***
За проведённое в квартале красных фонарей время Кэра открыла его с совершенно новой для себя стороны. Из оживлённой улицы огромного бетонного муравейника, по дорогам которого раньше сновали торопящиеся на работу, деловую встречу, романтическое свидание или другим важным делам люди, она превратилась в сцену ночи из нуарного детектива. Дружинники в мятых деловых костюмчиках, поношенных шляпах и на ладан дышащих кожаных туфлях с пистолетами-пулемётами напоминали гангстеров, что прочёсывали улицы своей территории, выискивая посторонних, пока глава преступной организации пил виски со льдом из низкого бокала и болтал с боссом мафии о каком-нибудь сотрудничестве. Сонные бродяги, греющиеся у открытого огня огромной железной бочки предстали в глазах в роли полицейских под прикрытием из старого даже для довоенного времени фильма. Глупого по меркам Кэролайн кино с ужасной игрой актёров, подходящей больше для комедии, но никак ни для крутого боевика. Имелись даже красивые девушки, болтающие как раз рядом с неоновой самопальной вывеской «Дом воспоминаний». Впервые увидев родной «гадюшник» после двух столетий спячки, Кэролайн сразу же посетила мысль о публичном доме, который она бы и не удивилась тут увидеть. Судя по рассказам местных жителей, её предположение было верно лишь на малую часть. Раньше там действительно предоставлялись услуги временной любви, но сейчас стоят некие «капсулы воспоминаний», которые могут показать человеку любое его воспоминание, нужно лишь самому знать, какое именно. «Наркотик, который вставляет лучше любого препарата», — дал свой комментарий по этому поводу Стотт за чашкой горячего чая поздно вечером в номере отеля, когда они впервые встретились. Пускай любопытство и было велико, воспоминания о времени, проведённом в этом здании ещё до войны, оказались намного сильнее, и Генерал не смог прикоснуться к ручке заветной красной двери, чтобы узнать о чудесах, скрытых за ней. — Хей, красотуля, снова идёшь доставать Бобби? — с хриплой усмешкой обратился к ней один из дружинников, с которым Кэра вспоминала о том, какой же прекрасный кофе и пирожные подавали в кафешке неподалёку. — Ну Фил, почему сразу доставать? Я составляю ей компанию! — широко улыбнулась Кэра, одаривая его озорным прищуром. — Скучно же сидеть одной в своей норе целыми сутками! — Лучше бы нам компанию составила. Хотели же вместе собраться как-нибудь, — наигранно обиженно отозвалась гулечка Марта, отбросив назад искусственные, выцветшие от солнца блондинистые волосы парика, как-то незаметно оказавшаяся прямо за Генералом. — Ещё обязательно соберёмся! Я же не ухожу, — обернулась к ней Кэролайн и протянула руку, слегка поклонившись. — Ах, как жаль, что ты не мужчина, — всё так же играючи протянула Марта, взяв её за руку. — И почему это должно останавливать? — засмеялась Кэра, притянув её к себе и закружив в танце без музыки. — В самом деле! — захохотала вместе с ней женщина, схватившись за её плечи и послушно следуя за ведущей. — Да вот у нас с тобой одна и та же команда, не получится играть за две. — Вот и неправда. Я играла за обе команды, — качнула головой Генерал и отпустила её, элегантно отстранившись. — И обе приносили победу. — Я уж чуть было ни расстроился! — засмеялся наблюдавший за ними Фил. Кэролайн широко улыбнулась, щелчком поправила сползшую вперёд шляпу и отправилась дальше по своим делам. Она слышала, что её новые знакомые перекинулись ещё несколькими фразами, но какими же именно, подслушивать не стала, всё ещё помня о банальной вежливости. Следовавший за ней Кодсворт вновь неудачно влетел в угол каменного здания и, наконец-то, подал свой привычный вежливый голос: — Мисс Кэролайн, диагностика всех систем завершена. Я не выявил у себя никаких ошибок. — Никаких ошибок? Точно? Может, есть повреждения в местах ударов? — не поверила ему Кэра и остановилась, оборачиваясь, взволнованно рассматривая его потрёпанный корпус. — Совершенно никаких ошибок или повреждений, мисс Кэролайн. Диагностика показала, что всё в порядке, — повторил робот-дворецкий, однако явно видел, что хозяйку такой ответ не устроил. — Что-то не так, мэм? — Нет, просто… Нет, солнце, всё хорошо, — Кэра мягко улыбается ему и разворачивается обратно. Громкий стук в металлические двери с окошком отзывается в пустом переулке, однако на зов никто не приходит. Кэра повторяет манипуляцию несколько раз, даже ждёт возвращения этой мутной женщины почти два часа, залипнув в собственные заметки, однако в итоге так никто и не приходит. «Должно быть, мисс Бобби нет сейчас дома», — предполагает Кодсворт и передаёт своей хозяйке бутылку воды. Кэра тяжело вздыхает и отпивает несколько глотков холодной воды, от которой по спине побежали мурашки. «Значит, надо зайти позже. Или завтра, — с сильным раздражением решает про себя Кэра и покидает переулок. — Я попусту трачу время». — Чем тогда займёмся, мисс Кэролайн? — поинтересовался Кодсворт. — Быть может, вернёмся в Замок? Или устроим небольшую экскурсию по городу? — Замок? — вздрогнула Кэролайн и покачала головой. — Экскурсия! Идём на экскурсию! — Мисс Кэролайн, я думаю, что вам пора вернуться, — осторожно заметил робот. — Да, Минитмены не маленькие дети, но… — Идём! Я покажу тебе, где работала, когда была студенткой. Потрясающее место! — нагло перебила его Кэролайн и, схватив за манипулятор-огнемёт потащила к «гадюшнику». Кодсворт тут же неловко замолчал и полетел поскорее за хозяйкой. Комфортный полумрак Добрососедства был очень приятен глазу, однако в нём Кэра явно и потеряла дни, не сумев сориентироваться во времени без солнца. Пип-бой предусмотрительно жил в сумке, чтобы не отсвечивать лишний раз перед чужими глазами. И хотя она чувствовала себя в поселении, прозванным жителями Даймонд-сити и отдалёнными от Бостона фермерами «зловонной дырой», вполне себе свободно и естественно, стоило всегда быть начеку. Ситуация с Финном всё ещё проносилась в её памяти пугающими видениями, точно напоминанием — будь внимательна ко всему, что тебя окружает. Впрочем, касалось это далеко не только Добрососедства. Она шустро миновала решётку, из-под которой поднимался белый пар, и нечаянно привлекла внимание дружинника, что охранял вход в бар. Он лениво поднял голову, услышав тихонький скрежет решётки, однако ничего не сделал и не сказал, заметив Генерала, лишь едва дёрнул уголками рта в улыбке, возможно, вспоминая её выходку в баре. За всё время, что она здесь, к ней явно привыкли и перестали провожать взглядами, намного меньше отпускали неприличных замечаний в её адрес. «Ты правда избила Финна? Так и надо этому подонку,» — одобрительно кивнула Марта, когда встретила Кэру на следующий день после произошедшего. «Мэр Хэнкок его убил, верно? Ожидаемо», — несколько равнодушно отзывался на эту новость охранник Фил. «На одного урода в мире меньше. Хорошо, что он больше никому не сможет навредить», — с тяжёлым вздохом и лёгкой улыбкой кивнул Скотт, отпивая немного чая из кружки. Однако больше всего в этой ситуации Генерала Минитменов удивила скорость, с которой эта новость распространилась. И откуда все узнали, что же именно там произошло, ведь драка и убийство произошли в глухом закоулке. — «Дом воспоминаний», — объявил Кодсворт, когда они оказались напротив двустворчатой красной двери. — Вывеска выглядит… не совсем новой. — Это самопал. Неоновая лента в форме фразы, прилепленная к доске, — пояснила Кэролайн. — Видишь буквы наверху? Сколлэй-сквер. Раньше эта надпись горела целиком, а внизу были все буквы. — О, я понял! Там было написано «Понедельник ночь леди» и «Среда все звёзды водевиль-ревю», — догадался Кодсворт и с тоской протянул. — Как много букв потеряно. — Точно, — слегка кивнула Кэра и усмехнулась, уперевшись руками в бока. — Знал бы ты, как запарно было менять эту надпись каждую неделю. Кодсворт ничего не ответил, лишь с интересом осматривал уцелевшие буквы и пустующие места с остатками креплений. Кэра с улыбкой вдруг вспомнила, как она вместе с техническим работником устанавливала похожую надпись, как они синхронно матерились и ненавидели владельца за такую дурацкую систему. «Зато очень современно», — парировал на их замечания мистер Гордон с деловитым видом поправляя очки в тонкой металлической оправе. — Тогда давайте посмотрим, что внутри! — воодушевился дворецкий и вернул внимание хозяйке. Генерал едва заметно вздрогнула, глянула на Кодсворта и неловко улыбнулась с тихим: «Конечно». Она поправила перчатки, натянув их повыше, и неторопливо прошла к облезлой двери. «Почему красный? Лучше бы освежили белой краской, — вдруг раздалось прямо у уха раздражённое урчание старшего техника мистера Блейка. — Красный — это же так пошло. Мы бордель какой-то, что ли?» — Даже спустя столько лет недоволен, — грустно усмехнулась Кэролайн и нерешительно протянула руку к металлической бронзовой ручке. «Красный — это ярко, страстно, жарко, — пояснял тогда мистер Гордон, лично подбирая с Кэрой краску нужного оттенка в строительном магазине. — Это цвет крови, цвет пламени. Уж тебе-то с такими потрясающими глазами стоило бы это знать». Кэра сделала глубокий вдох, пытаясь пересилить себя и взяться за дверную ручку, игнорируя возникающие образы и воспоминания в голове. «Такая красавица и в технический персонал? Огромная потеря для мира театра», — с искренней тоской протянул бархатный женский голос где-то между средней и низкой высотой. Генерал вздрогнул и испуганно одёрнул руку от ручки, точно та была раскалённым куском жидкого металла. Она уже хотела было попятиться назад и придумать себе занятие поинтереснее, пока не услышала за неплотно закрывающейся дверью знакомый ей хриплый хохот. — Хэнкок?***
Джон не был фанатом ползать по своей искорёженной наркотиками памяти. Более того в компании мало заинтересованных его судьбой наблюдателей, что глядели на его воспоминания, смотрели на события его глазами, словно для них это был развлекательный фильм. Ему казалось слишком личным делиться этим с кем-либо, особенно если этот кто-то не самый близкий друг. Однако его здорово беспокоили пробелы того вечера в баре и после в компании Генерала Минитменов. Насколько сильно он разделся? А Кэролайн? Смог ли он увидеть её обнажённой? Если да, то это наверняка чудесное зрелище, забыть о котором было просто преступлением! А как они оделись? Как вышли из бара? И где они взяли эту чёртову скамейку? — Ты само очарование, Хэнки, — с нежной улыбкой протянула Ирма, прикрывая рот во время смеха, спустив ноги на пол с мягкой бархатной кушетки, чудом не покрытой дырами и проплешинами насквозь. Невысокие каблуки минималистичных красных туфелек из натуральной кожи едва слышно стукнули о деревянный пол сцены. — Я знаю, милая, — хохотнул в последний раз мэр, уперевшись одной рукой в бок, пока второй удерживал уже наполовину истлевшую сигарету. — И всё же сомневаюсь, что сам мэр скрасил своим присутствием мой скромный дом лишь ради приятного общения и напоминая о скором платеже, — недоверчиво прищурилась женщина, поправив аккуратно уложенные в элегантную причёску из чудом уцелевшего довоенного модного журнала блондинистые волосы. — Ах, Ирма, режешь меня без ножа. Разве не мог я зайти просто ради твоей улыбки? — в тон ей протянул мужчина, стараясь увести её от того, на что она намекала. — Льстец, — удовлетворённо прищурилась Ирма бледно-голубыми глазами, у уголков которых уже потихоньку собирались морщинки. Негромкий скрип входной двери невольно привлёк их внимание, отчего они синхронно посмотрели в проём из большого зала с капсулами в коридор, ведущий к выходу. — Нет плакатов… Хотя, столько лет, чего я ожидала? — послышался негромкий женский голос, а затем её тяжёлый вздох. — Не стоит расстраиваться, мэм! Они наверняка где-то здесь! — тут же попытался её воодушевить робот-дворецкий. Лёгкие шаги в тяжёлых армейских ботинках отзывались скрипом деревянных половиц, укрытых истончавшими бледно-красными коврами с жёлтыми краями. Тихий гул двигателя Мистера Помощника сопровождали её, выдувая в разные стороны пыль из дорожек. — К нашей приятной компании сейчас присоединится ещё один чудный элемент, — хитро прищурился Хэнкок, узнав в этих шагах Генерала Минитменов. Ирма ничего не ответила и каплю прищурилась, когда на пороге из полутьмы коридора, где вчера лопнула лампочка, появилась невысокая женщина в винтажном синем пальто. Звёзды на воротнике ловили минимальные лучи света и поблёскивали, точно живые искорки, сворованные с неба. По плечам струились тёмно-каштановые волосы, завившиеся от влаги в отдельные крупные пряди, а из-под шляпы сверкнули отблеском лампы с разбитым плафоном красные огоньки глаз. Она обвела внимательным взором высоченные потолки, с которых тут и там свисали чёрные провода, потерявшие своё место из-за проржавевших винтов и болтов. Крепко держались прямо над сценой лишь софиты, но и те были разбиты, а прямо сейчас вовсе не горели. Кэра тоскливо оглядела выцветшие, поеденные молью, покрытые паутиной и пылью в труднодоступных местах тяжёлые шторы, украшающие стены с отклеивающимися красными с золотым узором обоями, закрывающие от зрителей технические части помещения. Генерал, вопреки своей уже привычной для Хэнкока да и всего Добрососедства непосредственности, не удостоила ни его, ни Ирму очаровательной улыбкой, излишне вежливым приветствием, вырванном из какого-то довоенного романа, обсуждением событий и мерзопакостной погоды. Однако Джон не стал здороваться с ней сам и взглядом попросил о том же самом Ирму. Почему-то Кэра вдруг напомнила ему потерявшегося ребёнка, что заблудился в лесу и искал знакомые черты вокруг, чтобы найти дорогу домой, совсем позабыв — дом был разрушен больше двухсот лет назад. Кэра сдвинула брови и опустила их, поджимая губы, но затем глянула на пролетевшего чуть вперёд Кодсворта. — Мистер Хэнкок! — нарушил затянувшуюся глубокую тишину робот и покачал манипулятор-клешню в его направлении, будто хотел пожать руку через воздух с большого расстояния. — Очень рад видеть вас. — Так ты всё же разговариваешь? — кивнул ему с лёгкой усмешкой Хэнкок, однако взгляда всё же не сводил с растерянного Генерала. — Диагностика всех систем на возможные ошибки и повреждения не выявила никаких проблем. Приношу свои извинения, если отвечал вам не так, как мне следовало, — со всей возможной искренностью, на которую был способен робот данной модели, протянул Кодсворт и повернулся корпусом к хозяйке. — Мисс Кэролайн, место выглядит поистине потрясающе! Можете рассказать о нём? Однако Кэра увлечённо разглядывала стены, пол, потолок, диковинные капсулы с лежаками и экранами, которые никогда ранее не видела даже по телевизору. Взгляд наконец добрался до высокой сцены, к которой вели ровно шесть деревянных ступенек справа и слева вплотную к стенам: у левой всегда истошно скрипела самая нижняя ступенька, а у правой — верхняя. Кэролайн сделала глубокий вдох, медленный выдох и вот теперь заметила людей. — Мисс Кэролайн? — позвал её ещё раз Кодсворт, но уже повысив громкость. — Ой, добрый день, — её лицо мгновенно осветила лучезарная улыбка, точно секунду назад она не рассматривала окружение с таким лицом, будто встретилась с призраками, что заводили её в далёкий тёмный лес. — Какая у вас тут отличная компания. — Теперь стала ещё лучше, — прищурился мэр Добрососедства и даже подзабыл, зачем же изначально сюда явился. — Да, Кодсворт настоящая очаровашка и может скрасить любое мероприятие, — ответила ему на это ухмылкой Кэролайн, но спешно увела взгляд и посмотрела на Ирму. Точнее, сама женщина её не интересовала так же сильно, как платье на ней. Шикарнейшее по меркам послевоенного мира красное одеяние с глубоким декольте, оголяющим практически половину груди, не достав всего несколько сантиметров до сосков, облегало мягкую женственную фигуру. Корсет с жёсткими вставками из китового уса (вернее, его пластмассового заменителя), с более светлой каймой и контрастными желтыми геометрическими узорами ручной вышивки, хорошо поддерживал спину, сохраняя осанку, и приподнимал обвисающую в силу возраста грудь. О возрасте можно было судить по состоянию кожи на шее, морщинкам и обилию косметики, которым женщины, очевидно, во все времена пытались замаскировать признаки старости. Кэролайн осторожно скользнула взглядом вдоль по стройным ногам, обтянутым чёрными колготками в мелкую-мелкую сетку, обвела изношенный подол, украшенный бахромой торчащих ниток, корсет и зацепилась за тёмные синтетические перья, обрамляющие торс и дугой огибающие шею сзади. — Вы… потрясающе выглядите в этом платье, мадам, — прокомментировала её наряд Кэролайн с нежной улыбкой, какую дарят влюблённые друг другу во время свадьбы. Однако в том неожиданном случае, когда один из них не был женихом. — Благодарю, — с удовлетворённым прищуром улыбнулась Ирма и протянула руку для рукопожатия, когда Кэра поднялась к ним на сцену. — Кэролайн Эванс, Генерал Минитменов. Но для вас могу быть просто дорогой или Кэрой, — с обворожительной улыбкой на пухлых губах, пересечённых грубым шрамом, мисс Эванс сняла перчатки, небрежно сунула их в один карман и, склонившись в лёгком поклоне, взяла женщину за тощую ладонь, чтобы прижать шершавую кожу к сухим губам. — Ох, я просто Ирма, хозяйка «Дома воспоминаний», — игриво мурлыкнула элегантная дама, скрывая за польщённым, томным взглядом невинное девичье смущение. Слишком уж для города данный галантный жест, обычно идущий от мужчины к женщине, был несвойственен и инороден. Однако менее приятно от этого не было. — Чудесное имя, — улыбнулась Кэра, выпрямляясь и поправляя шляпу, чтобы переместить её ближе к затылку и открыть себе больший обзор. Искоса она тут же заметила несколько задумчивый взгляд Хэнкока, направленный на неё. Он сделал глубокую затяжку и медленно выдохнул струйку белёсого дыма в противоположную сторону, не удержавшись от вопроса: — Киски нравятся тебе больше, чем коты? — Почему я не могу завести двух сразу? — слегка пожала плечами Кэра и игриво покачала плечами, будто услышала где-то музыку, метнув прищуренный взгляд на Ирму. — Тем более когда вокруг такой великолепный выбор. Аж глаза разбегаются. — Кто бы смел тебя судить? — не сдержал усмешки Хэнкок и понимающе кивнул. — Я слышала о вас, дорогая, — не упустила возможности вдоволь распробовать новое обращение на своих красных губах Ирма и осмотрела Генерала с головы до ног. — Что могло бы привести сюда человека из другого века? Хотите о чём-либо вспомнить? — Всё вокруг меня напоминает о днях моей жизни до войны. От этих воспоминаний скоро даже станет тошно. Хочу приобрести побольше новых, — она слегка кивнула и вновь огляделась. — Здесь многое уже не так, как я помню. — А как ты помнишь? — из интереса спросил мэр Добрососедства, хотя и не ожидал услышать подробного ответа. — Здесь было… помпезно.***
Судьба студента, живущего в центре Бостона на съёмной крохотной квартире не такая уж радужная, как можно было прочитать в молодёжных комиксах о юных супергероях, в подростковых романах или странных фильмах непонятно на какую вообще аудиторию. Мир уже тогда сидел на огромной подушке целиком состоящей из пороха и с торчащим за спиной фитилем. Только никто не знал, как много его осталось, горит он уже или ещё нет, и сколько до взрыва. А повернуться и посмотреть никто не решался из страха, что увидят считанные секунды. Совсем юная Кэролайн была слишком сильно занята своими житейскими проблемами, чтобы думать о мире во всём мире. Ей нужно было придумать, где взять деньги на пропитание, чертёжную бумагу, новый набор для графики, учебную книгу об архитектуре XIX века в шикарном сине-золотом переплёте, манящую её с витрины книжного магазина, и просроченный платёж аренды. Дважды просроченный. Кэра уже давно не пользовалась общественным транспортом, полагаясь на свой старый велосипед, чтобы сэкономить деньги и перехватить хотя бы булочку в автомате с едой в институте. С тяжёлым сердцем и пустым желудком она спустилась с широкой белой-белой лестницы главного корпуса Массачусетского технологического института, где встречалась с профессором Уилсоном, и подошла к пустующей остановке для велосипедов. Простенькие наручные часы с ремешком из синего кожзаменителя показывали 6 часов 13 минут вечера. Сейчас она должна была бы быть в ресторане на севере Бостон-Коммона, облачённая в коротенькое чёрное платье на тоненьких лямках с кружевами и белым фартучком, если бы не её привод в полицейский участок за избиение одного из постоянных посетителей, что с огромным интересом изучал, что у официанток спрятано под юбками. Из ресторана она была уволена со скандалом и брошенным конвертом с нищенской выплатой прямо в лицо. «Зато не пришлось возвращать платье,» — грустно усмехнулась Кэра, пересчитав свою «зарплату», из которой была вычтена стоимость сломанного стула, полетевшего в мерзкого на вид дядьку. И самое обидное, что она даже не попала! Денег не хватило и на половину аренды. — Стипендия только через неделю. Мисс Тейлор выгонит меня послезавтра, если не принесу деньги, — бормотала сама себе под нос Кэролайн, сняв велосипед с парковки, и пустая улица ответила ей гулом полицейского сигнала откуда-то из центра. По привычке она остановилась у огромного новостного стенда, куда разные факультеты и общественные деятели института приклеивали свои объявления о конкурсе, проекте, эксперименте, концерте или других мероприятиях. Когда жизнь была проще, Кэра часто участвовала во всём под ряд, лишь бы всегда быть при деле. — Спортивные соревнования по баскетболу пройдут в эту среду. Театральная группа ищет актера на роль «Королевы Ветров» авторской пьесы студента факультета гуманитарных наук Ричарда Олдена. Книжный клуб устраивает вечер поэзии Эмили Дикинсон в главном зале библиотеки, — пробежалась взглядом по стенду Кэролайн, опёршись о велосипедный руль, и слегка улыбнулась. — Эмили Дикинсон… Я бы сходила. «Что нам потребно в смертный час? Для губ — воды глоток, для жалости и красоты — на тумбочке цветок». Опустив взгляд ниже от объявления книжного клуба, Кэра с удивлением обнаруживает странную листовку. Она выделялась на фоне остальных тем, что не была нарисована от руки, а выглядела как распечатанный плакат, только меньшего формата. В обрамлении винтажных красных узоров, собирающихся в картинную раму, чёрными ажурными буквами привлекала к себе внимание надпись: «Театр «Пилигрим» ищет новых звёзд для вечерних шоу-ревю! Если твоя романтичная натура просится на сцену, чтобы показать всему миру, что такое красота, то мы с нетерпением ждём тебя у своих дверей. Составление резюме не требуется, просто приходи и покажи, что ты умеешь». По обе стороны от надписи человеческие силуэты мужчины и женщины в красивых нарядах зазывали к себе жестами и заигрывающими нарисованными глазами. — Простите, ребята, но я совершенно не умею петь, — тяжело вздохнула Кэра и собиралась уже было сесть на велосипед, но взглянула на зашуршавшее от ветра объявление ещё раз, где заметила надпись уже шрифтом помельче: «Так же театру требуется технический работник для работы с современным оборудованием и поддержанием здания в рабочем состоянии». — Технический работник? Кэролайн раздумывала ещё несколько секунд, после чего сорвала с объявления отрывную часть с адресом. Она явно была первая в институте, кто заинтересовался этим объявлением, ибо сорвала только первый кусочек листа. Ехать было далеко, но по узким улицам через парки и скверы центральной части Бостона удалось добраться за полтора часа. Старые улочки, возведённые ещё в XVIII веке, были укрыты тенями современных дворцов бюрократии, офисных замков и бетонных особняков. Из «Храма свободы», как было принято ласково называть Старый Капитолий среди студентов архитектурного, выходят поздние посетители. Группа иностранцев, активно болтающих что-то на совершенно непонятном для Кэры языке, торопливо выходит на улицу, показывая друг другу что-то в информационных буклетах, что выдавали в музее бесплатно. Иностранцы кучкуются, как стайка сурикатов, и торопливо следуют за своим экскурсоводом дальше по «Пути свободы», оставляя за собой множественные уличные стенды и плакаты по обе стороны от главной двери. Вряд ли они сюда когда-либо вернутся. «Что-то поздновато у них экскурсия», — задумалась Кэролайн и подняла взгляд на пустующий уже десятки лет балкон, на котором лишь несколько раз в год меняли цветастую ткань, перекинутую через перила. В окнах мелькали человеческие силуэты оставшихся посетителей перед закрытием музея на ночь, пока грозного вида охранник следил за их поведением. «После того, как 18 июля 1776 года Декларацию независимости США зачитали с балкона Старого Капитолия, с фасада здания были демонтированы и преданы огню королевские символы льва и единорога. С точки зрения истории данное действие совершенно понятно. Знак протеста, уничтожение прошлого и указание пути в настоящее сквозь очищающее душу пламя, — зачитывал одну из лекций профессор Уилсон, совершенно не глядя в свои тексты. — Но с точки зрения архитектуры это настоящая потеря. До нас дошли лишь картины и изначальные чертежи здания. Насколько я знаю, уже готовится проект по восстановлению статуй и возвращению их на места, но сложно сказать, насколько это затянется со всеми этими бумажками. Может к 2080 году и сообразят для нас красоту. Если мы до этого момента не задохнёмся в ядерном пепле». В то время опасения по поводу «атомного апокалипсиса» профессора казались какими-то глупыми, надуманными. В голове Кэры не укладывалась мысль о том, как можно начать атомную войну и пожертвовать миллионами невинных жизней ради… чего? Ответа на этот вопрос в уме студентки не существовало. Суматоха у станции метро к вечеру не становилась меньше. Толпы людей торопящихся то вверх, то вниз проносились мимо, придерживая на ходу шляпы, заглядывая в наручные часы, стучали каблуками мужских и женских туфель о каменные плиты и металлические решётки канализации, из которой то и дело поднимался белый пушистый пар. Кэра покрепче вцепилась в руль велосипеда и подвезла его к активной автомобильной дороге отделяющей её от заветной точки назначения. Театр «Пилигрим» зазывал в свои сети яркими белыми огнями дуговой вывески «Сколлей-Сквер». Светлые каменные стены и рекламные стенды пестрели яркими цветастыми вывесками: «Неподражаемая Лилия Гуднейбор с танцевально-вокальным шоу каждый вечер!», «Музыкальная труппа «Любимцы Эвтерпы» играют специально для наших певцов и актёров!» и «Вечер джаза с Ноа Грином каждые вторник и воскресенье!». Красочные плакаты едва ли могли по-настоящему привлечь внимание голодного студента, однако что-то чарующее было в портретном рисунке женщины, именуемой Лилией. Неприлично шикарные пышные формы в обтягивающем вечернем красном платье из шёлка на тонких лямках, ладони в таких же блестящих гладких перчатках, удерживающие микрофон на высокой ножке, томный взор подведённых чёрным янтарных глаз и идеально уложенные крупными волнами чёрные волосы, загадочно прикрывающие половину лица. Полумрак вечернего города с яркими огнями придавал фигуре на плакате особой загадочности. Кэролайн тяжело вздохнула, собравшись с духом, и перешла дорогу, когда загорелся зелёный сигнал. «У тебя есть особая сила, — раздавалась в пышных от обилия красного коридорах незнакомая песня волшебной красоты голоса. — Внутри тебя духовное дитя, готовое жить. Я знаю — оно просто ждет, чтобы лицезреть, как ты вырастешь. И когда душа почувствует, что нужно отправиться в путь, отпусти её.» Кэра нерешительно прошла вдоль длинного коридора, увешанного плакатами и досками с подписанными фотографиями. Из глубины здания тянулся довольно низкий женский голос, умело подхватывающий высокие ноты, пока ей наигрывала гитара и, кажется, барабаны. «Иногда говорят, что ты поёшь слишком громко, слишком долго, — продолжала неторопливо плыть по воздуху мелодия голоса, за которым хотелось следовать в самые дальние уголки души. — И если они не могут принять решение, то я приму своё. Что бы я ни чувствовала — это единственный способ спеть эту песню.» Кэролайн поправила сумку на плече и прошла к комнатке кассира, скрытой за чёрной решёткой и занавешенной красными шторками изнутри. Судя по звуку, внутри никого не было. «Люди говорили: «Попробуй, это заставит тебя улыбаться», — певица издала очаровательный смешок, так гармонично вписавшийся в тягучую песню, что Кэра его даже не заметила. Повернув направо и осторожно распахнув двустворчатую дверь, Кэра попала в огромный зал, погружённый в густой полумрак, рассеивающийся лишь софитами над сценой. Всё помещение было заставлено круглыми столиками со скатертями и резными стульями с мягкими сидениями. Лёгкая завеса никотина, скрашивающаяся мятными нотками, разгуливала по залу, как хозяйка, занырнула в лёгкие, но не вызвала даже малейшего приступа удушья. В зале было мало людей. Музыканты на сцене играли без нот, словно наизусть знали все свои партии, лишь изредка переглядываясь между собой, но больше отдаваясь во власть мелодиям. Несколько столиков занимали мужчины и женщины, заворожённо наблюдающие за сценой. Один из мужчин, что сидел дальше всего от сцены, смолил ароматные сигареты с ментолом, откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу. — Люди говорили: «Не трогай, ты заплачешь». И какое-то время я чувствовала себя потрясающе, но потом я увидела слишком много умирающих, когда всё, чего они хотели — просто стать немного выше, — затянула высокую ноту девушка со сцены, схватившись за микрофон и вытянувшись по струнке, как грациозная птица, вот-вот готовая сорваться с места в полёт. — Господи, — в восхищении едва слышно выдохнула Кэра и присела за самый дальний стол от сцены, сжав в тонких пальцах уже не один десяток раз мятую, оторванную от объявления бумажку. Лилия была дьявольски красива. Тот плакат, показавшийся Кэре симпатичным, не шёл ни в какое сравнение с настоящей певицей. Тонкая талия, широкие округлые бёдра, обтянутые чёрной бархатной юбкой-карандашом чуть выше колена, пышная грудь, игриво оголённая неглубоким декольте полностью застёгнутого такого же бархатного пиджака, будто надетого прямо на голое тело. Волнистые угольно-чёрные волосы чуть ниже челюсти, естественно блестели без укладочных средств в свете софитов. Нежная белая кожа слегка сияла, отражая холодные искусственные лучи. — Девушка, вы разве не читали объявление? По понедельникам театр закрыт, — послышался мурчащий низкий голос мужчины из-за соседнего столика, который курил ароматные сигареты с ментолом. Кэролайн вздрогнула и резко повернула голову в направлении голоса. За соседним столиком сидел импозантный мужчина в идеально выглаженном тёмно-синем костюме и красной расстёгнутой на верхние пуговицы рубашке. На первый взгляд ему было максимум лет сорок, судя по появившимся на широком лице первым морщинам. Он прищурил глубокие тёмно-карие «змеиные» глаза, и сделал неторопливую затяжку. Несколько классических колец блеснули во мраке на его широкой ладони с длинными тонкими пальцами. — Закрыт по понедельникам? — растерянно переспросила Кэра. — Но дверь была открыта. — Сегодня день репетиций, — он слегка качнул головой с уложенными назад короткими светлыми волосами. — Будем очень рады видеть вас завтра. — Но я здесь не ради представлений, — девушка смяла в руке бумажку вновь и потерла шею. — Я по поводу работы. — Ра-бо-ты? — медленно протянул он по слогам и окинул её оценивающим взглядом из-за стёкол очков в тонкой оправе, чуть отклонившись на стуле назад, чтобы заглянуть под стол. Кэролайн неуютно поёжилась, вся сжалась и хотела уточнить, что пришла именно ради должности технического работника, но мужчина резко прикрикнул, громко хлопнув в ладоши: — СВЕТ! Музыканты прервались, певица проглотила конец слова, а спустя несколько секунд загорелся свет во всём помещении. Все присутствующие оглянулись и посмотрели на мужчину и Кэру. Лилия бросила на него злобный взгляд плавящегося янтаря из-под пышных ресниц и практически зарычала: — Исаак, я не закончила. — Не рычи, Лил, — мурлыкнул мужчина и встал из-за стола. — У нас тут возможная новенькая. — Новенькая? — заинтересовалась девушка с центрального столика и посмотрела на Кэролайн. — Выходи на сцену, показывай, что умеешь, — махнул рукой Исаак, вернув взгляд на студентку. — У тебя красивое лицо, приятного оттенка кожа, хорошо будет смотреться в свете софитов. — Поёшь? — спросил темнокожий мужчина с первого столика, вальяжно развалившийся на стуле. — Э, нет, я… — стушевалась Кэра, медленно встав из-за стола. — Танцуешь? — перебила её другая девушка, заигрывающе качнув оголёнными плечами. — Нет, я не танцую, — покачала головой Кэра и вздрогнула, когда миловидная девчушка взяла ее за руку и повела на сцену. — Может, играешь? — уточнил гитарист, проведя пальцами по струнам. — На гитаре? — Барабанах? — подключился к нему другой музыкант. — Пианино? — сыграл незамысловатую мелодию пианист. — Саксофоне? — романтично заурчал инструмент высокой девушки, что выглянула с ним из-за ткани занавеса. — Да нет же! — возмутилась Кэролайн, когда ее уже затащили на сцену. — Может, ты актриса? Для комедий и драм, — задумался Исаак, вновь затягиваясь. — Я не имею к актерству никакого отношения, — замотала головой Кэра и несколько испуганно вцепилась в ремень своей сумки, оказавшись рядом с всё ещё недовольной Лилией, хмурящей аккуратно выщипанные брови. Роста она оказалась совсем небольшого, где-то на полголовы ниже Кэры. — Тогда чем ты хочешь заниматься? — недоумённо уточнил мужчина, что и отправил её на сцену. — Я хотела узнать о должности технического работника, — наконец объяснила Кэра. От её ответа в зале послышалось несколько удивлённых женских вдохов. От мужчин она ловила недоумённые взгляды, но уточняющий вопрос задала лишь Лилия. — Такая красавица и в технический персонал? Огромная потеря для мира театра, — с искренней тоской и печалью протянула певица и поправила свои волосы. — Ты сумасшедшая? Такое лицо создано для публичных выступлений. — Лил, не дави на малышку. Пройдём в мой кабинет, девочка, — вздохнул Исаак, затушил недокуренную сигарету в пепельнице и обвёл взглядом всех остальных. — Остальные продолжают репетицию!***
Подробный рассказ о том, что и где стояло, всё никак не заканчивался. Ирма и Хэнкок синхронно наблюдали за плавающей по залу Кэролайн, что указывала, где была небольшая барная стойка с буфетом, как именно расставлялись столы на разные типы мероприятий, вспоминала, какого цвета были скатерти и обивки мягких стульев, которые временами приходилось чинить, перетягивая ткань, из-за прожженных сигаретами дыр. — А вон там красными шторами закрывались мостки, — указала двумя руками протяжённость этих самых деревянных мостков Кэролайн, задрав голову. — Мы закрывали их красивыми шторами, чтобы они не бросались в глаза посетителям. Эти дурацкие шторы было очень тяжело снимать, потому что висели они слишком высоко, а использовать стремянку на мостках было неудобно. — Звучит не слишком безопасно, — согласилась Ирма, весь рассказ с интересом наблюдая за Генералом, и попыталась представить всё, что та вещала. — Какая здесь высота? Метров пять? — задумался Джон, задрав голову и взглянув на изрытый проводами потолок, будто холм норами кротокрысов. — 6 метров 60 сантиметров от пола до балок, если я правильно помню. Мостки находятся пониже, но точную высоту я не скажу, — она чуть качнула головой. — Думаю, где-то 4,70 или около 5, — попыталась прикинуть на глаз Кэролайн. — Перила там крепкие, но я всё равно нервничала, когда нужно было снимать эти шторы. — Можно круто наебнуться, особенно если головой вниз или пластом, — невесело хмыкнул мэр Добрососедства. — Не останешься инвалидом, так отправишься к бывшим владельцам. — В общем все технические сооружения прятали за шторами, рубильники и электрические щитки за картинами или в скрытых от глаз посетителей помещениях. А мостки в основном были нужны, чтобы добираться до софит или в рубку, — завершила наконец свой рассказ Кэра, уперев руки в бока. — Потрясающей красоты было местечко. Сейчас тоже впечатляет, хотя и нет плакатов, нет стендов на улице и фотографий на пробковых досках, а капсулы подобные я впервые вижу. — Не знаю, оно ли это, но под лестницей хранится очень много странного хлама, которому не нашлось применения. Может, там есть то, что ты потеряла, дорогая? — предположила Ирма, присев на мягкую кушетку. — А что ещё за «рубка»? Это разве не на кораблях помещение? — обратил на это внимание Джон, совсем забыв об истлевшей до фильтра сигарете. — О-о-о, мне нравится твой острый ум, — прищурилась Кэра с загадочной улыбкой, но не стала продолжать игру и просто развернулась на пятках ровно назад, чтобы взглянуть на стену над выходом в коридор и комнаткой кассира. — Вы не обращали внимание, что там потолок очень низкий? Только в одном месте? — В самом деле, мэм, потолок над кассой и проёмом отличается, — согласился с хозяйкой Кодсворт. — Там и находится рубка. Хотя, эта конструкция, скорее, балкон, мы всё равно упрямо называли его «рубкой», — весело усмехнулась Кэра и оглянулась к новой хозяйке театра и Хэнкоку. — Не говорите мне, что вы не знали о комнате прямо над вашими головами. Ирма задумалась и подняла взгляд на мэра, но тот лишь с беззаботным видом пожал плечами, мол, это твоё заведение, тебе и знать. Женщина поджала губы и вернула внимание воодушевленному Генералу, что пыталась разделить с ними свои воспоминания, как порой это делают довоенные гули. — Признаться честно, я никогда не обращала особого внимания на потолок, да и по мосткам этим ни разу не ходила. Не было никакой нужды, — несколько виновато созналась Ирма, но увидела на лице Кэры лишь улыбку. — Таки это значит, что там очень давно никого не было?