— Мин Юнги-щи?
— Кто это? — Юнги и сам в этот момент не узнал своего голоса: настолько иначе он звучал, напоминая, скорее, что-то безжизненное.
—
Извините, я друг Чонгука… — начал неуверенно говорить, по-видимому, какой-то парень. —
Понимаете… у нас была вечеринка, и Чонгук много выпил… Теперь он в отключке, а все разъехались… И мы тоже хотели его отправить домой, но не знаем, где он живет… Мы попытались его разбудить, но он ни в какую… Кое-как вытащили из него, кому можно позвонить, и он почти неразборчиво назвал Ваше имя… Я все правильно понял? Вы сможете его забрать?
Парень рассказывал это все весьма сумбурно, немного заикаясь, и как будто виноватым или сочувствующим голосом. Юнги ощутил, как сильно сжал зубы, пока слушал, затем глубоко и рвано вздохнул и низким голосом попросил:
— Скажите адрес, я приеду.
—
Я сейчас пришлю Вам смс-кой, хорошо? — все так же взволнованно спросил парень.
— Да. Жду.
Юнги небрежно бросил телефон на кровать и снова сделал глубокий вздох, зарываясь пальцами в свои черные волосы. Черт, вот только не хватало, чтобы Чонгук начал топить свои проблемы, какими бы они ни были, в алкоголе. Это ведь совсем не для него… Этот прекрасный мальчишка не должен истязать себя до такой степени. Юнги не хотелось думать, что он мог быть к этому причастным, но и полностью исключить такую вероятность он себе не позволял.
В ожидании адреса от незнакомого парня Мин вскочил с кровати и быстро открыл шкаф, выдергивая оттуда первую попавшуюся на глаза футболку и джинсы. Он услышал звук уведомлений на телефоне и, убедившись, что это сообщение с местонахождением Чонгука, в спешке оделся, после чего схватил мобильный, ключи от машины и, попав в замочную скважину лишь со второй попытки, закрыл квартиру, помчавшись к парковке.
На улице оказалось прохладно, хоть небо и было по-ночному чистым, сверкая разбросанными кое-где, едва заметными звездами. Юнги сейчас, наверное, как никогда хотелось закурить, но сигареты остались дома, а в машине еще одной пачки не оказалось. Его одолевала бушующая разгорающимся костром злость. Злость на Чонгука за то, что он натворил, доведя себя до такого. Злость на себя за то, что допустил подобное и не смог предотвратить, тем более, что внутренний голос подсказывал, что в какой-то степени это было в его силах. Мальчишка ведь даже в их компании никогда не употреблял алкоголь, да и сам говорил, что не хочет затуманивать разум, а запоминать происходящее желает на трезвую голову. Что же произошло сейчас? Неужели настолько понадобилось забыться…
Юнги поглядывал на навигатор, балансируя на грани допустимой скорости. Ему нестерпимо хотелось вдавить педаль газа на полную мощность, но краем сознания, который и останавливал его от этого, он понимал, что попав в аварию или в полицейский участок, он Чонгуку никак не поможет, а сейчас забрать глупого мальчишку являлось приоритетом, поэтому, стиснув зубы и нервно постукивая пальцами по рулю, Юнги чуть ли не отсчитывал каждый метр про себя, впиваясь взглядом в экран, где отображался схематичный путь до пункта назначения, и делал иногда глубокие прерывистые вздохи.
Адрес дома из сообщения привел Юнги в небольшой коттеджный поселок, и Мин практически издалека догадался, к какому дому ему требовалось подъехать: этот дом оказался единственным, где горел свет, учитывая, что времени было около двух часов ночи. Юнги остановился у ворот и выскочил из машины. Калитка была открыта, а возле входной двери дома возник невысокий пухловатый парень, видимо, услышавший звук подъехавшего автомобиля. Он выглядел слегка напуганным или как минимум взволнованным, поэтому, увидев Юнги, чуть приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать, но тут же закрыл его и зашел обратно в дом, придерживая дверь и показывая жестом руки в сторону какой-то комнаты. Мин бросил на парня быстрый взгляд и, так же промолчав, быстро зашел внутрь, сразу же устремляясь в указанном направлении.
Он зашел в небольшую гостиную и попытался найти глазами Чонгука, что удалось сделать лишь через неопределенное количество долгих секунд. Юноша лежал на широком оранжевом диване, который стоял почти в центре комнаты, развернутый спинкой ко входу. Юнги в несколько шагов преодолел расстояние и оказался возле мальчишки. Тот действительно выглядел так, будто спал глубоким сном. На нем были надеты кеды, черные обтягивающие джинсы, а сверху — темно-серая толстовка. Мин осторожно потряс юношу за плечо.
— Эй, Чонгук-а…
Но мальчишка не пошевелился. Тогда Юнги слегка похлопал его ладонью по щекам.
— Ребенок, пора вставать… Эй!
Удары были не сильными, но последний Мин постарался сделать чуть более ощутимым. Чонгук, наконец, шумно вздохнул и, все еще не открывая глаз, неразборчиво произнес:
— Юнги-хён?
Старший нахмурился, но говорил спокойно.
— Да, ребенок, просыпайся. Мы едем домой.
Чонгук чуть приоткрыл веки, видимо, пытаясь отыскать взглядом источник шума.
— Не хо-чу… — медленно, заплетающимся языком ответил он и снова закрыл глаза.
Юнги еще больше нахмурился и раздраженно вздохнул, затем опять легонько ударил мальчишку по щеке, отчего тот так же лениво завозмущался:
— Ухо-ди, хён.
Мин коснулся пальцами своей переносицы, прикрыв веки. Видимо, ему придется тащить мальчишку самому. В дверном проеме стоял растерянный парень, который встретил его возле дома, а рядом с ним находился, видимо, его друг. Оба просто молча наблюдали, но когда Чонгук отказался вставать, один из них несмело предложил, а второй, поддерживая, закивал:
— Мы можем помочь Вам довести его до машины.
Юнги посмотрел на молодых парней. Они казались ровесниками Чонгука. Возможно, были одногруппниками или просто товарищами. К сожалению, самостоятельно Мин и правда вряд ли мог бы справиться, поскольку Чонгук все-таки по всем параметрам был, хоть и не слишком сильно, но все же крупнее него. Кивнув ребятам, Юнги начал пытаться поднять юношу, закидывая его руку себе на плечи. Один из парней тут же подбежал и сделал то же самое с другой рукой мальчишки, и уже вдвоем они повели Чонгука, который практически не передвигал ногами, в сторону выхода. Оставшийся парень шел впереди них и помогал, придерживая двери. Таким образом они не спеша дошли до машины. Юнги кое-как открыл переднюю дверцу со стороны пассажирского сиденья и не без труда, но все же усадил в кресло мальчишку, а затем пристегнул его ремнем безопасности. Как только он закрыл дверцу, Чонгук тут же на нее немного навалился, как будто снова крепко засыпая.
— Спасибо, — сказал Юнги двум парням, повернувшись. — За помощь и за то, что позвонили.
Те, все еще заметно нервничая, молча закивали в ответ. Мин сел в машину и выехал с территории поселка. Всю дорогу он посматривал на Чонгука, но тот спал и не шевелился.
Подъехав, наконец, к своему дому и остановившись на парковке, Юнги снова тяжело вздохнул и перевел взгляд на юношу. Сейчас казалось, будто он просто спал, устав после работы, как в один из тех раз, когда старший подвозил его после очередной приятной прогулки. Но в действительности все было уже совсем по-другому. Как минимум потому что они не виделись около недели, и Чонгук впервые при Юнги был пьян, да еще
настолько.
Мин вышел из машины и, обойдя ее, остановился, а затем открыл переднюю пассажирскую дверцу, оказываясь возле мальчишки. Злость немного утихла, но не испарилась, а дополнили ее беспокойство за это нетрезвое сонное чудо и мельтешившая где-то вдалеке мучительная радость от вида долгожданного прекрасного лица на расстоянии меньше метра перед собой.
Юнги снова для начала несильно потряс Чонгука за плечо, и в этот раз он хоть и вяло, но все же отреагировал, чуть приоткрыв глаза и буквально на пару сантиметров повернувшись в его сторону.
— Опять ты… Юнги-хён, — шумно вздохнул юноша, снова закрывая глаза и приподнимая голову кверху, но теперь не было похоже, что он в очередной раз засып
ал. Казалось, небольшой сон в дороге помог ему совсем крохотную малость, позволив алкогольному обессиливанию еле заметно отступить.
— Опять я, ребенок, — спокойным голосом произнес старший. — Идем, тебе нужно отдохнуть.
Чонгук издал что-то похожее на тихий болезненный стон.
— Зачем ты приехал? — Он говорил очень медленно, растягивая слоги, но уже более четкими словами.
Юнги не ответил: вместо этого он аккуратным движением отстегнул ремень и, подхватив мальчишку в районе ребер, помог вылезти из машины. Чонгук все еще еле передвигал ногами и довольно неохотно шевелился в целом. Старший опять закинул его руку себе на плечи и, придерживая юношу за талию, повел в сторону лифта. Чонгук слабо дернул рукой, пытаясь отодвинуться, но было очевидным, что он сейчас находился не в том состоянии, чтобы идти самому, поэтому, смирившись, просто плелся рядом.
Зайдя в лифт, Юнги прислонился к стенке кабины вместе с мальчишкой, пытаясь немного перевести дух. Он не был прям совсем уж слабым, но и физических нагрузок в его повседневной жизни обнаруживалось не так уж много. К тому же на дворе стояла глубокая ночь, а Мин после полноценного рабочего дня успел поспать всего часа два-три, поэтому, разумеется, ощущал некоторую усталость.
Они зашли в квартиру, и старший довел Чонгука до дивана в гостиной, после чего бережно на него усадил, немного тяжело дыша. Юноша все еще был невероятно сонным, но в то же время, алкоголь как будто самую малость отступил, позволяя ему хотя бы чуть-чуть соображать. Юнги вернулся и закрыл входную дверь, после чего налил себе стакан воды и практически залпом осушил, нервно вздыхая. Он наполнил точно такой же стакан для Чонгука и подошел к нему, протягивая чуть ли не к его лицу, но тот недовольно отвернулся.
— Не хочу, — фыркнув, все так же медленно произнес он.
Юнги снова тяжело вздохнул и поставил стакан на ближайшую плоскую поверхность.
— Все еще не можешь идти сам? — уточнил он, скорее машинально, чем действительно на что-то рассчитывая.
Мальчишка возмущенно усмехнулся.
— Мне не нужна твоя помощь, Юнги-хён, — неспешно проговорил он, закрывая глаза и запрокидывая голову назад, на спинку дивана.
Старший присел рядом, практически вплотную и, повернувшись в сторону Чонгука, протянул руку к его волосам, почти невесомо поглаживая.
— Зачем ты так напился, ребенок? — негромко и с ноткой беспокойства в голосе поинтересовался Мин.
Юноша опять усмехнулся и лениво открыл глаза, переводя взгляд на Юнги.
— Ты знал, что влюбляться иногда бывает очень хреново, Юнги-хён? — с какой-то насмешкой в голосе спросил он.
— Догадывался, — поморщился старший. — А теперь в этом убедился. Идем, тебе нужно поспать.
Мин привстал с дивана, пытаясь снова поднять Чонгука. Тот не сопротивлялся, возможно, поскольку все еще был слишком слаб в своих действиях. Он лишь как-то медленно и нервно вздохнул, позволяя увести себя в спальню, затем с некоторым раздражением произнес:
— Ты меня бесишь, Юнги-хён, — и, остановившись у кровати, плавающим от алкоголя взглядом посмотрел в лицо старшему, заметно при этом пошатываясь.
Юнги придержал мальчишку, после чего осторожно усадил на край кровати. Чонгук несильно схватил его за руку, как бы вынуждая сесть рядом. Мин послушно приземлился возле юноши и положил свою ладонь ему на спину, медленно поглаживая, словно пытался успокоить, или в какой-то мере убаюкивая. Чонгук хрипло вздохнул, затем еле заметно поморщился.
— Почему ты
такой, хён?
Мальчишка как-то грустно усмехнулся, после чего опустил голову и, облизнув губы, откинулся назад, заваливаясь спиной на кровать, при этом его ноги все еще были на полу, согнутые в коленях.
— Ребенок, ложись нормально и поспи, — мягко проговорил старший.
Он попытался встать и уложить Чонгука полностью на постель в более удобную позу, но тот, все еще удерживая его за руку, не позволил этого сделать, и Юнги уселся обратно, немного нахмурившись.
— Чонгуки… — успел позвать он, прежде чем мальчишка, медленно потянувшись, снова принял сидячее положение.
Движения юноши все еще выглядели достаточно вялыми, и было заметно, что они давались ему с большим трудом. Он задумчиво протянул руку к лицу старшего, положив ладонь на левую щеку, и стал пристальным, насколько это было возможно в его состоянии, взглядом рассматривать Юнги.
— Черт… Ты такой красивый, хён… — негромким, чуть хрипловатым голосом протянул Чонгук, после чего его пальцы медленно поползли вверх, в сторону бровей, затем к переносице, вынуждая Юнги чуть прикрыть веки, а после этого скользнули вниз к губам.
Когда Мин снова открыл глаза, большой палец мальчишки легонько касался его нижней губы, куда также был направлен и взгляд Чонгука. Старший как-то рефлекторно сглотнул, чувствуя, как сердце начинает ускоряться в нездоровом темпе, едва ли не ударяясь о ребра. Спасение и погибель? Что ж, тогда Юнги
уже ощущал себя одной ногой в адском котле, позволяя пламени преисподней разбегаться сейчас по нервным окончаниям, не выдерживая такого пристального взгляда и невесомого прикосновения юноши.
Казалось, что остатки еще работающего рассудка держались сейчас лишь на тонкой паутинке: подуй на нее — и она рассыплется в молекулы пыли, разлетающиеся друг от друга в разных направлениях земного шара. Где-то на границе сознания Юнги мелькала мысль о том, что нечто похожее на прикосновение этих же самых нежных пальцев он как будто уже ощущал, но не мог вспомнить, когда и где это могло происходить, оставляя щекочущую легким непониманием загадку.
Юнги впился бледными пальцами в свои колени, заставляя кожу испытывать заметный дискомфорт, который и должен был снова вернуть разум во главу внутренних ощущений. Мин неглубоко вздохнул и, взяв осторожно Чонгука за запястье, отодвинул руку от своего лица, пытаясь выдавить легкую улыбку.
— Ребенок, ты пьян. — Старший снова мягко погладил его по голове. — Постарайся заснуть: уже слишком поздно.
Однако юноша как будто пропустил эти слова мимо ушей и, выдернув руку из несильной хватки старшего, снова коснулся его лица, теперь разместив ладонь на бледной шее, а большим пальцем едва уловимо поглаживал линию подбородка. Мин в тот момент подумал, что если бы Чонгук был немного трезвее, то наверняка бы заметил, как под его пальцами неистово бьется чужой пульс.
— Хён… — негромко позвал мальчишка, слегка наклонившись к нему.
Юнги в очередной раз сглотнул вязкую слюну, ощущая, как стремительно приближался к своей персональной точке невозврата. Он больше не чувствовал даже собственного дыхания, отчего казалось, что легкие сейчас взорвутся от нехватки кислорода, который вместо этого несся по венам вместе с раскаленной кровью. Последнее, что Юнги запомнил — это как опустил взгляд на чуть блестящие пухловатые губы юноши, а в следующую секунду уже подался вперед и прижался к ним своими губами, словно опьяненный еще сильнее Чонгука. Вот теперь можно было окончательно сказать, что он
пропал.
Мальчишка шумно вздохнул, приоткрыв рот и чуть сильнее сжав ладонью шею старшего, одновременно пытаясь придвинуться ближе. Однако из-за все еще кружившей алкогольной слабости ему этого сделать не удавалось. Возможно, по этой же причине, а может, ввиду того, что он не был до конца уверен в поведении Юнги, Чонгук как будто немного растерялся, отвечая на поцелуй достаточно медленно и нерешительно.
Способность Юнги ощущать окружающий мир на этот момент словно полностью выключилась, оставляя ему лишь шум в ушах от ускорившейся крови и вкус чужих сладостных губ, ставших причиной потери контроля над собой. Мин ласкал по очереди то нижнюю, то верхнюю губу юноши, находясь на грани неверия, что всего лишь поцелуй, к тому же такой легкий и невинный, мог дарить столько удовольствия, как будто нервные клетки оголились и реагировали на малейшее шевеление воздуха.
Кое-как цепляясь за последние капли рассудка, Юнги все же попробовал отстраниться, шумно втягивая носом воздух вместе с потрясающим ароматом чужой кожи, так небрежно подпорченной запахом алкоголя, который был явно лишним для этой сводящей с ума притягательности. Однако мальчишка потянулся вслед за ним, судя по всему, не желая прекращать их непредвиденный поцелуй.
— Чонгук… — хриплым шепотом протянул старший, аккуратно упираясь ладонью юноше в грудь и не поднимая на него взгляда. — Эй, ты все еще пьян… А под алкоголем часто совершаются ошибки.
Юнги, наконец, посмотрел на Чонгука, еле заметно приподняв уголки губ в грустной улыбке. Тот прерывисто вздохнул и заглянул старшему в глаза, все еще накрывая своим горячим дыханием его губы, но не соприкасаясь с ними.
— Этот поцелуй — не ошибка, хён…
Мин, казалось, от этой фразы еще больше помрачнел и, осторожно убрав ладонь мальчишки со своей шеи, решительно встал с кровати и сделал пару шагов в сторону, повернувшись спиной к Чонгуку. Юнги запустил пальцы в свои волосы ближе к затылку и чуть опустил голову, глубоко вздыхая. Ему потребовалось напрячь свои легкие несколько раз, прежде чем снова повернуться и уже более ровным голосом произнести:
— Чонгук,
пожалуйста, ложись спать. Давай, поговорим
завтра.
Старший снова подошел к юноше и, осторожно потянув за руки, заставил встать и подойти к кровати немного с другой стороны, чтобы тот смог лечь на нее полностью, затем помог расположиться на постели и кое-как снять одежду, оставляя лишь в белье и стараясь в этот момент мысленно максимально абстрагироваться. Чонгук все это время наблюдал за ним из-под закрывавшихся век с каким-то слегка задумчивым взглядом, но ничего не говорил. Юнги успел лишь достать из шкафа чистую свободную футболку и не без труда надеть ее на мальчишку, прежде чем того начало окончательно вырубать. Мин аккуратно уложил его подальше от края и легонько накрыл одеялом. Он посмотрел в быстро поддавшееся нахлынувшему сну юное лицо и, чуть поморщившись, тихо, но глубоко вздохнул, после чего так же неслышно вышел из спальни.
Прикрыв дверь в комнату, чтобы ненароком не разбудить Чонгука, Юнги пошел искать сигареты и, достав пачку из кармана висевшей в прихожей кожаной куртки, подошел к кухонному окну, возле которого обычно курил. Время, очевидно, уже перевалило за четыре утра, поэтому небо заметно посветлело, пропуская через себя первые рыжеватые солнечные лучи, разгоняющие еще недавний мрак, кутавший квартиру.
Некоторые люди выделяют ночь, как отдельное время суток, способное раскрыть наши внутренние сущности, которые мы обычно скрываем или сдерживаем днем. Точно так же, как и кто-то считает, что алкоголь придает смелости или иногда даже безбашенности и может толкнуть на непредсказуемые поступки. Но утверждать, являются ли эти обстоятельства влияющими на нас или же мы сами пользуемся этими обстоятельствами, прикрываясь ими как причинами, однозначно точно нельзя.
Мог ли Юнги свалить все на «воздействие момента» и объяснить свой поцелуй мальчишки именно этим? Для кого-то, наверное, мог бы. А что насчет себя? А себя все это время тоже старался держать в иллюзорной оболочке, сотканной из страхов привязаться к Чонгуку и почувствовать что-то большее, чем хотелось бы. Но где-то глубоко внутри он все равно знал, что не в силах совладать с этим, и что уже давно нырнул в свой адский котел, лишь дожидаясь, когда туда, наконец, нальют раскаленной лавы. Насколько давно — сказать сложно. Быть может, уже в их первую встречу, состоявшуюся спустя почти десять лет на пороге квартиры Хосока.
На тот момент еще не было такого невероятного притяжения и зависимости от жизнерадостного юноши, но процесс определенно оказался неизбежно запущен, оставляя отсчитывать дни до необратимого. Можно ли было как-то предотвратить это? Еще более сложный вопрос. Теперь Юнги казалось, что нет. Встретившись с Чонгуком, не было ни единого шанса не попасть под излучаемую им согревающую энергию, передаваемую яркой солнечной улыбкой с кроличьими зубами.
Что теперь со всем этим делать? Вопрос, на который у Юнги и вовсе не было никакого ответа. Он и раньше привязывался к людям, чувствовал разную степень притяжения, но так же легко мог отказаться от их присутствия в своей жизни. Сейчас же все казалось по-другому. Он впервые ощущал, насколько стал
зависим от жизнерадостного мальчишки, и это давило некоторым слоем бессилия, делало более уязвимым, пугало своей неизвестностью. Юнги медленно выдыхал такой привычный горьковатый дым, который лишь делал вид, что успокаивал, но самообман — вещь вообще довольно приятная.
Солнце уже показало свой яркий кусочек из-за горизонта, присоединяясь к прокрадывавшимся до этого редким лучам. Контраст холодного, но светлеющего с каждой минутой неба и ослепляющего своим теплом солнечного диска казался в данный момент смехотворно символичным. Юнги чувствовал, как тело ныло от сковывающей его усталости, но в то же время вероятность заснуть и суметь отдохнуть виделась на уровне не выше нуля.
Парень выбросил докуренную сигарету и тихими шагами подошел к спальне, чуть приоткрыв дверь. Чонгук крепко спал и вряд ли мог проснуться в ближайшие несколько часов. Юнги так же негромко прихватил ключи от машины, в которой в спешке оставил свой мобильный телефон, пока пытался дотащить пьяного мальчишку до своей квартиры, закрыл входную дверь и спустился на парковку. Времени было практически пять часов утра, поэтому Юнги отправил короткое беззвучное сообщение потенциальному клиенту, где извинился и объяснил, что не сможет приехать в Сеул на встречу, а также попросил перенести все на следующие выходные. Сделав глубокий вздох, парень бросил смартфон на пассажирское сиденье и решил быстро смотаться в круглосуточный магазин за продуктами, чтобы иметь возможность накормить спящего в его квартире Чонгука завтраком, если у мальчишки из-за его состояния все-таки будет аппетит.
Юнги отсутствовал приблизительно чуть больше часа, а когда вернулся в квартиру и снова негромко подошел к двери в спальню, то увидел примерно ту же картину, что и перед выходом: юноша спал, и даже, похоже, не шевелился, оставаясь в той же самой позе. Мин разобрал пакеты с покупками и, поспешно выкурив еще одну сигарету, принялся готовить легкий суп, который помог бы и организму нетрезвого мальчишки и практически не спавшему всю ночь старшему немного прийти в себя, не перегружая своими ингредиентами.
Юнги успел провозиться с готовкой, не спеша сходить в ванную и без особого желания позавтракать, а Чонгук все еще спал. К нему в комнату старший больше не заглядывал, проводя время на диване за ноутбуком. Лишь перед тем, как попасть в ванную, быстро заскочил и почти бесшумно вытащил чистую домашнюю одежду из шкафа. Мин приготовил полный стакан воды и средство от похмелья, разместив их на кухонном столе и ожидая, что в любой момент мальчишке это может понадобиться.
Неуверенный шорох и негромкие болезненные стоны послышались из спальни только около одиннадцати утра, и Юнги, повернув голову в сторону двери, отложил ноутбук с колен и не спеша встал с дивана, направляясь в комнату. Он зашел внутрь и медленно подошел к кровати, остановившись в паре шагов. Чонгук лежал на спине, закрыв лицо ладонями и медленно, но глубоко вздыхая.
— Как самочувствие? — ровным голосом, но с ноткой проскочившего недовольства спросил старший. — Тошнит?
Юноша, все еще не убирая рук, отрицательно промычал.
— Голова болит… — прохрипел он.
Мин глубоко вздохнул, пытаясь унять смесь беспокойства и раздражения от того, что Чонгук так напился. Он вышел из комнаты и, прихватив приготовленные заранее стакан воды с таблеткой, вернулся обратно, протягивая их мальчишке.
— Пей, — приказал он, и Чонгук, наконец, с явной неохотой отлепил ладони от своего лица.
Его взгляд был размытым, а лицо, которое он чуть болезненно морщил, выглядело слегка опухшим. Он медленно пошевелился, после чего сел на кровати и, все еще не переставая морщиться, неуверенно протянул чуть дрожащие кисти за стаканом и лекарством. Как только руки старшего освободились, он скрестил их на груди и, чуть нахмурив брови, наблюдал за юношей.
Чонгуку, видимо, сильно хотелось пить, поэтому он быстро проглотил таблетку и в несколько глотков осушил стакан полностью.
— Встать сможешь? — ничего не выражавшим голосом спросил Юнги, чуть прищурившись.
Мальчишка несмело поднял взгляд на него, после чего сразу же вернул обратно на кровать. Он поставил пустой стакан на стоящую рядом небольшую тумбу и медленным движением поднялся с постели, становясь напротив старшего, но опустив голову вниз, как будто избегая смотреть ему в глаза.
— Замечательно, — все так же, без эмоций, проговорил Мин и, глубоко вздохнув, развернулся к шкафу, вытаскивая оттуда новую футболку и шорты, которые он уже как-то давал Чонгуку, когда тот оставался у него.
Он впихнул вещи юноше в руки, после чего, снова немного хмурясь, добавил:
— Полотенце и зубная щетка в ванной. Можешь идти, — и развернулся в сторону выхода из спальни.
— Хён… — нерешительно позвал Чонгук своим пока что еще хриплым голосом.
Юнги обернулся и, не дав мальчишке продолжить, спросил:
— Тебе сегодня нужно на работу?
Тот еле заметно отрицательно покачал головой и явно намеревался что-то сказать, держа рот приоткрытым, но Мин его снова опередил:
— Прекрасно. Тогда иди в ванную. Я подожду на кухне, — и вышел из спальни.
***
Чонгук торчал в ванной комнате довольно долго, что в его состоянии было вовсе не удивительно, однако, Юнги все равно периодически прислушивался к звукам воды и едва ощутимо расслаблялся, замечая, что иногда они становились более глухими, как от столкновения с телом или предметом, а не просто рассыпались звонким эхом, словно вода лилась впустую, и использовавший ее не шевелился, например, заснув.
Мальчишка вышел из ванной уже более свежим, его лицо выглядело заметно бодрее, а с волос еще стекали некоторые капли, опускавшиеся на полотенце, которое расположилось у него на плечах. Он переоделся в выданные ему серую футболку и черные шорты и теперь несмелыми шагами подходил к кухонному столу, за которым сидел старший, просматривая что-то в ноутбуке и в телефоне практически одновременно. Когда Чонгук остановился, не сводя глаз с Юнги, тот оторвался от экрана и поднял свой взгляд на юношу.
— Садись, — спокойно сказал он, а сам наоборот встал и подошел к стоявшей на варочной панели кастрюле. — Я уже спрашивал, но повторюсь: тебя не тошнит?
— Нет, хён, — негромко ответил Чонгук.
Мин в ответ кивнул и, достав тарелку из шкафчика, налил небольшую порцию супа, затем, захватив с собой ложку, поставил перед мальчишкой, который теперь немного нахмурился.
— Хён…
— Чонгук, давай, ты сначала позавтракаешь? — перебил его старший.
Тот тяжело вздохнул и медленно взял в руки ложку, приступив к еде. Его лицо выглядело задумчивым и слегка беспокойным. Юнги, чтобы не смущать юношу сидением напротив, пока он ест, подхватил ноутбук и пересел на диван, вернувшись к просмотру некоторых страниц в браузере. Комнату накрыла тишина, разбавляемая только тихим клацаньем кнопок клавиатуры и легким позвякиванием ложки при соприкосновении с тарелкой.
Позавтракав, Чонгук вышел из-за стола и отправился мыть тарелку, и хоть старший хотел ему сказать, что он мог просто оставить ее в раковине, но все же останавливать не стал. Все выглядело так, будто они вдвоем невольно тянули время, откладывая разговор, в котором были заинтересованы оба, и которого оба частично хотели бы избежать. Шум воды из-под крана затих, и послышался тяжелый вздох мальчишки, а затем и его осторожные шаги, приближающиеся к дивану. Чонгук присел недалеко от старшего и слегка наклонился вперед, обхватывая ладонями свои колени.
— Будешь меня отчитывать, Юнги-хён? — немного грустным, но ровным голосом спросил он.
Мин убрал ноутбук, поставив его на располагавшийся рядом крохотный журнальный столик и повернулся к юноше, вглядываясь в его лицо.
— А нужно? — спросил он, чуть приподняв бровь.
— Ты же считаешь меня
ребенком. — Чонгук фыркнул, не сумев сдержать частички своего раздражения.
— И ты решил так напиться, чтобы доказать обратное?
Мальчишка, смотревший до этого немного вниз перед собой, резко повернул голову, переводя свой взгляд на Юнги.
— Ты не понимаешь, хён. — В его голосе проскочила едва заметная злость или, скорее, даже обида.
— Чонгук, — позвал его старший. — Я не собираюсь тебя учить жизни и говорить, что нужно делать, а что нет. Пусть этим занимается твой брат, который какого-то хуя тебя вообще отпустил на эту вечеринку…
Мин тяжело вздохнул.
— Он не знает, — виновато протянул юноша. — Я сказал ему, что ночую у Чимина.
Старший откинулся на спинку дивана, проводя ладонями по лицу и снова делая глубокий вздох.
— Блядь, а если бы с тобой что-то случилось? — пытаясь сдержать клокотавшую злость, чуть дрожащим голосом произнес Юнги, снова садясь ровно и поворачиваясь к Чонгуку. — Никто даже не знал бы, где ты!
— Неужели тебе не плевать, хён? — огрызнулся мальчишка, вперившись в него колким взглядом.
Мин встал с дивана и сделал пару шагов в сторону, засунув руки с чуть сжатыми пальцами в карманы домашних штанов и закусив нижнюю губу. От мысли, что с Чонгуком действительно могло что-то произойти, становилось жутко, а пульс ускорялся, вызывая бушующий шторм в грудной клетке, но ситуация требовала оставаться спокойным и рассудительным, ведь Юнги вряд ли имел право срывать свою злость на юношу, хотя безумно хотелось показать, насколько его глупый поступок ранил и заставлял испытывать за него гигантских масштабов беспокойство.
— Хён… — негромко позвал Чонгук, осторожно вставая с дивана вслед за старшим, а от его виноватого голоса где-то внутри раздался еще больший скрежет.
Мальчишка тихим медленным шагом подошел к нему со спины и, мягко опустив руки ему на плечи, прислонился лбом к черным волосам на затылке. Юнги глубоко вздохнул, ощутив тепло, передаваемое чужой кожей.
— Не злись, хён… — хрипловатым голосом попросил Чонгук, утыкаясь носом в чужие волосы и медленно втягивая воздух в свои легкие. — Прости, я не хотел заставлять тебя волноваться.
Мин не спеша повернулся к юноше лицом и сделал небольшой шаг назад, вынуждая Чонгука опустить руки с его плеч. Юнги пробежался взглядом по его лицу и, остановившись на красивых, кофейного цвета глазах, в которых сейчас плескалась частичка вины вперемешку с какой-то легкой обидой, спросил:
— Поделишься, что тебя сподвигло на алкогольные подвиги?
Чонгук немного недовольно вздохнул и нахмурился, задумчиво посмотрев куда-то вниз.
— При одном условии, — произнес он через несколько долгих секунд.
Голос мальчишки звучал немного неуверенно, но в то же время, помимо проскальзывающего волнения, в нем ощущалась еще как будто некая доля интереса или даже хитрости. Мин выгнул бровь, не сводя взгляда с лица Чонгука. Ему, конечно, было самую малость любопытно, что заставило юношу заговорить об условиях для того, чтобы рассказать о причинах своего же неразумного поступка, но одновременно ощущалась все та же кружившая злость за то, что произошло. Возможно, Чонгук всего лишь хотел попросить не говорить обо всем этом его старшему брату.
— И каком же? — сдержав толику раздражения в своей интонации, спросил Мин.
Чонгук чуть прищурился и, снова сократив между ними и без того крохотное расстояние, так же негромко произнес, смотря прямо на губы Юнги:
— Если ты меня снова поцелуешь, Юнги-хён.
Мин прерывисто вздохнул, пытаясь унять свое негодование. Похоже, мальчишке было весело наблюдать, как он злился, беспокоясь за него. И… надо же, все-таки запомнил ночной опрометчивый поступок старшего. Быть может, не настолько уж Чонгук и был пьян, если теперь так уверенно и беззаботно вспоминал об этом в таком контексте.
— Не хочешь рассказывать — дело твое, — безэмоциональным голосом ответил Юнги, разворачиваясь и пытаясь пройти к кухне, но юноша его остановил, придержав за локоть, и оказываясь снова перед ним.
— Хён! — с какой-то смесью возмущения и непонимания позвал Чонгук.
Мин снова посмотрел на него, слегка выгнув бровь. Лицо мальчишки еле заметно покраснело, прежде чем он начал немного растерянно бормотать:
— Хён… Я подумал… Ты не… ? — он замолчал, чуть поджав губы и опустив взгляд вниз.
— Что? — честно не понимая, что тот имел в виду, спокойно спросил старший.
Чонгук как-то расстроенно усмехнулся и, отпустив его локоть, едва уловимо кивнул, словно мысленно подтверждая что-то самому себе, и быстрыми шагами направился в спальню, закрыв за собой дверь.
Он вышел оттуда меньше, чем через пять минут, уже в своей одежде, в которой был ночью и, не смотря на Юнги, решительно устремился к выходу из квартиры. Мин едва успел преградить ему путь уже практически в прихожей.
— Господи, ребенок, да что с тобой? — даже немного как-то растерянно заговорил старший, осторожно касаясь ладонями предплечий юноши.
Тот бросил на Юнги насмешливый взгляд, едва заметно прищурившись, и на секунду поджал губы, словно в обиженном жесте, после чего, очевидно, стараясь говорить спокойно, произнес:
— Ничего, хён. Просто, видимо, я дурак. — Чонгук нервно пожал плечами, затем небрежным движением облизнул губы, закусив нижнюю. — Потому что
нормальные люди, кажется, не влюбляются в тебя.
Мальчишка с плохо скрываемой досадой всего на секунду посмотрел на старшего и, обойдя его, вышел из квартиры, оставляя Юнги с ощущением полноценного понимания, только немного другого:
нормальным людям рядом с ним не ст
оит даже находиться.
***
Весь оставшийся субботний день Юнги провел в состоянии какого-то вакуума, который не затягивал его в пучину отчаяния и самоуничтожения, но и на волю не отпускал, оставляя барахтаться на месте, скованным внутренними железными цепями.
Нельзя сказать, что признание мальчишки было совсем уж свалившимся как снег на голову, ибо если хорошенько покопаться в себе и своих воспоминаниях, можно уловить какие-то кусочки поведения, жесты, фразы, едва заметные интонации в голосе… да множество различных мелочей, способных указать на знакомые признаки и помочь сделать соответствующие выводы, но Юнги предпочитал этого либо не замечать, либо спихивать на более удобную для себя причину: например, что Чонгук просто волновался в его присутствии из-за времени, пробежавшего между ними и сделавшего их почти незнакомцами, или из-за разницы в возрасте практически в восемь лет, что в определенные моменты Юнги чуть ли не вдавливал в мозг самому себе, чтобы ни на секунду об этом не забывать.
Наверное, с кем-то другим он бы вряд ли зацикливался на каких-то цифрах, но Чонгук… вероятно, на уровне интуиции Мин посчитал, что мальчишка слишком хорош для такого, как он, и его светлая согревающая энергия должна подпитывать кого-то более… достойного? Юнги можно было лишь получать маленькие искорки этой жизнерадостной силы, но не осмеливаться завладеть ей полностью. Раньше Мин вряд ли бы поверил, что существуют люди, способные перевернуть чье-то сознание и внутренний мир, но теперь не знал, во что ему верить. Быть может, он в своем прошлом никогда по-настоящему не влюблялся — а скорее всего, так оно и было. И вот… влюбился? Сложно ответить, когда сам ничего не понимаешь.
Однако если это все же именно так, то
вот они, казалось бы, взаимные чувства; только почему на душе так противно что-то скребет тупым лезвием? И в который уже раз он обидел Чонгука?
Практически все воскресенье Юнги провалялся в кровати, пытаясь отоспаться за две бессонные ночи, и справляясь с этим весьма сомнительно. Он решил приехать в кофейню к юноше и попробовать нормально поговорить в понедельник после своей работы, но сначала предупредить об этом, чтобы понять, есть ли у самого Чонгука хоть какое-то желание на беседу. В начале рабочего дня Юнги отправил сообщение:
Вы:
Привет. Я могу сегодня заехать к тебе в кофейню?
Ответа не было несколько часов, и Мин уже предположил, что мальчишка либо заблокировал его номер, либо же просто не хотел отвечать, как и, скорее всего, видеть. Однако ближе к шести вечера долгожданное входящее сообщение все-таки пришло:
Чонгук:
Привет, хён. Я заканчиваю в 9
Юнги соврет, если скажет, что не испытал в тот момент огромного облегчения, растянувшего, наконец, собравшийся за весь день внутри тугой напряженный узел. Мин намеренно задержался на работе почти до восьми часов, чтобы не заезжать домой и исключить вероятность опоздания, поэтому уже в пол девятого был у такой знакомой вывески. Он не стал заходить внутрь, решив просто дождаться окончания смены Чонгука. Сейчас ему даже кофе не хотелось так, как поговорить с юношей.
Чонгук вышел из кофейни минут через пятнадцать после завершения своего рабочего графика и, остановившись на ступеньках у входа, на секунду словно замер, вероятно, не ожидав увидеть старшего, поскольку он никак его не оповестил о том, что все-таки приехал. Мальчишка был одет в черные джинсы с такими же «рваными коленками», которые обычно любил Юнги, а также белую футболку, поверх которой была накинута свободная рубашка в красно-белую клетку. Мин в своих серых классических брюках и светло-серой рубашке почувствовал себя в этот момент еще более нелепо, чем когда-либо раньше.
— Прогуляемся? — предложил старший, особо не надеясь, что Чонгук согласится.
Однако тот легонько кивнул и подошел к нему, оставаясь в паре коротких шагов. Они двинулись вдоль стабильно оживленной улицы по своему стандартному маршруту, по которому ноги вели уже, очевидно, машинально. Погода все еще радовала теплом вступившего в свои права последнего летнего месяца и лишь ненадоедливым, но временами хлестким ветром напоминала о скором приближении другого, золотистого времени года. В воздухе все еще витал запах зноя и плавящегося асфальта, но уже не так сильно разъедал кожу своим невыносимым жаром. Небо стремительно заглатывало последние солнечные лучи, разбрызгавшиеся яркими розовыми разводами на границе горизонта, позволяя отдавать подуставшую землю во власть приближающейся ночи.
Они дошли до входа в небольшой сквер, который приветствовал прогуливающихся жителей города густыми кронами деревьев, скопившихся в этом месте маленькой зеленоватой, но уже чуть выгоревшей кучкой. Юнги остановился возле одного такого дерева и повернулся к юноше, который тоже притормозил и с застывшим на лице спокойствием посмотрел на него.
— Прости, что не сдержался в субботу и был груб, — слегка поморщившись, проговорил Мин, не сводя прямого взгляда с Чонгука. — Я слишком волновался за тебя.
Наверное, он за всю жизнь столько не извинялся, как за последние несколько месяцев, и все это перед одним и тем же человеком, на которого так мучительно было не плевать. Мальчишка негромко вздохнул и сделал небольшой шаг вперед, так же уверенно смотря в глаза старшему.
— Хён, я не собирался
специально напиваться, — ровным голосом проговорил Чонгук. — Но знаешь… Я ни о чем не жалею.
Юнги грустно усмехнулся и посмотрел чуть вниз.
— Значит, из-за
меня? — мрачным тоном, негромко задал он вопрос, который в сущности не требовал ответа.
Юноша чуть приподнял уголки губ, но его взгляд противоречиво оставался серьезным.
— Как давно? — спросил Мин, приподнимая голову в изначальное положение.
— Почти с самого начала. С твоего приезда в Тэгу и появления у нас в квартире.
— Чонгук…
— Знаешь, хён… — перебил мальчишка. — А ведь я сначала думал, что влюбился в натурала. И это пугало. Как и то, что у меня вообще появились чувства к парню, а не к девушке.
Каждое слово Чонгука, казалось, выжигало в груди мерзкую дыру, сравнимую с ожогом от дымящейся сигареты, но Юнги просто слушал и практически не моргал, впитывая в себя то, что происходило с этим прекрасным созданием все это время из-за него.
— А потом Чимин заставил всех сыграть в «Я никогда не…», и я понял, что мне не повезло вдвойне. Ты не натурал, но мне ни разу ничего на эту тему не говорил. Видимо, ты настолько считал меня ребенком и не доверял мне. А я, дурак, думал по-другому…
— Чонгук, это не ты дурак.
Юноша еле заметно улыбнулся, но его улыбка выглядела далеко не веселой, а скорее горькой. Он сделал еще один крохотный шажок к старшему и осторожно протянул руку, коснувшись пальцами черной отросшей челки, которую сейчас подхватил легкий ветер. Поправив прядь, Чонгук внимательным взглядом провел по бледному лицу, тщательно всматриваясь едва ли не в каждую черточку.
— Ты все еще встречаешься с Ким Тэхеном?
Мин почувствовал, как внутри что-то заскрежетало: должно быть, его ледяной осколок, обитающий в груди, пополз вниз, царапая краями все, что попадается на пути.
— Тебе
Чимин рассказал? — сиплым голосом, в котором даже не пыталось прятаться сожаление, спросил Юнги.
— Не совсем. Мы как-то увидели вас вместе… Случайно. — Чонгук опустил руку, но не отошел, оставшись стоять почти вплотную и смотреть так же спокойно, прямо в глаза. — Его фото висит у меня на факультете, поскольку он учился там же, а теперь входит в число спонсоров некоторых учебных проектов. Поэтому я сразу его узнал. Но подумал, что вы просто знакомы… А после того сообщения все понял.
Старший до боли прикусил губу. Ему хотелось разодрать себе глотку, ощущая горечь, скопившуюся там противным клубком.
— Нет. Я с ним… больше не встречаюсь, — выдавил он.
Мальчишка промолчал, лишь еле заметно кивнув. Его лицо едва ли передавало какие-то эмоции, и Юнги это даже немного пугало, поскольку он привык видеть целое буйство красок жизни, плещущихся в этих красивых чертах, но полностью понимал, почему именно сейчас их не могло быть. Тишина окутала их на несколько звенящих минут. За время их разговора солнце окончательно скрылось, оставив на ночь вместо себя бледный полумесяц, который пока что был виден, скорее, как размытое изогнутое пятно. Людей вокруг и до этого находилось немного, ибо в первый рабочий день большинство не задерживалось на прогулки, а теперь стало еще меньше, делая сквер более уютным и даже слегка таинственным.
— О чем ты думаешь? — негромко спросил Юнги, вглядываясь в лицо юноши и пытаясь угадать по нему хотя бы что-то.
Чонгук несильно улыбнулся, и на мгновение даже показалось, что в этой улыбке промелькнула практически незаметная теплая искорка. Он вздохнул и скользнул взглядом по волосам старшего, которые все еще иногда подхватывались легким ветром, после чего посмотрел чуть вниз.
— О том, что я все-таки дурак, потому что, несмотря на все это, так сильно хочу тебя поцеловать, Юнги-хён…
Мин непроизвольно сглотнул, чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм, накачиваясь кровью. Он взглянул на губы Чонгука, понимая, что и сам хочет сейчас этого больше, чем чего-либо еще на этом проклятом свете. Юнги снова не контролировал свои действия, когда неуверенно коснулся манивших его губ, мягко прижавшись. В этот раз юноша уже не был настолько растерян и, прерывисто втянув носом воздух, тут же подался вперед, вынуждая углубить поцелуй. Старшему казалось, что в тот момент он уже и вовсе не чувствовал своего сердца. Быть может, у тех, кто будет гореть в аду, сердце перестает биться уже при жизни.
Мин потянулся чуть назад, пытаясь заставить себя оторваться от губ Чонгука, которые своим жаром точно способны были испепелить его душу, но мальчишка и в этот раз сопротивлялся, прижав свою ладонь к черным волосам в области затылка и не позволяя отстраниться.
— Чонгук… — хрипло выдохнул Юнги, чувствуя, как легкие горят от ускоренного дыхания. — Эй, мы вообще-то на улице… Тут люди… — в перерывах между коротенькими поцелуями пытался шептать он.
Юноша недовольно замычал прямо в очередной недолгий поцелуй, после чего с явным нежеланием немного отстранился и с таким же загнанным дыханием полушепотом произнес:
— Тогда поехали к тебе, Юнги-хён…
