У меня есть время послушать ее. Я могу зайти, когда ты будешь свободен?
Чонгук чувствует, как напряжение спадает с плеч после быстрого сообщения мужчины.Я освобожусь около шести вечера? Если тебе подходит, хен
Чонгук прикусывает губу в ожидании ответа, поглядывая на часы, чтобы убедиться, что его перерыв еще не закончился.
Встретимся в кафетерии?
Губы Чонгука растягиваются в мягкой, облегченной улыбке, когда он отвечает подтверждением. Работа с Юнги была глотком свежего воздуха. Продюсер просто работает в другом стиле, по сравнению с другими сотрудниками компании, и Чонгук на самом деле предпочитает спокойствие Юнги, хладнокровие и сосредоточенность, а не напряженную и изматывающую энергию, к которой привык здесь Чонгук. Он просто надеется, что старший мужчина сможет помочь Чонгуку с этим треком, поскольку его слух натренирован намного лучше, чем у самого Чонгука, так что, возможно, Юнги действительно сможет разобрать его так, чтобы Чонгук смог понять и воспроизвести. А до тех пор Чонгук возвращается к вокальным упражнениям и дыхательной практике, в которых он собирается провести остаток дня, совершенствуя свою технику анкоринга, чтобы петь и танцевать более стабильно. Восторг. Если Чонгук думал, что он устал сегодня утром, то ничто не сравнится с тем, насколько мертвым он себя чувствует сейчас. У него болит голова, в горле слишком першит от постоянных вокальных гамм, которые ему приходилось исполнять, когда он закреплял свои ноты, чтобы убедиться, что они не колеблются и не срываются во время отжиманий и бёрпи. — Ребенок, когда у тебя был последний перерыв? Чонгук тихо фыркает в стол, где решила отдохнуть его голова, медленно поворачиваясь, чтобы посмотреть на озабоченно хмурящегося Юнги, когда мужчина садится за их столик в кафетерии компании. Уже поздний вечер, так что здесь только сотрудники, которые работают допоздна, и случайный трейни, просачивающийся внутрь, чтобы взять и заплатить за бутылку воды. В настоящее время у Чонгука перерыв на ужин, и ожидается, что затем он вернется в студию, чтобы самостоятельно поработать над улучшением вокальных линий для сэмпла, поскольку время на это поджимало. Ему, честно говоря, нужна постель, его голова сейчас слишком похожа на бетон. Но он попросил, чтобы Юнги пришел и помог ему, так что Чонгук собирается побороть усталость еще на несколько часов, чтобы попытаться получить совет и наставление, которые он ищет у старшего мужчины. — Ты уже поел? — продолжает Юнги грубым, но обеспокоенным тоном, оценивая чонгуково состояние, когда тот садится. Чонгук качает головой. — Я поем что-нибудь, когда вернусь до… Хен! Чонгук слишком медлит в попытках схватить уже уходящего мужчину, который направляется к холодильникам, хватая поднос, когда проходит мимо стопки. Чонгук спешит к нему, намереваясь помешать мужчине в данный момент накладывать рулеты кимбап на поднос с несколькими гарнирами из пластиковых коробок, но его останавливают острым взглядом. Чонгук держит рот на замке, но не уходит, наблюдая за бормочущим Юнги, который частично критикует хаотичный график приема пищи Чонгука, а частично ругает компанию за то, что Чонгук переутомляется до такой степени, что ставит работу выше еды. Это заставляет чонгукову шею и щеки покраснеть, но также заставляет сердце трепетать от тепла, исходящее от того, что о нем заботится кто-то, кому на самом деле не наплевать на него. — В защиту Сокджин-хена, я сказал ему, что обедал в лапшичной дальше по улице, — мягко улыбается Чонгук, защищая своего менеджера, одного из немногих, кто пилит Чонгука, как это делал бы родитель. — Ты не должен ему врать, он один из немногих, кто на самом деле пытается убедиться, что ты живешь нормальной жизнью, — ворчит Юнги, расплачиваясь за их поднос с едой. С некоторых пор он гораздо чаще встречался с Сокджином благодаря их предыдущему совместному треку. — Я не удивлюсь, если он появится позже с едой, потому что он знает, — нежно говорит Чонгук, когда они снова садятся, помогая Юнги открывать крышки и снимать пленку с тарелок с кимбапом. — Он хороший менеджер для тебя, не лги ему, — говорит Юнги, накладывая большую часть еды Чонгуку. — Ешь. Чонгук берет металлические палочки для еды и откусывает свой первый кусочек более чем за пятнадцать часов. Юнги начинает есть только после того, как убедится, что Чонгук не собирается сбавлять темп. — Какие общие отзывы вы получили о сэмпле? — спрашивает Юнги после того, как они съедают половину блюда. Чонгук стонет с полным ртом кимбапа из тунца, который он только что запихнул в рот, быстро пережевывая, чтобы иметь возможность говорить. — Мой тон не соответствует течению мелодии, он слишком монотонный, — фыркает Чонгук, накалывая кусочек кимчи и пережевывая его, когда его захлестывает разочарование. Юнги кладет палочки для еды, помахивая одной рукой. — Дай мне свой телефон, чтобы я мог послушать. Чонгук достает свой телефон, загружает сэмплы и передает его мужчине, наблюдая с нарастающими нервами, как Юнги прижимает телефон к уху с сосредоточенным выражением лица. — Почему ты поешь? — спрашивает Юнги, не послушав и пяти секунд. Чонгук растерянно моргает. — Эм.... потому что это то, что я делаю? Юнги хмурится, нажимает повтор и прослушивает это снова. — Почему бы тебе не попробовать превратить это в рэп-куплет, а не в песенный куплет? Таким образом, ты сможешь лучше уловить текст и темп, — предлагает Юнги, встречая широко раскрытый взгляд Чонгука. — Что? — Я певец, а не рэпер, — выпаливает Чонгук. — Я не умею читать рэп! — Я могу помочь тебе с ритмом и подачей, — беззаботно отмахивается Юнги, останавливая музыку и возвращая телефон в слабую руку Чонгука. — Хен….Я никогда раньше не читал рэп, им это может не понравиться, — беспокоится Чонгук. — Или ты можешь сильно удивиться, если попробуешь, — мягко парирует Юнги, беря палочки для еды. Чонгук смотрит на свой телефон, думая о треке, пытаясь представить себя читающим рэп. — ....ты действительно поможешь мне? — тихо спрашивает Чонгук, глядя на Юнги, пока тот расправляется с гарнирами. Взгляд Юнги теплый и нежный, он не осуждает Чонгука, как это делали другие, когда у них просили совета. То, что он нынешний «тот самый» айдол не означает, что он знает все, но некоторые люди действительно думают, что это так. Такое отношение расстраивает и вызывает у него беспокойство всякий раз, когда он сталкивается с таким предположением, когда все, чего он хотел — наставничества. — Прошло какое-то время с тех пор, как я последний раз читал рэп, так что это пойдет на пользу нам обоим. Чонгук собирается ответить, когда его телефон внезапно вибрирует, оповещая о новом сообщении от Чимина.Извини, Чонгук
я застрял в Пусане на прослушиваниях T-T
можешь прислать мне сэмпл, а я перезвоню тебе как только смогу?
Чонгук улыбается, благодарный за предложение. — Твой муж, должно быть, очень любит меня, раз предлагает свою помощь, несмотря на то, что погружен в собственную работу, — шутит Чонгук, быстро набирая ответ.
Спасибо, Хен!
Твой муж уже пришел мне на помощь, так что сосредоточься на своей работе!
Я вернусь к тебе, как только трек будет готов и мне понадобится помощь с хореографией ~
Когда Чонгук поднимает взгляд от экрана, он видит, что Юнги улыбается, но улыбка не касается глаз. Вместо этого он выглядит… мрачным. Чонгук никогда не видел, чтобы мужчина выглядел поникшим, может быть, усталым и сварливым, но никогда мрачным. Он задается вопросом, скучает ли Юнги по Чимину, и эта мысль заставляет его таять внутри. Чонгук знает о реальной ситуации пары, но, возможно… просто, может быть, он видит, как между ними расцветает что-то настоящее. Часть его хочет расспросить старшего, но он решает не делать этого. По крайней мере, пока. — Я сейчас вернусь, хен, — говорит Чонгук и на мгновение отлучается, ему нужно в туалет, пока у него есть на это время. Когда Чонгук возвращается, он видит, что Юнги смотрит на пустое окошко для ввода сообщения на своем телефоне, и, благодаря своему преимуществу в росте, Чонгук улавливает очень знакомое имя, что сразу же заставляет его улыбнуться. Юнги смотрит на сообщение Чимину, его взгляд слишком долго задерживается на пустоте, его большой палец неловко зависает над клавиатурой, когда он покусывает губу. Он выглядит растерянным, и это зрелище чертовски очаровательно. — Ты должен написать ему сообщение, понимаешь? Он будет рад этому, — мягко предлагает Чонгук, подбадривая его, пока снова опускается напротив. Щеки Юнги сразу же становятся ярко-красными, но он пытается скрыть это насмешкой, выключая экран. — Зачем мне отправлять ему сообщение? Он скоро вернется. — Странно. Выглядело так, будто минуту назад ты ничего так сильно не хотел, как написать своему муженьку, — поддразнивает Чонгук, чувствуя невероятную нежность, когда видит, как румянец на щеках Юнги распространяется вниз к шее. — Заткнись, сопляк. Я просто нажал не на то сообщение, — лжет Юнги, и это настолько очевидно, что даже незнакомый человек мог бы это заметить. Чонгук смеется, но больше не дразнит мужчину. В конце концов, нельзя торопить судьбу. Вчера Юнги дал Чонгуку задание просто попрактиковаться и познакомиться с рэпом (пусть и неточно, Юнги все равно хотел, чтобы парень познакомился с разными ритмами и темпом) в часы самостоятельной работы. Теперь, воскресным вечером, когда они оба должны были отдыхать последние выходные, ему приходится успокаивать взволнованного парня, поскольку они оба улыбаются, когда звучит трек. — Мне нравится! — Чонгук выбегает, уже снова направляясь к звуковой будке. — Еще раз! Юнги может только посмеяться над значительно возросшей уверенностью и драйвом айдола, когда он готовится к записи новой записи. Для того, кто никогда не пробовал читать рэп, Чонгук чувствует себя как рыба в воде. И чем больше Юнги работает с айдолом над этим сторонним проектом, тем больше он начинает понимать, насколько мало используется вокальный диапазон Чонгука в настоящее время. Чонгук — вокалист, которому необходимо познакомиться с обширными стилями и диапазонами исполнения, потому что парень — прирожденный вокалист. Чутье Чонгука на вокальные переходы, провалы и высоты тона позволяет ему быть очень игривым в своей подаче. Но Юнги не видит, чтобы использовались его навыки или истинный потенциал, если он постоянно ограничен треками, подобными тому, над которым они работают сейчас. Чонгук — артист, который действительно мог бы изменить текущее звучание компании, если бы они только дали парню то уважение и уверенность, которых они постоянно лишают его. Юнги начинает ощущать сухость в глазах, возникающую из-за слишком долгого пребывания перед несколькими экранами, но его руки и пальцы не прекращают щелкать и двигаться, пока он подправляет финальный сэмпл. Он не уверен, как долго просидел в тишине в компании щелчков компьютерной мыши и клавиатуры, но теперь, когда он медленно выходит из своей зоны сосредоточенности, Юнги наконец замечает это. Взгляд налево подтверждает причину тишины. Руки Юнги замирают, на его губах появляется мягкая улыбка, когда он слышит легкое похрапывание вырубленного Чонгука, который раскинулся, как морская звезда, на кожаном диване. — Ребенок, ты заставляешь меня волноваться, — тихо вздыхает он, поднимаясь с компьютерного кресла и протягивая руку за свернутым одеялом, лежащим на тумбочке в углу комнаты. Осторожно развернув его, Юнги наклоняется, чтобы накинуть мягкую ткань на тело спящего мужчины, слегка подоткнув ее, чтобы убедиться, что она не спадает и не свисает, и впуская легкий холодок. — Ты так усердно работаешь, у тебя вообще есть время побыть самим собой? — тихо бормочет Юнги, вставая, и смотрит вниз на спящего без задних ног мужчину. Слева от себя он слышит тихий щелчок, но когда он оглядывается, чтобы понять причину, то видит только звуконепроницаемую дверь, мусорное ведро, в котором скомканы листы бумаги их предыдущих редакций текстов песен, и их обувь. Списав звук на то, что это мусор проваливается все глубже в мусорное ведро, Юнги молча опускается обратно в кресло и возвращается к задаче завершения рендеринга финального сэмпла трека. Это самое малое, что он может сделать, чтобы облегчить бремя, лежащее на плечах измученного мужчины. Немного странно быть одному в квартире в столь поздний час. Чимин принял душ, так что он снова чувствует себя отдаленно похожим на человека после тяжелых поездок по стране в выходные, а его одежда в данный момент находится в стирке в стиральной машине. Но даже звука стиральной машины за стеной его спальни недостаточно, чтобы заполнить пустоту квартиры. Чимин знает, где Юнги, он видел мужчину ранее этим вечером в компании. Только у мужчины не было возможности увидеть его. Потому что Чимин ему не позволил, и он не переставал хмуриться с тех пор, как осторожно закрыл ту дверь, отсекая образ Юнги, склонившегося над Чонгуком и подталкивающего одеяло под его спящее тело. Чимин решил, что он позвонит и узнает про успехи Чонгука, так как он чувствовал себя неловко из-за того, что не смог сразу помочь младшему с его проблемой, поэтому он знал, где должен был быть Чонгук. Он просто... не ожидал увидеть там и Юнги тоже. Или увидеть такой нежный момент. Чимин до сих пор не уверен, почему он ушел, не объявив им о своем возвращении.... или почему он покинул здание компании сразу после. Но он так и не смог избавиться от... чувства, которое укоренилось в его груди. Может быть, Чимин все-таки подсознательно на что-то надеялся. В тот момент, когда он вышел из квартиры со своей тетей, на сердце у него стало странно тяжело, хоть он и не мог сказать почему. Он не мог перестать пялиться на свой телефон, неприятное чувство ползло по чиминовой коже всякий раз, когда он видел, что нового сообщения нет. На самом деле, это было смешно. Чимин не знал, почему он вообще ожидал получить сообщение от Юнги. Не похоже, чтобы они встречались, так почему же он этого ждал. И, возможно, где-то в стеснении в груди кроется правда. За последние месяцы Чимин привык к присутствию Юнги в своей жизни, нет, ему нравится, что Юнги рядом. Сначала Чимин думал, что его чувства были просто платоническими. В квартире больше не было смертельно тихо. Кто-то заботился о его самочувствии, кто-то спрашивал его о том, как прошел день, и кто-то разделял ту же страсть к своей работе, что и он. Чимин подумал, что нашел хорошего друга в лице Юнги. Но в последнее время Чимин больше не так уверен в своих чувствах. Если у него действительно были просто платонические чувства к старшему, почему его сердце все время колотилось? Почему он улыбался всякий раз, когда видел сварливое лицо Юнги по утрам? Почему его кожу покалывало всякий раз, когда Юнги был рядом? Почему он не сводит глаз со старшего, когда они находятся в одной комнате? Если все было платонически, то почему Чимин был так рад снова увидеть Юнги, и почему его сердце не переставало биться со скоростью миля в минуту на всем пути из Пусана в Сеул, когда они были в разлуке всего несколько дней? Чимин так нервничал из-за собственной реакции, что решил сначала проведать Чонгука, прежде чем встретиться с Юнги дома. В конце концов, он хотел это сделать, но было бы легче сначала сбросить свой багаж, вместо того, чтобы тащить его всю дорогу до компании. Может быть, это потому, что Чимин не ожидал, что Юнги будет там с Чонгуком. Может быть, это потому, что Чимин надеялся, что Юнги тоже будет смотреть на него с такой нежностью, и именно поэтому с тех пор у Чимина все сжимается в груди. И пребывание в этой пустой квартире не помогло избавиться от этого чувства. Чимин раздраженно вздыхает, переворачиваясь на спину и уставившись в потолок. Он счастлив вернуться в свою постель после сна в незнакомых, но.... даже его кровать кажется странной. Поправка, она тоже кажется пустой. Похоже, куда бы он ни пошел сегодня вечером, он сталкивается с тем, насколько одиноким он себя чувствует. И если он будет до конца честен с самим собой в этот очень поздний час ночи, он чувствовал себя действительно одиноким в эти выходные, пока был в дороге. Если быть по-настоящему честным, он скучал по Юнги. Незаметно даже для самого себя, Чимин так привык к тому, что мужчина рядом, слышать его, просто знать, что он здесь, и, конечно, самое главное — к его запаху. Последняя часть была лишь недавним дополнением к легкости присутствия рядом с собой мужчины. С тех пор, как они разделили постель, Чимин просто настолько привык к мужскому запаху, что, когда он был далеко, ему казалось странным, что он не может чувствовать его. Особенно в постели, где он впервые ощутил знакомый теплый аромат. И вот он снова в своей постели, но все еще чувствует себя не в своей тарелке, потому что в ней не хватает запаха Юнги, которым он делится с ним. Чимин скучал по тому, чтобы делить с кем-то постель, скучал по этому больше, чем осознавал, и теперь он лежит здесь, уставившись в потолок, потому что скучает по Юнги. Перекатываясь на бок с очередным раздраженным вздохом, потому что он просто не может устроиться поудобнее, несмотря на то, насколько усталым он себя чувствует, Чимин смотрит на дверь своей спальни, задаваясь вопросом. Если бы Юнги был дома, действительно ли это заставило его чувствовать себя лучше? Если бы Юнги был дома и бродил из комнаты в комнату, помогло бы это Чимину расслабиться? Если бы Юнги был дома, в постели Чимина, снова спал рядом с ним, действительно ли это помогло бы Чимину уснуть тоже? — Возьми себя в руки, — отчитывает себя Чимин, поднимаясь с кровати и слишком громко крича, учитывая его попытки заснуть. Тяжело вздохнув и проведя рукой по волосам, которые все еще слегка влажные после душа, Чимин хватает свой телефон и предается ожиданию, пока его разум снова затихнет из-за громких и отвлекающих мыслей. Закрыв за собой дверь своей спальни, Чимин беспомощно бросает взгляд на все еще закрытую дверь Юнги, и, хотя он знает, что один здесь, Чимин стоит там добрую минуту или около того, прислушиваясь, не слышно ли какого-нибудь движения за дверью. Как он и предполагал — потому что он знает, что он чертовски одинок, — Чимин плюхается на диван, открывает Инстаграм, пока крутящийся барабан стиральной машины на заднем плане пытается составить ему компанию, и начинает бездельничать, просматривая свою ленту. У него чешутся руки открыть Какао, и даже ловит себя на том, что делает это, прежде чем отчаянно ретироваться из своего чата с Юнги, прежде чем пальцы предадут его и отправят сообщение другому мужчине. Прежнее чувство возвращается, когда он вспоминает, где и с кем находится мужчина, и, возможно, открывает Инстаграм еще более агрессивно, чем намеревался. Оставшись наедине со звуком того, как его одежда прокручивается снова и снова, Чимин отдается лежанию на диване и своему телефону, надеясь, что бессмысленная прокрутка утомит его разум и позволит ему, черт возьми, уснуть. Юнги съеживается, когда звук запирающейся входной двери эхом разносится по тихой квартире, но потом вспоминает, что он здесь один, так что... Юнги вздыхает при напоминании о том, что он в квартире один, и сбрасывает ботинки, оставляя их там, где они лежат, поскольку он разберет их в более подходящее время, а не в час ночи. Странно, что Юнги не может привыкнуть к этому, несмотря на то, что он годами жил сам по себе. С другой стороны, он точно знает, почему не может привыкнуть к этому. Он скучает по Чимину. Юнги скучает по тихому хихиканью, срывающемуся с пухлых губ Чимина, он скучает по теплоте младшего, он даже скучает по беспорядку, который Чимин постоянно оставляет после себя. И он знает, что это значит. Он знает, что означает это волнение, эта нервозность. Он знает, почему чувствует себя так комфортно, но в то же время беспокойно. Он знает, почему его мысли возвращаются к одному и тому же человеку снова и снова. Юнги нравится Чимин. Ему нравится Чимин. Он настолько погружен в свои мысли, что, когда позади него гаснет свет в прихожей, он вздрагивает, осознавая, что свет в главной жилой зоне квартиры включен. Юнги чуть не роняет телефон, который держит в руке из-за того, что проверял, действительно ли Чонгук добрался домой, когда видит фигуру, лежащую на диване, знакомый пучок светлых волос едва выглядывает над подлокотником. И сердце Юнги начинает биться все быстрее и быстрее. Чимин вернулся. Ноги Юнги в носках несут его глубже в квартиру, взгляд прикован к свисающей руке, которая достает до пола, телефон мужчины лежит экраном вниз на паркете. Юнги мягко нажимает на выключатель, погружая комнату в темноту и позволяя огням города проникать внутрь из огромного главного окна комнаты. Он стоит там секунду, любуясь видом спящего мужчины, и его губы растягиваются в теплой улыбке. — Что это с вами, молодежь, такое, что вы спите на диванах, совершенно беззащитные перед холодом в комнате? — нежно шепчет Юнги, подкрадываясь к спинке дивана, где покрывало с животным принтом находится как раз для таких моментов, как этот, когда одному из них слишком удобно, чтобы перемещаться в более теплое место. Стянув его вниз и сдвинув так, чтобы та часть, которая находится под левым боком Чимина, не тянула и не беспокоила его, Юнги слегка накрывает ею спину мужчины, улыбаясь, когда раздается тихое сопение из-за того, что лицо Чимина в данный момент вдавливается в подушки дивана. У Юнги руки чешутся сделать позу мужчины более удобной, но он игнорирует его, делая шаг назад, чтобы заправить плед под лодыжки мужчины. Задержавшись на секунду дольше, чем следовало, Юнги не может удержаться от улыбки при виде мягкого сонного выражения лица Чимина. — Добро пожаловать домой, — нежно шепчет Юнги в неподвижный ночной воздух. Он крадется в свою комнату, стараясь не забывать избегать те участки пола, которые любят поскрипывать возле двери ванной. Быстрый взгляд на дремлющего на диване мужчину, чтобы убедиться, что Чимин все еще крепко спит, и Юнги осторожно закрывает дверь своей спальни. Он почти немного смущен тем, что не может перестать улыбаться, как его сердце совершает кульбиты, и какую радость он чувствует из-за того, что Чимин вернулся. Но ему все равно. Юнги взволнован. Он счастлив. Впервые за эти выходные Юнги больше не чувствует себя одиноким.