~~~
— Агата, можешь отдать это миссис Андерссон? — Софи протянула ей папку с файлами, быстро скидывая все вещи с парты в свою сумку. — Зачем? — Харрис начала перелистывать одну страницу за другой, разглядывая наброски сценария. Сокурсница уже стояла в пальто, неторопливо поглядывая на время в телефон. — Мне нужно срочно съездить в одно место, и я вообще-то уже опаздываю, но она ждет, что я принесу ей эту домашку. — Ее нужно было сдать еще неделю назад, — Агата закрыла папку, протягивая ее обратно девушке. Андерссон точно не примет работу, выполненную позже срока. — Вот именно, — цокнула Престон. — Поэтому ее нужно отдать как можно скорее. Я еле уломала ее, поэтому отнеси ей в кабинет, — Софи даже не смотрела на Агату, печатая что-то в телефоне, и лишь после очевидного молчания со стороны удосужилась поднять свой взгляд. — Пожалуйста. Англичанка только красноречиво выдохнула. Если бы это было так важно для Софи, она бы уже давно стояла перед преподавательницей, а не тратила время попусту. — У меня нет сегодня занятий у нее. Она должна заниматься с вами. Попроси кого-нибудь из своей подгруппы, — Агата хотела одного – скорее вернуться в общежитие, спокойно пообедать и направиться на очередную тренировку, а не заниматься чужими делами. — Я тоже тороплюсь, — добавила она, будто бы это могло как-то помочь. — Агата, я очень тебя прошу, — Софи, наконец, убрала свой смартфон. — Я сделаю все, что попросишь. Только отнеси ей, пожалуйста. Аудитория начала наполняться другими студентами, поэтому девушкам пришлось покинуть помещение. И только Агата намеревалась заговорить снова, как Софи уже поблагодарила ее и убежала, пока Харрис не успела сказать окончательное «нет». Но она бы и не сказала. Потому что девушка знала, что с Софи никто не общался, и именно поэтому она так пристала к Агате. А Харрис не привыкла отворачиваться от людей, которым больше не к кому обратиться.~~~
В тот день Софи не вела себя как-то необычно или подозрительно. Она всего лишь куда-то спешила, но это тоже не удивило, поскольку девушка постоянно была чем-то занята. Только следующие три дня она отсутствовала – а вот это уже было странно, потому что Престон чуть ли не единственная, кто посещал пары каждый день. Да, она спала на них, но хотя бы приходила, в отличие от остальных. Теперь Агате не составило труда понять, чем девушка занималась. Она тоже готовилась к переезду. После разговора, который Агата подслушала почти случайно, Александр вылетел из кабинета с ее вещами и очень быстро проводил до такси, которое сам вызвал по пути, ничего не объясняя. Поэтому девушка не пересеклась ни с Софи, ни, по всей видимости, с матерью Александра, которая также находилась в том кабинете. Весь оставшийся день Харрис провела за уборкой квартиры и с чемоданами, потому что Александр был прав – у нее было полно дел, которые она просто не успевала выполнить. Субботу девушка посвятила походу в продуктовый магазин, пытаясь разговаривать на ломаном шведском со всеми консультантами, кассирами и прохожими. В общем, социофобия ее боялась. А после приготовления вкуснейшей пасты долго думала, стоит ли написать Софи. Но в последний момент решила просто сделать вид, будто она ничего не знает. В любом случае Агата была уверена: уже в понедельник они встретятся где-то в коридорах офиса. Ну а в воскресенье ей совершенно неожиданно написал Александр, извинившись за свое резкое поведение. Но больше всего Агата не ожидала, что он признается в причине такой смены настроения. Дело оказалось в миссис Нильсен, с которой у них сейчас не самые лучшие отношения. Потому Александр и не хотел лишний раз пересекаться с матерью.Агата:
Понимаю, это сложно. У меня было также, только с папой.
Александр: И как вы с этим справились?Агата:
Я уехала.
В тот вечер Агата много улыбалась. Пускай Нильсен и был занозой в заднице, с ним было приятно общаться. А в переписке он и вовсе менялся: привычно бросался сарказмом, но не становился таким напыщенным, как в жизни. И девушка была уверена – это настоящий Александр. Она поняла это еще тогда, когда на протяжении месяца они периодически списывались, пока девушка принимала решение, будет ли стажироваться в Стокгольме. Но сейчас настоящее «я» Александра Нильсена проявилось куда лучше, потому что беседа свелась к чему-то более личному. Александр: Может мне тоже уехать?Агата:
Ну уж нет. Если притащил меня к себе, будь добр не сливаться.
Александр: Я могу просто взять тебя с собой.Агата:
К тому же, как показала практика, люди будут считать, что ты сбегаешь от ответственности.
Александр: Как жаль, что мне на это плевать. А тебе разве нет?Агата:
Наверное теперь – да.
Понедельник
— Я хотела сказать тебе спасибо, — с порога начала Агата. — Я что-то сделал? — Александр словно подловил ее настроение, не отрываясь от бумаг, разложенных по всему столу. Будто они уже виделись сегодня. Будто все слишком правильно. Будто они в чем-то очень сильно сходятся. — Вообще-то да, — Харрис уверенно прошла вперед, привычно разместилась на стуле перед ним, и Александру даже показалось, что дыхание девушки сбилось. Он поднял взгляд голубых глаз, замечая, что сегодня Харрис выглядела иначе. Снова. Только не мог понять, что изменилось. А Агата всего лишь проснулась утром с ощущением самого счастливого человека на этой несчастной планете. — Мы погуляли по городу, ты накормил меня вкусным Кроппкакором. И даже с тестированием для университета помог. Кстати, мне поставили за него отлично, — Харрис буквально переполняли эмоции с того самого дня. Она думала об этом все выходные, а переписка с Александром только подлила масла в огонь. — И… у меня перед этим выдалась сложная ночь, и было не лучшее настроение, но благодаря тебе я смогла отвлечься. Спасибо. Не знаю, почему я не сказала тебе этого раньше, но меня так распирает, что если ты сейчас скажешь какую-нибудь гадость, я тебя зашибу. Мужчина отложил документы в сторону, подкатывая колесики своего кресла ближе. Несколько секунд изучал красивое веснушчатое лицо, а потом, чуть подавшись вперед, сказал: — Можем как-нибудь повторить, — и снова эта ухмылка. — Не зазнавайся, — настроение Харрис сразу переменилось, выражая осуждение. — А я уже давно зазнавшийся, — Александр оперся подбородком о сцепленные в замок пальцы. Он излучал искреннее веселье, и Агата поймала себя на мысли, что ей хотелось бы быть причиной такого настроения мужчины. Но виду девушка не подала, откидываясь на спинку стула со скрещенными руками. Хочешь поиграть в гляделки – поиграем. Естественно, это заведомо провальная идея, потому что Харрис была той, чей организм не ленился придавать щекам румяный оттенок. Поэтому Агата ненавидела людей, которые не краснели. А Нильсен, кажется, был одним из них. Но Харрис слишком вредная, а воспитание сделало ее еще и упорной, поэтому вот так вот сдаться под его напором она не собиралась, даже если рисковала превратиться в самый красный помидор. — Что случилось? — впервые голос Александра был так серьезен и искренен. — Что случилось? — недоуменно повторила она. — Ты сказала, что у тебя тогда была сложная ночь. Сейчас не казалось правильным придумывать отговорки или врать, что она всего лишь смотрела сериал, из-за которого ревела под луной полночи. Агате показалось, что между ними протянулась какая-то очень тоненькая нить, и что, возможно, Александру можно было доверять. Особенно, когда он так искренне интересовался о том, что могло произойти. — Это долгая история. — Какая ужасно банальная отговорка! — наигранно воскликнул Нильсен. — Я ожидал от тебя чего-то более оригинального, маленькая мисс Харрис. Агата неприлично цокнула языком, ерзая на стуле. Втянула побольше воздуха и, решив, что хуже точно не станет, выдохнула. — Моя подруга… ее зовут Нора, она из Канады. Если коротко, то ее мать по уши в долгах, а отец – беглый преступник… — было сложно не заметить удивление Нильсена, застывшее на его лице. — В ту ночь она позвонила и сказала, что ее уволили... — когда никакой реакции на ее слова, что очевидно, не последовало, девушка дополнила: — Уже в семнадцатый раз. — Семнадцатый?! — Да… там все сложно. Она уже давно не общается с родителями, но это все равно сказывается на ее жизни. Если мать не может закрыть долги, Норе нужно выплачивать штрафы за нее. Но она не может этого сделать, потому что ее увольняют каждый раз, когда на почту приходит очередной штраф. Ну и отец, который в розыске, не лучшая часть биографии. Александр некоторое время молчал, обдумывая слова девушки. Он и сам не знал, чего ожидал услышать, но ему казалось, что это могло быть связано с ее семьей, от которой Агата почему-то бежит и которую почему-то скрывает. Но точно не с какой-то подругой из Канады. — И ты пытаешься помочь ей? — снова заговорил Нильсен. — У них сложные законы, и их невозможно обойти. Моя… — на секунду Агата замолчала, но быстро поняла, что ее игры в скрытную девушку сейчас не имели никакого значения, когда где-то там страдала ее самая близкая подруга, — моя семья пыталась помочь, но ничего не вышло. Хотя у моего отца и у тети… у них есть некоторые связи, которые могли бы помочь. Но ничего не получилось. Я понимаю, что мои попытки – это действия без надежды на успех, но вдруг получится найти адвоката, который найдет какую-нибудь лазейку и вытащит ее из этого… дерьма, — последнее слово она почти сказала беззвучно, надеясь, что Александр не услышит. — А если она уедет из страны? — Она не имеет права. По закону. Пока не выплатит все штрафы. Потому что кроме нее у ее матери нет никаких родственников. — А почему ее мать сама не может выплатить государству деньги? Она не работает? — Александр выглядел слишком заинтересованным для человека, которого это совсем не касалось. — Она считает, что дочь не оставит ее. Считает, что может повесить на Нору свои проблемы, пока сама развлекается со своей новой пассией. И ее никак не накажут, потому что у нее инвалидность, которую ей оформил ее мужик, чтобы она могла не работать. — Люди, которые считают, что могут ничего не делать и получать, что хотят. — Только все, что им нужно это выпить что покрепче и легко заработать большие деньги. Она поэтому и спелась со своим первым мужем, от которого родила Нору. Он уже тогда не отличался поведением порядочного гражданина, — Агата говорила с такой обидой в голосе, что когда закончила, ее глаза застелило пеленой от скопившихся слез, которые она пыталась сдерживать. — Мне жаль, — негромко произнес Александр, когда девушка опустила голову, незаметно смахивая покатившуюся слезу. — Мне тоже, — также тихо ответила она. — Прости. Она мой самый близкий человек, поэтому я так реагирую, — а потом подняла голову и уже выглядела так, будто вовсе не собиралась плакать несколько минут назад. На какое-то время опустилась тишина, и Агата неожиданно вспомнила, почему она никогда не любила делиться личными вещами с другими людьми. Все как один начинали жалеть. А Александр ничего не сказал. Только то, что ему жаль. Но он даже не заикнулся о том, какая она бедная и несчастная. — Тебе знакомо чувство, когда твой язык болит и покалывает после того, как ты съешь ананас? Это потому, что в нем есть фермент, который переваривает другие белки. Так что, когда ты ешь ананас, ананас ест тебя, — поиграв бровями, Александр прервал гнетущее, образовавшееся после ее слов молчание. — Чего? — забавно сморщившись, Агата разжала сцепленные руки и уперлась ладошками в мягкую сидушку. Александр был сейчас таким непринужденным, что девушка не сдержалась и нервно хихикнула. — Говорю, когда ты ешь ананас, ананас ест тебя, — добродушно повторил Александр. — Я не ем ананасы, — Харрис начал забавлять этот странный и глупый, но отчего-то милый диалог. — Советую начать. — Да. Я поняла, что ты фанат, как только увидела в машине коврики с ананасами. — Это называется ценитель, — последнее слово мужчина произнес тише, обращая внимание на дверь за спиной Агаты. Харрис развернулась, но слишком поздно, чтобы разглядеть промелькнувшую за матовым стеклом тень. — Что там? — поинтересовалась англичанка. — У кого-то длинные уши, — заключил Александр и, заметив неожиданно напрягшуюся девушку, спокойно добавил: — Не переживай, у меня же везде камеры. Забыла? — Как же об этом забыть, когда на каждом повороте мельтешат красные точки, — уверенно ответила Агата, а Нильсен только весело улыбнулся, небрежно проведя ладонью по волосам на затылке. Стоит ли мне знать, для чего их так много? — Ну вот. Поэтому, если завтра все будут знать о преступлениях семьи твоей горячо любимой подруги, мы быстро вычислим этого ушастого, — почти ядовито сказал Александр, картинно потирая ладоши. Как по щелчку ее отношение к нему переменилось, и в порыве недовольства от его насмехательств Агата даже не заметила, как Нильсен оказался рядом. — Я рассказала тебе не для того, чтобы ты… — девушка не успела договорить, ведь теплые широкие ладони потянули ее за запястья и прижали к себе. И только после некоторого молчания в его самых неожиданных для нее объятиях закончила: — насмехался. Она почувствовала, как мужчина хмыкнул куда-то ей в волосы и сделал несколько круговых движений по ее спине. Боже, а почему это так приятно? Кажется, я готова простоять так весь день. — Я не насмехаюсь, — к несчастью Агаты, Нильсен отстранился также резко, как и оказался рядом, а девушка только каким-то чудом сдержала разочарованный вздох. — Просто хотел разрядить обстановку, — он плавно отступил на пару шагов, наблюдая смущенную девушку. — Плакать бывает полезно, но иногда лучше подходить ко многим разочаровывающим вещам с иронией. Даже если жизнь реально трещит по швам, — казалось бы, Александр говорил о Норе, но Агате думалось, что за этими словами скрывалось что-то его, личное. Особенно, когда после короткой паузы он как бы нехотя произнес: — Просто поверь. Их взгляды встретились. Но в это раз Агата не смогла бороться с его слишком уверенным и непонятно из-за чего проницательным выражением глаз. Поэтому девушка только растерянно отвернулась в сторону окна, а Александр, будучи и правда крайне чутким человеком, по-доброму сказал: — А это были утешительные объятия. Но если было мало, считай, у тебя есть абонемент на еще одну возможность пропитать мою рубашку слезами. — Я никогда не плачу, — Агата машинально начала оправдываться – как она считала – за слабость. — Прям никогда? — мужчина в издевательском жесте выгнул бровь. — Никогда, — повторила она. — Считай, сейчас ты наблюдал шоу, которое не видел никогда и никто. — Как приятно. А мне-то как приятно. Опозорилась перед самым уверенным, нахальным и напыщенным человеком. Осталось дождаться, когда он засмеет тебя, Харрис. Хотя почему это, он ведь уже начал. — Раз у нас уже второй день откровений, у меня есть к тебе вопрос. Это будет честно, — сказал Агата и только после настороженного – понятно от чего – кивка, заявила: — Где Рэйчел? Прозвучавший вопрос стал для Александра если не клинком в сердце, то как минимум неприятным тяжелым ударом под дых. Агата как будто сковырнула корочку, которой рана почти заросла: его лицо сразу переменилось, он уже не смотрел на Харрис, а пальцы рук непроизвольно сжались в кулаки. Я уже поняла, что это твоя больная тема. Но я это спрашиваю просто, чтобы знать, куда пропала Рэйчел, а не чтобы задеть тебя. — Если не хочешь говорить, так и скажи. Я не буду приставать к тебе. Я же вроде как понимающий человек. — А ты умеешь приставать? — Представь себе, да, — англичанка решила принять его правила, подыгрывая в этой словесной уловке, которая была не более чем попыткой уйти от темы и скрыть его истинные эмоции. Оба это прекрасно понимали. — Я не против, если ты будешь приставать, только давай не вмешивать в это третьих лиц, — Александр обратил внимание на настенные часы, возвращаясь ближе к девушке. И потом, буквально на секунду в его глазах проскользнула то ли тень досады, то ли чувство потерянности, а может, даже сожаление, и он добавил как-то особенно вкрадчиво, словно сам пытался убедить себя в следующих словах: — Особенно моих друзей. И не дав ей возможности сказать что-нибудь еще, он слишком уверенно схватил Агату за руку, будто бы прежде не видел, как она одергивалась всякий раз, стоило кому-то прикоснуться к ней, и вышел из кабинета. — Куда это мы? — удивленная девушка еле поспевала за его размашистыми шагами. — У нас сегодня собрание, а после него брифинг, на которые мы уже опаздываем. Я должен официально представить тебя всем, — он сказал так, будто бы в этом не было ничего того, что могло бы заставить нервничать Агату больше положенного. А она даже не знала. И он даже не предупреждал. Но девушка даже не успела подумать о том, чтобы начать переживать, как они оказались напротив огромного просторного помещения, огражденного стеклянными стенами. И уж тем более она не обратила внимания, что впервые не вырвала руку из чьей-то хватки.***
— Я ищу тебя по всей верфи, — Оливия и не вздрогнула, когда позади раздался голос Фредерика. Она стояла напротив матового кремово-черного судна, которое из-за своих габаритов только слегка покачивалось на пришедших вслед за ветром волнах. Женщина не улыбалась, но ее глаза абсолютно точно выражали гордость, которая теплилась в душе. — До сих пор считаю ее лучшей из всех его работ, — поравнявшись с Оливией, Ларсен спрятал руки в передних карманах, задрав подбородок. Он тоже гордился. И Александр знал, что им гордились. Но проблема заключалась в том, что помимо этого – несомненно, вселяющего уверенность чувства – они все были слишком гордыми. Гордыми для того, чтобы сказать такое обычное «я люблю тебя» или «прости меня». И на самом деле была еще куча других причин. Были неправильные поступки, слова, которых не нужно было произносить, а те, что нужно было – так и не были озвучены. Были додумывания, накручивания, умалчивания. А еще была неоспоримая вина. И желание Александра, чтобы им гордился не кто-то, а отец. — Я тоже, — кивнула Оливия, а потом, недолго помолчав, спросила: — Зачем искал меня? — Ты не отвечала на звонки, — Фредерик прикрыл глаза, наслаждаясь свежим потоком ветра, ударившим в лицо. — Я оставила телефон в доме. Потому что если бы взяла, обязательно бы позвонила ему. А он бесится из-за этого, — ее взгляд остановился на выгравированной в самом неприметном месте яхты цитате, и уголки женских губ сдвинулись к верху. — А если он будет звонить тебе? — Не будет, — раньше бы она сказала эти слова с горечью, но теперь в них лишь смирение. — Ты же знаешь. — Оливия… — Не беспокойся, Фредерик, — женщина, наконец, посмотрела на него. — Я же сильная, — а потом весело добавила: — Быть матерью Александра – это значит быть супергероиней, не так ли? Так что я еще и крутая. Норвежец только усмехнулся, смотря себе под ноги. Он не сомневался, что Оливия справится, но быть посредником между своевольной миссис Нильсен и ее своенравным сыном было самой настоящей пыткой. Как с этим справлялась Рэйчел и не сошла при этом с ума, он даже представить себе не мог. Кажется, без Линд стало тяжело всем. Даже ему. — Ты знала о том, что Александр привел в офис Агату Харрис? — неожиданно спросил Ларсен, который узнал об этом сегодня, когда шел к тому в кабинет, чтобы напомнить о собрании. Но, услышав разговор между ними и то, как Александр разговаривал с племянницей Аннет, прерывать не стал. — Да, — буднично ответила Оливия. — Понятно, почему он не стал показывать нам документы на студентов, которых забрал из Мальмё. — Зачем ему скрывать ее? — Затем, что он зол на нас. Думаешь, он не знал, кто такая Агата Харрис, когда Рэйчел по моей просьбе познакомила их? Конечно, он сразу подумал, что это все спектакль. Отчасти так и было, но Агата не знала ни Рэйчел, ни его. Так что это был спектакль для них двоих. — Стоп, что? Рэйчел познакомила их? — настороженно переспросил мужчина. — Что ты задумала, Оливия? — Всего лишь пыталась помочь сыну. Когда Аннет рассказала мне, что ее племянница будет учиться у нас, я подумала, что это отличная возможность познакомить их. Как ты знаешь, Александр бы ни за что не согласился, если бы мы ему прямо об этом сказали. Поэтому я попросила Рэйчел найти Агату и расположить к себе, чтобы потом познакомить с Александром. — Как ты могла подумать, что с ним это представление сработает? — Я знаю, что он не дурак. Просто понадеялась, что она понравится ему с первого взгляда. Такое ведь тоже бывает. Если мне не изменяет память, с Аннет у тебя случилось точно так же, — воспоминания об их молодости очень грели сердце, но вместе с тем делали больно, потому что счастливое прошлое уже не вернуть. — Не после этой ли поездки Рэйчел ушла от нас? — проигнорировав последнюю реплику Оливии, спросил он. — Я знаю, что виновата. Не нужно мне намекать. — Александр знает, что это была твоя идея, а не Рэйчел? — Фредерик никогда не вмешивался в личную жизнь Александра, потому как тот давно обозначит границы дозволенного. И если Нильсен не захочет что-то обсудить сам, бесполезно допытывать его, а уж тем более сватать с кем-либо. Другое дело – Оливия и Рэйчел. Их это никогда не останавливало. Особенно вторую. — Да. Я сказала ему сразу, как только узнала обо всем, что произошло. Но это ничего не изменило, потому что Рэйчел пошла у меня на поводу. А он терпеть этого не может. — То есть ты, зная, какие у них в последнее время напряженные отношения, попросила Рэйчел сделать то, что со стопроцентной вероятностью вывело бы Александра из себя? — уточнил Ларсен. — Я уже сказала, что виновата, — повторила миссис Нильсен. — Не стоит лезть в его личную жизнь. Он неоднократно говорил об этом и тебе, и Рэйчел, — в его интонации были явные холод и недовольство. — Ты думаешь, отец Агаты действительно бы отпустил ее в другую страну? Ты что, не знаешь, какой Томас? Только после того, как Аннет заверила его, что с Агатой все будет в порядке, потому что мы за ней присмотрим, он согласился. К тому же он будет только счастлив, если мы сумеем приобщить ее к бизнесу. Я всего лишь хотела совместить приятное с полезным. — Она знает об этом? — Нет, — возмутилась Оливия, — и не должна. Если Агата узнает, она взбесится. Это было между мной и Аннет. Она тоже считает, что Александр – достойная партия для Агаты. Так что пусть и дальше скрывает ее. Главное, чтобы все получилось. Шумные звуки от волн заглушил крик пролетевшей над ними стаи птиц. Бросившись в разные стороны, через несколько метров они собрались вместе, образуя на фоне пасмурного темного неба отчетливый черный узор. — Кругом одни козни, тайны и манипуляции, — Фредерик разочарованно покачал головой. — Иногда мне кажется, что родители совсем не понимают, как нужно воспитывать детей. А когда дети уже выросли, к ним вообще лучше не лезть со своими советами. — Поэтому у тебя нет детей? — беззлобно поинтересовалась Оливия, хотя прекрасно знала ответ на этот вопрос. — У меня нет детей, потому что Аннет выбрала другого, — равнодушно пожал плечами Ларсен и, развернувшись, собрался уйти, бросая последнее: — Ты рискуешь окончательно испортить отношения с сыном. И Харрисам передай то же самое…