Позволь мне коснуться твоих крыльев

– У-у-у-у! – Захныкал Лемак, съёжившись на кровати Джодаха в несчастный куцый комочек. Робин встревоженно метался поблизости и заламывал руки, не зная, как помочь другу. По всей простыне лежали крохотные белые пёрышки, почти что пух. Небольшие крылышки выглядели встопорщенно и облезло, а сам мальчишка чисто на уровне инстинктов пытался давить на жалость, призывая любого взрослого пожалеть его. Ангел Смерти вздохнул. Да уж, линька! Все скайзерновцы через это проходят, причём неоднократно, но лишь детям она даётся так непросто. Он проверил температуру — Лемак был чуть горячее нормы, но это тоже обычное явление, не представляющее опасности. Ребёнок ткнулся в его прохладную руку и заскулил раненым зверем. Вся его поза и издаваемые звуки кричали только об одном: Мне плохо! Утешьте меня! Смотрящий стоял в стороне, совершенно не понимая, что происходит, хотя Архимаг и заверил его, что это нормально, такое бывает у всех и что Лемак просто взрослеет. Но для древнего Бога стенания малолетнего птенца были чем-то диким, поэтому он опасался даже приближаться к кровати, ставшей полноценным гнездом для мальчика, и смотрел на него, как на бомбу, что может рвануть в любую секунду. Джодах добавил ещё несколько одеял, в сезон линьки каждый нуждался в полноценном гнезде, ведь там намного легче почувствовать себя в безопасности. Ещё было бы неплохо окружить себя знакомыми вещами, но за полтора месяца их у мальчишки накопилось не так уж много. Лемак снова захныкал и встряхнул крылышками. В воздух сразу поднялось с десяток перьев и разлетелось по всей комнате. От такого концерта с наглядной демонстрацией, что его ждёт в будущем, Робин нервничал сильнее, чем любой ребёнок перед кабинетом стоматолога. Джодах всерьёз опасался, как бы стресс не спровоцировал и у него преждевременную линьку, ему будет тяжело выхаживать сразу двоих капризных птенцов. Ангел покачал головой и ушёл на кухню. Стоило «безопасному взрослому» исчезнуть, как Лемак громко заскулил, на глазах даже навернулись слёзы. Робин и Смотрящий синхронно вздрогнули, с ужасом таращась в сторону гнезда. Благо, Джодах быстро вернулся с кружкой горячего шоколада. Птенец тут же, не спрашивая разрешения, залез ему под крыло и намертво вцепился в одежду, вдыхая ставший привычным запах. Насилу оторвав вжавшегося лицом в пух мальчишку от внутренней поверхности крыла, Джодах практически с рук напоил его сладким напитком. После этого Лемак чуть подуспокоился и перестал хныкать. Вместо этого он обнял Архимага руками за шею и ногами за пояс, нехорошо поглядывая на Смотрящего. Даже на Робина косился, хоть и не так сильно, но твёрдо обозначая свою территорию. Джодах спокойно отнёсся к тому, что птенец решил монополизировать его на время линьки. Кому, как не ему, знать, что в этот момент беспомощности особенно боишься, что у тебя отберут последнее. – Прости, старый друг, – сказал Джодах, втирая успокаивающие круги в спину ребёнка. Лемак довольно сопел. – Эти несколько дней я не смогу сопровождать тебя никуда. Время понимающе (и с некой опаской) кивнул. [Взгляд Смотрящего выражает робкий вопрос.] – Нет, дружище, здесь ты ничем не поможешь. Линька — это не болезнь, её нужно просто пережить. Робин вертелся рядом. С одной стороны, напугавшись реакции Лемака, он сам хотел под крыло к Ангелу, а с другой чувствовал, что попытка приблизиться сопряжена с риском. На этот раз его инстинкт даже не намекал, а вопил в голосину, что подходить к другу, пока он в таком состоянии — не слишком безопасно. Конечно, позже, будучи в здравом уме, Лемак бы извинился, но конкретно сейчас он мог стукнуть или оцарапать его, если увидит, что Робин преступает какие-то границы. Ави прикрыл глаза. Обычно не нуждающийся во сне, сейчас он отчаянно хотел задремать, вымотанный не хуже Лемака. Ребёнок вцепился в него, как клещ, едва давая сдвинуться с места, но ругать его за детское поведение, равносильно желанию обругать младенца за то, что он дёргает волосы мамочки. Глупо и негуманно. Горячий шоколад сделал своё дело, Лемак расслабился и уснул, беспокойно сводя брови во сне. Джодах, так осторожно, как только мог, устроился в гнезде, не спихивая с себя ребёнка. Правым крылом он накрыл мальчишку, как одеялом, а левое распахнул, взглядом подзывая Робина. Тот упрямиться не стал и покорно шмыгнул под бок Архимагу, поглядывая на друга настороженно, как щенок в чужом доме, опасаясь, что его могут согнать. Стоило Ави закрыть глаза, как он моментально провалился в сон, а за ним и Робин. Смотрящий остался стоять в углу, не понимая, как теперь быть. Он не мог помочь, но и уходить не желал. Время двинулся было в сторону кровати, но передумал, увидев, как закаменели мышцы светловолосого ребёнка. Вместо этого он сел на стул поблизости, с прямой спиной и сложенными на коленях руками. Время ненароком вспомнил, как Ангел Смерти жаловался, что у него начинают все кости болеть, стоит лишь взглянуть на него, так что Смотрящий быстро исправился, с видимым усилием принимая «расслабленную» позу: руки в карманах, лопатки упираются в стену. Смотрящий долго сидел неподвижно, считая секунды и вслушиваясь в тихое дыхание, доносящееся с кровати. Пока не возникло желание прикрыть глаза. Ненадолго. Это «ненадолго» плавно перетекло в приятную негу, вновь шевелиться хотелось всё меньше и меньше, а ритмичное сопение успокаивало и его страхи. Пока внезапное чувство нарастающего беспокойства не выдернуло древнего Бога из сна. Смотрящий подорвался, словно из-под него выбили стул, и сразу перенёсся в Тюрьму Времени, всем своим существом понимая, что что-то не так. Тюрьма встретила его белыми стенами и холодным воздухом, приветливо отражаясь в бесконечных коридорах. Что-то казалось до боли неправильно, но у Смотрящего не было времени задерживаться, чтоб разглядеть это место. Нечто настойчиво толкало его вперёд, просило поспешить, убеждая, как опасно сейчас медлить. С каждым шагом Тюрьма вытягивалась и, словно отдаляла его от цели, будто решила проявить характер, запрещая своему хозяину видеть то, что она вознамерилась скрыть от него. Не на шутку встревоженный, Время приказал ей прекратить чудить и пропустить его. Нехотя, как большая, неповоротливая улитка, она оставила попытки скрутить одинаковые коридоры по спирали, и замерла, открывая ему путь. Смотрящий почувствовал, как у него ёкнуло в груди от нехорошего предчувствия. Все камеры почему-то оказались пусты, и лишь последняя, в самом конце, скрывала единственного узника. Бог Времени приблизился и ошеломлённо вздохнул. По матово-гладкой поверхности пола стелились большие, лишённые жизни и своих ярких цветов крылья. Их обладатель, будто марионетка с обрезанными нитями, сидел на коленях, опустив голову, седые волосы полностью закрывали лицо. Не оставалось никаких сомнений в том, кто перед ним. Смотрящий подбежал к Ангелу Смерти и сжал его плечи, но тот совсем не обратил на него внимания. Тогда Бог встряхнул его, тронул лицо, взял холодные пальцы в свои и сжал их — бесполезно. Джодах словно бы и не видел его, не чувствовал чужого беспокойства. Как Архимаг оказался в этой камере? Почему сидит здесь и как долго? Нет, он ни за что не вернулся бы по собственной воле, и уж тем более не бросил бы детей на произвол судьбы! Но что тогда произошло?! Он заглянул в глаза, — серые, а не насыщенно-фиолетовые, — и не нашёл в них даже крупицы жизни. Казалось, будто Смотрящий тревожит пустую оболочку своего единственного друга, тогда как души в ней уже давно и следа не осталось. Нет! Время решительно покачал головой. Нужно лишь увести Ави отсюда и всё ещё можно исправить! Он схватил Джодаха и потянул на себя, помогая встать. Великий Архимаг простоял на шатающихся ногах ровно секунду и завалился вперёд, даже не выставив руки, чтобы смягчить падение. Смотрящий успел подхватить его, и они опустились обратно. Бог Времени прижал Ангела к себе, стискивая его одежду на спине, и судорожно втянул холодный воздух. Сходя с ума от ужаса и беспокойства, Смотрящий предпринял последнюю попытку привести Джодаха в чувства. Скользнув рукой выше, он нашёл основание правого крыла и ощутимо сжал кость. Ави однажды рассказывал, что для любого скайзерновца это довольно уязвимое место, мало кто любит, когда его трогают. Обычно это вызывает чувство сродни неприятной щекотке и может спровоцировать удар крылом, как если бить молоточком по колену. Джодах вздрогнул, попытался вырваться и, наконец, посмотрел в лицо Времени. Не успел последний порадоваться хоть какой-то реакции, как Ави смертельно побледнел и ударил его в грудь. Смотрящий разжал руки. Ангел Смерти упал на спину и в страхе попытался отползти прочь. В его глазах читался лишь ужас. – Не подходи... – сорванным, как после долгого крика, голосом прохрипел он. Не понимая, что происходит, Смотрящий попытался успокоить его и уже протянул руку, но Джодах вдруг начал бить крыльями о пол и стены, отползая всё дальше. Смотрящий готов поклясться, что услышал хруст. – Не подходи, не подходи ко мне! Не смей меня трогать! Не прикасайся! Ужас и чувство предательства сковали все движения, Бог мог лишь наблюдать, как его друг, не в силах даже подняться, смотрит на него, будто затравленный зверь на охотника. Почему?.. – Хотел спросить он. – Почему ты так боишься меня?.. Что с тобой произошло?.. Кто ответственен за это?.. Смотрящий понял, что по всей камере разбросаны клочки серых перьев, покрытых коркой засохшей крови, а в крыльях Джодаха можно увидеть целые дыры, в которых светились плоть и кости. Бог застыл. Медленно он опустил взгляд на свои дрожащие руки. Кровь... Свежая и старая, она собиралась густыми тёплыми каплями и падала на пол с его пальцев. Он снова посмотрел на Джодаха, чувствуя, как у него вот-вот остановится сердце. Архимаг выглядел жертвой пыток, ушибы и ссадины, которых раньше не было, покрывали почти всё его тело, а одежда оказалась изорвана. Он слабо попытался закрыться от Времени. – Пожалуйста... – прошептал Ави. – Не трогай меня!.. Н-не надо больше... Смотрящий хотел сказать, что это не он, что он никогда бы так не поступил, что он скорее сам исчезнет в небытии, чем позволит подобному случиться с Джодахом! Но тело творило иное. Ноги сами понесли его к тихо всхлипнувшему Ангелу. Тот ещё попытался сбежать, забиться в угол, но Смотрящий был куда быстрее, его рука грубо, как он никогда бы не сделал по своей воле, схватила крыло чуть выше сустава, и рванула Ангела обратно. Второй он взял хорошую горсть больших перьев и, не желая того, без усилий вырвал. Только когда по Тюрьме разнёсся отчаянный болезненный крик, Смотрящий вернул контроль над собственным телом. Отскочив от Джодаха, будто ошпарившись, он сжал перья в кулаке и стиснул руками голову. Со стороны Ангела донеслись приглушённые рыдания, он прижал колени к груди, из последних сил пытаясь защититься. Не веря, что действительно сделал это, Смотрящий развернулся, чтобы убежать прочь. Его ноги увязали, будто в болоте, проваливаясь в пол, и чем быстрее он бежал, тем сложнее было двигаться. Наконец, когда Время решил, что убрался достаточно далеко, он рискнул обернуться. Он вновь был в той же камере. Только теперь Джодах неподвижно лежал на спине, безвольно раскинув искалеченные крылья. А на его шее отчётливо проступали синяки в форме чужих рук. Смотрящий сразу понял, что отпечатки не могут принадлежать никому, кроме него. Зажатая в кулаке горсть перьев растворилась, превращаясь в тёплую густую кровь. Не чувствуя ног, Смотрящий отступил и споткнулся. Он уже не смог встать. – ...щий... ...отрящий..! Смотрящий, просыпайся! Время упал со стула. Мир наклонился, совершив такой выверт, что древний Бог чуть концы не отдал и поспешил отползти подальше от голоса, но запутался в ногах и растянулся на ковре. Не понимая, где сон, а где реальность, он отбивался от чужих рук, пытался бежать, вернуться к Джодаху, даже если помочь уже было нельзя, он обязательно должен попытаться! А потом обладатель голоса исхитрился и прижал его брыкающееся тело к своей груди так, что нос упёрся в чужое плечо. Время застыл. Перед лицом оказались знакомые седые пряди и острые уши, а чуть дальше покачивались тёмно-алые крылья. – Чш-ш-ш-ш, я держу тебя, дружище. Всё будет хорошо, обещаю. Вот так, молодчина... Давай, приходи в себя. Смотрящего колотила дрожь, но этот голос он больше не мог игнорировать. Далеко не сразу он понял, отчего всё вокруг утратило чёткость, пока слёзы не потекли по его лицу, одна за другой. Вцепившись в Ангела Смерти со всей имеющейся силой, Время беззвучно зарыдал, не сдерживаясь, полностью отдаваясь пережитому горю. Джодах поглаживал его по спине и что-то утешающе шептал. Птенцы мирно спали на кровати, накрытые пологом, не пропускающим звуки. Вероятно лишь он защитил детей и не дал им проснуться, только чтобы увидеть, как Смотрящий сходит с ума. Когда способность дышать вернулась, Бог Времени первым делом отстранил от себя Ангела, осматривая его на предмет травм. Ни крови, ни чего-то подобного найдено не было, крылья целы, и все перья здоровые и крепкие. А вместо страха в глазах — непоколебимое доверие напополам с беспокойством за него. Силы покинули Смотрящего, сгорбившись, он закрыл лицо одной рукой и ткнулся в грудь Джодаху, испуская дрожащий вздох. – Ох, старина... Архимаг увёл его на диван. Для этого пришлось выйти из комнаты, а Смотрящий едва был способен переставлять ноги. Джодах обнял его, заворачивая в крылья. Будто защита от всех ужасов, сразу стало легче. Время боялся двигаться, боялся, что Ави уйдёт, как никогда боялся остаться в одиночестве. Тёплые перья под щекой заземляли, за крылья просачивалось совсем немного света, достаточно лишь, чтобы увидеть очертания друг друга. Когда морально истощённый организм вновь начало клонить в сон, Смотрящий содрогнулся всем телом от страха. Распахнув глаза, он посмотрел на Ангела и отчаянно замотал головой. Джодах взял его лицо в ладони, и Смотрящий застыл. – Тише, – словно маленькому ребёнку, прошептал он. – Больше никаких кошмаров, обещаю. Большим пальцем он вытер свежие слёзы и позволил Богу прижаться к нему. – Но если ты не хочешь, мы не будем спать. Давай просто полежим. Я останусь с тобой. Джодах вздохнул, намереваясь защищать спокойствие Времени, даже от его собственных страхов. Пока я тебе нужен, я никуда не уйду...