Дорога домой

Барбатос устал. Ледяной порыв ветра ударил в спину, стараясь сбить с ног. Пришлось сильнее обнять себя руками, спрятав лицо в белоснежном капюшоне. Таком же светлом, как и снег, что хрустел под его ногами, врезался в кожу, но вопреки своему естественному холоду, обжигал. Барбатос сложил ладони лодочкой, поднёс к лицу, постарался согреть конечности тёплым дыханием. Ему не было холодно в привычном понимании этого слова. Не как людям. Сердце Бога в его груди всё ещё было способно на многое. Он чувствовал жуткий мороз, но спокойно стоял босыми ногами на снежном покрывале. Кожу покалывало, новый порыв ветра ударил прямо в лицо, срывая капюшон. Голубые кончики волос ярко сияли на белом фоне. Они напоминали о безоблачном небе, которое уже некоторое время оставалось в плену постоянных туч. Вот к чему приводят сражения. Даже удивительно, как элементальному существу удалось погрузить под снежный купол весь Мондштадт. Барбатос качнул головой, вырывая себя из непрошеных размышлений. Он неспешно приблизился к ветряному барьеру, что покрывал собой весь город. Декарабиан защищал людей от жуткого холода, но на душе Барбатоса было неспокойно, что-то происходило внутри. В городе, в который никто не мог войти. И выйти тоже. Фурфур с готовностью подчинился воле своего Архонта, устремился к преграде. Барбатос выяснит настоящее положение вещей. Чего бы ему это не стоило. Сяо брёл чуть медленнее, позволив Венти идти впереди. Ему нужно дать время, чтобы привести мысли в норму, хотя, по скромному мнению самого Сяо, он и так уже достаточно долго хранил молчание, не желая ещё больше сбивать Венти с толку. Это даже забавно, когда-то именно Сяо был тем, кто постоянно терялся от чужих действий, а теперь они словно поменялись ролями. Он соврал бы, если бы сказал, что не испытывает никакого мстительного удовольствия от растерянности Венти. Совсем немного, совершенно беззлобно, но что-то приятное в этом было. Не он один страдал от непонимания, это радовало. Венти практически не разговаривал с ним, а тот не давил, покорно отступив чуть назад. Сяо до конца не верил в случившееся, но отрицать произошедшее слишком глупо. Он хотел этого, очень хотел. До безумия, до дрожи. Как только увидел покрасневшее лицо Венти, как только разгадал его неумелый и такой робкий порыв. Что-то внутри дрогнуло, всё вдруг стало таким очевидным. И как бы Сяо не пытался вывести Венти на чистую воду, тот упорно отбивался. Тогда терпение лопнуло, вся нерешительность исчезла. Ведь он знал, что Венти не против, а просто не осознавал одолевающие его чувства. Да и сам Сяо тоже. Но в тот момент он чётко понимал — назад пути нет. Он хотел этого, так отчаянно желал прижать к себе гибкое тело, пахнущее лугами и полями, с лёгким привкусом солнца, с вольностью ветра. И об этих губах он не мог не думать. Какой же трепет зародился внутри от одного только прикосновения, сотни фейерверков взорвались прямо в сердце, ударили в голову, затуманивая разум. Он знал, что Венти испытывал то же самое. Тем не менее, если Сяо понимал свои эмоции, то он терялся, пытался сбежать, однако безуспешно. Поэтому Сяо позволил ему поразмыслить, осознать и принять случившееся. У них ещё будет время обсудить это. Спешить некуда. Венти вдруг застыл, от неожиданности Сяо чуть не врезался в его спину. Поинтересоваться в причинах остановки он не успел, рука тут же легла ему на рот, призывая к тишине. Серьёзный взгляд, исчезла та рассеянность, что сопровождала Венти с момента их поцелуя, момента, когда он провалился в эту бездну, сорвался с обрыва и растворился во тьме без остатка. Сяо осторожно убрал чужую руку со своего лица, кивнув, мол, он будет вести себя тихо, а затем глянул вперёд, пытаясь понять, что так привлекло внимание Венти. Он быстро нашёл искомое. У Древа подавления стоял одинокий силуэт, который вдруг пришёл в движение и упал в ворох листьев. Сяо было дëрнулся с места, но Венти преградил ему дорогу рукой. Он прищурился, вглядываясь в незнакомца. Внезапно его брови взметнулись вверх, пересохшие губы прошептали: — Это Гео Архонт. Вот уж встреча с кем была крайне нежелательна. Сяо тут же схватил Венти за запястье и отодвинул себе за спину. Тот настолько поразился этому порыву, что ничего не успел предпринять. Сяо испепелял взглядом Агареса, который почему-то совершенно не собирался шевелиться. Что он вообще здесь забыл? Он ведь не успел заметить Ху Тао? Они с Венти пришли немного пораньше, поэтому Фэйюнь ещё не должно было быть здесь. Этим Сяо немного успокоил себя. Он продолжил напряжëнно наблюдать за Агаресом, но тот всё также лежал в куче листьев. Паника понемногу отступила, Сяо разжал хватку на чужом запястье, непонимающе переглянулся с Венти. И что им делать? Лучше уйти сейчас, пока они оба в состоянии это сделать, однако как им тогда встретиться с остальными? Венти прикрыл глаза, несколько секунд ничего не происходило. А затем он вдруг сорвался с места, почти бегом направился к Агаресу. Сяо с немым ужасом уставился на него. — Ты чего делаешь?! — он бросился вдогонку, но Венти оказался быстрее. Он присел на колени около Агареса, нахмурился. — Он без сознания. — только Сяо приблизился к ним, как услышал тихие слова Венти. Тот приложил два пальца к виску Агареса, слегка надавил. — Очень глубокий сон. Он долго не очнётся. — Венти перевёл взгляд на Древо подавления. Какое необычное растение, оно питалось могущественной силой Гео элемента много лет, что и позволило ему превратиться в столь великолепное творение. Венти чувствовал, что Древо лишилось чего-то. Не источника своей силы, ведь оно питалось от Артерий земли, а нечто другого. — В его голове царит полнейший хаос. — Венти поднялся на ноги, приблизился к Древу. Пальцы нежно пробежались по шершавой коре, кожу ладони неприятно тянуло — рана напомнила о себе. Венти задумчиво прикусил губу, обернулся к Агаресу, около которого неподвижно стоял Сяо, затем снова вернул свой взгляд к дереву. — Что здесь такое? — он имел в виду не само Древо, то, что скрывалось в нём. — Здесь запечатана память Аждахи. И он сам. — Сяо приблизился к нему, встав плечом к плечу. — Аждаха — Гео дракон, что когда-то защищал Ли Юэ. В одном бою в его тело попал страшный яд, который разъедал его воспоминания. Способа излечиться от него не было, тогда Аждаха заключил с Властелином камня контракт, чтобы сохранить свою память. Здесь её не смог бы достать яд. — листок запутался в волосах Венти, застыл на тёмном шёлке ярким пятном. Сяо осторожно вытащил его, он заметил, как замер Венти, стоило ему протянуть руку. Тот едва ли сдержал облегчëнный вздох, когда понял, что Сяо всего лишь хотел убрать листок с его головы. До чего пугливый, неужели он и таким быть может? Сяо начинал чувствовать всепоглощающую жадность, он хотел знать все стороны Венти, все его грани. И когда-нибудь он сможет отдать ему то же самое взамен, а может и больше. — Аждаха потерял свою личность и попросил Моракса запечатать его до лучших времён. Когда-нибудь он бы победил яд и вернул собственную память. Я не уверен, верил ли хоть кто-нибудь из них двоих в такой исход событий. Мне кажется, они прощались друг с другом навсегда. — Сяо крутил в руках оранжевый листок, что напоминал собой закат. Изящные изгибы приковывали взор, вызывали внутри что-то совершенно детское, восторженное. — Сяо, посмотри, пожалуйста. — он позволил листку упасть на землю к остальным своим собратьям, вопросительно уставился на Венти. Тогда он увидел голубое пламя в его левом глазу, а также растерянность, что вызвала у Сяо лёгкую тревогу. Что он мог там такого… Зелёная вспышка, зрение сигила тут же отозвалось лёгким зудом практически в самом зрачке. Сяо повернулся к Древу и замер. Печати не было. — Ты видишь то же, что и я? — севшим голосом прошептал он. Венти тихо хмыкнул, прикрыл глаза, убирая пламя. — Не совсем. Я вижу, что печать оказалась снята совсем недавно. Одна из печатей. А вторая, если там и была ранее, то даже я уже не вижу её остаточный след. Её уже достаточно давно там нет. — Что это значит? — Сяо прикрыл глаз рукой, заставляя сияние исчезнуть. Венти обернулся к бессознательному Агаресу, тяжело вздохнул. Сяо смутно догадывался о его предположениях, но просто не мог поверить. — Ты хочешь сказать, что Агарес — это Аждаха? — звучало откровенно глупо. Впрочем, а разве есть другие идеи? Печати исчезли, причëм одна из них пару минут назад, а рядом был только Агарес, который теперь погрузился в глубокий беспокойный сон, а в его голове был полный сумбур, если верить словам Венти. — Невероятно… — Сяо прикрыл тяжёлые веки, медленно выдохнул. Сколько ещё внезапных поворотов им подготовит эта жизнь? Сяо никогда не думал, что сможет вновь увидеть Аждаху, и уж точно не предполагал, что тот вернётся в качестве нового Архонта. — И что нам с ним делать? — Пока присмотрим, а дальше видно будет. Надеюсь, мы с тобой не ошиблись в наших догадках, иначе проблем будет много. Белая комната, люди, облачëнные в белое. Син Цю решительно презирал этот цвет. По крайней мере он старался объяснять свою тошноту именно так, а не действиями препаратов. Жаль, но головокружение этим оправдать было гораздо сложнее, как и вечную слабость в мышцах. На какой гадости его держат? Он едва ли в силах пошевелить рукой, даже моргать тяжело. Такими темпами он точно загнëтся, если его наживка не сработает в ближайшие пару дней, то ему явно придётся несладко. Син Цю слишком не любил менять планы на ходу, может же хоть иногда всё пойти так, как надо? Он устал постоянно подстраиваться под стремительно развивающиеся события. Их маленькое собрание накрыли, теперь Цисин в курсе, что Чун Юнь жив, что также не могло не раздражать. Сколько времени они потратили, сколько боли пришлось пережить тëтушке Шэнь Хэ, а всё ради того, чтобы их так легко раскрыли. Просто немыслимо. Так что, если и этот его план пойдёт крахом, Син Цю точно взбесится. И тогда пусть пеняют на себя, он покажет, что не просто так стал главой Фэйюнь, что эта гильдия уже давно держится не за счёт авторитета его покойной сестры, а благодаря стальной хватке одного наглого мальчишки, которого никто вокруг долго не желал воспринимать всерьёз. Игла вошла под кожу, Син Цю выдохнул сквозь стиснутые зубы. Не терять сознания, это самое ужасное, что только может произойти. Стоит хоть ненадолго разорвать связь с реальностью в этом месте, и человек полностью теряется, перестаёт воспринимать время. Син Цю не позволял себе даже спать, как полагается, всегда нужно быть начеку, иначе в чëм смысл его пребывания здесь? Неужели ему стали подмешивать более сильные успокоительные? Как низко с их стороны. Син Цю прикусил щëку с внутренней стороны до крови, чтобы удержать ускользающее сознание. Не дождутся. Он не заснёт. Он не… Дверь вдруг открылась. Син Цю едва подавил смешок, увидев человека, что уверенно вошёл в помещение. Ну, наконец-то. Дело всё же двинулось с мёртвой точки. — Выйдете все. — Кэ Цин изящно сложила руки на груди, оглядев группу учёных. Кажется, большинство из них были из Сумеру, что неудивительно. На родине им не позволяли проводить подобные эксперименты, по крайней мере в открытую, а вот в Ли Юэ их с радостью ждали. Даже тошно как-то. — Но, Нефритовое равновесие, это может быть… — Посмеете ослушаться моего приказа? — ледяной тон голоса, суровый и жестокий. Уже через несколько секунд в комнате не осталось никого, кроме Кэ Цин и Син Цю. Нефритовое равновесие неспешно приблизилась к столу, что был заставлен множеством склянок, опустилась на стул напротив заключëнного. Син Цю устало ущипнул переносицу, стараясь вернуть сонный разум обратно. Давалось ему это крайне тяжело. Кэ Цин нервно барабанила ногтями по столу, сомнения читались в каждом её жесте. А Син Цю и рад, что сейчас у него не осталось сил на улыбку, ведь так он выдал бы себя с головой. Впрочем, Кэ Цин не пришла бы сюда, если бы думала иначе. Она знала — что-то не так. И именно эти размышления сыграли Син Цю на руку. — Что ты задумал? — слабая полуулыбка в ответ. Кэ Цин недовольно цыкнула. — Прекрати этот спектакль. Ты намеренно дал себя поймать, не так ли? — Госпожа такого высокого мнения обо мне? — притворное удивление. Син Цю разыгрывал настоящий спектакль, оба это понимали. — Я при всём желании не смог бы победить вас. Вы же знаете это. — Тогда почему у меня ощущение, что я пляшу под твою дудку? — сталь в глазах, пальцы перестали отбивать ритм, тишина опустилась на плечи тяжким грузом. Син Цю невинно хлопнул глазами, он будто пытался вывести Кэ Цин из себя. Вот только она не просто так звалась Нефритовым равновесием. — У нас нет времени на твои игры. Говори, как есть. — Госпожа, нам с вами ни к чему становиться врагами. В конце концов, Е Лань точно не желала бы этого. — как же грязно он играл. Упомянув её, он нанёс удар не только по душе Кэ Цин, но и по своей собственной. Но цель оправдывала средства. Поэтому Син Цю спрятал скорбь в самый дальний угол. Нельзя позволить эмоциям взять верх. Он должен оставаться выше этого. — Она ведь была вашей наставницей. — Кэ Цин кинула предупреждающий взгляд. Есть черта, которую Син Цю не стоило переступать. Однако он плевать хотел на эти границы, он не брезгуя давил на гноящиеся раны. Такова цена победы, а ответственность за свои действия он всегда готов понести. Привык. — Вы ведь давно сомневаетесь в Нин Гуан. Она долгое время являлась вашим примером для подражания, нет ничего удивительного, что вы не можете просто взять и резко изменить своё мнение. Но, Нефритовое равновесие, вы же в глубине души всё понимаете. — умелые манипуляции струнами чужого раненого сердца. Не совсем честно? А разве это важно сейчас? Правила этой партии установил далеко не он, а сама Воля Небес в тот самый день, когда убила его сестру. — Неужели вам в радость мучить людей? Никогда не поверю в это. — ласково, будто с ребёнком. Син Цю так нежно ломал её кости, её последние оплоты веры, что держали Кэ Цин подле Нин Гуан. Они столь хрупки, потребовалось всего пара слов, чтобы разрушения стали необратимы. Кэ Цин восхищалась Нин Гуан с самого детства. Когда она поступила в академию при Цисин, будущая Воля Небес училась на последнем курсе. Кэ Цин каждый раз трепетала, стоило только Нин Гуан заговорить с ней, та не раз отмечала способности юной девушки, пророчила ей успешное будущее. Но как бы Кэ Цин не старалась приблизиться к своему кумиру — всё было тщетно. На просьбу взять её в ученики, Нин Гуан только покачала головой. Она сказала, что ей нечему обучить Кэ Цин. Это событие очень травмировало её. Кэ Цин прониклась злобной завистью к Е Лань, что по-прежнему оставалась единственной и незаменимой подопечной Нин Гуан. Эта неприязнь точно пустила бы корни в саму душу Кэ Цин, отрезав ей путь наверх, если бы она не познакомилась с Е Лань лично. И тогда вся злоба испарилась, Кэ Цин поняла, как глупы были её переживания. Е Лань сразу стала её новым светом, она была младше Нин Гуан, а потому после её выпуска из академии, осталась для Кэ Цин старшим товарищем, примером для подражания. И тогда Е Лань сказала самые важные в её жизни слова, что навсегда отпечатались в памяти: — То, что Нин Гуан отказала тебе, не значит, что ты недостойна. Просто она видела, что не сможет ничего тебе дать. Она считала, что ты справишься со всем сама, что ты уже готова. А я… А я думаю, что смогу научить тебя кое-чему. Что думаешь? Её нежная улыбка, чуть озорной прищур глаз. Кэ Цин радостно закивала головой на такое предложение. Стать ученицей Е Лань? Она с радостью согласится на это! Так прошло время, Е Лань выпустилась и встала во главе Фэйюнь. А затем и Кэ Цин заняла заслуженный пост правой руки Нин Гуан, получив титул — Нефритовое равновесие. Она с гордостью носила это звание, ей нравилось работать подле Воли Небес, она также часто виделась с Е Лань. А потом всё вдруг начало меняться, Нин Гуан всё больше замыкалась в себе под тяжестью собственной ноши. Кэ Цин оказалась бессильна. Она тоже тонула в этом болоте, груз ответственности давил на шею, ломая хрупкие кости. И именно тогда она повстречала Сян Лин. Несколько преступников оказались в порту. Кэ Цин преследовала их вместе с миллелитами, но в какой-то момент потеряла из виду. Их удалось отыскать в одном семейном ресторане, где они взяли в заложники хозяина и его дочь. Кэ Цин запомнила этот день на всю жизнь. День, когда она не смогла спасти этих людей. Мужчина погиб на месте, а ребёнок умер сердцем. Кэ Цин успела вырвать её из лап преступника, вот только Сян Лин оказалась настолько искалечена внутри, что походила на разбитую фарфоровую чашку, которую уже никто никогда не сможет склеить. А затем Е Лань получила Глаз Бога, а Нин Гуан окончательно перестала походить на саму себя. Смерть наставницы больно ударила по Кэ Цин. Всё вокруг неё рушилось, нечто ядовитое росло внутри. Оно назойливо шептало, что Кэ Цин всё это время ошибалась, что она должна была помешать Нин Гуан. Самая верная сторонница Воли Небес отшатнулась от неё. И пропала в тьме противоречий. Кэ Цин жила будто по инерции, перестала придавать смысл своим действиям. Прикажут — она сделает. Вот и всё. Единственной её отрадой стала Сян Лин, которую Нефритовое равновесие взяла под своё крыло, обучила всему, что знала и позволила добраться до места в Цисин. — Ты пытаешься посеять смуту в моём сердце. У тебя ничего не выйдет, я давно вырвала его с корнем из своей груди. — Син Цю улыбнулся на столь поэтичную фразу. Это ли не доказательство того, что Кэ Цин всё ещё не превратилась в бездушную машину. — Мне не нужно ничего сеять, Кэ Цин. — в этот раз он не обратился так уважительно, как делал раньше. Вся вежливость растворилась без следа. — Эти сомнения живут в тебе уже давно и без моего участия. — Кэ Цин скрипнула челюстями от досады. Как мило, она пыталась держаться за этот хрупкий мирок, что сама создала. Вот только Син Цю не намеревался жалеть её. Он раздавит последнюю веру, беспощадно и со всей жестокостью. — Знаешь, в тот день, когда Е Лань не стало, сестра сказала одну фразу. Прямо там, в Нефритовом дворце. — её руки мелко дрожали от одного только упоминания гибели Е Лань. Син Цю чувствовал, что наступал себе на горло, основательно давил, прямо до громкого хруста. — Из-за ужаса момента я не смог разобрать её слов, обращëнных к Нин Гуан. Мне всегда было интересно, что же такое могла произнести сестра, что Воля Небес впала в такую ярость. А теперь я вдруг вспомнил. Возможно, из-за стимулирующего действия препаратов, что в меня так любезно вводят. Вот только эти слова звучат абсолютно безумно. — Син Цю поставил локоть на стол, подперев щëку ладонью. — Послушай внимательно, Кэ Цин. Губы тихо прошелестели всего несколько слов. И от них у Кэ Цин волосы встали дыбом. Она вскочила на ноги, ударила ладонями по столу. Множество лабораторных склянок тут же посыпалось на пол, что-то разбилось. Глаза шокировано расширились, зрачок сузился. Нервный смешок вырвался из груди. — Что за чушь? — она лихорадочно замотала головой. — Это точно побочный эффект лекарств, Син Цю. Она не могла такого сказать. Это невозможно. — А ты представь, что возможно. — теперь Кэ Цин заметила, что и сам Син Цю вовсе не был спокоен. Что-то паническое мелькало в его взгляде, дыхание сделалось прерывистым. — Кэ Цин, если это правда, то ты хоть можешь себе представить, что происходит? — голова соскользнула с руки, чуть не встретилась со столом, но Син Цю с трудом взял себя в руки. Он становился всё слабее. Это очень плохо. — В какой абсурдной ситуации мы оказались… Кэ Цин с грохотом упала обратно на стул, закрыв лицо руками. Да, именно абсурдной. По другому и не скажешь. Если это правда, если Син Цю не ошибался, если не ошибалась и сама Е Лань — они даже примерно не представляли, в какие проблемы оказались втянуты. Кэ Цин успокоилась спустя десять, а может и пятнадцать минут. Не до конца, просто она знала, что у них немного времени. Она устало взглянула на Син Цю, который с трудом удерживал себя в сидячем положении, грозился в любой момент свалиться без сил. Нужно скорее заканчивать этот разговор, пока учёные не переполошились. Впрочем, они и так уже точно подозревают её. Всё же Кэ Цин слишком надолго задержалась здесь. — Отрицать, что ты провернул это намерено — бессмысленно. Ты рассчитывал попасть сюда, причём именно в этот лагерь, где держат самых опасных — зачастую они «опасны» не тем, что могут сбежать, а тем, что их могут вытащить. Именно здесь держат Кадзуху. Ты думал переманить меня на вашу сторону и убедить помочь вытащить вас обоих отсюда. — она не спрашивала, только утверждала. Син Цю молча кивнул в ответ. — Но ты не мог знать, что вспомнишь слова Е Лань. Как ты планировал меня убедить? Если, конечно, ты не солгал мне. — Мне не нужны были её слова. Твоё доверие и так подорвано, Кэ Цин. Чуть надавить — и оно с треском рухнет. — даже в таком изнурëнном состоянии он умудрялся выглядеть самоуверенно. До чего сильный парнишка, это уже заслуживало уважения. — Я ведь могу рассчитывать на твою помощь? — Частично. — поднялась из-за стола, направилась к выходу. — Не жди от меня слишком много. Но и преградой я тебе не стану. Секунда, и она исчезла, оставив за собой звенящую тишину. Син Цю устало рухнул головой на стол. Пару часов, всего пару часов сна, и он придёт в норму. Теперь было уже не так страшно, зная что Нефритовое равновесие не превратится для них в непреодолимое препятствие, а вместе с ней и Сян Лин перестанет представлять такую уж сильную опасность, хотя от своей цели она точно не отступится. Осталось придумать, что делать с Гань Юй. Венти в очередной раз проверил состояние Агареса. Без изменений, что было ожидаемо. Скорее всего, он проспит ещё около недели. Воспоминания больно ударили по рассудку, понадобится время, чтобы он смог вернуться в обычное состояние. Венти поднялся на ноги, прислонился спиной к стволу дерева. Сяо мельтешил перед глазами, прохаживался из стороны в сторону в нервном ожидании остальных. Венти понятия не имел, как его успокоить, но у него была идея, как отвлечь. Изначально он не хотел возвращаться к этому разговору об оружии, от которого успешно сбежал в Заоблачном пределе, но возможно ему всё же стоило поделиться этим с Сяо. Однако Венти несколько секунд не решался его окликнуть. Странное волнение охватило его, щëки тут же запылали в цвет листьев под ногами. Неловко, как же ему непривычно вести себя так, будто ничего не произошло. Ведь Венти очень даже хорошо помнил, что именно случилось. И прикосновение губ на своих, и холодные руки на разгорячëнной коже. И тот взгляд, которым одарил его Сяо. Что-то голодное, но сдерживаемое нежностью и трепетом. Всё то же самое, что ощущал и Венти. Это сбивало с толку. Ведь, увы, он не знал назначения собственным эмоциям. — Помнится, ты спрашивал меня о том приёме, что я сделал, когда на нас напал Страж. — хождение тут же прекратилось. Сяо застыл, потом медленно приблизился к Венти, что незаметно вжался спиной в ствол дерева ещё сильнее. Отвлечение сработало безотказно. — Это был не приём, Сяо-эр. Это душа меча, который сломан уже много лет. Меча Сокола. — странные искры мелькнули в расплавленном золоте. Венти знал чем они вызваны. И по этой же причине он не хотел рассказывать Сяо правду. — Корпус безвозвратно утерян, но душа его уцелела. И она может возвращаться в этот мир через другое оружие. Вот только выдерживают такую силу далеко не все клинки. — да, Сяо помнил, что тот меч, который Венти использовал, оказался в ужаснейшем состоянии. — Да и у меня самого сил осталось не так много, чтобы призывать его душу. — меланхолия, едва уловимая, скрытая за улыбкой. Венти любил меч Сокола, для осознания этого Сяо не потребовались долгие наблюдения. Эта нежность сквозила в каждом слове, оседала на дне небесных озёр. Он видел отражение своих чувств к Нефритовому коршуну. — Когда я был сильнее, то контролировал силу меча, не позволяя разрушать ему корпус. Сейчас это невозможно. — Венти прижал подбородок к шее. Вот теперь ему нужно сказать самые жестокие для Сяо слова. — Я сказал тебе, что не хочу давать ложную надежду. Это правда, Сяо-эр. — рука вдруг упëрлась в ствол дерева прямо около головы Венти, загоняя в ловушку. — Я не знаю, как вернуть душу оружия. Мне просто повезло. — Венти по-прежнему не смотрел на него, предпочитая изучать цветное море под их ногами. Он ощущал пристальный взгляд Сяо на себе и боялся встретиться с ним. — А это значит, что я не смогу помочь тебе вернуть Нефритовый коршун. Конечно, Сяо больно это слышать. Особенно после того, как он узнал, что это возможно. Он слишком привязан к этому копью, и, кажется, привязался ещё больше после того, как узнал, кто приложил руку к его созданию. Тем не менее, сильнее всего Сяо сейчас расстраивал поникший вид Венти. Будто это он виноват в случившемся. Ну что за привычка? Как Сяо вообще мог сейчас думать о чём-то другом, когда перед ним стоял такой печальный Венти, что снова винил себя непонятно за что? Сяо поймал себя на мысли, как же сильно ему сейчас хотелось прижать его к этому дереву, поцеловать так, чтобы все мысли покинули дурную голову. Чтобы Венти не думал ни о чём, кроме губ на собственных губах, рук, что сжимали его талию, глаз, что смотрели только на него, в которых отражался лишь сам Венти и никто более. Но Сяо держался, не стоило быть чересчур настойчивым, чтобы не напугать маленькую птичку, что доверчиво осталась рядом с ним. Поэтому Сяо только ласково приподнял чужой подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. Он будто безмолвно говорил: «Видишь? Всё в порядке. Прекрати себя накручивать.» Венти неуверенно кивнул, и тогда Сяо отстранился, позволяя ему глубоко вдохнуть. — Я тоже расскажу тебе кое-что. — Сяо встал рядом с Венти под Древом подавления, спина облокотилась на ствол, веки чуть прикрылись. — Ты хотел узнать о Гань Юй и Ху Тао. На самом деле едва ли я скажу много, но я думаю, ты захочешь узнать даже такую малость. — он прав, Венти тут же повернулся к нему готовый слушать. Его сосредоточенный вид умилял до крайности. — Мы были друзьями, как я и сказал. Очень многое прошли вместе. У Гань Юй всегда была ненависть к Глазам Бога. И на то у неё свои причины. — Венти не стал настаивать на более подробном объяснении. Он верил, что однажды Сяо ему расскажет. А потому готов был ждать. — День, когда Ху Тао получила Глаз Бога, стал роковым. Гань Юй тут же восприняла это как предательство. А то, что я встал на защиту Ху Тао также разрушило остатки нашей дружбы. Гань Юй даже от Властелина камня отвернулась за его мягкость по отношению к владельцам Глаз Бога. А теперь она и вовсе вступила в Цисин. — ему тяжело говорить об этом. Гань Юй не просто важна Сяо, она часть его прошлой жизни. Человеческой жизни. Они ведь были друзьями. В который раз Небесный порядок разрушил крепкие связи. Венти опустил голову на плечо Сяо, тот не возражал. Вдали мелькнули несколько знакомых фигур. Смогут ли они когда-нибудь исправить эту несправедливость? Неужели им придётся добраться до самой Селестии ради этого?