Дорога домой

Рейндоттир знавала много самых разных людей. И не только людей. Застала бесчисленное количество их падений. Падения личности, падения душевного равновесия, моральных сил, нравственности. Она та, кто решилась прикоснуться к самой хрупкой материи — человеческой душе. И жалела об этом по сей день, ведь её действия привели к трагическим последствиям. Она тоже внесла свой вклад в падение собственной страны, как и другие учёные. Руководствовалась ли она злобными мотивами? Или, наоборот, в её сердце жила благая цель? Нет, ничего из этого. Рейндоттир просто было тесно, она жаждала познаний, больше информации. Только это рвение держало её на плаву, и оно же сгубило её. Если бы у какого-нибудь учёного спросили что-нибудь о Рейндоттир — величайшем алхимике Голд — тот, вероятно, произнёс лишь одно слово — печаль. Мало кто её понимал, а кто проникся любовью — оставил. Не по своей воле, так сложилось, её любимый человек погиб столь внезапно. Это стало для Рейндоттир огромным потрясением. А затем она лишилась и сына, что окончательно уничтожило в ней всё живое, толкнуло на отчаянный шаг — вновь прибегнуть к манипуляции над душой, несмотря на трагический опыт Дурина. Рейндоттир знавала много людей. Большая часть из них — люди науки, алчные до познаний. И далеко не все из них остались «людьми». Они жертвовали своей человечностью в угоду исследованиям, своим целям, что порой граничили с безумием. Обычных людей в жизни Голд было не столь много. Пожалуй, ни одного. Каждый чем-то отличался, настолько, что загонять их под стандартные рамки было бы слишком жестоко. Когда-то Рейндоттир встретила маленького мальчика с парными клинками в руках. От него пахло кровью, которой он был покрыт с ног до головы, а ещё солью моря и немного хаосом. Их знакомство не продлилось долго. Мальчик направлялся к поверхности, а Рейндоттир решила ему помочь. Они провели вместе всего один день, нет, и того меньше. Голд просто открыла для него брешь, не задавая лишних вопросов. Однако для неё не осталось секретом то, что мальчик пришёл с нижних уровней Бездны, из самой её пучины. Он оставался неразговорчивым, мрачным, в глазах не отражалось ни единой искорки жизни. Он исчез также быстро, как и появился, будто волна, что набежала на берег, и вскоре вернулась обратно в море, утянув за собой песок. Сколько каэнрийцев выжило? Они остались на поверхности или осели в уголках Бездны? Что они планировали делать дальше? Был ли кто-нибудь ещё, кроме неё? Эти вопросы не давали Рейндоттир покоя. Но в какой-то момент Голд поняла, что не очень хотела знать ответ. Она отрезала себя от своего народа, слишком устала от этой ноши. — Староста! — Голд подпрыгнула на месте, наспех проверила свою маскировку. Иллюзия на месте, значит всё в порядке. Она поднялась из-за стола, отложив письменные принадлежности в сторону. Уже четвёртый час она заполняла журнал о продовольственных доходах, тихо ворча на бесплодную почву Бездны. Голд направилась к двери, тяжело вздохнула, прикинув, что сейчас, должно быть, уже шёл конец третьей четверти. Кому она могла понадобиться в столь поздний час? Но голос звучал взволнованно, несколько панически, поэтому медлить не стоило. Едва она открыла дверь, как молодой парень налетел на неё с порога, хватая за руки. — Беда, староста! — Ишь раскричался. — проворчала Рейндоттир, вырвалась из хватки. — Чего тебе? — Беда! — как заведённый продолжал он, чем вызвал страдальческий вздох. Вот заладил. — Пойдёмте, пойдёмте! Все уже собрались! Голд действительно заметила суету на противоположном конце улицы, почти у самой границы. Беспокойство зародилось в её душе ядовитым цветком. Уж не фонари ли из строя вышли? Тогда беды не избежать. Кто-то пострадал? Нет смысла мучить себя этими размышлениями, лучше сразу всё увидеть. Кивнув самой себе, Рейндоттир двинулась в сторону переполоха, за ней мельтешил перепуганный парнишка. Толпа и вправду собралась у границ, вот только не у фонарей, а вокруг одного из домов — самого крайнего, что стоял на отшибе. Дверь была настежь распахнута, детей уводили прочь, будто не хотели, чтобы те заглядывали внутрь. Кажется, в этом доме жила самая обычная семья. Мать, отец и дочь. Девочка отличалась особым талантом к использованию элементов, она практически родилась с Анемо Глазом Бога, точнее, получила его, когда ей исполнился год. Лина? Да, так её звали. Милый ребёнок, но со своими странностями. Другие дети не слишком её любили, будто бы чувствовали, что она несколько иная. Что-то заскрежетало в грудной клетке от нехорошего предчувствия. Рейндоттир смело направилась ко входу в дом, люди расступались перед ней, кто-то что-то говорил, но она проигнорировала их. И увидела настоящий кошмар. Разорванные на части тела родителей, залитая кровью гостиная. Виднелись следы борьбы, у обоих глаза были распахнуты в ужасе, лица исказила гримаса агонии. Рейндоттир бегло оглядела помещение. Сердце ожесточëнно билось о рëбра. — Где Лина? — тишина в ответ. Она раздражëнно цыкнула, повысила голос. — Где ребёнок?! В том-то и дело, что девочки нигде видно не было. Что произошло здесь? У Голд тут же сложилось предположение о монстрах, что каким-то образом обошли фонари. В конце концов, дом стоял чуть поодаль и прямо вблизи границы, они вполне могли ворваться сюда. Нужно немедленно проверить фонари. Но что важно, так это почему нечисть не продолжила крушить поселение? И где Лина? Возможно, девочка попыталась убежать, тем самым привлекла к себе внимание нечисти, хищных до подобного рода игр. Они могли выбежать из дома вслед за ребёнком. Но почему Лина не побежала ко взрослым? Несколько человек высказали свои догадки о том, что Лина всегда была очень самоотверженной девочкой. И странной. Вдруг она не решилась подвергать опасности жителей деревни, а потому увела их за собой? Вспоминая характер малышки, Рейндоттир сомневалась в этой версии. На самом деле Лина не из тех, кто готов спасать любую букашку, ставить чужое благосостояние выше своего собственного. У этого ребёнка были свои ценности. Рейндоттир отдала указания немедленно начать поиски Лины. — Староста, вы же понимаете, что она скорее всего уже… — Мы хотя бы попытаемся! — отрезала Рейндоттир, покинув помещение. Ей немедленно нужен был воздух, иначе Голд задохнулась бы в этом отвратительном запахе крови. Ситуация выходила крайне странная. Рейндоттир не обнаружила никаких нарушений в системе защиты, все фонари исправно работали, но на всякий случай она решила ещё раз заменить все кристаллы, на что ушло несколько суток постоянной работы. Поиски пропавшей девочки не увенчались успехом, в деревне нарастали волнения, которые нужно было немедленно прекращать. Но Голд сама не знала, как поступить? Что-то было не так, неужели действительно нечисть могла просто ворваться в дом, да ещё и при условии, что фонари работали, как надо? Её одолевали сомнения, порой самые безумные предположения возникали в голове, но Голд тут же их отметала. Она решила немного прогуляться чуть поодаль от поселения, шла середина четвëртой четверти. И тогда она увидела нечто, у чьих ног с шипением испарялось тело Потерянного. А ведь если подумать, то Голд перестала видеть этих монстров поблизости после того нападения. — Доброй ночи, староста. — звонкий девичий голос. Светлые, полностью белые волосы, напоминающие собой пушистые облака. А глаза горели неземным, таким странным светом, почти звёздным. — Ой, здесь же не принято так говорить. Точно, система четвертей. Совсем позабыла. — заливистый смех, от которого по коже пробежал хододок. — Ну же, староста, снимите уже свою глупую иллюзию. — искры безумия, чистого, нескрытого. — Или, вернее сказать, Рейндоттир? — Кто ты такая? — настороженно прошептала Голд, скрыв за непроницаемой маской боль от того имени, которым её назвала эта девочка. — Иллюзия, Голд. — веселье исчезло из её тона, появились нотки угрозы, приказа. И почему-то Рейндоттир знала, что перечить не стоило. Её сковывал первобытный ужас, будто к горлу приставили клинок, нет, хуже. Это что-то первобытное, животное. Истинный страх. Рейндоттир подчинилась, иллюзия спала, являя собеседнице настоящую внешность алхимика. — Так-то лучше. — она хлопнула в ладоши, развернулась на пятках, теперь смотря прямо на Голд, так как до этого стояла полубоком. — А что до твоего вопроса… Ты, что же, меня не узнала? — что-то скрывалось за этой фразой. Что-то непонятное. — Лина?.. — она тут же замотала головой в неверие. — Нет, ты не можешь быть ей. — внешне идентичны, абсолютно неотличимы. Вот только Лина была светлым лучиком, сложным для понимания, но светлым, а девочка перед ней — воплощение тьмы, всего самого жестокого. — Отчего же? Я она и есть. Только, м, скажем, более взрослая версия? — она ударила кулаком по ладони, прямо так, как делала Лина. — Да, пожалуй, так оно и есть. Тебя наверняка интересует странное поведение этих тварей. — девочка пнула мёртвое склизкое тело, брезгливо дёрнув губой. — Видишь ли, их тянуло ко мне, ибо близилось время моего пробуждения. Души рвались к тому, кто может с ними взаимодействовать. Эти жалкие создания не решались проникнуть в деревню, но и далеко не отходили. Что ж, облегчили мне задачу. Я всё равно планировала съесть их души. Жаль только, что в них не осталось ничего человеческого. Лишь отголоски. Пустая трата времени. А я ведь хотела просто повеселиться. Зато я избавила тебя от лишних проблем. Кажется, ни одного жалкого каэнрийского выродка, охваченного скверной, уже не осталось. — шаг вперёд, словно передвижение хищника. Голд невольно отшатнулась, чем вызвала мрачную усмешку на тонких девичьих губах. — Какая же у тебя вкусная душа… — с придыханием, восторгом на грани одержимости. Рейндоттир захотелось убежать от этих слов. Что это такое? Что значили её слова? — Полная и тьмы, и света. Я бы с радостью полакомилась ей, как и душами своих родителей. Я так хочу съесть её. — тошнота подступила к горлу. Как можно было съесть душу? — Шучу! — снова хохот, абсолютно безумный. Холодный пот стекал по лицу Рейндоттир. — Ты ещё можешь сыграть важную роль. И я искала тебя не для этого. Рейн, а, Рейн, куда отправились твои интересные сожители? Я уже давно их не видела. — ещё один шаг вперёд, и два шага назад в ответ на это от Голд. — Не упрямься, Рейн, вы подняли такой шум в тот раз, что даже глухой бы услышал. Они на поверхности, да? — Зачем тебе это? — она не узнавала звучание собственного голоса, сиплый, надрывный. — У них очень красивые души. И такие странные. Я никак не могу хорошенько их рассмотреть! Такое упущение! — была и ещё одна увлекательная причина, о которой девочка умолчала. Она в мгновение ока оказалась перед Рейндоттир, хотя секундой ранее была на расстоянии пары метров, потянула Голд за одежду, заставив наклониться к себе, затем схватила за ворот, прошипела прямо в лицо. — Я всё равно их найду, Голд. Рано или поздно. Твои сопротивления бесполезны. На самом деле твоя помощь не то чтобы мне необходима. Мне просто было слишком скучно. И я хотела снова поговорить с тобой. — мрачный блеск в ярких очах. Перед ней Лина? Нет, это совсем иной человек. И человек ли? — Что ты такое?.. — Как грубо. — девочка оттолкнула её от себя с силой, несвойственной ребёнку. — Я всего лишь совершенное создание, что стоит на ступень выше таких жалких червей, как вы, люди. — она склонила голову набок, заложила руки за спину. Такие невинные жесты, певчий голосок, что вкупе с жестокими словами и жутким блеском в глазах, заставляли Рейндоттир нервно сглатывать вставший посреди горла ком. — Скажи, ты что правда меня не узнала? — и снова этот вопрос. Рейндоттир не давали покоя необычные глаза, они казались знакомыми. И тут резкая вспышка воспоминаний ударила в голову, осознание промелькнуло на лице Голд слишком явно. Девочка лучезарно улыбнулась. — Верно. Это я. Давно не виделись, Голд. — она развернулась спиной, неспешно побрела прочь. Что она здесь забыла? Она ведь умерла в день краха Каэнри’ах. Нет, разве можно её так отпускать? Она явно собиралась доставить Сяо и Венти множество проблем. Она опасна! Так почему Рейндоттир не в силах даже пошевелиться, не то что напасть? — Ты не покинешь Бездну. — с трудом вымолвила Голд. Что-то перекрывало ей кислород, не позволяла словам срываться с губ. — У тебя не выйдет. — О, ты об этом? — она взяла в руки Глаз Бога, покрутила его между пальцами. — Голд, давай я кое-что проясню. — она с силой сжала артефакт в ладони. — Для меня эта побрякушка ничего не значит. — раздался треск, Голд поражëнно ахнула. Девочка равнодушно оглядела погаснувший Глаз Бога в своих руках, позволила осколкам упасть на землю. Они постепенно обращались в пыль с тихим шелестом. — Сколько изумления! — ядовитый смешок. — Как же я это сделала? Его же нельзя сломать! — притворное удивление, маленькая ладошка прикрыла рот рукой. — Вы просто не знаете, как его нужно ломать. И я не собираюсь делиться этим знанием, хотя это значительно облегчило жизнь, допустим, Архонтам. Но, Голд, ты хоть представляешь, что происходит с человеком, если лишить его Глаза Бога? — безумие, извращëнная радость, омерзительное счастье, а на щеках пылал румянец возбуждения. — Это так восхитительно! Их страдания неописуемы! — она не стала дожидаться реакции, зашагала в неизвестном направлении, продолжая свой монолог. — Советую убедить деревенских в правдивости версии о нападении нечисти на один из домов. Скажи, что несколько фонарей вышли из строя, но проблема уже решена. Так ты сможешь минимизировать панику. Тебе ведь нужно усмирить этих червей? А Лину объяви погибшей. — шаг, шаг, разворот. Теперь она двигалась спиной вперёд, сохраняя зрительный контакт с Голд. — Я найду их, Голд. Смирись с этим. — оскал настоящего зверя. Уничтожить, её нужно немедленно изолировать от мира. Она слишком опасна. Но тело не слушалось, руки дрожали, а колени подгибались. Никогда в жизни Рейндоттир не испытывала ничего подобного. — Брешь может привести в самые разные места, в любой из семи регионов. Какова вероятность, что я попаду в тоже место, что и они? Ничтожно мала? Жаль тебя разочаровывать, но я очень везучая. — такая непосредственность в словах, будто они говорили о чём-то обыкновенном. — Ты так долго бежишь, Голд. Но прошлое тебя настигнет. А мне пора отправиться в путь, если я не хочу пропустить всё самое интересное. — она закружилась на месте, раскинув руки в стороны, смех отражался в ушах смертельным набатом. — Грядёт пробуждения Апостолов. Время и пространство перестали быть едиными целую вечность назад. Птица начала свой свой путь. И она свяжет настоящее и будущее. — бред сумасшедшего, Рейндоттир не понимала ни слова. — Знаешь, я вижу души иначе, чем ты или, к примеру, шаманы. — она остановилась, улыбка пропала с её лица. — Вы способны их видеть только в моменты активности, пока взаимодействуете с ними, манипулируете их строением. Таким образом ты видела душу своего сына, верно? Когда извлекала её из тела, когда пыталась связать её с новой оболочкой. Но в обычной жизни ты же не можешь посмотреть на человека и увидеть его душу? А я могу. И поэтому я обязана найти их, Голд. Ты просто не видела… — и снова этот восторг, истинное восхищение. Уголки губ неестественно изогнулись, люди так не способны улыбаться. — Ты просто не видела их души… Рейндоттир упала на колени, хватаясь за горло. Девочка скрылась вдали, и она наконец смогла вздохнуть. Безумие. Это уже слишком. Подобных созданий она никогда не видела. Эта девчонка… Рейндоттир так и не узнала, что та сделала с Линой. Или это действительно один и тот же… Человек? Слишком сложно. Кристаллы фальшивого неба медленно изменяли свой холодный цвет на тёплый. Рейндоттир продолжала вглядываться в пустоту, будто там прятались ответы на её вопросы. А девочка тем временем без проблем открыла брешь, ведь искусство печатей было ей доступно. И безумие проникло в Тейват.