив, что его растревоженная магия распахнула перед ним створки с жутким грохотом. Она напоминала вихрь горячего ветра в эту минуту. Котёнок в его руках поражённо затих. Он вовсе не боялся, но шерсть его распушилась наэлектризованная и вздыбленная. Старшая палочка, так и оставшаяся в его ладони подала голос, только когда с потолка посыпались мелкие камни и песок: – Неужто мастер желает устроить ещё одно землетрясение? Поверьте мне, господин, есть способы уничтожить оплот намного проще, чем выпускать на волю сырую силу... Это замечание, полное ехидства, отрезвило Поттера. Он остановился, закрыл глаза и постарался подавить бушующую ярость и страх. Он ведь знал, что из идеи с василиском ничего хорошего не получится. То, что он ползает где-то в окрестностях замка и превращает ворон в камень не вызывало сомнений. Волшебник стремился предупредить обитателей замка прежде, чем пострадает кто-то ещё. Однако, разбушевавшиеся эмоции заставили его возросшую силу действовать совсем не так, как хотелось бы её хозяину. – Ты была бы весьма этому рада, – прошипел Поттер, обращаясь к палочке. В ушах раздался тихий смех, а потом, к удивлению Гарри, старшая палочка возразила: – Вовсе нет, мастер, но научить вас подобной магии я бы могла. Гарри поднёс палочку к самому лицу, будто бы ожидая, что это поможет понять её мотивы. Полочка же, чувствуя недоумение хозяина, пояснила: – Это не ваше истинное желание, мастер. Впервые в этот миг Гарри понял странную вещь: палочка, какой бы кровожадной ни была бы от природы или из-за её долгой и совершенно особенной жизни, полной кровавых эпизодов, вовсе не была ему соперницей. Она и впрямь была на его стороне, хотя и имела весьма странные представления о морали. Да и чувство юмора у неё было то ещё. – Я хочу найти василиска, – сказал Поттер уверенно. – Значит, мы его найдём, – ответил артефакт. Однако, продолжить разговор Гарри не успел: мимо него пролетел патронус. Тот так стремительно покидал замок, что волшебник даже не успел толком разглядеть, что это было за животное. Он лишь различил серебристое свечение, да ощутил хрустальный звон чар защитника. На верхней ступени лестницы появились Годрик и Салазар. Выражение лиц обоих красноречивее некуда говорили о том, что Гарри опоздал. – Кто-то пострадал? – спросил он с искренней надеждой. Салазар кивнул. Стало трудно дышать. Поттер закрыл глаза на миг прежде, чем открыть их вновь. Злость требовала вцепиться основателю в горло, но Гарри понимал: это магия требует от него действий, а не он сам. Годрик оказался рядом с подопечным намного быстрее, чем сам он смог справиться с приближением ещё одного магического выброса. – Они живы, Гарри, живы, – сказал Годрик беря его за плеч. Поттер не подозревал, что именно видит сейчас наставник, но, казалось, что глядя в лицо Поттеру, Гриффиндор испытывает страх больший, чем от мысли о сбежавшем василиске. Гарри же чувствовал себя так, как никогда прежде. Казалось, ему вновь двенадцать лет, казалось, что сами стены замка берегут чудовище, которое жаждет убивать. Он вновь был мальчишкой, лучшая подруга которого лежала безвольной куклой в неестественной позе, мальчишкой, который понимал: сестра лучшего друга скорее всего не выживет. Только теперь, в отличии от себя двенадцатилетнего, Гарри хорошо знал что именно чувствуешь, когда огромная змея распахивает пасть, чтобы проглотить тебя целиком; когда её клык впивается в плоть, ломая кости; когда смертельный яд разливается по телу всё сильнее с каждым ударом сердца. – Они живы, мастер, – шепчет бузинная палочка где-то внутри его затопленного тяжёлыми воспоминаниями сознания, – ты знаешь средство. – Мандрагора, – шепчет Поттер. – Да, Гарри, мандрагора, – говорит Годрик, принимая его реплику на свой счёт. Гарри вновь понимал, где находится и с кем говорит. Мир стал приобретать чёткость и яркость. Надежда была, ведь никто не умер. – Кто именно? – спросил он. – Сэмуэль и Иоланта. В распахнутые врата влетела Хильдегарда. Гарри ничего не почувствовал на этот раз. Видимо, его разум уже не мог реагировать на потрясения остро. Он обернулся. Со спины животного неуклюже свалился Том и, куда изящнее, спешилась Хельга. Пока волшебник пытался встать с колен, на которые приземлился в безуспешной попытке сохранить равновесие, колдунья быстрым шагом направилась к Поттеру. Основательница коснулась его плеча и стало легче. Дикая смесь эмоций, злости, страха и прочего, непонятного и слишком трудного, сменился на вполне объяснимую и привычную тревогу. Магия, всё ещё вившаяся вокруг него, стала успокаиваться. Гарри прекрасно понимал, что именно сделала Хельга и был ей благодарен. Годрик, поняв, что ученик пришёл в себя, отпустил его плечи. Котёнок, так и сидевший у Поттера на руках жалобно мяукнул. – Дай-ка его сюда: задушишь ещё, – сказала Хельга, протягивая руки. Маленький кот, всё такой же пушистый и напуганный пошёл на руки к Хельге охотно, подтверждая догадку Гарри: зверь и впрямь чувствовал магию волшебников, отказываясь признавать за хозяев маглов. – Ты всё ещё хочешь искать василиска, юный мастер? – произнёс вкрадчивый голос бузинной палочки. Гарри дёрнулся, почти позабыв о прерванном разговоре, и, не говоря ни слова, выбежал из замка. Он был уверен: василиск где-то в лесу. Он найдёт его, а палочка ему поможет. Что будет дальше, он особо и не думал в этот миг. Годрик, было, кинулся вслед за ним, но Салазар остановил его. – Пусть идёт. Нам нужны все четверо, чтобы ускорить действие отвара мандрагоры. Это была истинная правда: объединённая сила четверых магов была способна на подобное, хотя они и не могли пользоваться ею часто. Здесь речь шла о жизни подопечных оплота, значит, стоило рискнуть. – Он найдёт Автандила первым и убьёт его, – сказал Годрик. Салазар посмотрел на открытые двери замка и задумчиво произнёс: – Найдёт. В остальном я не так уверен.***
Гарри бежал к опушке леса, почти не обращая внимания на дорогу. Он всё так же сжимал в руках палочку, а в голове его звучал голос в этот раз совершенно серьёзный и лишённые даже намёка на ехидство. – Тебе надо встать под сенью деревьев, мастер, – шептала она быстро и сбивчиво, – чары помогут увидеть то, что уже знает лес. С ними надо быть аккуратнее: так или иначе это не заклинание, это более древнее и менее управляемое колдовство. В мире откуда родом ты, почти никто о подобном не знает, да и таланта не хватило бы, если бы знал. – Что мне нужно делать? – спросил Гарри почти не сбавляя темп. Лес уже был совсем рядом, а бежать в гору стало труднее. Поттер про себя порадовался постоянным тренировкам, сделавшим его более выносливым. Меч – не волшебная палочка. Он тяжёлый, приучает к нагрузкам куда лучше, чем полёты на метле. – Найди большое старое дерево. Лучше дуб или ясень. Тис тоже сгодится, хотя на опушке его едва ли встретишь. Гарри резко остановился и изменил направление. Он прекрасно помнил, что неподалёку от места их с Томом тренировки рос огромный дуб. Поттер тогда ещё подумал, что он, возможно, больше всех деревьев, что он видел прежде. Выброс ли адреналина в кровь был тому виной или что-то ещё, но магическое зрение Поттера обострилось. Он знал, что позже он будет чувствовать усталость совершенно дикую, а голова и глаза будут болеть, зато сейчас он видел всё чётко и ясно. Лес был полон жизни и волшебства. Оно клубилось меж деревьев, змейками искрилась у их камней, всполохами серебряных светлячком мелькало в глубине теней. Дуб, который он искал был очень близко от опушки. Волшебник нашёл это место сразу. Когда он остановился, понял, что за грудиной болит от быстрого бега и сбившегося дыхания, но, в общем-то, бывало и хуже. – Прикоснись к нему палочкой и ладонью другой руки, – говорила тем временем Старшая палочка, – и попроси помощи. – Ты смеёшься? – спросил Гарри. – Нет, мастер, не в этот раз, – ответила палочка. Времени на сомнения не было. Гарри сделал то, что от него требовалось. Он почувствовал: что-то происходит сразу же, как его ладонь коснулась шершавой древесной коры. Не поверив собственным ощущением, он даже позабыл о том, что нужно было продолжать касаться кончиком палочки дуба. Он прижался к нему щекой и виском. Поттер был готов поклясться, что под грубым стволом бьётся живое сердце. Его собственное сердцебиение усилилось и тогда он подумал о василиске и о том, что должен его найти. Волшебник уже почти не осознавал то, что делает. В голове завертелись обрывки рассказов наставников о праздниках колеса года, о деревьях, которые, по легендам, хранили частицу силы древней богини, сути магии, которую колдуньи средневековья называли матерью. Белая богиня, само волшебство, сама жизнь. Он почувствовал, впервые осознанно и ясно, что это были не просто слова. Магия была живой. Она переплеталась с тем, что всегда существовало внутри него самого, с тем, что билось точно пульс внутри исполинского дерева, со всем вокруг. Перед внутренним взором заструился свет. Поттер отчётливо почувствовал запах прелой листвы, дождя и перечной мяты, медовых ромашек и согретой солнцем земли. Он улыбнулся, потому что это чувство было невероятным. Он увидел василиска. Увидел не так, как умел сам. Он понял, что именно дерево показывает ему дорогу. Когда Гарри открыл глаза он осознал, что прекрасно знает, куда идти. Осознал он и то, что василиск был напуган. Тот прятался у лесного ручья, забился в ворох прошлогодних полусгнивших листьев меж покрытых мхом камней и боялся покидать своё убежище. Знал ли он, что Поттер идёт за ним? Об этом колдун совсем не думал. Он шёл по лесной тропе, проложенной когда-то лисицей и другим зверьём, прятавшимся теперь от волшебника. Бузинная палочка в его руке молчала: та, видимо, поняла, что Поттер справился с одной лишь подсказкой и без её помощи. Артефакт давно не видел волшебника, который так легко добился чего-то подобного, да ещё и не применяя силу. Автандила Поттер нашёл быстро. Он уже вырос до размера пони, превосходя и Зафрину, и прочих змей, но оставался птенцом. Он не мог говорить на языке змей, Гарри знал это. Только вот из-под камней послышалось тихое шипение, среди которого Поттер различил: – Не подходи, прошу! Гарри застыл, не веря собственным ушам. Голос Автандила ничем не напоминал голос чудовища из будущего. Он был высок и тонок, да и паника в нём звучала совершенно искренняя. Поттер было подумал, что птенец василиска чувствует, что Гарри напуган и сам, что у волшебника хватит сил справиться ним и он вряд ли станет колебаться. Однако, птенец зашептал: – Я не хочу… Я не понимаю… Они падают мёртвыми, так не было, так не должно быть… Он повторял это вновь и вновь, а голос его слышался всё тише и слабее, а сами слова лились всё быстрее. Поттер не знал, как змеи начинают говорить. Он и не задумывался о таких вещах всерьёз. Однако, где-то в глубине сознания предполагал, что так же как и человеческие дети, змеи осваивают язык своего народа постепенно, общаясь с себе подобными. Только вот выходило, что всё совсем не так. Да и глупо было предполагать иное: разве он сам не доказательство того, что змеиный язык проявляется сам, по велению волшебства, живущего в крови его носителя? Вместе с этим к Гарри пришло осознание и другого, куда более странно и шокирующего факта. Автандил не знал, что его взгляд однажды станет убивать. Не знал, не понимал и не хотел этого. Вопреки всему, внутри у волшебника появилось жгучее, почти болезненное сочувствие. Он сам бы был бы рад такому таланту, как несущий смерть взгляд? Едва ли. И вот маленький король змей обрёл его на свою беду и прячется здесь в темноте, боясь навредить кому-то ещё. – Автандил, – позвал Гарри, – ты понимаешь меня сейчас? – Да, – хрипло ответил василиск, – да, господин. Пожалуйста, помогите мне. Гарри прикрыл глаза. Он не мог помочь, не мог сделать то, на что намекал маленький змей. Почему-то он почувствовал себя виноватым. Волшебные глаза даются магическим созданиям по каким-то своим причинам и бороться с проявлениями их силы невозможно. Он это знал точно, только вот ему и Тому повезло куда больше. Поттер понял, что не будет нападать. Возможно, это было бы даже милосерднее, но он попытается помочь. В конце концов, Гарри не был бы Гарри, если бы не попытался. – Ты будешь слушаться моих приказов? – спросил он. Автандил помедлил. – Я чувствую, что иначе и не смогу, – с некоторым удивлением отозвался василиск. Глупость какая! Если бы маленький Гарри Поттер тогда в тайной комнате знал, насколько ошибался дневник в своих выводах! Получалось ведь, что дело было не в крови Салазара Слизерина, вовсе не в ней! Просто когда-то в прошлом Том воспитывал василиска, так же, как и основатель, так же, как и он сам. Значит, там, в будущем, Гарри Поттер мог просто приказать чудовищу остановиться, и Автандил бы не обезумел, никто бы не пострадал. Однако, не было времени на сомнения. Гарри чувствовал, как дрожит голос василиска и знал, что тот всё ещё боится и надеется на помощь змееуста. – Хорошо, Автандил, слушай меня внимательно. Это будет приказ. Закрой глаза, и не открывай, пока тебя не попрошу я, Том или Салазар. Не смотри по сторонам, именно твой взгляд убивает людей и животных. Слушай, принюхивайся – так ты сможешь ориентироваться. Я выведу тебя отсюда. Только сделай так, как я говорю. Выходи. – Я боюсь, – ответил змей, но ослушаться приказа уже не мог. Он выполз из своего укрытия. Морда была поцарапана, огромные глаза зажмурены. Он поднял голову и высунул язык, пробуя воздух на вкус. – Я здесь, – сказал Гарри, хотя это было и лишним. Автандил подполз к нему и потёрся исполинской головой о его плечо, точно кошка. Внутри всё сжалось. Василиск доверился ему. Глупый маленький змей. Они направились в замок, но ещё не успели покинуть лес, когда навстречу им вылетел Том. Тот был всё ещё в одежде слуги, но совершенно не напоминал магла. Он вытащил палочку и, казалось, был готов к любому сюрпризу. Он встал как вкопанный, глядя на Поттера и василиска, на загривке которого лежала ладонь волшебника. Гарри вёл его точно собака-поводырь и шептал что-то успокаивающее. Он говорил василиску, что они вернутся в замок, что там ему будет спокойнее, что ничего не случится, пока он не откроет глаза. Один раз Гарри хотел сказать, что не причинит Автандилу вреда. Только вот на парселтанге врать было нельзя и он закашлялся прежде, чем желанные слова сорвались с его губ. «Значит там, в будущем и впрямь будет Автандил», – с тоской подумал он. Именно когда эта мысль оформилась в его голове, Том их и нагнал. Тот ожидал увидеть битву или погоню и мёртвое тело василиска. Может быть, даже окаменевшего Поттера, который понёсся сломя голову в лес. Он сам задержался в замке на какие-то полминуты, но этого уже хватило, чтобы потерять товарища из виду. Однако, похоже, ничего непоправимого не случилось. Не считая пары окаменевших белок, попавшихся ему на пути. Именно благодаря камням в форме мелкого зверья и птиц, Том сумел отыскать дорогу. *** – Нельзя ли просто приказать ему никогда не открывать глаза? – спросил Том, когда трое замковых змееуста стояли у постели Слизерина, которую теперь занимал спящий Автандил. Тот выпил тёплого молока с капелькой макового зелья и спал крепко. Он был перепуганным ребёнком, который сам не мог ничего сделать с внезапно пробудившимся умением превращать взглядом в камень. Салазар усмехнулся, правда получилось не очень-то весело. – Нельзя, – ответил он. – Почему? – горячо спросил Поттер, который был теперь куда спокойнее, чем можно было ожидать. – Потому что этот приказ будет противоречить твоему, Гарри. Юноши смотрели на основателя с непониманием, тот пояснил, досадуя про себя, что не объяснял им ничего подобно прежде. Он так отвык за сотни лет одиночества от того, что рядом были другие змееусты, что делал ошибку за ошибкой. Из-за них Салазар обрёк Автандила на страшный конец, пусть и через тысячу лет жизни. – Если змееуст, которого василиск знал с детства даёт приказ, то ничто уже не может заставить его ослушаться. Даже приказ, который будет дан позже. Ты, Гарри, велел Автандилу открывать глаза, когда кто-то из нас троих попросит. Поэтому, Автандил в любом случае будет слушаться. Гарри сдавленно зашипел сквозь зубы. На мгновение его взгляд скользнул в сторону Тома. Колдовские глаза полыхнули злобой. Салазар понял, что Поттер вновь видит в обретённом друге старого врага. Это длилось всего мгновение, Поттер выругался и отвернулся. По всему выходило, что он сам вручил Тёмному Лорду власть над василиском. Он пробормотал извинения и вышел. Дверь в спальню хлопнула. Автандил заворочался во сне, но так и не проснулся.