Дорога домой

Кажется, прошло ещё около недели? Может, чуть больше. Венти сбился со счёта, потому что все дни слились для него в один бесконечный промежуток времени, в стремительно нарастающей снежный ком. Он не мог спать. Каждую ночь ему приходилось накладывать печать на Сяо, отдавая взамен собственный сон. Поначалу он чувствовал себя нормально. Или старательно убеждал себя в этом. Однако вскоре организм не выдержал. Вялость, слабость во всём теле, рассеянность — всё это стало его постоянным спутником. Венти не мог нормально есть, часто выпадал из реальности. И, естественно, это не могло остаться незамеченным Сяо. Вот только Венти очень не хотел посвящать его в свой маленький секрет. Сяо знал про печать, но не про её побочный эффект. Лучше бы так и оставалось. Ему ни к чему эта информация. Пусть спокойно восстанавливается. — Отлично. — Венти одобрительно осмотрел лист со множеством витиеватых символов. — Ни одной ошибки. Поразительная скорость обучения, но твой почерк всё ещё вызывает у меня приступ паники. — Поэтому ты постоянно хватаешь меня и пишешь моей рукой? — Сяо сложил руки на груди. Скепсис слишком очевидно проступил на его лице. — Нет, я просто люблю прикосновения. — звонкий смех. Пальцы Сяо сильнее сжали предплечья. Тем временем, Венти убрал лист в сторону, упëрся руками в бока. Он несколько секунд внимательно смотрел на Сяо, затем кивнул каким-то своим мыслям, прежде чем продолжить. — Лекарь сказала, что твоя нога уже почти в полном порядке. Так что давай прогуляемся. И ты разомнëшься, и мне разнообразие. Заодно потренируешь устную речь в диалоге со мной. Сяо сомневался. Ему хотелось наконец-то встать с кровати и выйти на улицу, но он волновался за состояние Венти. Он давно заметил странности в чужом поведении, видел, что ему становилось хуже. Сяо не был глупым или слепым, поэтому догадался, что причиной такому ухудшению могла быть печать, которую теперь Венти создавал ежедневно. Возможно, она его истощает? Или причина иная? В любом случае, Венти не собирался об этом говорить, делал вид, словно ничего не случилось. Сяо чувствовал грань, знал, когда не стоит давить, но сейчас с трудом сдерживал свои порывы. Если его догадка правдива, то Венти страдает из-за него. Сяо не желал подобного, ему не нужны чужие жертвы. Хватит с него этого чувства вины. Да и сил смотреть на такого изнурëнного Венти у него не находилось. Пока Венти надевал сандалии, Сяо забрал волосы в хвост, аккуратно сложил письменные принадлежности на тумбе, чтобы затем осторожно встать на ноги. Первые несколько шагов были не слишком уверенными, но очень скоро Сяо приспособился. Хромота присутствовала, это было ожидаемо, однако уж лучше так, чем совсем не шевелиться. К тому же, боли не было, разве что небольшой дискомфорт. Сяо подошёл к двери, опëрся плечом о стену и стал ждать, пока Венти закончит с обувью. Его стопы уже зажили, правда есть одна вещь, которая волновала Сяо. — У тебя остались шрамы. — Венти чуть дëрнулся от тона голоса. Выпрямился, вопросительно поднял бровь. Улыбка не сходила с губ, казалось, что Венти даже при желании не сможет её убрать. Он подался вперёд резко, пальцы скользнули по плечам Сяо, заставив замереть от неожиданности, но Венти лишь поправил вечно съезжающую с плеч Сяо накидку. При желании он давно мог бы использовать печать, чтобы закрепить её, однако почему-то не делал этого. Возможно, чисто теоретически, Венти нравилось поправлять накидку самостоятельно. — Без Сердца Бога мой организм мало чем отличается от смертных. — Венти подмигнул и вышел за дверь. Замешкавшись на пару секунд, Сяо последовал за ним. Только-только начиналась вторая четверть, на улице было светло, будто действительно солнце пробилось сквозь фальшивое небо. Венти сцепил руки за спиной, он шёл неторопливо, чтобы Сяо мог спокойно придерживаться этого ритма, чуть ли не подпрыгивал при каждом шаге. Люди, встречающиеся на пути, здоровались с ними, в основном с Венти, ведь тот за столь короткий срок умудрился расположить к себе довольно много народу, в то время как Сяо восстанавливался и не покидал комнаты. Венти приветливо махал рукой, ярко улыбался, но Сяо казалось, словно тот был далеко отсюда, слишком отстранëн. Венти любил людей, это проглядывалось в каждом жесте, взгляде. Он старался быть полезным им, стремился помочь. Сяо не знал, что служило тому порывом — искреннее желание или чувство вины. Сейчас же Венти мыслями был не здесь, он смотрел, но не видел, слышал, но не слушал. — Ты рад наконец-то покинуть пределы комнаты? — древняя речь сорвалась с уст мягким перезвоном. Сяо с некоторым трудом разобрал смысл слов. Всё же одно дело учить теорию, и совсем иное — практика. — Мне… Очень это надоело. — если голос Венти напоминал собой шёпот листвы, то Сяо — это порывистый горный ветер. — Не терпится сорваться с места? — он развернулся и пошёл спиной вперёд, не боясь встретить препятствия на своём пути. Фурфур ласково кружился вокруг его тела, словно не хотел покидать ни на минуту. — Не спеши, дай себе ещё пару дней. Когда мы отправимся к бреши, тебе нужно быть готовым к худшему исходу — сражению. Кругом полно нечисти. У тебя есть оружие? — похоже Венти попал в болезненную точку. — Было. — спустя некоторое время всё же сказал Сяо. Взгляд потускнел. — Копьё, с которым я прошёл множество битв. Но его больше нет. Оно разрушено. — Венти чувствовал, какой болью пропитаны эти слова, и понимал его переживания. Откровенно говоря, Венти терпеть не мог войны, реки крови, запах смерти, но оружие нравилось ему. Оно завораживало своей величественной красотой, душой, чем-то напоминающей ребёнка. — Каково было имя твоего копья? — Венти снова повернулся, чтобы идти как положено. Он заметил промелькнувшее удивление Сяо. Уголки губ приподнялись в слабой улыбке. Весь вид Венти был крайне нездоровым, болезненным. — Чем я тебя поразил? Своим вопросом? — быстрый косой взгляд. Венти уже не так бодро шагал, казалось, что он с трудом передвигал ноги. Земля для него превратилась в вязкое болото, где ноги утопали по колено, стоило на миг отвлечься, остановиться. — У каждого должно быть имя. Оно связано с нашей судьбой и душой. Даже своему элементу я дал его — Фурфур. Жаль, что ты не можешь распознать его речь. — Венти остановился, глянул куда-то вбок. Маленький белый цветок, один лепесток которого сиял мягким голубоватым сиянием, а сердцевина была жёлтой. Он рос здесь совсем один, слишком близко к дороге, из-за чего люди постоянно наступали на него, не замечая. Цветок поник, опустился к земле. Венти улыбался. Грустно, но как-то понимающе. — Нефритовый коршун. Так звали моё копьё. — Сяо проследил за взглядом Венти, тоже заметил цветок. Его плавные изгибы, трогательную нежность, тоску. Сяо никогда не обращал внимания на подобные вещи, он предпочитал смотреть вперёд, двигаться, несмотря ни на что, однако сейчас он замер от этой странной картины. Это просто цветок, ничего более. Почему он вдруг попытался найти в нём какой-то иной смысл? Компания Венти на него влияла? И пока Сяо был погружён в свои мысли, он не увидел, как изменилось лицо Венти после его слов об имени копья. — Коршун не был создан Архонтом, ведь не числился ни в одной серии оружия. Но он точно был создан Божеством из Ли Юэ. Я чувствую это. И, возможно, кем-то ещё. — Венти молчал. Что-то лихорадочное мелькнуло в его взоре. Он опустился на одно колено, нежно коснулся лепестков кончиками пальцев. За опущенными ресницами прятались совершенно лишние сейчас эмоции. — Ты знаешь, что это за цветок? — Интейват. Бездна переполнена им. — они всё ещё говорили на древнем языке, и Сяо довольно неплохо адаптировался к нему. Венти согласно кивнул. — Это цветок, символизирующий странника вдали от дома. — палец осторожно погладил голубой лепесток. — Стоит тебе вынести цветок за пределы Бездны, и он перестанет расти, фактически умрёт, но не увянет, нет, он застынет в одном неизменном состоянии. Его мягкость исчезнет, он огрубеет, подобно человеку в чужих краях, что тоскует по дому, но если Интейват вернëтся в Бездну, то к нему снова возвратится мягкость. Вот только… — Венти осторожно направил свою силу в цветок. Он не обладал Дендро элементом, чтобы даровать ему новую жизнь, мог только предоставить в распоряжение немного Божественной энергии, дабы цветок продолжил бороться. Интейват расправил лепестки, чуть поднялся над землёй. — Он никогда не вернётся к жизни, даже после возвращения. Интейват превратится в пыль, достигнув родного дома. — Сяо было сложно воспринимать его речь, ведь множество слов были ему ещё не знакомы, однако Венти говорил медленно и чётко, что немного упрощало задачу. Он поднялся на ноги, снова заложив руки за спину, двинулся дальше, лишь один раз обернувшись через плечо, чтобы вырвать Сяо из оцепенения короткой фразой. — Не отставай. Венти взглянул наверх. Прямо к фальшивому небу. Золотые волны печати переливались с фиолетовым штормом. Венти буквально слышал этот треск молний. Навевало воспоминания о его первым прибытии в Инадзуму. Барбатос не нашёл в себе сил улыбнуться. Электро Архонт Вельзевул встретила его крайне холодно. От неё не было враждебности или ненависти, как от Декарабиана, лишь отстранëнность, настороженность. Моракс предупреждал его, что другие Архонты не будут дружелюбны с ним, поэтому он не удивился такому отношению, тем более, что ему уже доводилось видеться с ними, пусть их встреча была короткой. Несмотря на всё, Барбатос по-прежнему был ребёнком, пусть успел чуть подрасти за время пребывания в Ли Юэ. Его крыло зажило, что не могло не радовать. Он очень скучал по возможности подняться в воздух и скрыться от чужих глаз. «Рита, поговори со мной.» — как мольба разгорелась мысль. Барбатос прислонился спиной к стене храма, стоящего на вершине горы. Здесь было спокойно, так как это место давно заброшено, потому Барбатоса не зацепила местная безмятежность, ведь она обладала незримым призраком смерти. Анемо Архонт попросту сбежал сюда, не желая привлекать внимания людей. Ему нужно было найти место скопления Электро элемента для тренировки. Несмотря на то, что в Инадзуме даже вода была пропитана колючей энергией молний, Барбатос понимал, что этого недостаточно. У него нет возможности остаться здесь на несколько лет, как во владениях Властелина камня, требовалось ускорить процесс, а для этого условия должны быть ужесточены. «Не трать силы, птенчик.» — родной и успокаивающий голос. Барбатос натянуто улыбнулся. «Я стал сильнее. В конце концов, для чего мне эта возможность общаться с тобой, если я не могу ей пользоваться?» — Барбатос оторвался от стены, обошёл святилище. Обнаружился небольшой пруд, к которому он тут же устремился. Рука провела по водной глади, побежала мелкая рябь. Подобно его рождению, что изменило порядок этого мира, запустило волны в смиренном море. — «Что мне сделать, чтобы понять их?» «Почему тебе нужно понимать их?» — Барбатос нахмурился от этого вопроса, а Астарот продолжила свою мысль. — «Почему ты не допускаешь мысли, чтобы они попытались понять тебя, а не наоборот?» — нечто надрывное слышалось в её тоне. Барбатос услышал шорох где-то сбоку. Он повернулся на шум, сделал несколько шагов, заглянул за массивный ствол дерева, где находился источник звука. Барбатос поражëнно застыл. На земле лежала маленькая лисичка, её окрас был необычным — нежно-розовым. Она была очень худая, изнемождëнная, будто не ела несколько дней. Барбатос неуверенно протянул руку, пальцы пробежались по шëрстке. Он устало прикрыл глаза, тихо хмыкнув. Брошенный всеми зверёк, о котором некому позаботиться. Он обречён на одиночество, бесконечное чувство тоски. «Потому что они не смогут меня понять. Никогда.» — всё же он ответил на вопрос Астарот. А затем тихо произнёс вслух, обращаясь к маленькому созданию перед собой. — Подожди немного. Я найду тебе чего-нибудь поесть. Барбатос выпрямился, раскрыл крылья, с мощным ударом поднялся в небо, устремился к подножию горы. Такова его натура. Он не может оставить того, кто нуждается в помощи. В сердце Барбатоса слишком много любви, он готов делиться ей со всеми, кто в этом нуждается. Это нечто по-детски наивное, мечтательное, но прекрасное в своей простоте. Взгляд упал на Сяо, идущего с ним плечом к плечу. Они нашли точку взаимопонимания, хрупкую, шаткую, ненадёжную, но уже лучше, чем ничего. Венти не требовал что-либо взамен, он давно перестал верить в это, но за всё их не слишком продолжительное знакомство, Венти успел привязаться к Сяо. Нравилось наблюдать за тем, как он сосредоточенно учится, как чуть хмурится, когда Венти начинает улыбаться невпопад, как закатывает глаза, стоит ему нарушить чужое личное пространство. Венти быстро привык жить с ним в одной комнате, видеть, как Сяо каждое утро забирает длинные волосы в хвост, поправлять непослушную накидку, которая постоянно намеревалась сбежать с плеч Сяо. Сердце Венти замирало, когда он получал пускай и завуалированную, но настоящую заботу. Он знал, что Сяо не всё равно. И это сильно цепляло, его собственные эмоции выходили из-под контроля. Это странно, но он чувствовал между ними какую-то связь. Связь, которой он не ощущал уже очень давно. И ему нравилось это чувство. Жаль, что оно не может продлиться долго. — Не создавай сегодня печать. — вдруг подал голос Сяо, выдернув Венти из размышлений. — Она плохо влияет на тебя. Я справлюсь одну ночь. — Не справишься. Ты сорвëшься и мне всё равно придётся играть для тебя на флейте. Так что успокойся. — отмахнулся он. — Что это вообще за печать? Я не знаю такой. — Сяо не стал спорить, но явно был не согласен с ответом Венти. Позже точно снова поднимет этот вопрос. — Я сам её создал. Она для борьбы с бессонницей и кошмарами, однако у меня не вышло применить её на самом себе. — Венти усвоил и ещё кое-что — они оба в разговоре прежде всего уважают честность. Поэтому, хоть ему и не хотелось открывать все карты перед Сяо, но соврать он не сможет в любом случае. — Она тебя истощает? — Сяо решил оставить при себе своё восхищение. Мастера могли не только вмешиваться и изменять печати на своё усмотрение, в то время, как большинство сигилов способны лишь накладывать их или же разрушать. Мастера обладали способностью создавать совершенно новые печати. Собственноручного творения. — Ответь как есть, я уже всё равно понял, что есть побочный эффект, причём довольно сильный. Нет смысла больше скрывать. — Сяо перешёл на речь Тейвата, так как не мог пока хорошо изъясняться на древнем языке. И просто устал. Беспокойство, раздражение, нервозность, волнение, вина, забота. Венти терялся в этих чувствах, он не успел уменьшить чувствительность эмпатии и сейчас буквально тонул в чужих эмоциях. Было слишком непривычно, слишком странно. — А тебе есть разница? — Венти тоже вернулся к современному языку. Вопрос прозвучал грубее, чем он рассчитывал. — Конечно есть! Что мне делать, если ты… — он не договорил, резко отвернулся, запустил руку в волосы, оттягивая пряди. Смятение, растерянность. Сяо тоже мог привыкнуть, тоже мог привязаться, пускай подобным странным образом. Он не полностью доверял, однако Венти уже столько сделал для него, что весь скепсис Сяо просто рушился об стену неоправданной теплоты. Сяо было очень хорошо знакомо чувство благодарности за спасение своей жизни и чувство долга, но было в этом всём что-то ещё. Венти всегда улыбался, иногда эта улыбка заставляла сердце замирать, а глаза сиять, иногда она вызывала тупую боль в груди, её хотелось стереть, убрать с лица и сказать: «Почему ты улыбаешься в такой момент?» Неужели ему самому не больно от такого? Сяо сильно очерствел за свою жизнь. Когда-то он был обычным ребёнком с планами на будущее, у него была семья, друзья и мечты. Всё рухнуло в один день. В его судьбе и после были светлые моменты, но они казались такими мимолётными, быстро исчезали, сменяясь очередной тьмой, выедающей кости. Кто-то умирал, кто-то… Уходил. На плечах было слишком много груза, который никогда не оставит Сяо. Единственный спутник навсегда. То, что не исчезнет с годами. Сяо не мог описать однозначно своё отношение к Венти. Он жил вместе с ним некоторое время, наблюдал за его игрой на флейте, за тем, как он болтает ногами, сидя на подоконнике, как отказывается носить сандалии, как держит его руку в своей, выводя узорчатые буквы на бумаге. Венти много улыбался, даже тогда, когда ему не стоило этого делать. Он прятался за этой улыбкой. Он нежно поправлял Сесилию в волосах и также ласково накидку на его, Сяо, плечах. Венти спасал его, когда тьма вырывалась наружу, накладывал печать, чтобы Сяо мог выспаться, а сам мучился от неё же. Венти учил его древнему языку, смеялся, выгибал пальцы, слишком нервно, практически ломая. Он подтягивал ноги к груди, а если думал, что Сяо на него не смотрит, то прятал в коленях лицо. И тогда улыбка слетала с его губ, сменялась усталостью. Венти понимал его не только потому, что он эмпат, нет. Здесь было ещё что-то очень глубокое, невидимое. В истории Венти слишком много странностей. Как он мог нарушить Небесный порядок? Он совершенно не похож на того, кто способен на подобное. Венти это тот, кто неумело убирается в доме — он слышал ворчания старушки хозяйки — неплохо готовит, но лишь простые блюда. Он держит спину всегда прямой, но во сне сворачивается калачиком, прячется. Сяо не из тех, кто быстро открывается незнакомцам, но искренность Венти подкупала. Жаль только, что эта честность не распространялась на него самого, ведь привычка скрываться за улыбкой никуда не делась. Сяо настораживало, что его окаменевшее сердце тянулось к Венти. Так не должно быть. Никогда подобного не случалось. Не в короткие сроки, по крайней мере. Это ненормально. — Научи меня этой печати. — Венти не ожидал подобной просьбы, однако по лицу Сяо понял, что ему не следует сейчас спрашивать. — Хорошо, но тебе нужно кое-что понимать. Данная печать не слишком полезна. Как я уже говорил, на себе её не используешь. И у неё есть ещё один недостаток — тот, кто наложил печать, забирает кошмары на себя. Точнее, негативную энергию. Я не вижу то, что породило твоё сознание, к примеру. — Венти поспешил успокоить Сяо, которому явно не хотелось делиться проблемами, что лежали тяжким грузом на его плечах. — Я забираю лишь тьму, которая, попадая в моё сознание, создаёт новые кошмары, а также усиливает их. Это делает сон невозможным. Проще вообще не закрывать глаза. Значит, всё это время Венти не мог спать. Сяо понимал, что перед ним не человек, однако у Венти не было Сердца Бога, на его ногах остались шрамы, под глазами залегли тени. Сколько он продержится без сна? Его состояние ухудшалось с каждым днём, но он упорно молчал, не говорил об этом. Смиренно принимал всё, как должное, несмотря на ущерб собственному организму. Почему он так поступает? Почему совсем не думает о себе? У Венти есть явная привычка игнорировать боль и неудобства. Словно он считает, что не имеет права жаловаться. И Сяо его понимал. Наверное, это одна из причин, по которой Сяо цепляло это необычное Божество. Он смотрел на прямую спину идущего впереди Венти, на лёгкий шаг, неспешный, и Сяо не знал, был он таким всегда или же виной тому послужило недомогание. Сяо часто проводил параллели между собой и Венти, сравнивал их поведение, переживания, взгляды. Он находит как кардинально противоположные стороны, так и совсем уж схожие черты. Сяо давно перестал считать себя тем, кто достоин чьей-то заботы, он отстранился от окружающих за мощной стеной, похожей на каменную крепость. Венти был таким же, но его преграда была прозрачной, стеклянной. Другие могли видеть улыбку сквозь эту стену. Правда, они не видели его души, ведь изоляция всё ещё есть. Стекло никуда не делось, оно отделяло остальных настолько незаметно, что они этого просто не замечали. Они верили нежному образу Венти, отвлекались, забывали, что между ними нет прямого доступа. Если натыкаясь на каменную стену, люди быстро оставляли попытки разбить её и не трогали Сяо, то видя стекло — они даже не пытались. Венти кинул вопросительный взгляд назад. Сяо чуть ускорил шаг и поравнялся с ним. Венти был благодарен, что тот не стал развивать тему печати дальше. Он не хотел обсуждать своё истощение, не хотел заставлять Сяо чувствовать вину в очередной раз. Её и без того было слишком много в чужой жизни. Венти в очередной раз поправил съехавшую чёрную накидку на чужих плечах настолько естественно, словно делал это всю жизнь, а после двинулся дальше, вновь перешёл на древний язык, уводя тему в нейтральное русло. Сяо старался не отставать от него в разговоре. Когда он сбивался из-за недостатка практики, Венти поправлял его, мягко указывал на ошибки. Внезапно мир вокруг пошатнулся. Сяо схватился за голову одной рукой, корпус чуть накренился в бок. Голова резко заболела, виски сдавило. Тело перестало слушаться. Венти тут же это заметил, он подхватил Сяо под руку, придерживая в вертикальном положении. Волнение отчётливо читалось на лице, глаза лихорадочно бегали по согнувшейся фигуре Сяо. — Я в норме. — звучало совершенно неубедительно. Резко севший голос тоже не внушал доверия. — Этого следовало ожидать… — Даже не смей думать об этом! — Венти понял, куда он клонил. Тьма в очередной раз вышла из-под контроля, это происходило чаще, приступы становились сильнее. В итоге демоническая кровь поглотила Сяо совершенно неожиданно, без какого-либо всплеска эмоций. Если это будет продолжаться, то… Сяо осталось недолго. Им надо найти способ стабилизировать его состояние, но другого варианта, кроме получения Глаза Бога, у них не было. Трель флейты, что стала совсем знакомой, уже не помогала, как прежде. Сяо стало легче дышать, однако его кости всё ещё горели, будто в огне, в глазах темнело, тело выгибалось в неестественной позе, маска фантомным призраком ощущалась на лице — Сяо знал, что её там нет, но чувствовал эту тяжесть, что давила на глазницы, будто бы желая его ослепить, пробраться под кожу и поглотить изнутри. Сяо пустым взглядом смотрел в пол, он упустил тот момент, когда Венти усадил его на землю, а сам взялся играть. Он чувствовал, что долго не продержится. Чувствовал, как тьма становится всё ближе к нему, сильнее, ощущал на спине её ледяное дыхание, цепкие руки, обхватишие шею. Сяо казалось, что он слышит хруст костей под крепкой хваткой. Он не позволял себе концентрироваться на этом звуке, всё внимание принадлежало песне флейты, что из размеренной превратилась в слишком быструю, отрывистую, будто тот, кто играл на ней, не мог унять шум собственного сердца в ушах. — Я терпеть не могу смерть, Сяо-эр. — игра закончилась лишь тогда, когда тело Сяо перестало дрожать. Дыхание всё ещё было резким, неглубоким, словно что-то стояло поперёк горла, не позволяя наполнить лёгкие таким необходимым сейчас воздухом. — Достаточно её было в моей жизни. — пальцы, нежнее лепестков цветка, легли на шею. Туда, где раньше Сяо ощущал прикосновение смерти. Холодные. Пальцы Венти никогда до этого не были настолько холодными. Они надавили на несколько точек на шее, после чего Сяо резко втянул воздух, закашлялся. Преграда исчезла, он снова мог нормально дышать. — Поэтому, живи, маленький демон. — Ты же понимаешь, что я далеко не «маленький»? — Венти не ожидал такого, но это случилось: Сяо чуть приподнял уголки губ в подобии улыбки. Голос звучал изнемождëнно, глаза покраснели от лопнувших капилляров, но он улыбался. Слабо, немного криво. Сердце Венти, спустя столько лет, снова забилось. Он умел улыбаться. Сяо улыбался. Ему улыбался. Тускло, бесцветно, но этого было достаточно, чтобы слова застряли поперёк горла. — Мне просто нравится так тебя называть. — Венти чудом удалось побороть охвативший его восторг. Он помог ослабшему Сяо встать на ноги, тот чуть покачнулся, однако устоял. Несмотря на всё это, на душе Венти было неспокойно. Он напряжëнно о чём-то размышлял, много хмурился и не говорил ни слова. Лишь через несколько минут, когда на горизонте появился дом старосты, Венти вновь нарушил тишину. — Я понял почему Моракс не учил тебя искусству печатей. — тон его голоса был предельно серьёзным. А ещё виноватым. — Вы, Яксы, должны быть эмоционально стабильны, чтобы в случае чего не потерять контроль. Проблема в том, что при переходе на стадию Резидунт, сигил переживает сильный стресс, а это — ваш враг, Сяо-эр. Моракс понимал это и не хотел рисковать. Это было очевидно. Как я не понял этого раньше? — горький смешок. Он был невероятно глуп, самонадеян. Подумал, что справится с последствиями, но лишь переоценил собственные возможности. Своими же руками ухудшил и без того сложную ситуацию. — А сейчас всё ещё опасней. Ты нестабилен, в любую секунду можешь сорваться. Прости, но я не стану продолжать учить тебя. Это слишком опасно. — Уже поздно останавливаться, когда почти достиг цели. — Сяо напряжённо поджал губы. Естественно, он догадывался о причинах Властелина камня, потому не смел просить о большем. Но сейчас, когда желаемое вдруг оказалось так близко, когда внутреннее отторжение отступило, а руки уже ощутили прикосновения прошлого, древнего искусства, которое когда-то Сяо мечтал постичь, удержаться невозможно. Больше всего на свете он хотел получить то, что принадлежит ему по праву — силу его народа. Это единственная вещь, которую он действительно считал своей. Он понимал все риски, знал, что может умереть, но не собирался поворачивать назад. — Я уже знаю, как поведёт себя тьма, я не стану угрозой для других. — тон его голоса отчаянно повышался, глаза блестели странным огнём. — Моя сила будет уничтожать лишь меня. — А ты думаешь, что этой причины недостаточно? — Венти говорил тихо, ведь они уже подошли к дому старушки, к тому же, вокруг были люди. Однако для Сяо его слова звучали оглушающе. — Пойми ты уже наконец. — Венти полностью повернулся к Сяо, ткнул пальцем ему в грудь. — Я не хочу, чтобы ты пострадал, Сяо. Я не хочу, чтобы ты умирал. Сяо неподвижно застыл. Он не был готов к подобному. Отчаянно искал подвох, двойное дно, ложь, но, кроме искренности в чужом взгляде, ничего не нашёл. Откуда столько доброты в этом сердце? «Неужели это преступление?» — осторожный вопрос Астарот о доброте заставил Барбатоса чуть усмехнуться. Маленькая лисичка мирно спала на его руках. Она сытно поела, чувствовала, что ей не желают зла, была крайне рада чужой заботе, а потому быстро привязалась к Барбатосу. — «Это создание страдало. Я просто не мог остаться равнодушным. Разве любой не поступил бы также на моём месте?» Пространство чуть исказилось, и перед Барбатосом появилась знакомая фигура. Астарот бережно провела рукой по мягким волосам Анемо Архонта, скинув капюшон с головы. Она присела на одно колено, встретилась с Барбатосом глазами. Небо и история, ветер и мудрость, зарождение и увядание. Барбатос широко улыбнулся. Он скучал по Астарот. — Не трать силы, Рита. — передразнил сказанные ею же ранее слова. Но во взоре читалось беспокойство. Астарот, конечно, это заметила. — Я ненадолго. Не волнуйся, птенец. Просто хотела увидеть тебя. — некоторое время они сидели в приятной тишине. Никто не спешил прервать её, оба наслаждались моментом. Внезапно Астарот заговорила на очень неожиданную тему. — Что ты знаешь о желаниях Архонтов? — она осторожно погладила пушистый розовый мех спящей лисы. — Когда-то они были людьми. И перед тем, как получить свою вторую жизнь, у них было желание, сильная мечта. Настолько, что она привлекла взгляд Селестии. — Но… — Барбатос наклонил голову вбок. — Ты же говорила, что никто не знает, как именно Высшие решают, кому дать своё благословение. — Так и есть. Желание — это лишь одна из возможных причин. В любом случае, как именно они определяют его силу? Достойное ли оно? Разве кто-то, кроме человека, которому оно принадлежит, может судить о нём? — Астарот серьёзно посмотрела на Барбатоса, сейчас не было места улыбкам. — Все перерождëнные должны помнить своё желание, что позволило им стать теми, кто они есть сейчас. Если же кто-то забыл его — это первый шаг на пути к краху. — Я не помню своё желание… — поражённый шёпот на грани слышимости. Он не знал вообще ничего. Эта пустота отзывалась внутри грудной клетки тяжким бременем. Иногда Барбатосу казалось, что он никогда и не был человеком, что у него не было земной жизни, и он сразу стал Божеством. Но это невозможно. — Это меня и волнует. И сделать я ничего не могу. — А можно ли понять, что кто-то забыл своё желание? Его поведение как-то меняется? — Барбатос хотел переключиться на что-то иное, чтобы не думать о собственной неполноценности. — Да, есть способ. Для этого нужно, чтобы владелец желания рассказал тебе о нём. Тогда ты сможешь увидеть его смертную жизнь. Когда настанет момент сомнений в том, помнит ли тот, кто стоит перед тобой, своё желание, ты это поймёшь. Тем не менее, это очень личные проблемы, не все согласятся открыть их тебе. — Возможно ли, что Декарабиан забыл своё желание? Его чувства слишком переполнены ненавистью, я никогда более не ощущал чего-то подобного. — Я знаю его желание. — Барбатос ошеломлëнно моргнул. Астарот только что сказала, что это крайне личный вопрос. Каким образом ей удалось добиться ответа от Декарабиана? — Он не забыл о нём. Пока что. — взгляд Астарот помрачнел, она о чём-то не договаривала. — Когда ты вернёшься в Мондштадт, спроси его. — С чего бы ему соглашаться делиться со мной своим желанием?! — Барбатос чуть не подскочил на месте. Этот Архонт терпеть его не может, презирает, хочет уничтожить. — Он ответит. — слишком уверенно звучали эти слова. Барбатос всё больше убеждался в некой тайне, в которую его не посвятили. — И в будущем, если он забудет свою цель, ты это поймёшь. — И что я должен буду сделать? — на самом деле он не хотел знать ответ на этот вопрос. Потому что догадывался. — Для того, кто забыл своё желание, конец лишь один. — Барбатос застыл. Он устало закрыл лицо руками. В разуме царил хаос, он совершенно не понимал, что происходит. Плечи дрожали от беззвучного истерического смеха. Как много ещё он не знает? Почему Астарот вдруг заговорила о желаниях? Она наверняка понимала, что Барбатос спросит про Декарабиана и рассчитывала именно на это. Он даже не хотел сейчас уточнять, что она конкретно имеет ввиду под тем, как именно закончится путь того, кто отрёкся от мечты. Он поднял обречëнный взгляд на Астарот. — Что ты скрываешь, Рита? Он точно не ожидал получить ответ. Не надеялся. Однако Астарот вдруг заговорила, не глядя в чужие широко распахнутые очи. И тайна стала явью. Венти тихо вышел из комнаты, оставив спящего Сяо одного. Он снова использовал эту печать, несмотря на чужое недовольство. Венти собирался сходить посмотреть на брешь, чтобы понять, с чем ему придётся работать и к чему готовиться. Лучше всего это было сделать одному, но оставлять Сяо нельзя, ведь тот может сорваться в любой момент. Поэтому Венти выбрал четвёртую четверть, то время, когда он использовал на Сяо печать для спокойного сна, чтобы минимизировать риски. У выхода из дома он встретил старушку, что хмуро оглядела его, покачала головой, попросив подождать пару минут. Вскоре она вернулась с небольшим ручным фонарём, внутри которого холодным голубым светом сиял какой-то камень, впрочем, Венти узнал в нём кристальную руду, в другой руке у неё был свëрнутый лист бумаги. — Кристальная руда может частично поглощать элементы, поэтому из неё часто изготавливают оружия для владельцев Глаза Бога. Её свет отпугнёт хотя бы какое-то количество монстров. — она всучила фонарь ему в руки, затем развернула лист, который оказался картой, принялась водить пальцем по ней, показывая маршрут. — Иди по этому пути, он безопаснее, и ты вернёшься к началу первой четверти. Венти совершенно не выглядел удивлëнным. Загадочный намёк на улыбку отпечатался в уголках глаз. Он поблагодарил старушку, забрал карту. Уголок губ дёрнулся. — И как же мне называть вас, Великая? — староста тоже осталась невозмутимой. Её не напугало раскрытие личности. — Печать изменения внешности очень качественная, вы невероятно сильны. — Сигил значит. — Венти чуть поразился тому, что она использовала это шаманское слово. — Обсудим всё позже. У тебя мало времени. А что до моего имени… — сухая полуулыбка с привкусом горечи. — Оно кануло в лету вместе с моей страной. Бездна погрузилась во тьму, монстры выползли на охоту, люди попрятались в домах. Венти отправился в путь, сжимая фонарь в руках. Он даже не догадывался, что случится уже через несколько часов.