bound by fate and law

Становится поздно… Чимин вздыхает, когда его взгляд мечется с часов на закрытую дверь в юнгиевую комнату. Мужчина пробыл в комнате весь день, показываясь только, чтобы сходить в туалет или сделать очередную чашку кофе. И это беспокоит Чимина. Юнги пропустил обед, и все ведет к тому, что он собирается пропустить и ужин, а это Чимин терпеть не намерен. Именно Юнги говорил ему питаться хорошей едой и не пропускать приемы пищи, а сам теперь поступает так? Ни за что. Прошло около трех месяцев с переезда Юнги, и Чимин должен признать, что ему нравится чужое присутствие в квартире. Нравится первым с утра слышать звук кофемашины, нравится приходить домой и слышать растекающийся по воздуху аромат домашней еды, ему также нравится, как Юнги всегда отрицает, что он готовит и для Чимина, потому что юнгиевы уши краснеют каждый раз. Несмотря на сложности в начале, Чимину начал нравится Юнги. Платонически, конечно же. Но их жизнь как женатой пары все еще требует совершенствования. Теперь им намного комфортнее находится друг с другом, их неловкие разговоры переросли в препирательства обо всем и ни о чем, и Чимину нравится такая перемена. Ни один из них больше не сдерживается, когда дело доходит до того, как вести себя. Ни один из них не пытается притворяться кем-то, кем не является, особенно сейчас, когда они чувствуют себя комфортно рядом друг с другом, и именно из-за этого возникает ощущение, что они становятся ближе. Они часто ужинают вместе, и иногда даже выпивают вечером, когда оба чувствуют необходимость. Приятно иметь кто-то, интересующегося твоей жизнь, слушающего все, что ты говоришь, и неважно насколько оно банально. Чимин почти забыл какого это — делить день с другим человеком. И надо сказать, если бы Юнги не сделал первый шаг, Чимин возможно все еще сидел бы в своей комнате, совершенно один, питался бы доставками, заказанными по дороге домой. Квартира медленно становится местом, которое Чимину нравится называть «домом». В некотором смысле Чимин чувствует себя неловко из-за того, что не отвечает взаимностью на усилия Юнги по содержанию квартиры. Чимин долго находится вне квартиры, работая, а когда приходит время возвращаться домой, Юнги уже сделал бОльшую часть домашних делов, а теперь даже готовит для них время от времени. Чимин бы помог, если бы имел хоть какой-то опыт в работе по кухне… и он далеко не чистюля, так что Чимин пытается следить за своим беспорядком и убирать после себя. Но есть одна вещь, которую Чимин может сделать. Он может убедиться, что Юнги не застрял в своей комнате весь день напролет, что с легкостью случается, когда ты работаешь на удаленке. Впрочем, проще сказать, чем сделать. Они может и чувствуют себя более комфортно друг с другом, но вытаскивать Юнги из его комнаты или встречаться с ним вне стен квартиры — это не то, что делал Чимин, пока его не заставлял отец или рабочее мероприятие. Честно говоря, даже смешно, насколько нервничает Чимин из-за чего-то столь банального. Не то чтобы он приглашает Юнги на свидание и все такое. Его план — вытащить Юнги, показать ему район и купить что-нибудь перекусить. Все. Что-то, что делают друзья. Не такое уж и большое дело. Так почему же Чимин словно прирос к полу, думая о сотнях вариантов претворить свой план в жизнь? Чимин пропускает пальцы через светлые локоны, секунду играя с прядками, прежде чем, наконец, набирается смелости и подходит к комнате Юнги. Он быстро стучится до того, как струсит, и открывает дверь спустя несколько секунд, чтобы увидеть сосредоточенного, но уставшего Юнги, сгорбившегося над столом с наушниками, закрывающими только одно ухо. — Хен, уже поздно. Тебе нужно сделать перерыв, — осторожно сообщает о себе Чимин и подходит ближе, любопытно бросая взгляд на экран, чтобы увидеть над чем в этот раз работает мужчина. — Я скоро закончу, — бубнит Юнги в ответ, не отрываясь от экрана. — Ты можешь закончишь и позже, после того, как поешь, — парирует Чимин мягко, но настойчиво, даже когда нарастает нервозность. Юнги закусывает губу, все еще потерянный в своем мире, когда отвечает тихим «да, да». Чимин не может не хмуриться. Юнги его даже нормально не слушает, и даже если Чимин не понимает, что происходит на экране, оно не выглядит как что-то, что Юнги закончит в скором времени, потому что мужчина даже ничего не нажимает. Он просто… смотрит. Когда Юнги не стремится закрывать программу или хотя бы бросить взгляд на Чимина, стоящего рядом уже добрых две минуты, Чимин решает быть смелым и наклоняется вперед, чтобы выключить экран, заслужив шокированный вздох продюсера. Юнги отрывает взгляд от экрана и смотрит на Чимина совершенно ошарашенно, может быть даже немного удивленно, заметив того наконец в комнате. — Что ты делаешь? — юнгиев тон полностью отражает удивление на его лице. — Ты застрял здесь и не ел ничего часами. Мы сейчас же идем куда-нибудь, — говорит Чимин наглее, чем сам от себя ожидал. Юнги сперва не двигается, просто продолжает пялиться на Чимина словно не верит собственным глазам, но затем откидывается на спинку кресла, и тяжелый вздох срывается с розовых губ. — Ты действительно нечто, — фыркнул Юнги, приподнимая уголок губ. Что-то в юнгиевом взгляде заставляет чиминово сердце ускориться, но он списывает это на нервозность. — Не то что бы мне не все равно. Просто адвокат засудит меня, если ты умрешь здесь от голода, — возражает Чимин с игривой ухмылкой, повторяя знакомую фразу, которую Юнги часто использует, когда пытается оправдать свои действия по отношению к Чимину. Юнги смеется, низко и беззаботно, прикрывая глаза рукой. И возможно чиминово сердце пропускает удар. Возможно. Юнги отнимает руку от лица, и чиминовы рефлексы кричат убираться от сюда, в то время как его сердце бешено колотится в груди от мягкости, на секунду появившейся во взгляде Юнги. — У тебя две минуты, чтобы сохранить все, что нужно. Встретимся в прихожей, — игриво угрожает Чимин указательным пальцем, заставляя расплываться на юнгиевом лице веселье, когда тот смеется, кивая. Закрыв за собой дверь, Чимин прижимает руку к быстро бьющемуся сердцу, надавливая, надеясь его замедлить, пока восстанавливается от бегущих по всему телу нервных импульсов. — Возьми себя в руки, — тихо ругается Чимин на себя, когда в спешке преодолевает прихожую, чтобы обуться и дождаться Юнги. Чимин не засекал время, но когда дверь мужской спальни открывается, показывая Юнги, убирающего в карман телефон и кошелек, Чимин вынужден признать, что он слегка удивлен, что мужчина сделал все так быстро. Не давая Юнги и шанса заговорить, Чимин бросает тому пальто, которое висит рядом с его курткой над их обувью у входной двери. — Удивлен, что ты поймал, учитывая, что ты весь день чахнешь у себя в комнате, — шутит Чимин с ухмылкой, поворачиваясь спиной к мужчине, засовывая ноги в кроссовки и открывая дверь. Чимин поворачивается, придерживая дверь, и моргает, когда Юнги быстро прячет лицо, опуская взгляд и начиная застегивать пальто. Чимин продолжает пялиться, даже когда мужчина проходит вперед, оставляя того запирать дверь, и Чимин мог бы поклясться, что мельком видел, как мужчина... разглядывал его? Чимин едва осознает, как закрывает дверь, слыша автоматический щелчок, когда спешит за мужчиной, стоящим у лифтов, выбрасывая это предположение из головы. Он еще не полностью оправился от своих переживаний, вот почему он видит вещи, которых явно не существует. И только когда они оказываются внизу на улице холодным вечером, когда осень начинает сменяться зимой, Чимин сталкивается с зияющей дырой в своем плане. Он не знает, куда отвести Юнги. Чимин засовывает руки в карманы, лихорадочно осматривая улицу за пределами их жилого комплекса, пока они направляются в ее сторону. — Итак, э-э, если ты когда-нибудь захочешь кофе, который может вызвать сердечный приступ, загляни в DropTop. Парень оттуда либо вообще не имеет чувства меры, либо ненавидит всех своих клиентов, потому что его кофе практически как реактивное топливо, настолько он крепкий. Чимин съеживается, когда слышит собственную болтовню, его разум отключается, оставляя его на произвол судьбы, когда они останавливаются. Он слышит тихое фырканье и бросает взгляд на Юнги, чтобы увидеть его улыбку. — Я как-нибудь загляну туда, — говорит Юнги, но в его тоне есть что-то такое, что заставляет Чимина прищуриться в ответ. — Ты уже знаешь, не так ли? — заявляет Чимин, и, конечно, мужчина знает это место, он живет здесь уже несколько месяцев. Чимин хочет развернуться на все сто восемьдесят градусов и бросить все на полпути. Вместо этого его ноги остаются неподвижными, слушая веселый голос Юнги, когда он объясняет, что узнал о смертельном кофе того парня через неделю после переезда. Мышечная память Чимина берет верх, или что-то в этом роде, потому что они просто идут по улице без всякого чувства направления, пока он нервно указывает на любой магазин, в который старший, возможно, не рискнул зайти. Юнги не останавливает его, так что пока они идут, Чимин продолжает изрыгать словесную рвоту не в силах заткнуться, в то время как Юнги одаривает его теплыми, поддерживающими взглядами, улыбается и кивает, слушая. Чимин никогда еще не был так рад всем своим прошлым вредным привычкам в еде, когда они подходят к маленькому ресторанчику по соседству, блюда из которого бесстыдно составляли девяносто процентов его рациона. Их встречают тепло, с нежностью, когда Чимин оказывается в плену рук пожилой леди. — Ты выглядишь так, будто ешь больше одного раза в день! — воркует она над ним, прежде чем направить их к его обычному столику в конце зала. — Она сильно привязалась, на случай, если ты вдруг не понял, — смеется Чимин с ярко-красными щеками, когда они с Юнги снимают верхнюю одежду и садятся за стол. — Судя по всему, ты ел здесь практически каждый день, пока я не начал готовить для тебя, — поддразнивает Юнги, протягивая руку к меню, прежде чем застыть, когда Чимин ухмыляется ему. Поставив локоть на стол и подперев рукой подбородок, Чимин смотрит на покрасневшего Юнги. — Итак, ты, наконец, признаешь это, да? — поддразнивает Чимин, чувствуя озорство из-за возможности подшутить над мужчиной. Юнги быстро приходит в себя, фыркает на Чимина, закатывая глаза, и передает ему меню. — Один из нас должен убедиться, что другой выживет, — поддразнивает Юнги, и Чимин рад, что мужчина смотрит в свое меню и не замечает, как Чимин не может перестать улыбаться. — Вот почему мы здесь, — в ответ поддразнивает Чимин, открывая меню, но все равно замечая игривый взгляд, который Юнги бросает на него. Сердце Чимина, кажется, хочет выпрыгнуть из груди, пока он читает чертово меню, с такой скоростью оно колотится. — Ты и твой милый муженек готовы сделать заказ? — голос пожилой леди воркует справа от него, отчего лицо Чимина мгновенно вспыхивает, когда он отчаянно трясет головой, уткнувшись в меню. Он привык к тому, что люди с работы называют Юнги так, но совершенно не привык слышать это от того, кто видел его буквально в худшем состоянии, когда он приходил что-нибудь поесть. — Я никогда раньше не видела нашего Чимини таким покрасневшим, почему ты такой застенчивый? Твой муж очень милый, прямо как ты! — продолжает пожилая леди, заставляя их обоих практически спрятаться и умирать внутри одновременно. Он слышит, как глубокий, хрипловатый голос Юнги вежливо благодарит ее за комплимент, и, заглянув в меню, Чимин испытывает глубокое удовлетворение, видя, что лицо мужчины раскраснелось так же, как и его собственное. Как только они сообщают ей о своем заказе, Чимин решает попытать счастья и попросить бесплатные гарниры, стремясь быть как можно более милым, поскольку обычно это срабатывало ему на руку. Он получает легкую пощечину от бумажного меню, когда она хихикает. — Для кого ты разыгрываешь тут это милое шоу, для меня или для своего мужа? — дразнит она его, и Чимину хочется провалиться под землю, пока он бормочет что-то в отрицании. — Было приятно познакомиться с вами, Юнги-ши, держите его в узде, он иногда любит выпендриваться, — с нежностью говорит пожилая женщина, в то время как Чимин изо всех сил пытается сказать хоть что-то связное, становясь все более неуклюжим, взволнованным и хаотичным, каким он и остается, когда она покидает их. Секунд пять между ними царит тишина, прежде чем Юнги весело фыркает и бормочет: — Я пойду принесу воды. Чимин может только кивнуть в ответ, наблюдая, как мужчина встает со своего места и направляется к месту самообслуживания. Что ж, ему удалось вытащить Юнги из его комнаты и рассмешить его. Это определенно победа, даже если она была достигнута в ущерб чиминовой репутации. Когда раздается звонок в дверь, Чимин может только откинуться назад с того места, где сидит на диване, посмотреть в ее сторону и моргнуть. У него редкий выходной, Юнги ушел по делам, что происходит еще реже, так что, на самом деле, звонить в дверь некому, поскольку Юнги все равно знает код. Чимин хмурится, приподнимаясь, поскольку трель продолжается. Он ничего не заказывал, ни еды, ни чего-то другого, и Юнги не упоминал о том, что ему что-нибудь привезут. Итак, подойдя к двери и заглянув в глазок, Чимин чуть ли не ударяется о нее лицом, чтобы убедиться, что тот, кого он видит, на самом деле стоит по ту сторону. Чимин рывком открывает дверь, недоверчиво тараща глаза. —Тетя?! — Сюрприз! — говорит женщина средних лет, улыбаясь от уха до уха, проталкиваясь мимо Чимина и позволяя себе войти. — Что ты здесь делаешь? — ошеломленно спрашивает Чимин. — Мой любимый племянник такой негостеприимный и никогда не зовет меня в гости, поэтому я пригласила себя сама, — бесстыдно отвечает она и поворачивается, чтобы взять чемодан, который она почти забыла. Чимин спешит и помогает ей занести чемодан внутрь, при этом не сводя глаз со своей тети. Он просто не может поверить, что его тетя проделала такой путь из Пусана только для того, чтобы навестить его. — Прости, — извиняется Чимин, хотя его тетя, похоже, ни в малейшей степени не злится. — Последние месяцы были довольно суетливыми. Его тетя нежно улыбается, протягивая руку, чтобы взять руку Чимина в свою. — Я знаю. Я просто хотела посмотреть, как поживают мой маленький утенок и его очаровательный муженек. Чимин не знает, является ли это знакомое с детства прозвище причиной того, что его щеки краснеют, или это из-за упоминания Юнги. — У нас все хорошо, тетя, — уверяет ее Чимин, ободряюще сжимая руку. — О, я это вижу, — говорит она, быстро поддразнивая его, отпуская руку Чимина, чтобы ущипнуть его за щеку, ее лицо до боли напоминает лицо его матери. — Я волновалась, что ты будешь плохо питаться, но я вижу, что твой муж очень заботится о тебе. Наконец-то у тебя снова появились щечки. Челюсть Чимина слегка отвисает от этого заявления. Он набрал вес? Было так очевидно, насколько отвратительным было его питание, пока Юнги не взялся за него? — Помяни этого очаровательного черта… Чимин следует за ее взглядом туда, где в нескольких шагах от них в коридоре подъезда стоит Юнги, неловко почесывая шею, неуверенный в том, как объявить о своем прибытии, когда он подходит ближе к входной двери. — Добрый день, миссис… — Мы семья, зови меня просто «тетя», милый, — чиминова тетя оставляет его в одно мгновение, и Чимин не может помочь или спасти другого мужчину от обожания его чрезмерно любящей тети. — Вживую ты выглядишь еще красивее, ты сделал правильный выбор, — его тетя подмигивает Чимину, оборачиваясь через плечо, заставляя своей репликой чиминовы пальцы ног поджаться в тапочках, пока он издает громкий мучительный стон, быстро загоняя ее обратно в квартиру, позволяя Юнги закрыть дверь. — Т-ты должна была позвонить, чтобы мы смогли подготовиться к твоему приезду, — тихо говорит Чимин, беспомощно следуя за ней, когда она направляется к дивану, чтобы сесть. — Это испортило бы весь смысл сюрприза, глупыш, — игриво отчитывает она его. — Это тоже не мимолетный визит. Я хочу поближе познакомиться с твоим милашкой, — добавляет она, улыбаясь ему, пока он стоит на месте, застыв. И вот тогда он понимает. Его тетя планирует остаться. В смысле, с ними. — Я умираю от желания выпить кофе, давай сходим в ту новую кофейню, которая открылась, тетя, — Чимин на грани грубости обращается к своей тете, но все равно осторожно поднимает ее на ноги, слишком широко улыбаясь, слишком часто дыша и игнорируя удивленный взгляд Юнги. Когда она соглашается и прижимается к Чимину, пока жалуется на кофе, который купила в поезде по дороге сюда. — Я сейчас вернусь, просто хочу показать ей то новое место, ладно? — Чимин выбегает, надеясь, что мужчина прочтет в его отчаянном взгляде, что он собирается попытаться исправить ситуацию, прежде чем все окончательно выйдет из-под контроля. Юнги может только медленно кивнуть и поклониться, когда Чимин и его все еще жалующая тетя выходят из квартиры. Пятнадцать минут спустя Чимин близок к нервному срыву в общественном туалете, пока лихорадочно набирает номер Юнги. Он дважды проверяет, действительно ли он здесь один, пока слушает гудки, и замечает в зеркале свое испуганное выражение, когда линия соединяется. — Чимин? — Я пытался. Я пытался уговорить ее, что ей будет удобнее остановиться в отеле, а не в нашей маленькой квартире, но она отмахнулась от меня и сказала, что останавливалась в местах и поменьше, и что пребывание в отеле будет противоречить ее домашнему визиту, — выпаливает Чимин за один, быстрый, прерывистый выдох. Он не винит другого мужчину за молчание, пока тот переваривает информацию. — Ладно, она... — Кроме того, я должен упомянуть, что она — единственный член семьи, который когда-либо относился ко мне как к сыну, несмотря на то, что я ее племянник, поэтому я знаю, что с моей стороны действительно дерьмово просить тебя об этом, но я не могу затолкать ее в отель, даже если одна мысль о том, как нам вести себя при ней, вызывает у меня легкий сердечный приступ, — Чимин извергает из себя остатки слов, с трудом сглатывая, потому что во рту и горле пересыхает, пока он ждет ответа. — Чимин, дыши. Я собирался сказать, что все в порядке. Она твоя тетя. Я понимаю, что она значит для тебя очень много, — раздается мягкий, спокойный мужской голос, который на самом деле помогает Чимину начать успокаиваться. — Ты уверен? Это значит, что нам придется жить в одной комнате, — хрипло спрашивает Чимин, крепче сжимая телефон, поскольку тревога сжимает его горло, пока он ждет. — Пока она не трогает мои рабочие принадлежности, я не возражаю, чтобы она жила в моей комнате, — мягко уверяет его Юнги, и Чимин спешит поклясться, что она не тронет его рабочее оборудование. — Задержи ее как можно дольше, чтобы я мог перенести свои вещи в твою комнату, чтобы все выглядело естественно, — выдыхает Юнги, и Чимин слышит, как он двигается во время разговора. — Я напишу тебе, предупредив заранее. Просто отодвинь мои вещи в сторону, чтобы освободить место для твоих в шкафах, — говорит Чимин, направляясь к двери, поскольку он пробыл здесь достаточно долго и не хочет вызывать подозрений у своей тети. Юнги утвердительно хмыкает, и звонок на этом заканчивается. Чимин выходит из туалета с грузом на плечах лишь вполовину легче, чем когда он впервые ворвался туда. Юнги ошеломлен, если быть честным. Когда он вышел этим утром по делам, то не ожидал, что вернется домой к чиминовой тете, которая столкнет их миры со своей оси. — Блять, блять, ладно, сначала одежда, — выпаливает Юнги самому себе, рывком открывая ящики, хватает один и выбегает из своей комнаты в комнату, в которой он никогда не был. Такое чувство, что он совершает грех, находясь в чиминовой спальне без присутствия самого мужчины, и Юнги не может перестать думать об этом, когда бросает свои носки и нижнее белье на кровать мужчины, прежде чем поспешить обратно в свою комнату с пустым ящиком. Он делает это со всеми своими ящиками, освобождая пространство для вещей тети Чимина и устраивая бойню на кровати и полу Чимина, когда он наугад выбрасывает свои вещи, чтобы сложить их позже. Чем быстрее он работает, тем труднее тревоге и переживаниям вырваться на поверхность. Притворяться женатым на публике легко, потому что у тебя есть ограничение по времени до окончания публичного выступления. Притворяться женатым наедине? Юнги почти прищемил пальцы дверцами чиминового гардероба после того, как засунул туда собственные вешалки. Он может это сделать. Юнги испускает тяжелый вздох, поворачиваясь и глядя на освободившееся место на кровати Чимина. И замирает, уставившись на нее. Блять. Притворяться — значит делить постель. Притворяться — значит спать рядом с кем-то, к кому Юнги недавно обнаружил, что его влечет. Юнги рад, что он единственный в квартире, и только стены могут быть свидетелями его хриплого вдоха, пока он смотрит на словно насмехающуюся над ним кровать перед собой. У него получится. Он делил постель раньше. Он не делил постель с тем же человеком, о котором ему приснился очень откровенный эротический сон. — Нахуй такую жизнь, — выпаливает Юнги, выбегая из комнаты, желая только одного — убежать от напоминания, которое дала ему его предательская память. Может быть, у него все-таки не получится. Чимин выиграл им время, показывая тете район, в котором они живут и расспрашивая ее о ее жизни в Пусане. Его сердце не переставало бешено биться ни на секунду, нервозность охватывала каждую клеточку его тела. Они могли легко одурачить незнакомцев, но одурачить его тетю? Это совсем другая история. Она воспитывала Чимина, когда его родители не справлялись со своей работой быть родителем, показывая ему, что значит быть любимым и получать поддержку на протяжении всего его хаотичного детства. Он помнит те дни, когда, возвращаясь домой из школы, бежал прямиком к тете, а не к себе домой, горя желанием рассказать ей о том, что узнал за день. Она видела его в лучшие и худшие времена. Она была рядом, когда он понял свою ориентацию, и утешала его, когда он плакал из-за того, что понравившийся ему мальчик отверг его. Одурачить ее будет нелегко. Когда Чимин больше не может отвлекать свою тетю, они возвращаются обратно в квартиру, где их обоих удивляет запах жареного мяса, наполняющий квартиру. В том, что Юнги готовит для них, больше нет ничего необычного, но почему-то Чимин все равно не ожидал, что мужчина приготовит для них ужин сегодня. В мгновение ока тетя Чимина исчезает и присоединяется к Юнги на кухне, внимательно рассматривая еду, которую Юнги готовит, с теплой улыбкой на губах. — Простите, я не был уверен, что приготовить, поэтому я... — нервно говорит Юнги, но замолкает, когда тетя Чимина ласково похлопывает его по щеке в середине предложения. — У тебя все отлично получается. Я просто рада видеть, что ты хорошо заботишься о Чимине, вот так. Мой племянник — просто катастрофа, когда дело доходит до приготовления пищи или его диеты, — говорит его тетя с утрированным недовольным вздохом, дразнящей улыбкой на губах. Юнги не сдерживает ухмылки, и, притворяясь, что шепчет, произносит: — Я заметил. — Эй! — жалобно возмущается Чимин, а к его щекам приливает жар. Пара на кухне начинает смеяться, и на мгновение Чимин чувствует, как его захлестывает облегчение, он рад видеть, что они пока ладят. Ужин состоял из того, что его тетя хвалила Юнги за его кулинарные способности, в то время как мужчина смиренно отрицал, что его стряпня заслуживает похвалы, и все это время Чимин спокойно наблюдал за ними, поглощая вкуснейшее блюдо. Это было почти так, как будто его даже не было рядом со своей тетей, осыпающей Юнги любовью. И Чимин не возражал. Во всяком случае, он был рад, что внимание было сосредоточено не на них как на паре. Он все еще ни на йоту не успокоился с тех пор, как его тетя появилась на пороге их дома, и все становится только хуже, когда она предлагает им потом устроиться поудобнее на диване. Сначала и он, и Юнги просто садятся рядом друг с другом, но затем Чимин замечает на них ястребиный взгляд своей тети, которая внезапно хихикает. — Знаете, вам не обязательно быть такими чопорными и неловкими рядом со мной. Просто ведите себя так, как вы всегда это делаете. Чимин нервно смеется в ответ на ее комментарий, думая — вот так мы обычно и поступаем, тетя. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Юнги, у которого на лице написано «паника», но он первым быстро приходит в себя и неловко обнимает Чимина за плечи, притягивая к груди. Чимину приходится подавить легкую дрожь, которая угрожает пробежать по спине, когда его плечо ударяется о грудную клетку Юнги, а также приходится заставить себя не напрягаться. У них никогда раньше не было такого тесного контакта. Действовать словами и мелкими жестами было гораздо проще, чем демонстрировать сильную физическую близость. Чимин сглатывает комок в горле и кладет руку на бедро Юнги, одаривая свою тетю — надеясь, не слишком неловкой — улыбкой. — Мы не хотим быть той отвратительно влюбленной парой, которую все ненавидят, — объясняет Чимин. Его тетя качает головой, ее тон беззаботный и немного поддразнивающий. — Я рада видеть, что мой маленький утенок счастлив. Когда-то давно я тоже была молодой, понимаешь? Чимин решительно игнорирует то, на что она намекает, легким смешком, и, поскольку у него больше не осталось оправданий, он немного меняет позу, чтобы лучше поместиться в крепких объятиях Юнги. — Я сожалею, что не захватила с собой свой альбом с фотографиями детства Чимина, — с нежностью вздыхает она, глядя мимо Чимина прямо на Юнги. — Тебе бы понравилось. Этот маленький негодяй любил бегать с голой задницей. — Тетя! — Чимин в шоке отплевывается, шея горит. — Правда? — Юнги спрашивает дразнящим тоном, и Чимин практически чувствует, как взгляд мужчины обжигает его щеку, но Чимин отказывается встречаться с ним взглядом. Тетя Чимина кивает и лучезарно улыбается, наслаждаясь прошлым. — Он был таким милым ребенком, даже называл себя «щенмэн» и клялся защищать окрестности. Он был убежден, что обладает сверхспособностью превращаться в собаку, и что она просто еще не полностью развилась. В фотоальбоме полно фотографий Чимина в его щенячьих комбинезонах. Чимин смущенно стонет, пряча лицо в ладонях, его щеки становятся ярко-красными. Становится только хуже, когда он слышит, как Юнги хихикает рядом с ним. Боже, он не сможет это пережить. — Не смущайся. Ты был очарователен, — нежно заверяет его тетя, но Чимин ясно слышит поддразнивание в ее голосе. Она делает это нарочно. Прежде чем у Чимина появляется шанс ответить, рука Юнги внезапно оказывается на его бицепсе, слегка сжимая мышцу, когда он наклоняется ближе к уху Чимина, почти касаясь его губами. — Я уверен, что наш район остро нуждается в «щенмэне». Он должен вернуться. — Ты...! — когда Чимин поворачивает голову, готовый к драке в попытке скрыть плавящее его смущение, возражение замирает на кончике его языка. Он смотрит прямо в глаза Юнги, эти теплые карие глаза искрятся дразнящим блеском, но не его пристальный взгляд заставил Чимина замолчать. Это близость. Он чувствует теплое дыхание Юнги на своем лице, кончики их носов почти соприкасаются. Сердце Чимина начинает биться быстрее с каждой секундой, и на мгновение Чимин боится, что Юнги может это услышать. Должно быть, нервозность снова сказывается на его сердце. — Я удивлена, что Чимин никогда не рассказывал тебе об этом, — продолжает тетя Чимина, выводя его из небольшого транса. — Но, конечно же, он рассказывал тебе о своих планах стать пиратом, верно? — Тетя, — откровенно скулит Чимин в этот момент, его лицо пылает, но он знает, что у нее нет пощады. Юнги тоже. Чимин окружен, пойман в их дразнящую паутину. — К сожалению, он этого не сделал. Но я бы хотел услышать об этом побольше, — поддразнивает Юнги, и, конечно же, его тетя с легкостью начинает рассказывать еще одну неловкую историю из его детства. Чимин готов умереть прямо здесь и сейчас, но, так или иначе, он также чувствует себя чрезвычайно комфортно. Он ожидал, что весь этот разговор за столом будет напряженным, близость — неловкой, но, как ни странно, он обнаружил, что расслабился, прижавшись к груди Юнги. В какой-то момент во время разговора рука Юнги оказывается поверх его собственной, его пальцы легко скользят между пальцами Чимина, а большой палец проводит мягкие круги по тыльной стороне чиминовой ладони. Чимин рад, что рукава прикрывают мурашки, которые пробегают по его коже. Он никогда не замечал, какие большие у Юнги руки. Его рука легко накрывает его гораздо меньшую ладонь, кожа немного холоднее, чем у него самого, но невероятно мягкая. Чимин думал, что это будет неловко, но на самом деле все совсем не так плохо. Много позже, когда его тетя, наконец, закончила дразнить его путешествиями по закоулкам воспоминаний, они решили на этом закончить и пойти спать. Чимин готовит все необходимое для душа из своего запаса запасных моющих средств и присоединяется к двоим, что ждут перед ванной. — Тебе повезло, что я все еще храню эту марку с твоего последнего визита, много лет назад, — нахально сообщает ей Чимин, заставляя ее фыркнуть. — Если тебе понадобится что-нибудь еще, просто дай мне знать. — Спасибо тебе, маленький утенок, — говорит она, нежно взъерошивая его волосы и игнорируя его попытку сбежать. Чимин краем глаза видит теплую улыбку Юнги, когда тот вежливо склоняет голову. — Спокойной ночи, тетя. — Спокойной ночи, дорогие. Потише сегодня, мальчики. Мне нужно немного выспаться, — дразнит она, понимающе подмигивая, и исчезает в ванной, оставляя столь же взволнованную пару позади. Юнги разрывается между чувством облегчения и абсолютного ужаса, когда они удаляются на ночь в спальню Чимина. Он давно не испытывал такого стресса. Юнги уже обожает тетю Чимина. Она прекрасная леди, к которой очень привязан ее племянник, и буквально каждый может видеть связь между этими двумя, но эта близость только еще больше напрягла Юнги. Он уже знает, что несколько раз за вечер облажался. Он не был хорош в актерской игре, в отличие от Чимина, который лучше умеет скрывать волнение, поэтому Юнги боялся, что он все испортит и поставит Чимина в неловкое положение. К счастью, она, казалось, совсем в них не сомневалась. Но это не значит, что у Юнги было время расслабиться. Как он мог расслабиться, когда Чимин был так чертовски близко, что его волосы щекотали нос Юнги всякий раз, когда он двигался, пока они сидели на диване? Худшая-но-на-самом-деле-не-худшая часть была, когда Юнги осознал кое-что, кое-что плохое, что-то, чего он предпочел бы не осознавать в момент такой близости. Он учуял этот аромат, манящий аромат из своего сна, того самого сна, который он так отчаянно пытался задвинуть на задворки своего сознания, но каждый раз с треском проваливался. Сейчас даже больше, чем когда-либо. Аромат средства для мытья тела из его сна принадлежал Чимину. Юнги, должно быть, неосознанно чувствовал его в прошлом, вот почему он появился в том сне, но до сих пор он понятия не имел, откуда взялся этот запах. Но сегодня он узнал наверняка. Запах так слабо ощущался на коже Чимина, но он был там. С теплом Чимина, прижимающимся к его груди, его рукой, лежащей на его колене, и его маленькой теплой ладошкой, слишком идеально вписывающейся в его собственную, Юнги определенно страдал на протяжении всего разговора этим вечером. И теперь он застрял в одной комнате с Чимином, один. — Клянусь, она преувеличивает. В детстве я не был таким уж плохим, — бормочет Чимин, прерывая внутреннюю болтовню Юнги, на его щеках все еще присутствует легкий румянец. Юнги изо всех сил старается успокоить свои мысли и казаться как можно более невозмутимым. — Все в порядке, маленький утенок. У всех нас есть темное прошлое, — игриво поддразнивает он. — Не называй меня так, — хнычет Чимин, когда его щеки снова загораются теплом. — Почему нет? Это мило, — продолжает Юнги, не в силах сдержать улыбку, когда Чимин выглядит так, словно готов подраться с ним, слегка надув щеки. — Давай я приглашу твою маму, и посмотрим, как тебе такое. Глаза Юнги при этом расширяются. Мысль о том, что Чимин пригласит его мать, действительно вызвала теплое чувство, разлившееся по его груди, но вскоре оно быстро сменилось чистой паникой. Его мать знает слишком много постыдных историй о нем. Историй, которые Чимину никогда не позволено знать. — Ладно, давай на этом остановимся, — нервно смеется Юнги, нетерпеливо закрывая тему. К счастью, Чимин не развивает ее дальше, хотя на его лице написано самодовольство от того, что он одержал верх. Оба стоят там, посреди комнаты, и Чимин теперь неловко чешет за ухом, поскольку он тоже начинает осознавать их текущую ситуацию. — Итак... Эм… Кажется, у меня где-то есть комплект запасного постельного белья, — говорит Чимин шепотом, чтобы его тетя не услышала их через тонкие стены. — Э-э... Он должен быть где-то здесь. Я буду спать на полу. — Ты хочешь спать на полу? — спрашивает Юнги, также меняя тон. — Да… Куда я его положил... — Чимин суетится, почти спотыкаясь по пути к одному из своих шкафов. Юнги уже сожалеет о том, что собирается сказать, поскольку смущение ползет вверх по его шее. Для них было бы лучше не делить постель. Сон все еще слишком жив в его сознании, тепло тела Чимина, оставшееся с этого вечера, все еще ощущается на его собственном. Сейчас не очень хорошая идея находиться рядом с молодым мужчиной, но он не может позволить Чимину спать на полу, когда в комнате есть отличная двуспальная кровать. — Чимин, кровать достаточно большая для нас обоих. Тебе нет необходимости спать на полу, — говорит Юнги, его сердце учащенно бьется в грудной клетке. — Кроме того, что, если твоя тетя заглянет? Это будет выглядеть подозрительно. — О... Ты прав… Что ж, если ты действительно не возражаешь... — Чимин замолкает, на мгновение опуская взгляд к своим ногам, прежде чем согласиться с более твердым кивком. — Моя тетя должна закончить с минуты на минуту, ты не хочешь сначала принять душ, прежде чем мы ляжем спать? Юнги быстро качает головой, уже приняв душ утром. — Я в порядке... — Хорошо, тогда я быстренько приму душ и сразу вернусь. Отмена миссии. Отмена миссии! Он ведь не собирается снова пользоваться этим чертовым средством для мытья, не так ли? Юнги сглатывает, делает несколько глубоких вдохов, как только Чимин выходит из комнаты, и быстро переодевается в пижаму. Как он собирается пережить следующую неделю? Целую чертову неделю в постели рядом с Чимином? Юнги снова чувствует себя подростком, переживающим влюбленность. Юнги привлекает Чимин, и что с того? Не то чтобы его никогда раньше не привлекал человек. Однако, у него никогда не было эротических снов об этом человеке. Юнги вздыхает, потирая переносицу, и неуверенно ложится на правую сторону кровати, быстро натягивая одеяло, чтобы скрыть большую часть себя. Не то чтобы это помогло успокоить его бешено колотящееся сердце. От кровати исходит слабый запах средства для мытья, а также запах самого Чимина. Чимин возвращается в комнату через некоторое время с влажными волосами, маленькие капельки воды все еще остаются на лице Чимина, когда он проводит полотенцем по своим светлым волосам. Опасно близко к образам из сна Юнги, даже если на этот раз он одет. Слишком близко. Блядь. Чимин, к счастью, не обращает внимания на внутренний монолог Юнги, и после нанесения средств по уходу за кожей на лицо, — за чем Юнги, возможно, а возможно и нет, наблюдал с восхищением, поскольку его ленивая рутина – просто увлажняющий крем — он забирается на свободную сторону кровати, прямо рядом с Юнги. У Юнги перехватывает дыхание, когда ставший уже знакомым запах снова вторгается в его разум, гораздо сильнее, чем раньше. Особенно теперь, когда Чимин только что принял душ. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я спал на полу? — спрашивает Чимин, голос едва громче шепота, и на мгновение Юнги впадает в панику, думая, что Чимин заметил его внутреннее смятение. Юнги поворачивает голову, чтобы посмотреть на младшего, и тут же сожалеет об этом. Зрелище слишком опасное. Щеки Чимина слегка раскраснелись из-за горячего душа, его кожа выглядит здоровой и увлажненной, а его губы выглядят невероятно мягкими с такого близкого расстояния, и все это не помогает образам из того сна не проноситься в его голове. — Я... я в порядке, — лжет Юнги, не зная, что труднее – подавить заикание или стояк. — Но, если тебе неудобно, я всегда могу поспать на полу. Я не возражаю. О боже, пожалуйста, скажи «да». — Нет! — быстро отклоняет предложение Чимин, его голос звучит слишком громко, и это заставляет их обоих шокированно округлить глаза, прежде чем Чимин снова понижает голос до шепота. — Все хорошо. Просто хотел убедиться. И даже если бы кто-то из нас спал на полу, это был бы я. Юнги внутренне скулит, разрываясь между тем, чтобы быть тронутым заботливостью Чимина, и плакать из-за того, что сам причинил себе страдания. — Тогда я выключу свет... — бормочет Чимин, переворачиваясь, чтобы встать с кровати и сделать, как сказал. Юнги быстро закрывает глаза, желая, чтобы его разум успокоился и позволил ему заснуть как можно скорее. Его сердце колотится так громко, что он боится, что оно эхом отдается в тихой комнате, но это просто говорит его волнение. Он знает, что это невозможно, но это не останавливает его от дальнейшего сумасшествия. — Спокойной ночи, хен, — раздается тихий шепот Чимина через некоторое время, и Юнги признает поражение, зная, что сегодня ночью ему не удастся заснуть, когда шепчет «спокойной ночи» в ответ.