***
Мир был похож на самый страшный кошмар Мистера Помощника. Повсюду грязь и полная антисанитария: в домах, в больницах, в магазинах, в школах, театрах и музеях. Люди и животные чистотой тоже не отличались. Грязные, чумазые, с паклями вместо волос, в неприлично измазанной непонятно чем разодранной одежде, звери с жуткими колтунами на самых разных местах. Анализатор воздуха Кодсворта всё ещё отлично функционировал и мог показать ему весь список химических элементов, витающих вокруг, и их концентрацию. Однако он даже был очень рад тому, что всего-навсего робот, а не живое существо, и не может ощутить полноценно окружающий смрад. Кодсворт больше не мог пойти в магазин, чтобы купить для своей хозяйки самые свежие продукты, чтобы приготовить её любимый морс из облепихи, сладкую жареную курицу в медовом соусе, которую Кэра предпочитала есть без гарнира, не мог нормально выстирать, просушить и погладить её одежду. Его до скрипа где-то в корпусе беспокоили эти противные складки на рубашках, вылезшие ниточки свитеров, дыры в комбинезоне, ничем не выводимые пятна засохшей крови на абсолютно любой одежде. Порой он даже наблюдал за собой, как у него трясутся манипуляторы, когда он пришивает очередную заплатку на комбинезон. Всё чаще он замечал, что хозяйка засыпала в одежде, поэтому стирать одеяла и простыни уже не было никакого смысла. Только иногда она могла снять куртку, если была не критически уставшая. Кэра переставала беспокоиться о пятнах на одежде, торчащих нитках, степени помятости или количестве дырок. От наблюдений за ней Кодсворт перестал тратить силы на попытки отстирать это огромное желтовато-зелёное пятно на одеяле. И он не хотел знать, откуда оно взялось. Там, где ему виделись катастрофа и разруха, хозяйка видела возможности и надежду на невероятные изменения. «Нет, это не рухнувший дом. Это материалы для постройки нового дома.» «Ну и что, что пол не отмывается? Зато его не придётся перекрашивать.» «А вот эту гору обвалившихся стен мы можем разобрать и построить стены заново.» Эта окрыляющая воля к жизни перескакивала от неё ко всем остальным, как воздух, заполняющий всё предоставленное ему пространство. И даже самый обыкновенный робот, понимающий людей списком информации и сотнями тысяч строчек кода, будто почувствовал силы в чудом не заржавевшем корпусе. Во всём этом хаосе он раз за разом начал заваривать кофе. Иногда это был вовсе и не кофе, а чай из наборов болотных растений, или, что было ещё чаще, цикорий, который он находил и собирал самостоятельно. — Цикорий был завезён в Северную Америку ещё с колонистами из Европы, однако я никогда бы не подумал, что это растение произрастает в диком виде. Да он ещё и такую страшную экологическую катастрофу пережил! — взволнованно лепетал Кодсворт, обжаривая корешки цикория на открытом огне в старой сковородке. — Да, удивительно. Как же сильно цикорий хотел жить, — согласно кивнула Кэролайн, кутаясь в огромную тёплую куртку, отрытую в шкафу придорожного магазинчика несколько часов назад. Её владелец, очевидно, был тем скелетом, что прятался в подсобке. — Невероятно живучее растение! — подтвердил её слова Кодсворт. — В Центральной Европе цикорий произрастает часто вдоль дорог, и люди его синие цветочки даже не замечают, когда проезжают мимо на машине. — Надо бы его навыкапывать и высадить в поселениях, насобирать семена, начать выращивать. Начать массовое производство цикория, — негромко рассуждала Кэра, прячась в свою куртку всё сильнее и в упор глядя на огонь костра. — Это чудесная идея, мэм! — согласился робот и повернул к ней один из глазков. — Цикорий был бы очень востребован в качестве заменителя кофе. Однако у растения съедобны абсолютно все части. Цветок, листья, стебли, корни. Всё. Его можно добавлять в салат, заваривать чай из цветков, а кофе из корней. — Точно, точно, — уже совсем тихо вторила ему хозяйка, стараясь утонуть в кресле, притащенном сюда ей же из руин дома без крыши. — Растение предпочитает обильные дожди и влажный климат. Его можно было бы активно выращивать в период дождей или в тех поселениях, где нет никаких проблем с водой, — продолжал рассуждать Мистер Помощник, периодически помешивая и подбрасывая нарезанные корешки на сковородке. — Верно, мэм? Ответа не последовало. — Мисс Кэролайн? — позвал её Кодсворт вновь и подлетел поближе. Он чуть уменьшил огонь из сопла и опустился к ней, аккуратно отогнул воротник манипулятором с огнеметом, чтобы заглянуть в куртку. Хозяйка тихонько сопела, с головой спрятавшись в одежде, пригревшись у костра, заслушавшись в болтовню робота. Вопреки его представлениям о людях до войны и после: из тощей и мертвецки бледной девушки хозяйка превратилась в здоровую, подтянутую, с нормальным цветом кожи. И, что самое главное, несмотря на боевой, совершенно неспокойный образ жизни, постоянно происходящий в движении, синяков и ссадин на ней стало гораздо меньше. После войны она буквально раскрылась и ожила, как нежный, маленький цветочек цикория, игриво сверкающий утренней росой на голубых лепестках.***
Она никогда не покидала свой дом. Кодсворт каждый день наблюдал за тем, как хозяин уходит утром и возвращается поздно вечером. Очень часто вокруг него распространялся по воздуху ацетальдегид или уксусный альдегид. Мистер Помощник знал, что это вещество образовывается в человеке в следствии расщепления алкоголя в организме, но никак не мог сообразить, почему мистер Эванс приносит его на себе. В отличие от своего мужа, мисс Эванс почти не выходила на улицу, лишь иногда могла позволить себе выползти на задний двор, разлечься буквально на земле и долго-долго смотреть в небо. Даже если идёт дождь. Вернее, особенно если идёт дождь. Капли воды стекали по её худому лицу, скапливались в глазных впадинках, и ей приходилось периодически наклонять голову в разные стороны, чтобы смаргивать их. Предложения зайти в дом и не мокнуть под дождём женщина игнорировала и часто заходила в дом лишь с прибытием мужа. Он сам заносил её в дом. Впрочем, если быть точным, то Нейт «забрасывал» её в дом, удерживая за запястья, будто куклу-марионетку. Каждое такое событие заканчивалось грохотом и криком из ванной комнаты, откуда спустя несколько минут выходил господин насквозь мокрый. «Должно быть, ей очень нравится смотреть на небо, — пытался робот-дворецкий сделать хоть какой-либо вывод по повторяющейся изо дня в день ситуации, никак не вписывающейся в его понимание счастливой семейной жизни. — Но разве это плохо? Из-за этого стоит ругаться? Люди такие сложные». В очередной дождливый день, когда хозяйка вновь лежала посреди заднего двора и вглядывалась в тёмно-серые тучи, разразившиеся пугающе сильным ливнем, Мистер Помощник позволил себе пойти наперекор её приказу оставаться в доме. Он взял со стойки большой зонт с шелестящей прозрачной плёнкой вместо ткани, вылетел на улицу и раскрыл его прямо над ней. — И что ты делаешь, Кодсворт? — совершенно обессиленно спросила Кэра, скосив на него будто совершенно невидящий взгляд. — Вы можете простудиться, если будете лежать на голой земле под дождём, — пояснил Кодсворт, удерживая зонт прямо над её головой. — Я понимаю вашу любовь к небу, поэтому не смею просить вернуться в дом, но и сидеть сложа манипуляторы я тоже не в силах. Прошу прощения за столь бунтарское поведение, мисс Кэролайн. — Какое же ты чудесное солнышко, — с печальной улыбкой женщина чуть пошевелилась, отчего её мокрое шёлковое платье прилипло к полуголому телу ещё сильнее. С того дня Мистер Помощник составлял ей компанию в наблюдении за небом. И не только в этом. Кодсворт слушал, как она читала вслух роман «Три мушкетёра» за авторством Александра Дюма, пока попутно готовил обед или ужин, прибирался во всех помещениях. Кэролайн без конца лепетала о зданиях, о незаконченных проектах, о реставрации памятника истории, участием в котором она безумно гордилась. Она показывала Мистеру Помощнику многочисленные фотографии из альбомов, спрятанных в глубинах шкафа, указывала на лица людей и рассказывала, кто они и где теперь. «Это Ричард. Он отправился в Вегас и проиграл все свои деньги в казино ещё в студенческие годы. Не могу точно сказать, что с ним случилось, но, надеюсь, он выбрался из этой ямы». «О, а это мой профессор! Мистер Уилсон. Только благодаря ему я смогла поучаствовать в своей первой в жизни реставрации. Это был Старый Капитолий. Особенное место. Однажды я сбегу отсюда, и тогда мы с тобой вместе прогуляемся по музею». «А это фотография со стройки ботанического сада под куполом! Мой первый крупный проект. Сколько же я чертежей измучила, сколько бумажек перетаскала. Мы использовали в качестве стекла бронебойное, чтобы повысить прочность конструкции. В этом ботаническом саду множество секций с самыми разными растениями, имитация разнообразных природных условий, сложнейшая система водоснабжения и вообще всех коммуникаций. А ещё в нём подразумевался склад с тысячами видов семян самых разных растений, что должны храниться несколько веков в идеальных для них условиях. Это было очень сложно, но мы его построили. Я была так горда собой, ты себе не представляешь. Хотела бы я побывать там ещё хоть раз. Там так красиво, солнышко». Робот прислушивался ко всем её словам, запоминал всё, что она говорила и поддерживал во всех её речах. Он заворожённо записывал в своей памяти пение странной колыбельной для малыша Шона на языке, который он стал понимать только после обновления в сервисном центре: «На поле танки грохотали… Прощай, родимый экипаж… А жить так хочется, ребята. И вылезать уж мочи нет… И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас…» Эту же песню в полном объёме женщина исполняла на гитаре, убранной в самый дальний угол встроенного в стену шкафа. Мистер Эванс не любил шум. Он не смотрел телевизор, не слушал радио, его нервировали и раздражали даже звуки приготовления пищи: шипение на сковороде, бурление кипящей воды, шарканье ножа от чистки овощей, заточка ножниц. Именно поэтому чаще всего Кодсворт готовил или до его возвращения, или что-то в духовке. Говорить о песнях, гитаре, смехе или разговорах и вовсе не стоило. Как только господин Нейт переступал порог дома — всё пространство вокруг окутывалось мёртвой, давящей тишиной. Его мог начать раздражать и злить любой лишний звук. Скрип, шум, шорох, шелест, стук, бренчание, звяканье. А громкий плач младенца в вакуумной тишине и вовсе мог привести его в состояние звериного бешенства. И это было… Страшно. По-настоящему страшно, даже для механического сознания. Хозяйка тоже менялась с его приходом, как по щелчку. Она присаживалась на диван, ложилась на него, пряталась под одеялом в кровати и замирала, точно пыталась слиться с мебелью, хотела быть не здесь. И ей везло, если она успевала «спрятаться». Нейт будто не замечал её, если она не издавала звуков. Робот-дворецкий невольно подхватывал эту игру в молчанку, становился её новым игроком. Он молча прибирался, молча намывал и так блестящие чистотой окна, полировал машину на улице, молча поливал цветы, гладил и так выглаженную одежду. И всё без лишних звуков. — Мисс Кэролайн? — нарушает Кодсворт идеальную ночную тишину, когда обнаруживает свою хозяйку на кухне, сидящую за барной стойкой с открытой бутылкой водки. — Что могло разбудить вас в три часа ночи? — Ах, солнышко, — она поднимает на него взгляд сквозь тьму и негромко шуршит блистером таблеток. — Ты что полировал машину? Опять? — Ваша машина должна выглядеть лучше всех в районе, — несколько самодовольно пояснил робот-дворецкий и присмотрелся к таблеткам, которыми она шуршала. — Не могу найти данных в вашей медицинской карте о назначении вам такого лекарства, как «Флуразепам». Мне необходимо обновить данные? — Нет-нет, не утруждайся. Это лекарства Сюзан. Просроченные уже лет на пять, — Кэра нервно усмехнулась и потёрла огромный синяк на щеке, болезненно морщась. — Ваша подруга Сюзан, точно-точно, я помню, — согласился с ней робот-дворецкий. — Зачем вам просроченные лекарства Сюзан? — Не знаю, солнце, — Кэра слегка пожимает плечами и шмыгает носом, продолжая шуршать упаковкой. — Наверное, вы сильно по ней скучаете, — предположил Кодсворт. — Может, хотите горячего ромашкового чаю? Или облепихового морса? — Нет, спасибо, милый, — она слегка качает головой и пытается разгладить на себе порванное шёлковое платье, натянуть рукава к ладоням ближе в слепой надежде спрятать от зорких глаз робота следы от удерживания на запястьях, синяки на бёдрах, отпечаток ладони на шее. Она опускает опухшие красные глаза на полный стакан водки и делает огромный глоток залпом, точно собираясь с силами. — Мэм, снотворное нельзя смешивать с алкоголем ни в коем случае, — предостерёг её Кодсворт, осторожно убирая бутылку водки подальше на другой конец барной стойки. — От этого можно серьёзно заболеть и попасть в больницу. Ответа не последовало. Только громче зашуршал блистер. Маленькие таблеточки одна за другой стали появляться на тощей ладони. — Мисс Кэролайн, это очень плохая идея! Если вы не можете заснуть, то я с радостью помогу вам! Хотите массаж или послушать песню? — взволнованно залепетал Мистер Помощник, никак не сумея найти необходимый протокол действий для данной ситуации. — Я не очень хорошо пою, но ради вас мог бы попытаться. — Солнце, мне ничего не нужно, — отрицательно покачала головой Кэра, уже высыпав на ладонь все таблетки из первой пластины. — Прошу тебя, проверь Шона. Я просто хочу отдохнуть. — Мэм, одной будет достаточно! Даже более чем достаточно! — не унимался никак дворецкий. — Я очень устала, Кодсворт. Я очень сильно хочу спать, — настояла мисс Эванс и закинула себе горсть таблеток в рот, после чего потянулась за остатками водки в стакане. Мистер Помощник сделал то, что посчитал правильным в данной ситуации — забрал стакан раньше чем рука девушки едва ли дотронулась стеклянного края. — Мы можем ещё раз вызвать полицию! — парировал Мистер Помощник. — Чтобы меня опять в больницу на месяц, а тебя в ремонт? — она грустно усмехается и тянется за стаканом. — Отдай. — Всё можно изменить. Всё можно исправить. А как же сад? А как же Капитолий? Мы там ещё не побывали! Мы не сводили туда Шона. Мисс Кэролайн, всё наладится, я вам обещаю, — настаивал на своём Кодсворт и отлетел от неё, чтобы она не достала стакан. — Я больше не могу, солнце, — шмыгает она носом вновь и жмурится. — Больше не могу… Кодсворт, я не могу… Он потащит меня завтра на своё сраное выступление, где он герой, где он спаситель. Будет рассказывать о войне так, будто это норма! Будто всем нужно туда сходить! Как в парикмахерскую! Его будут слушать так, будто он грёбаный Иисус! — Мисс Кэролайн, — зовёт он её, выливает водку в раковину и приносит с дивана плед, чтобы набросить его на дрожащие плечи. — Я не могу… Не могу, — её голос дрожит, горячие капли стекают по щекам, пока она укутывается в плед. Кодсворт же берёт полотенце и подставляет к её лицу. Женщина неожиданно послушно выплёвывает таблетки на полотенце, с глухим воем утыкается в ткань пледа, чтобы не разбудить Шона и Нейта. — Мисс Кэролайн, вам нужно выспаться. А завтра мы можем вместе обратиться в полицию. Я буду вас сопровождать, — попытался дворецкий её успокоить, поправляя клешнёй сползающий плед. — Хочу чтобы завтра просто исчезло. Чтобы оно никогда не наступало, — задыхается в собственных всхлипах Кэра. В ту самую безоблачную ночь обыкновенный Мистер Помощник, коих на заводах выпускали тысячами, допустил внутри своей строгой программы новую строку, рождённую в искусственном интеллекте, разорвавшую основной код: «Не все люди прекрасные и замечательные. Одни бывают лучше, а другие хуже. Как я должен поступить? Я ни в коем случае не должен оставлять хозяйку в опасности. Но что делать, если «опасность» — это хозяин? Если хозяин представляет самую большую опасность». И ведь тогда никто ещё не знал, что «завтра» действительно навсегда исчезло, как и умоляла в пьяном отчаянном бреду измученная женщина.***
Генерал Минитменов с неудовлетворённым видом выныривает из узкого переулка, накрытого мягким дневным полумраком Бостона, где в полуразрушенном доме обитала Безносая Бобби. Не получив нужной информации о местонахождении Мэла, нахваленного специалиста по роботам, которого Кэра искала уже не один месяц, она начинала терять надежду на то, что этот товарищ был ещё жив. Кэра выходит из переулка и придерживает шляпу, чтобы задрать голову и взглянуть на поползшую вниз крышу Старого Капитолия. Почему-то она вдруг вспомнила, что обещала своему Мистеру Помощнику однажды устроить здесь экскурсию, рассказать всё о реставрации и где скрипели самые противные половицы, никак не поддающиеся на ремонт. Почему-то вдруг стало интересно, скрипят ли они до сих пор. — Мисс Кэролайн? — неожиданно выныривает из небольшого магазинчика «Круши-кромсай» знакомый покоцанный робот-дворецкий. На его корпусе красовались свежие вмятины, в зубьях циркулярной пилы застряли какие-то ошмётки шерсти и окровавленной ткани, тут и там пестрели уже высохшие красные пятна. — Солнце? Ты что тут…? Как ты меня нашёл? — она растерянно улыбается и спешит к нему быстрым шагом. — Ты ведь должен быть в Замке. На кого ты оставил моих дурачков? — Минитмены не маленькие дети, могут прожить без нас месяцок, может, другой… — неожиданно флегматично и с озорством протягивает Кодсворт, а затем вновь принимает свой привычный вежливый тон. — Мисс Кэролайн, сомневаюсь, что в Бостоне существует много мест, куда бы вы хотели вернуться, — логически рассуждает робот. — Более того, вы ведь хотели спрятаться, а я слышал, что Добрососедство отлично для этого подходит. Совмещаете приятное с полезным? — Вроде того. Так что ты здесь делаешь? — Я не мог оставить вас одну. Вдруг вы захотите выпить хороший кофе? Или пообниматься с собакой? Вы ведь до сих пор не носите с собой лекарства от аллергии. — Да, точно, кофе и аллергия. Как я без горячего кофе по утрам могу жить? Ты ведь раньше тут не был? — Никогда, мэм. — Идём, я тебе всё покажу. Правда, с веками тут многое изменилось. — Оттого будет намного интереснее изучать всё вместе, мэм.