***
Ночью Чонгуку совершенно не спалось. В голову постоянно лезли разные дурацкие мысли и запах пьяной вишни. Видимо, сказывалось присутствие в комнате постороннего омеги, который, к слову, дрых на полу, на одеяле без задних ног, совершенно бесстыдно оголив шикарную филейную часть красивого бронзового оттенка. Вернее, он так сильно крутился во сне, пока не нашёл удобную позу, что пижамные штаны сползли, открыв часть полупопия. В комнате было довольно-таки жарко, поэтому одеяло было скомкано где-то между ног. Мало того, он что-то бормотал во сне и чмокал губами, как ребёнок. Бедный Гук вертелся, как уж на сковороде, стараясь не смотреть в сторону спящего Кима, но взгляд то и дело возвращался к нему. Растревоженный этим видом, альфа зарывался головой в подушку, открывал окно, несколько раз ходил попить водички и подрочить, и только под утро смог таки задремать, бесстыдно созерцая чужие полупопия, вдыхая аромат пьяной вишни, от которого хотелось сдохнуть от возбуждения. И решил всё-таки напоить омегу блокаторами, подозревая, что про аллергию тот наврал, а заодно попытался убедить себя в том, что завтра он попросит прощения у Мингю, и тот поможет ему с проблемой недотраха. Из объятий Морфея обоих вырвал громкий стук в дверь и голос старшего омеги Хосока. Вернее, вырвал только Чонгука, Тэхён же продолжал спать, как ни в чём не бывало, а штаны сползли ещё ниже. — Чонгуки, малыш, просыпайся, уже семь утра, ты опоздаешь на работу. Дедушка Бан приготовил твои любимые блинчики с клубничным конфитюром. Открой папочке дверь, — елейным голосом щебетал он. Альфа подскочил, как в жопу раненый и стал расталкивать мирно посапывающего омегу, при этом не удержавшись и всё-таки натянув на попу сползшие штаны. — Эй, Тэ, вставай быстро и перебирайся ко мне на кровать, — нервно шипел он, пока Хосок продолжал колотить в дверь, желая лично убедиться, что молодожёны спят вместе, и это не розыгрыш. — Зайка, ты ночью упал с кровати и ударился головой? Я не хочу с тобой трахаться и не проси. Ты не в моём вкусе. Так что отвали и дай поспать. — Ким поплотнее завернулся в одеяло как гусеница, и тут же засопел снова, проваливаясь в сон. — Вот же зараза, — альфе ничего не оставалось, как схватить этот кокон с недобабочкой и закинуть на кровать, где омега, бурча себе под нос сквозь сон проклятия, засопел ещё сильнее. Чонгук наконец открыл дверь. — Пап, ну зачем так шуметь? Медвежонок ещё спит, — он бросил быстрый взгляд на распластавшегося на его кровати омегу. — Он что, даже не встанет тебя проводить? Что же это за муж такой? — злобно сощурился глава семейства. — В следующий раз проводит. Сегодня у нас была слишком беспокойная ночь. — Ну, про себя-то он ни капельки не соврал. Ночка действительно у него выдалась ещё та. Вытолкав любопытного папашу за дверь, стал собираться на работу, радуясь, что хоть на время избавится от этого запаха***
Тэхён проснулся от того, что кто-то рывком стащил с него одеяло. Он разлепил сонные веки. На него злобно смотрели четыре пары глаз. — Вай, какая дружная семья. Пришли все вместе позвать меня на завтрак? Очень мило, конечно, но я предпочитаю ещё поваляться. Ненавижу рано вставать. Так что трапезничайте без меня, — он вырвал из рук Чимина одеяло и уткнулся в подушку, накрывшись с головой. Но оно снова было безжалостно содрано. — Подымай свою ленивую задницу, Ким. У тебя в отсутствие мужа куча дел, — сложил руки на груди Сокджин. — И каких же? — отзеркалил его действие Тэхён. — Убрать в доме, постирать, приготовить Чонгуку ужин, в конце концов. Раз собираешься здесь жить, то и делать должен то же, что и остальные, — перечислил господин Бан. — А прислуга тогда зачем? — удивлённо приподнял бровь Тэ. — У нас нет прислуги, — строго посмотрел на него Хосок. — Когда в доме проживает четверо омег, а теперь пятеро, в этом нет необходимости. Зачем тратить лишние деньги. — Замечательно, — хлопнул в ладоши Тэхён. — Раз привыкли всё делать сами, можете продолжать без меня, а я здесь не за этим. Я создан для любви, а не для всего того, что вы перечислили. — Нет, ну это верх наглости, — выдохнул господин Бан. — А ну бегом поднялся и пошёл работать вместе со всеми. Хосоки, скажи ему что-нибудь. — Не нервничайте так, дедуся, — расплылся в улыбке Тэхён. — Только из уважения к вашим сединам я встану, а вы, папенька, выделите дедушке рюмочку коньячка, пока его удар не хватил. — Обратился он к Хосоку, поднимаясь с кровати и снимая пижаму. — А ты, малой, не в падлу, набадяжь мне чайку, — хлопнул он по плечу Чимина. — Пока не попью чего-то бодрящего, делать ничего не буду. — Сам набадяжишь, идиот, — фыркнул в ответ тот, ведя плечом и скидывая руку Тэхёна. — Ты сама любезность, малыш. Ну, сам так сам, — потрепал его по щеке Тэ и направился в душ. Как только за ним закрылась дверь, всё семейство замерло в злорадном ожидании. Но отчаянных криков о помощи они так и не услышали. Через несколько минут абсолютно голый Тэ вернулся в комнату, держа в руках огромного ужа. Он подошёл к Чимину и отдал его ему, беспокойно покачав головой. — Пожалуйста, малыш, смотри за своим питомцем получше, а если бы я нечаянно смыл его в унитаз, наверняка ты бы сильно расстроился, — затем наклонился и прошептал ему на ухо. — Змей, крыс, пауков, тараканов и прочую живность я не боюсь, солнышко. Так что придумай что-нибудь поинтереснее. Розоволосый омега стоял с открытым ртом, не в силах что-то возразить. — И всё-таки вы такие забавные. Я уже начинаю вас любить, — он, послав любимым родственникам воздушный поцелуй, вновь удалился в душ. — Похоже, крепкий орешек, — цыкнул господин Бан. — Ничего, это только начало. Обещаю, ему мало не покажется, — фыркнул Чимин, поглаживая свою змею. — А мне он начинает нравиться, — нервно хохотнул Джин. Но, увидев осуждающие взгляды, тут же поправился. — Я имею в виду в плане соперничества, а не в плане, что он подходит Чонгуку. — Вот тут ты прав, дорогой. Моему сыну такой омега точно не нужен. Надо как можно быстрее убедить Чонгука в этом, — вздохнул Хосок. После душа Тэхён направился на кухню, где всё семейство демонстративно обсуждало бывших его мужа. — А вы помните Лихёна? — наигранно улыбнулся Чимин. — Красавчик с двумя высшими образованиями. — Или Чонсока, — подхватил Джин, — сама милота и доброта. А голос какой приятный. Господин Бан, хлебнув из фляжки коньяку, тоже влился в диалог: — А мне лично нравился Хенджин — зверюшек любит. В корпусе мира состоит. А какой коньяк мне из-за границы привозил, закачаешься. — Ну, или взять последнего, Мингю, — покачал головой Хосок. — Если подумать, то не такой уж он и занудный. Тэхён, мысленно улыбнувшись про себя, что дело сдвинулось с мёртвой точки, гордо прошествовал к холодильнику и, открыв, не увидел в нём ничего, кроме одиноко лежащего огурца. — Я так понимаю, вы все на диете, — громко хлопнул он дверцей. — И из чего же, по вашему, я должен готовить ужин любимому мужу. — Ну так сходи в магазин и купи продуктов. Или ты на такие подвиги не способен? — ухмыльнулся в его сторону Джин. — Отчего же? — Тэхён откусил огурец, громко хрумкая. — Вот только денег у меня нет. А так я с удовольствием. — А это не наши проблемы, малыш, — передразнил его Чимин. — Ладно, — хмыкнул Тэ, удаляясь из кухни, но у самых дверей притормозил. — А знаете, любимые родственнички, чем я отличаюсь от всех этих Лихёнов и Чонсоков? Тем, что Чонгук в качестве мужа выбрал такого, как я, потому что любит, несмотря ни на что. Поэтому у меня есть штамп в паспорте, а у них нет. — Громко хрустя огурцом, он вышел из кухни, оставляя семейство пыхтеть от злости. Как говорится, переиграл и уничтожил.***
Вечером, совершенно измотанный и голодный Чонгук вернулся домой. Переговоры с Мингю не принесли должного результата. Омега ни в какую не хотел возобновлять отношения, ссылаясь на ужасное с ним обращение всего семейства альфы, и возвращаться в дом, где его ненавидят, не собирался. И никакие доводы на него не действовали. А узнав, что Чонгук женился, пусть и фиктивно, вообще вытолкал того за дверь и приказал не приходить, пока не разведётся и вся семья альфы не принесёт ему свои глубочайшие извинения. Пройдя на кухню, он увидел одиноко сидящего Тэхёна, с упоением читавшего какую-то книгу, и две одиноко лежащих на столе пачки дешёвого рамёна. — А где все? — спросил он, заставив тем самым омегу вздрогнуть от внезапности. — И что у нас сегодня на ужин? — Твои домашние сидят по своим комнатам. А на ужин у нас рамён и мёртвая мышь в холодильнике. Большего мой бюджет не потянул. Чайник, если что горячий, заваривай и ешь. — Тэ, не отрываясь от чтения, поправил на носу очки, отчего его всегда нагло ухмыляющееся лицо выглядело одновременно серьёзно и мило. — Ты сейчас шутишь, да? — выгнул бровь Гук. — Какая ещё мёртвая мышь? — Та, что повесилась в вашем холодильнике. Можешь заглянуть и сам убедиться, — захлопнул книгу Тэ и в упор посмотрел на альфу. — Я, конечно, люблю шутки, но в твоей семье, я смотрю, их любят не меньше. Чонгук открыл холодильник и, убедившись, что в нём и правда ничего нет, недовольно нахмурился. — Получается, что ты целый день голодный? — Ну, если считать один огурец полноценным питанием, то нет, — улыбнулся Тэ. — Ты рамёнчика-то завари, не стесняйся, кормилец. А я уж как-нибудь вместе со всеми на диете посижу. — Диета, значит, семья. Ладно! — он стал набирать номер доставки, глядя в ничего не выражающие глаза омеги. — Ты что будешь? — тот отмахнулся и, поднявшись, пошёл в свою комнату. Чонгук, быстро сделав заказ на свой вкус, отправился следом. Омега в это время расстилал на полу свою постель. — Ты что, обиделся, Ким Тэхён? Так быстро? — нервно усмехнулся он. — Один день без еды, и ты готов сдаться? Или жаль потраченных денег на эту дурацкую лапшу? Сто тысяч уже не нужны? Тэхён подошёл к альфе и серьёзно заглянул в глаза. — Сдался? Да никогда. Я не сдаюсь, Чонгук, в отличие от тебя. Свои сто косарей я отработаю, как положено. И дело совсем не в еде или потраченных мной последних денег. Поверь, ходить голодным мне не привыкать. Дело в тебе, — он ткнул пальцем в грудь альфы. — Пока ты позволяешь своей семье полностью управлять своей жизнью, завести с кем-то отношения у тебя не получится. И даже мой ужасный характер тебе не поможет. Знаешь, что я сегодня понял? Твоей семье никто не нравится не потому, что твой выбор какой-то не такой, а потому, что они так хотят. Ты — их собственность, Чон Чонгук, и им плевать, чего хочешь ты. А знаешь, почему? — Почему? — хрипло переспросил тот, рвано выдыхая от непосредственной близости с омегой и головокружительного запаха пьяной вишни. — Ты никогда не думал, почему четверо омег живут вместе, не имея каждый своей семьи? — продолжал он. — Ну, вероятно, потому что сами не хотят. Да и зачем нам ещё альфы. Я вполне способен обеспечить всех. — Он, не отрываясь, смотрел в лицо омеге, которое, когда не скривлялось в глупых ужимках, было безумно красивым. — Ты дурак и эгоист, Чон Чонгук. Да они привыкли, чтобы всё крутилось вокруг тебя. Стирка, уборка, глажка, блинчики, котлетки. Это называется домашнее рабство. Им всем нужна своя личная жизнь, только в этом твоё спасение. Понятно? — он уселся на тахту и уткнулся в книгу. — Ты несёшь чушь, — хмыкнул Гук. — Никто их ни к чему не принуждает. Не надо делать из меня изверга. — Он сел рядом и вырвал из рук омеги книгу. — Я вижу, объяснять что-то такому тупице, как ты, бесполезно, — вздохнул тот. — Так и не объясняй, играй свою роль, как договорились, а остальное не твоего ума дело, — он вернул книгу владельцу, повертев в руках. — Не думал, что такие, как ты, читают. — А такие — это какие? — уставился на него омега. — Наглые, беспринципные, хамоватые и вульгарные, — начал перечислять он, загибая пальцы. Тэхен громко рассмеялся, тут же перевоплотившись в то, что он назвал. — Да, я такой. Только к этому всему ещё нужно добавить уверенность в себе и целеустремлённость, зая. Так что ты там заказал на ужин? А то у меня кишки марш играют. Чонгук немного испуганно смотрел на этого странного омегу, по щелчку тонких пальцев разгоняющегося от рассудительного человека до вульгарной стервы. — Пицца и вино. Завтра я оставлю деньги на продукты. Надеюсь, готовить ты умеешь? — Не сцы, кроль. Не безрукий. Ты с ума сойдёшь от моей стряпни, — игриво пихнул он альфу в бок.***
Сегодня Чонгук смог все-таки немного уснуть. Вино и усталость вкупе с блокаторами, взятыми у брата, которые он подсыпал омеге в бокал, сделали своё дело. Запах спелой вишни перестал быть таким ярким и уже не вызывал внезапных приливов похоти. Где-то в середине ночи его разбудил какой-то странный звук, исходящий со стороны, где спал Тэхён. «Если Чимин опять не закрыл свою змею, и она заползла в нашу комнату, я откручу голову этому засранцу» — пронеслось в голове. Он поднялся с кровати и подошел к омеге. Подтягивая на его попе штаны, которые снова сползли от бесконечных ёрзаний, рука коснулась тела, которое было холодным и липким от пота. Тэхёна знобило. В груди Чонгука появилось неприятное подозрение. Он повернул лицо омеги к себе. Тот не спал. Его губы были синими. Он задыхался, ртом пытаясь схватить хоть каплю воздуха, но распухшие в горле связки не давали этого сделать. — Черт, чёрт, чёрт! — заистерил Чонгук, поняв, что натворил. У омеги и правда была аллергия. — Дыши, Тэхен, дыши. Не вздумай умирать. — Он схватил с тумбочки телефон, набирая номер скорой. В это время омега терял сознание. На крики альфы сбежалось всё семейство. Увидев сына, державшим в объятиях обмякшее тело омеги, сидя на полу, Хосок бросился к нему. — Чонгуки, сынок, что случилось? Парень поднял на него глаза, полные слёз. — Папа, кажется, я убил собственного мужа…