***
Все выходные Юнги действительно провел в Сеуле, едва ли не физически ощущая на себе облепившую тело за последнее время усталость. Приехав в столицу рано утром в субботу, парень сразу же отправился в главный офис и проторчал там весь день, выйдя на улицу, лишь когда уже стемнело. Ему хотелось немного пройтись по городу, частью которого еще совсем недавно был он сам, а теперь же за какие-то пару недель успел стать чужим. Как будто каждая яркая вывеска или любой промелькнувший рядом прохожий без слов говорили ему об этом. Как ни странно, от этого не возникало чувства обиды или какой-то грусти. Юнги уже и сам, хоть и надеялся все же однажды вернуться сюда, но не ощущал, что это было жизненно необходимо так же, как в подростковом возрасте. Переночевав в маленьком недорогом отеле, находившемся ближе к выезду из города, парень рано утром отправился назад в Тэгу. Он чувствовал себя так, будто не спал всю ночь, поэтому вернувшись в свою квартиру, позволил себе немного отдохнуть, повалявшись без дела. Его телефон разрывался от входящих сообщений из рабочего чата, куда постоянно приходили какие-то просьбы, рекомендации и уточнения, от которых уже, если честно, тошнило. Провалявшись практически до вечера, Юнги вынужденно вдруг вспомнил, что за последние два дня ел максимум пару раз, один из которых был легким перекусом, поэтому, взяв заваленный сообщениями телефон и успешно их пока что проигнорировав, парень нашел номер лучшего друга и позвонил ему. Хосок трубку не поднял, и еще через полчаса — тоже. Неожиданно Юнги в голову пришла другая идея, и он решил, что если провалится и она, то просто закажет готовую еду и поужинает у себя. Он отыскал в телефонной книге один из последних сохраненных номеров и отправил небольшое сообщение:Вы:
Привет, ребенок, ты сегодня работаешь?
Ответ пришел спустя минут 15: Чонгук: Привет, Юнги-хён с: Да, до 7, а что? Юнги посмотрел на время. Оно показывало 17:45. Не прошло и двух минут, как телефон снова завибрировал: Чонгук: Ты хочешь приехать? Мин не ответил — вместо этого быстро оделся и, схватив телефон, деньги и ключи, спустился к машине. Он оказался у столь знакомой кофейни приблизительно через полчаса, а зайдя в само заведение, сразу заметил нервно поглядывавшего в сторону входа Чонгука, который, увидев, наконец, Юнги, заметно расслабился и встретил его заряжающей теплом улыбкой. — Привет, хён, — теперь лично поздоровался мальчишка. — Ты за кофе? — Не совсем. Ты занят после работы? Чонгук, казалось, довольно сильно удивился, хоть и пытался спрятать это от глаз старшего. — Н-нет, — негромко ответил он. — Тогда составишь мне компанию? Я собирался поужинать где-нибудь. Юноша будто совсем немного растерялся и неуверенно кивнул. — Отлично. Теперь можешь сделать кофе, — ухмыльнулся Мин. Чонгук снова кивнул и, словно робот, принялся выполнять заказ старшего. Его выражение лица плавно сместилось с «удивленное» на «нечитаемое», как будто мысленно он сейчас находился где-то далеко не здесь. Расплатившись, Юнги забрал стаканчик и, бросив напоследок: «Я буду у входа, как обычно», вышел на улицу. Погода начинала немного портиться. Весь день было пасмурно, но достаточно тепло, и дождя не наблюдалось. Сейчас же — небо выглядело так, будто готово залить слезами непрогретую отсутствовавшим солнцем землю в любую минуту. Юнги действительно «как обычно» подождал мальчишку у входа, и, когда тот, наконец, вышел с работы, предложил ему самому выбрать заведение, куда бы хотелось пойти. Чонгук сначала растерянно пожал плечами, затем на несколько секунд призадумался, и, словно что-то вспомнив, радостно улыбнулся, после чего повел старшего в сторону какой-то закусочной. Место оказалось небольшим, но уютным. Они устроились за одним из немногих столиков, располагавшихся прямо на улице, у входа в основное помещение. Первые несколько минут юноша выглядел немного неуверенным и больше смущенным, но затем понемногу раскрепостился и начал с присущим ему энтузиазмом рассказывать, как прошла его неделя: упомянул что-то об учебе, пожаловался, как Намджун в очередной раз выжимал из него все силы и даже, слегка покраснев, похвастался, что у него начинали, наконец, становиться заметными кубики пресса, которые он себе уже давно поставил целью накачать. Юнги слушал его приятный легкий голос и заряжался требуемой энергией от сияющей кроличьей улыбки, понимая, что, наверное, это было тем, чего ему сегодня как раз не хватало. Расправившись с едой и посидев еще немного, старший расплатился под сопровождавшие его вопли Чонгука, и они направились к машине. — Хён! — все еще возникал мальчишка. — Я и сам мог за себя заплатить. — Ребенок, это я тебя позвал. А ты заплатил, составив мне компанию. Чонгук нахмурился и немного смутился, но зато перестал возмущаться. Они доехали до дома юноши за уже менее динамичным разговором, сменявшимся иногда комфортной тишиной. Оказавшись возле подъезда, Чонгук не торопился уходить. Вместо этого он повернулся к старшему и, с улыбкой разглядывая его лицо, негромко проговорил: — Спасибо, Юнги-хён. — Он почти незаметным движением облизал губы. — За то, что приехал сегодня. Мин в который раз нежно потрепал мальчишку по волосам и со слабой улыбкой кивнул. Чонгук негромко и как-то прерывисто вздохнул, после чего снова жизнерадостно улыбнулся и уже более уверенно проговорил: — Кстати, хён, я не рассказал брату, что был у тебя дома, но признался, что ты меня подвез в тот день. — Он приподнял уголки своих губ и немного виновато сдвинул брови. — И брат сказал, что если ты еще раз окажешься поблизости и не зайдешь хотя бы поздороваться, он забудет, что у него когда-то был друг по имени Мин Юнги. Старший, не сдержавшись, рассмеялся. Да, это было определенно похоже на Хосока. Улыбка Чонгука тоже стала заметно шире. — Поэтому… пойдем? — все же немного неуверенно предложил он. Юнги не ответил, но все еще с улыбкой, хоть и уже едва различимой, закрыл машину и подошел ближе к юноше. Они вместе поднялись на двадцатый этаж, и, зайдя в квартиру, Чонгук сразу же, прямо из прихожей, бодрым голосом прокричал: — Хён! У нас важный гость! Юнги поморщился, однако все-таки усмехнулся. Хосок выплыл из гостиной с озадаченным видом, но, увидев друга, сначала искренне обрадовался, потом состроил недовольно-рассерженное выражение лица. — Самый занятой человек во всей Корее, наконец, пожаловал к нам, — сощурившись, произнес друг. — Чем можем быть полезны? Юнги закатил глаза и насмешливо фыркнул. — Ты же знаешь, что я приехал бы раньше, если б мог, — чуть улыбнулся он. Хосок «стянул маску» с лица, на котором тут же появилась добродушная согревающая улыбка, от которой у Юнги моментально екнуло сердце, ибо именно такая улыбка друга всегда поддерживала его в трудные моменты и придавала сил. Наверное, заряжающая улыбка у Чонов — это особая семейная отличительная черта, подаренная этому миру каким-то Божеством, чтобы растапливать души таких хладных людей, как Юнги. На лице Хосока снова промелькнула тень удивления, смешанная с ноткой задумчивости. — А вы опять вместе? — Он посмотрел по очереди на своего младшего брата и на друга. — Юнги, ты снова подвез его? Мин в ответ кивнул. Хосок цокнул языком. — Гукки, ты теперь используешь Юнги-хёна, как таксиста? Эх, не так я тебя учил обращаться со старшими… Ой, не так… — Он недовольно покачал головой. Юнги криво улыбнулся и снисходительно посмотрел на друга. Чонгук же от такой безобидной и в некоторой мере скучной провокации почему-то густо покраснел и возмущенно посмотрел на брата. — Хён! — все, что смог выдавить из себя он, после чего фыркнул и, разувшись, ушел куда-то в сторону кухни. — Вот почему когда его дразнишь ты, он не обижается? — нахмурившись, произнес Хосок. — А тут — на тебе! Юнги усмехнулся. — Потому что ты ему надоел, а я пока не успел. Я тебе сегодня звонил, кстати. Хосок перевел взгляд с области кухни на лицо друга. — Да? Наверное, не смог ответить. Мы с детишками ездили на соревнования. Вернулся домой не больше часа назад, — с немного виноватым выражением объяснил он. — Телефон еще даже не проверял. Юнги понятливо промычал. — Ты так и будешь в прихожей стоять? Может, зайдешь? — устало улыбнулся Хосок. Мин едва заметно нахмурил брови. — Нет, извини. Мне еще нужно успеть к завтрашнему дню подготовиться. Друг, безусловно, расстроился, но кивнул, а затем уже чуть более оживленно спросил: — Ты на следующих выходных свободен? — Пока не знаю, а что? — Ну… если помнишь, я хотел собраться опять всем вместе: позвать Намджуна с Джином… — И Чимина, — решил поддразнить друга Юнги. Ему нравилось видеть, как по-глупому Хосок реагировал на его «заинтересованность» Чимином. — И Чимина, — подтвердил друг с предсказуемой дурацкой улыбкой на всю ширину рта. — Смогу сказать точно только ближе к концу недели, — пожал плечами Мин. — Хорошо, буду ждать. Попрощавшись с другом, Юнги вышел из его квартиры и направился домой. Уже в дороге ему на телефон прилетело сообщение от Чонгука, которое он прочитал, только оказавшись у себя в прихожей: Чонгук: Прости, что не вышел попрощаться, Юнги-хён. Спокойной ночиВы:
Ничего, ребенок. Приятных снов
***
Ни к концу этой недели, ни к концу следующей Юнги так и не смог порадовать друга тем, что был свободен и мог приехать к ним, чтобы всем вместе отдохнуть. Хосок расстраивался, но все понимал, поэтому просто терпеливо ждал, пока у Юнги появятся, наконец, первые полноценные выходные. Без его присутствия лучший друг больших посиделок у себя не устраивал. К ним с Чонгуком лишь несколько раз ненадолго заходили Чимин и Намджун, но по отдельности. Намджун — реже, Чимин — чаще. Сказать, что Юнги был занят работой — это не сказать ничего. Он был завален ею со всех углов, концов и плоскостей. Первое время было даже, на удивление, проще. Он всего лишь проводил собеседования с кандидатами, претендовавшими на ту или иную должность. Пока что их компания набирала только менеджеров по продажам и системного администратора. Бухгалтером, коммерческим директором, управляющим филиалом и, наверное, еще всеми понемногу был Юнги, причем на довольно длительный период, поскольку новым и не особо опытным сотрудникам какую-либо более ответственную должность доверять никто бы не стал. Через несколько дней он все же принял к себе трех новых сотрудников: одного парня 24-х лет, который занял место системного администратора, и двух девушек возрастной категории от двадцати пяти до тридцати, ставших первыми менеджерами. Хотя, «ставших» — было бы громко сказано. Они проявляли себя, как довольно образованные и смышленые, быстро схватывали всю новую информацию, но это не отменяло того факта, что их все равно приходилось чему-то обучать. Хотя бы по той простой причине, что в каждой компании есть свои стандарты, требования и условия, к которым любому новому человеку необходимо было для начала привыкнуть. Несмотря на то, что все свое рабочее время Юнги посвящал как раз таки обучению, собеседования с новыми претендентами на оставшиеся еще свободными места никуда не девались. Именно поэтому Мин в течение рабочего дня возился с кандидатами и подчинявшимися ему теперь двумя сотрудницами, а уже за пределами рабочих часов связывался со своим собственным начальством и отчитывался о проделанной работе, делясь какими-то идеями или принимая новые необходимые советы и указания. Как-то раз Юнги позвонил его старший брат и предложил свою юридическую помощь, тем самым напомнив и о себе, и о своем давнем приглашении приехать к нему, провести время вместе и познакомиться с его девушкой. Юнги за предложение помощи поблагодарил, но отказался, поскольку в компании всегда на связи был свой юрист из главного офиса, и этого было вполне достаточно, а вот на вторую часть предложения: приехать, наконец, в гости — согласился, решив, что тем самым проявит к брату уважение и избавит себя от необходимости регулярно откладывать визит «на потом». Дождавшись, когда в один прекрасный вечер он освободится хотя бы на пару часов раньше, а не ближе к полуночи, Юнги все же поехал к брату, заскочив перед этим в один из круглосуточных магазинов за тортиком и небольшим букетом для девушки брата. По крайней мере, он где-то слышал, что в гости к «приличным людям» ездят как-то так. Старший брат Юнги встретил его с достаточно искренней улыбкой и приятно удивился, увидев в классической голубой рубашке и темно-синих брюках. Сначала он, конечно, рассмеялся, сославшись на то, что уже слишком давно не видел своего младшенького в подобном наряде, но потом вроде бы уже серьезно и честно сказал, что Юнги такой стиль идет, и он выглядит «более презентабельно». Юнги в ответ натянул слабую благодарственную улыбку и присел за небольшой накрытый стол. Девушка брата показалась ему довольно приятной и симпатичной. В ее внешности не было ничего примечательного, и кто-то, возможно, назвал бы ее «обычной», но то, как его старший брат смотрел на нее и выглядел счастливым, являлось куда более ценным маркером. Они посидели вместе всего около часа, поскольку на следующий день всем троим нужно было на работу, а Юнги и вовсе еле держал глаза открытыми от усталости. Болтали на отвлеченные темы, поинтересовались вкратце, как дела друг у друга, и, получив порцию в разной мере приятных впечатлений, попрощались. Заскочить к Чонгуку на работу за ароматным кофе и энергетическим зарядом в виде ослепляющей радостной улыбки у Юнги получилось всего три раза за две прошедшие недели. Когда посетить кофейню все-таки удавалось, Мин всегда дожидался, пока мальчишка закончит работу, после чего он уговаривал старшего на легкую расслабляющую прогулку, во время которой Чонгук всегда чем-то делился, эмоционально рассказывая, а Юнги чаще всего слушал и восхищался бьющей мощным ключом в этом необыкновенном юноше жизнью, затем каждый раз подвозил домой, так как время обычно оказывалось уже довольно поздним. Чонгук, вероятно, был немного расстроен, что старший заезжал к нему так редко, но ничего на эту тему не говорил. Лишь иногда, перед тем, как попрощаться возле дома, смотрел своими обворожительными глазами с некоторой грустью и беспокойством. За порог уже достаточно глубоко перешагнул май, но Юнги знал об этом только по календарю, поскольку во время его утреннего выхода из дома природа еще лениво просыпалась, сохраняя ночную прохладу, а по возвращении с работы, Юнги встречал уже успокаивающийся и бережно укрытый под сапфировым небом город. Иногда казалось, что цикл жизни проходил где-то там, в параллельном измерении, а в его наборе координат имелось только темное время суток. Однажды во время обеденного перерыва — обеденным он был для сотрудников, а для Юнги, скорее, очередным рабочим часом — ему позвонил Хосок, с которым в последнее время получалось только обмениваться небольшими сообщениями. Находясь в не слишком загруженном состоянии в ту конкретную минуту, Мин ответил на звонок, а в следующую секунду до него долетело четкое и уверенное: — Мин Юнги, ты охуел! Охуел Юнги, однако, после того, как услышал эту фразу, потому что: во-первых, Хосок крайне редко использовал нецензурную лексику, стараясь отойти от этого, чтобы случайно не выдать что-то подобное на работе в общении с детьми; во-вторых, обычно спокойный и добродушный друг крайне редко бывал злым, а уж проявлял это по отношению к кому-то — и подавно; в-третьих, Мин просто не ожидал услышать нечто подобное и не понимал, чем возмущение Хосока могло быть вызвано. — Я, конечно, все понимаю, — продолжил он. — Но ты, блядь, до больницы доработаться решил что ли?! Чонгук сказал, что у тебя уже синяки под глазами занимают места на лице больше, чем щеки. И что ты весишь, килограммов 40. Юнги поморщился. Он и сам прекрасно понимал, что все это время работал на износ, но пока что не представлялось ни одной возможности, чтобы как-то это изменить. — Во сколько ты сегодня закончишь? — чуть успокоился друг. — Не знаю, часам к 9, как обычно, — устало ответил старший. — «Прекрасно», — с сарказмом ответил Хосок. — Значит, в 9:30 я буду у тебя. Диктуй адрес. — Зачем? — удивился Юнги. — Хотя бы пожрать тебе привезу. А то помрешь и не сообщишь. — Друг на том конце, видимо, недовольно вздохнул. Мин фыркнул. — Ладно, сейчас пришлю. Хосок на это ничего не ответил и отключился. Юнги доработал в тот день примерно в том же, уже ставшим привычным, ритме, после чего чуть раньше озвученного другу времени приехал домой. Он едва успел сбегать в ванную и переодеться в черные спортивные штаны и белую свободную футболку, как услышал звонок в дверь. На пороге его квартиры оказался Хосок… в сопровождении своего младшего брата. Они оба держали по пакету в руках, и две пары глаз были сейчас устремлены на Юнги: один взгляд метал молнии, в другом читалось лишь беспокойство. — Выглядишь и правда жутко, — с порога припечатал друг и, не дожидаясь, пока его пропустят, чуть подвинул с прохода старшего, заходя внутрь. Юнги слабо улыбнулся оставшемуся на пороге Чонгуку и жестом руки дал понять, чтобы тот входил. — Привет, Юнги-хён, — поздоровался юноша, закрывая за собой дверь. — И прости… за это. — Он указал взглядом на уже вовсю расхаживавшего по кухне брата. — Тебе не за что извиняться, ребенок. Юнги бережно коснулся его волос, поправив челку, затем развернулся и медленными шагами поплелся на кухню, где Хосок теперь выкладывал на стол какие-то пластиковые контейнеры, вероятно, с различной домашней едой. — Ты сам все это для меня приготовил? — приподнял бровь Мин. Друг фыркнул, но его голос все же стал намного мягче. — Ты помнишь, как я не умел готовить в старшей школе? — Не дожидаясь ответа, он продолжил. — С тех пор ничего не изменилось. Я сегодня был у родителей, и мама всучила мне кучу еды. Так вот, что-то из этого приготовлено ей, а что-то — Чонгуком. Ему, в отличие от меня, кулинарные способности от матери все-таки достались. Юнги удивленно посмотрел на мальчишку, а тот, засмущавшись, почти незаметно покраснел. — А это что? — старший кивнул головой в сторону пакета, который был в руках у Чонгука. — Зашли в магазин, купили кое-что, — пояснил Хосок и, тут же забрав пакет из рук младшего брата, стал разбирать, раскладывая содержимое по полкам холодильника. — Сколько с меня? — спросил Юнги, отыскивая глазами телефон, чтобы перевести деньги за продукты. — Угостишь как-нибудь, — отмахнулся Хосок. — Ну, и когда твой зомби-апокалипсис закончится? — устало, но с очевидным беспокойством в голосе задал вопрос он. — Вчера взяли последнего сотрудника, поэтому как минимум от собеседований я уже освобожден. Осталось новеньких обучить, и мой график должен прийти в норму, — вкратце рассказал Мин. — Завтра опять едешь в Сеул? «Завтра» была суббота, а все прошлые субботы Юнги мотался в главный офис компании. — Нет, завтра не нужно. — Отлично. — Хосок без должного энтузиазма, но все же хлопнул в ладоши. — Значит, все выходные будешь отдыхать и отъедаться. Старший усмехнулся. — Так и планировал. — Тогда мы поехали домой. Да, Чонгуки? — обратился Хосок к брату, который все это время молчал и не двигался, лишь смотрел на старших. — Можете остаться, если хотите. Поздно ведь, — предложил Юнги. — Хён, я останусь с Юнги-хёном, — словно ухватившись за предоставленную возможность, наконец, подал голос мальчишка и посмотрел на Хосока. — Заодно прослежу, чтобы он поужинал. И до работы мне отсюда ближе. Тот скользнул каким-то задумчивым взглядом по лицу своего младшего брата, после чего пожал плечами. — Ну ладно. Тогда я поехал. — Тебя отвезти? — все же поинтересовался Мин. — Боже упаси! — наигранно испугался Хосок. — Ты заснешь за рулем, и мы умрем молодыми и красивыми! Ну ладно, я умру молодым и красивым, — окинув взглядом старшего, рассмеялся он. Юнги нахмурился и тяжело вздохнул. — Не обижай моего Гукки, — бросил друг напоследок, прежде чем выйти из квартиры. Чонгук закатил глаза и фыркнул, а после — сел на диван, немного расслабившись. — Ребенок, ты действительно сказал брату, что у меня синяки под глазами больше, чем щеки? — ухмыльнулся Юнги. Юноша испуганно посмотрел в лицо старшему, затем немного смутился. — Я н-не так ему сказал… Мин улыбнулся, наблюдая за этой прелестной картиной. Ему было искренне плевать, что у него там на лице, но вот эмоции Чонгука были абсолютно бесценными. — Составишь мне компанию? Я не могу есть один, если рядом находится кто-то, — попросил он. — Хён, я ужинал дома… Может, пока ты будешь есть, я схожу в ванную? — предложил свой вариант мальчишка. Юнги пожал плечами и быстро, насколько был способен в своем состоянии, сходил в спальню, а затем вернулся обратно, держа в руках большое белое полотенце, черную футболку и такого же цвета шорты, которые с трудом откопал у себя в шкафу. — Не уверен, что подойдет. Ты уже перерос меня, ребенок, — слегка поморщившись, произнес Мин и протянул чистые вещи Чонгуку. Тот лишь лучезарно улыбнулся, поблагодарил старшего, после чего, забрав одежду и полотенце, скрылся в ванной. Юнги поплелся к холодильнику и, достав оттуда один из контейнеров с едой, в котором оказалась вкусно пахнущая лапша с овощами и, предположительно, говядиной, разогрел в микроволновке и, чувствуя, как желудок благодарственно начинает реагировать на запах впервые за долгое время нормальной еды, с удовольствием ее проглотил. Чонгук вышел из ванной, когда старший уже поел и, помыв контейнер, завалился на диван… вероятно, заснув, потому что следующее, что он, как ему казалось, помнил, ощущалось настолько странноватым и сомнительным, что выглядело наименее похожим на происходившее в действительности. Юнги будто привиделось, как он почувствовал, словно что-то легкое и почти невесомое медленно скользит по его лицу. Как если бы кто-то аккуратно проводил по бледной коже нежным перышком, перемещаясь от кончиков темных бровей в сторону скул, носа и заканчивая контуром розоватых губ. Затем фантомное прикосновение исчезло, а Юнги ощутил что-то напоминавшее падение сквозь толщу воды, сравнимое по восприятию с предшествованию глубокому сну. Тем не менее, не успев увязнуть в этом сумраке полностью, Мин уже более уверенно почувствовал, как кто-то несильно трясет его за плечо. — Хён… — услышал он недалеко от своего уха тихий заботливый голос Чонгука. — Юнги-хён, просыпайся. Неудобно спать на диване… Юнги открыл глаза, и его сонному взору предстало знакомое красивое юное лицо, находившееся не так далеко от его собственного. Увидев, что старший проснулся, Чонгук слегка улыбнулся, после чего полушепотом проговорил: — Хён, ты очень устал. Тебе нужно выспаться как следует, а на диване твоему телу будет только хуже. Диван в квартире Юнги, в отличие от дивана в квартире двух братьев, не разбирался, поэтому на нем можно было лежать только в имеющемся виде, что являлось действительно не особо приятным испытанием для утомившихся мышц. — Как давно меня вырубило? — глубоко вздохнув, спросил Мин, принимая сидячее положение и пытаясь найти, где можно было посмотреть время. — Я всего несколько минут назад вышел из ванной и сразу тебя разбудил, — смущенно ответил мальчишка. Юнги сделал еще один глубокий вздох, после чего поднялся с дивана. — Ладно, идем. — Куда? — не понял Чонгук. — Спать, — пожал плечами старший. — Но… там ведь твоя кровать, хён… — И что? Ты же не будешь спать на неудобном диване вместо меня. Юноша как будто немного растерялся, а Юнги усмехнулся. — Не переживай, скидывать с кровати во сне не буду, приставать — тоже. — Я и не переживаю, — немного недовольно и одновременно неуверенно ответил Чонгук. — Ребенок, либо не мешай моим старым костям валяться на этом диване, либо пойдем на кровать. Мальчишка забавно нахмурился. — Ты не старый, хён. — Он аккуратно подтолкнул Юнги в спину, положив ладонь чуть выше поясницы. — Идем.***
На следующее утро первым, что Юнги почувствовал, была невероятных масштабов приятная тяжесть в теле, которая обычно возникает после того, как спустя несколько бессонных или практически бессонных ночей впервые удается дать организму полноценный заслуженный отдых; вторым — было непонятно откуда взявшееся особое ощущение, будто лицо Юнги находилось под пристальным изучающим взором, который мог принадлежать в тот момент только одному человеку. Слегка приподняв веки и встретившись с бархатистым взглядом цвета горького шоколада глаз, Юнги смог сам убедиться в этом. — Ищешь на моем лице возрастные морщины? — произнес негромко старший своим низким сиплым голосом. Чонгук нахмурился, делая тем самым свое сонное лицо еще более прелестным. Они сейчас находились на расстоянии менее полуметра друг от друга, так что можно было практически в деталях рассмотреть искрящиеся янтарные вкрапления в чужой радужке. — Хён, зачем ты иногда так акцентируешь внимание на возрасте? — Просто периодически напоминаю себе, что мне уже не 19, — ухмыльнулся Мин, очевидно, намеренно приводя в пример возраст лежавшего рядом юноши. — Ты удивительный, хён, — с серьезным выражением заглядывая в глаза старшего, проговорил Чонгук. — Это намного важнее, чем то, сколько тебе лет. — Эй, ребенок, я не просил делать мне комплименты, — усмехнулся Юнги, отворачиваясь и слегка разминая затекшие мышцы, с целью подняться с постели. — Но это правда, — запротестовал мальчишка. Мин глубоко вздохнул и, наконец, встал с кровати, проговорив и одновременно намереваясь выйти из комнаты: — Я в ванную, а потом разогрею что-нибудь на завтрак. Во сколько тебе нужно быть на работе? — К одиннадцати, — с едва уловимой обидой в голосе ответил Чонгук. Юнги молча кивнул и отправился по запланированному маршруту. Он постарался освободить ванную и приготовить еду как можно быстрее, чтобы юноша не опоздал на работу, несмотря на то, что у того в запасе было еще не меньше часа до выхода из дома. Они позавтракали в тишине, и старший не мог не заметить, как Чонгук снова о чем-то задумался с неким оттенком легкой горечи на своем красивом лице. — Как твои проблемы с девушкой? — вдруг вспомнил Мин обсуждаемую какое-то время назад почти на этом же самом месте тему. Они все еще сидели за столом, хотя на нем больше ничего не находилось, а свой вопрос Юнги задал, вернувшись на прежнее место уже после мытья посуды. — Что? — не понял юноша, выплывая из своей задумчивости и переводя взгляд на сидевшего напротив старшего. — Ты вроде как-то говорил, что у тебя проблемы с девушкой. — А… — неопределенно протянул Чонгук. — Нет никакой девушки, Юнги-хён. — Расстались? — предположил Мин. Мальчишка как-то раздраженно вздохнул, после чего с довольно напряженным выражением лица снова посмотрел на старшего. — А что, если бы я тебе сказал, что, кажется, влюблен в парня, Юнги-хён? Юнги в эту же секунду почувствовал, как у него внутри все еле заметно похолодело. Конечно, он абсолютно нормально отнесся бы к тому, если б кто-то из окружавших его людей вдруг полюбил и начал встречаться с человеком своего же пола, тем более когда сам имел за плечами багаж в виде подобного опыта. Максимум, что он мог почувствовать, узнав о такой новости — это удивление. Почти так же, как и в случае с Намджуном, если бы не перчинка в виде его загадочного парня, так напоминавшего своим описанием Джина. Ну не подумал бы сначала, что Намджун может встречаться с парнем, ну и что? Узнал, удивился — забыл. Однако когда подобный вопрос оказался задан именно Чонгуком, внутри появилось какое-то беспокойство, граничащее даже со страхом. Как будто от подобного факта образ ребенка, который Юнги интуитивно не снимал с юноши, хоть и позволял этому образу периодически слабнуть, еще больше начинал трещать по швам, вытаскивая наружу просившиеся изменения по отношению к Чонгуку, а Юнги устраивало именно то, что было сейчас. Словно зная этот факт, он сам мог в какой-то момент начать непроизвольно смотреть на мальчишку под другим углом, а он мог с уверенностью сказать, что этого не хотел. Юнги неглубоко прерывисто вздохнул, пытаясь вернуть слегка нарушившееся внутреннее спокойствие, после чего перевел взгляд на выжидавшие его реакции глаза напротив. — Кажется? — переспросил Мин, вспомнив сомнение в прозвучавшем вопросе. Чонгук немного нервно сглотнул и облизал губы, чуть опуская взгляд вниз. — Я раньше был только с девушками, поэтому… не до конца понимаю свои ощущения, — слегка растерянным голосом проговорил он. — Что заставляет тебя думать, что это влюбленность, а не… скажем, привязанность или крепкая дружба? — вернув привычную невозмутимость, уточнил Юнги. Юноша едва заметно поморщил нос, после чего вернул уверенный взгляд на лицо старшего. — Я хочу его поцеловать, — чуть дрогнувшим в конце голосом ответил он. Юнги на мгновение невольно приподнял бровь, но приложил усилие, чтобы не напугать мальчишку каким-либо выражением на своем лице. Возможно, для него это была деликатная тема, которой он в принципе не стал бы делиться, если б не вопрос старшего о девушке. — Что ж… — стараясь говорить ровно, начал Мин. — Я уже говорил тебе, что не являюсь гомофобом, если ты об этом… — Он на секунду замолчал, после чего спросил. — А Хосок знает? Чонгук отрицательно покачал головой. — Твой брат довольно понимающий в этом плане, если ты из-за этого переживаешь, — попытался его немного успокоить Юнги. Юноша грустно улыбнулся. — Не уверен, что в моем случае будет легко и просто, — немного неопределенно сказал он, вставая из-за стола. — Мне пора на работу, хён. Спасибо, что разрешил остаться у тебя. Мин тоже встал и подошел к Чонгуку. Его лицо выражало столько противостоявших друг с другом эмоций: беспокойство, испуг, волнение и даже что-то вроде обиды, — что старший просто не мог не поддаться внутреннему порыву: попытаться хоть как-то успокоить это чудо. Он слегка улыбнулся и осторожно коснулся рукой красиво очерченных скул мальчишки, легонько поглаживая. Он не умел подбадривать близких ему людей, поэтому просто озвучил то, о чем в ту секунду подумал: — Не грузи себя так, ребенок, — мягко произнес он. — Что я буду делать, если больше никогда не увижу твою прекрасную улыбку? Казалось, это в какой-то степени подействовало. Напряженная морщинка на лбу Чонгука разгладилась, в глазах снова промелькнули согревающие искры, а на губах отобразилась еще неуверенная, но дающая надежду улыбка. Он плавно обхватил руку Юнги своей, после чего на секунду сжал чуть крепче, но затем аккуратно отстранил от себя. — Спасибо, Юнги-хён. Мне пора. Юноша уже был одет в свою одежду и полностью готов отправиться на работу, поэтому лишь взял лежавший на столе мобильный и направился к выходу. — Чонгук-а, — уже у двери позвал его Мин. Тот, остановившись, обернулся. — Это ведь не Чимин? — с улыбкой поинтересовался старший, не сдержав небольшого любопытства. Чонгук грустновато усмехнулся и ответил: — Нет. Не Чимин.***
Со следующей недели график Юнги стал и вправду выстраиваться во что-то более-менее адекватное. Его рабочие часы, наконец, передвинули свое начало с 7 утра до положенных 9, а из офиса он теперь мог уходить хотя бы в районе 19:00 — 20:00, а не далеко за десять вечера. Благодаря этому, у парня появилась возможность почаще заезжать в кофейню к Чонгуку, который был невероятно рад приездам старшего, встречая его неизменной чарующей улыбкой, и даже как будто специально дожидался или брал поздние смены, если Юнги вдруг задерживался на работе. В это время цветущий май потихоньку передавал бразды правления первому летнему месяцу, отчего солнце теперь ласкало гораздо чаще и дольше, лишь иногда уступая свое место коварным, подмешивающим в воздух озоновую свежесть дождям. Под один из таких дождей как-то раз попал Юнги вместе с мальчишкой во время очередной из ставших вошедшими в привычку прогулок. Мин всегда оказывался возле кофейни сразу после работы, не заезжая домой и не переодеваясь, поэтому в своих классических брюках и рубашке, иногда дополненных пиджаком, смотрелся, должно быть, чрезвычайно забавно на фоне одетого во что-то спортивно-свободное Чонгука. Юноша, кстати, каждый раз лицезрея старшего в строгом стиле, бросал на него краткие нечитаемые взгляды. Хотелось бы верить, что думал он в такие моменты не о том, как Юнги нелепо выглядел. Попав в тот день под окатившую с ног до головы небесной водой немилость природы, Мин очень хорошо запомнил, как растянувший свою широкую кроличью улыбку на моментально покрывшемся влагой прекрасном лице Чонгук схватил его за руку и, срываясь на бег, и вынуждая сорваться на бег вслед за ним, с задорным смехом направился к машине. Оказавшись в автомобиле, мальчишка пару раз смешно потряс волосами, с которых тут же посыпались капли воды, и несмело попросил остаться в квартире у старшего, поскольку до его с братом дома было ехать гораздо дальше, а оба: он сам и Юнги, успели достаточно промокнуть. Мин был не против, лишь настоял на том, чтобы юноша предупредил Хосока, что не будет ночевать дома. Позже, когда Чонгук уже спал в одиночестве на широкой кровати, Юнги стоял без футболки возле приоткрытого кухонного окна и, подставляя оголенную кожу под неприятную, но почему-то так необходимую в тот момент ночную прохладу, курил вторую подряд сигарету, думая обо всем и ни о чем одновременно. Его жизнь на текущем этапе казалась ему стабильной и в некоторой мере скучной, но и каких-то огромных потрясений он не жаждал испытать. Несмотря на это, некое особое чувство, которое опасалось, что привычное душевное равновесие может в ближайшем будущем пошатнуться, никак не хотело умолкать. Возможно, он себя накручивал, оправдывая это тем, что его жизнь не была способна так долго держаться умеренной, без каких-либо вызовов и проверок на наличие самообладания. Быть может, Юнги пугало неверие, что в родном городе, с которым, как он считал, у них взаимная неприязнь, возможность чувствовать себя «на своем месте» все-таки имелась. Даже для него. Даже в Тэгу. В конце концов, практически каждого человека хотя бы раз посещает мысль, о том, что он не заслуживает того, что имеет: будь это свалившееся на голову счастье или же накрывшее неподъемным грузом горе. С тех пор, как Чонгук признался старшему в том, что ему, возможно, нравился какой-то парень, Юнги начал ощущать, что мальчишка как будто больше доверяет и тянется к нему. Чонгук, хоть и смущался иногда в каких-то моментах, но все же было видно, что он стал чувствовать себя гораздо более раскованным и уверенным. Юноша до сих пор не знал, что Юнги и сам в прошлом не только «влюблялся» в парней, но и, иногда не особо о чем-то задумываясь, спал с ними. Тем не менее, очевидно, Чонгуку было достаточно и той молчаливой поддержки, которую он получал со стороны старшего, без надобности заставлять Юнги признаваться, что он «такой же» и что он понимал мальчишку лучше, чем тот сам б этом подозревал. Почему-то рассказывать что-то из своей личной жизни Чонгуку Мин желанием не горел, хотя, наверное, не стал бы ничего отрицать или замалчивать, если б разговор все же как-то коснулся этой темы. К сожалению, если копаться в прошлых отношениях Юнги, то приходилось неизбежно натыкаться на факт его знакомства с Джином. Мин не сомневался, что ничего к нему не чувствовал ни тогда, ни уж тем более сейчас, но от самого наличия в прошлом их совместной связи было никуда не деться. Мысль о том, что есть определенная вероятность их встречи ближайшем времени, хоть и не пугала неизвестностью перед собственными чувствами и реакцией на это, но вот необходимость делать вид, что они незнакомы, в какой-то степени напрягала. Юнги не очень любил врать кому-то, особенно близким людям, коим Намджун пусть даже пока что и не являлся, но он был важен для Хосока, а значит, и сам Мин уже не мог относиться к нему полностью безразлично. Юнги был убежден, что не существует лжи во благо, какой бы она ни была. Ложь неизбежно создает между людьми пропасть, и чем дольше позволять этой пропасти разрастаться — тем больнее будет в нее прыгать. Однажды в среду, еще находясь на работе, Юнги заметил на телефоне входящее сообщение: Хосок: Привет, директор! Свободен в субботу? Мин не слишком любил переписки, поэтому, имея возможность в тот момент отвлечься немного от работы, он отлучился из своего кабинета и, пройдя по длинным коридорам здания, вышел к небольшой террасе, где страдающие вредной привычкой сотрудники не только их офиса, но и всех, что располагались на этаже, могли как раз таки выйти на перекур. Добравшись до места и вдохнув немного пыльного предвечернего воздуха, Юнги достал пачку сигарет и позвонил другу. — О! Надо же! Ты прочитал мое сообщение не спустя несколько часов, а практически сразу! — даже не пытаясь скрыть свое удивление, выпалил Хосок, едва успев поднять трубку. — Да-да. И тебе привет, — отмахнулся Юнги, выдыхая струйку дыма. — Свободен. А что? — Ну наконец-то! — голос Хосока зазвучал так, будто он сейчас расплачется сразу от неверия и от счастья. — А теперь слушай: мелкие в субботу предложили снять домик за городом и отдохнуть там всей нашей, надеюсь — дружной, компанией. Я уже все узнал, все расспросил и уточнил, всех обзвонил. Все могут, все приедут. А раз и ты свободен в субботу — значит, ты тоже можешь и приедешь! Хосок на секунду замолчал, а Юнги тяжело вздохнул. — Я со студентов денег брать не хочу, поэтому расходы, если ты не против, на нас с тобой и на Джуне с его парнем. — Хорошо. — И еще… Как я уже сказал, Намджун будет… — С Джином. Я понял. Если это все-таки он, то буду паинькой, не переживай. Зачем мне обращать внимание на какого-то Джина, когда там будет соблазнительный Чимини? Друг насмешливо фыркнул. Кажется, до него начинало доходить, что Пак интересовал Юнги не больше, чем как друг Чонгука. — Дурак ты, — добродушным голосом ответил Хосок. — Ладно, всю инфу я тебе пришлю: и что по деньгам, и адрес тоже. — Ага. За вами заехать? — предложил Мин, догадываясь, что Хосоку и его младшему брату добираться будет не очень удобно, в отличие от него самого. — О! Если не трудно, — с благодарностью в голосе ответил друг. — И Чимина прихватишь? Я скажу ему, чтобы к нам подъехал. Он тоже пеший. А Намджун с Джином приедут на своей машине. Юнги утвердительно промычал. — Тогда до встречи! — обрадованно произнес Хосок. — Ага, давай, — успел сказать старший прежде, чем звонок оборвался. Мин глубоко вздохнул и, выбросив докуренную сигарету, вернулся обратно в офис. Что ж… Вот и пришло время узнать, тот ли это Ким Сокджин…