Дорога домой

Комиссия Ясиро стояла на ушах. Причину переполоха никто узнать не успел, самонадеянную троицу, решившую прогуляться по городу, волоком притащили к Аяке. Юная госпожа Камисато раздавала указания подчинëнным, рядом с ней мельтешил Тома с кучей каких-то бумажек, параллельно умудряясь отвечать на вопросы работников и иногда даже прикрикивать на тех, кто вздумал отлынивать. Не по своему невежеству, конечно, а попросту растерявшись, запутавшись в этом бедламе. Правильно расценив красноречивый взгляд Томы, Кадзуха поспешил скрыться за спиной Сяо, справедливо полагая, что через него пройти разгневанному парню будет непросто. Сам же Сяо остался к суете безучастным, только как бы не специально упëрся рукой в бок, локтëм отодвигая Кадзуху подальше от Томы. — Нагулялись? — не хуже змеи прошипел управляющий поместья Камисато. — Не сиделось вам спокойно, попëрлись искать приключения. Как вы вообще умудрились за столь короткую вылазку наткнуться на Хэйдзо?! — Откуда ты?.. — начал было Кадзуха, но внезапно оборвал себя на полуслове. — Ну конечно. Сиюмацу-бан. Вы отправили за нами слежку? — А как иначе? — Тома бесцеремонно всучил стопку бумаг так удачно пробегающему мимо рабочему. Он сложил руки на груди, угрожающе нахмурился. — Саю доложила о произошедшем несколькими часами ранее. И почему после случившегося вы сразу не вернулись? Хэйдзо уже знает о вашей связи с комиссией Ясиро, он заметил Саю. Почему вас так и подрывает влипнуть в историю? — Успокойся. — мягко осадила его Аяка, похлопав по спине. Она отвлеклась от регулирования работы подчинëнных и переключилась на злополучную троицу. — Что сделано, то сделано. К тому же нам всё равно пришлось бы их отослать, ведь Хэйдзо вот-вот наведается с обыском. — слух резануло брошенное между делом «отослать». Едва Венти раскрыл рот, как его оборвали. — Мы отправим вас на Ватацуми. Для вашей же безопасности. — пояснила Аяка. На помрачневшие лица она отреагировала усталым вздохом. — Хэйдзо не должен вас видеть. Ни за что. Он и так дал нам приличную фору тем, что сообщил о своём намерении провести обыск заранее. Интриган, чтоб его. — злобное цоканье, суровая морщинка залегла меж бровей. — Наверняка уже завтра комиссию окружат люди клана Кудзë для наблюдения за нами. Поэтому действовать надо экстренно. К рассвету прибудет корабль, на котором вы отправитесь к госпоже Сангономии. Это временная мера, вероятно, вы задержитесь там до Дня цветения сакуры, если ничего не изменится. Дела приняли неожиданный оборот. Венти точно не был готов к тому, что они в срочном порядке попадут в лагерь сопротивления. И все присутствующие прекрасно понимали, что будет значит их прибытие — фактическое принятие стороны Сангономии Кокоми в этой бойне, отсидеться в сторонке уже не выйдет. С одной стороны, Венти вроде как определился со своим решением, но при этом ему совершенно не хватало времени. Ещё бы денёк на раздумья, к тому же он толком не обсудил данный вопрос с Сяо, лишь мельком, полунамëками. Однако им необходимо поговорить по душам, чётко прояснить, что они собирались предпринять. Венти неуверенно покосился на Сяо. Решать надо прямо сейчас, и как таковой ответ у Венти имелся, вот только как к нему отнесётся Сяо? А тот только хмыкнул, будто услышав чужие мысли. Он посмотрел на Венти, как на глупого ребёнка. — К чему эти метания? — Сяо заговорил на древнем языке, чтобы его понял только один единственный человек. Нет, не человек, его Божество, персональный лучик света, самая нежная и уязвимая часть его души. — Я пойду за тобой в любом случае. — он говорил это не первый раз на памяти Венти, но слова всё равно вызывали трепет, заставляли дрожать. Венти прикусил щëку со внутренней стороны, сдерживая эмоции. Ему по сей день странно слышать такое. Страшно осознавать, что он нужен кому-то, что кто-то готов стоять рядом с ним, возле него, касаясь плечом плеча, где бы они не оказались, в какой бы кошмар не превратилась их жизнь. Но также Венти расстраивала позиция Сяо. Он не должен поступать так только из-за Венти, жертвовать своими интересами, возможно, принципами, взглядами. У Сяо есть своя точка зрения, своё мнение, своя воля. Душить их в себе ради Венти просто ужасно. Впрочем, Сяо сегодня явно читал все переживания Венти по одному только выражению лица да сжатым кулакам. — Это мой выбор. Хватит накручивать себя. — эмоциональная стабильность Венти всё больше расшатывалась, что крайне волновало Сяо. В памяти всё ещё жил момент, когда Венти просто внезапно заплакал перед ним и Шэнь Хэ, его мелко трясло, ничто не могло привести его в чувства. Тогда Шэнь Хэ почему-то сказала, что с ним всё в порядке, что сейчас ему станет лучше, а Сяо правда не понял, с чего это вдруг такое состояние окрестили лаконичным «в порядке», когда Венти чуть ли не скручивало от боли в области сердца. Вероятно, чего-то ему не хватало, чтобы увидеть тоже, что и Шэнь Хэ тогда. — Нам всё равно надо встретиться с Люмин. Подумай сам. Всё играет нам на руку. — немного лукавил, ведь попадание на Ватацуми открывало им только два пути: либо они поддерживают армию сопротивления, либо их прикончат на месте, сочтя слишком опасными. Не то чтобы они не могли взять и отказаться от этой поездки вовсе, но тогда бы им пришлось полностью оборвать связь с кланом Камисато, лишиться их относительной лояльности и, в дополнение ко всему, потерять связь с Люмин. Такой вариант в каком-то плане не так уж и плох, если рассуждать логически и сурово, тем не менее, комиссию Ясиро не хотелось бы делать своими врагами, ведь те могли ещё пригодиться. К счастью или сожалению, и Венти, и Сяо были в душе наивными дурочками — первый в открытую демонстрировал незатейливость своего сердца, а второй тщательно скрывал — поэтому подобный план действий не пришёлся по душе обоим. Забавно то, что они оба его вообще рассмотрели, хоть и не вслух, а каждый у себя в голове, и получили одинаковые выводы — всё не то, всё не так. — Мы согласны. — в итоге заключил Сяо. Он вернулся к тейватской речи, взял на себя право огласить их решение, зная, что Венти всё ещё в смятении. — Вот и отлично. Советую сейчас пойти поспать, кто знает, что случится в дороге. — иронично услышать «пойти поспать» от Аяки, чьи синяки под глазами уже вот-вот грозились переползти на шею. И никто не заметил лихорадочный блеск в глазах Кадзухи, разглядывающего потухший Глаз Бога. Аякс ощущал себя неуютно всякий раз, стоило ему оказаться в компании Предвестников Фатуи. Все они являлись личностями экстравагантными, сложными и местами жестокими. Нельзя сказать, что Фатуи представляли собой каких-то карикатурных злодеев, нет, в мире полно организаций куда хуже них. Фатуи действовали изящно, без лишней жестокости. Обычно. Хотя и среди них встречались отъявленные мерзавцы, вызывающие у Аякса приступ не тошноты, а самой настоящей рвоты. Причём, рвало его желчью, горло раздирало, а лёгкие горели. К счастью, Царица таких старалась пресечь. Жестокость приемлема только если от неё есть прок, и даже так она не должна пересекать определённых границ. Все Фатуи знали об этом. А вот Предвестники, временами, забывались. Их подчинëнные умело выгораживали своих лидеров, превращали тех чуть ли не в святых дев. Только тогда Аякс искренне начинал ненавидеть прививаемую детям с ранних лет преданность, которую те впитывали ещё с молоком матери. Верность дому, семье, а затем и начальству. Аякс сам таким вырос, хотя годы в Бездне сильно исказили его первоначальную личность. У него подчинëнных своих личных практически не имелось, хотя ранг ему вполне позволял подобную роскошь. Просто ему это не нужно. А некоторые разгулялись, образовали чуть ли не полноценные органы, встав в их главе. И благодаря поддержке умудрялись выходить сухими из воды. Царица знала не обо всём, о многом догадывалась, но и она в открытую не могла выступить против своих же приближëнных — можно сказать, что госпожа загнала себя в ловушку. Понадеявшись на здравомыслие людей, она отдала им в руки страшную вещь — власть. И вот чем это обернулось. Опять же, Аякс не утверждал, что все Предвестники подлецы. Но вот чистку провести среди них стоило бы. — Тарталья, не витай в облаках. — мягко пожурила его Царица. Аякс тут же вытянулся, как струна, чем вызвал лёгкую улыбку в уголках глаз Крио Архонта. — Скучаешь по Скарамучче? — у Царицы всегда мелькала особая манера обращение к Предвестникам. Она не звала их титулами, отбрасывая официоз, но и настоящими именами, данными им при рождении, Царица также не пользовалась, оставляя дистанцию. — Ну-ну, не кривись так, мальчонка. — сдержанный смех отражался от стен Заполярного дворца — настоящего произведения искусства, служащего пристанищем для Архонтов этой страны уже много лет. — Я же знаю, что только с ним ты общий язык и нашёл. Удивительно, Скарамучча тоже тяжело сходится с людьми, а к тебе прямо-таки привязался. — Если вы о том случае, когда он сбросил меня в ледяное озеро, то не смешно. — буркнул Аякс, некомфортно повëл плечом. — Или вы говорите о том прекрасном событии, когда он попытался выдавить мне глаза за то, что ему не понравился мой взгляд? Или же… — Царица жестом попросила его угомониться. Аякс поджал губы, нервно кивнул. — В общем, да, мы просто отлично ладим. — фыркнул, вскинув подбородок. Продержался он в таком положение секунд двадцать, после чего как-то сник. — Так когда он там вернётся уже? — проворчал Аякс. — В тебе сейчас говорит беспокойство за товарища или желание сбежать обратно в Ли Юэ? — хитрый прищур льдинистых очей. Аякс с раздражением обнаружил, что кончики его ушей покраснели. — И то, и другое, так? — возразить Царица ему не позволила. Она поднялась с трона, украшенного резными фигурками снежинок из чистого льда, спустилась по изящной лестнице. Кому-то её поведение могло показаться излишне высокомерным, а Архонт, восседающий на троне, слишком пафосным и гротескным, однако в Снежной так принято с давних пор. У каждого народа свои традиции, какие-то Божества могли спокойно жить среди людей, другие оставались поодаль от бурной жизни, наблюдая за смертными, третьи и вовсе не видели ничего предосудительного в том, чтобы сидеть со своим народом у костра, рассказывая старые и давно забытые истории спокойными вечерами. Другие же вели себя иначе, часто Божества подчëркивали свой статус. Царица занимала трон по праву. Любого, кто посмеет сказать что-то грубое в её адрес, Аякс лично четвертует. — Тарталья, ты знаешь, что я предельно лояльна к тебе. Твоя жизнь — только твоё дело. У меня не возникает сомнений в тебе, в твоей преданности, поэтому ты волен поступать, как тебе заблагорассудится. Единственное о чём я хочу тебя предупредить, не пускай привязанность слишком глубоко в своё сердце. Ты человек, Тарталья. А он всё ещё Божество, пускай и без Сердца Бога. — словно ушат ледяной воды. Аякс поëжился, уткнулся носом в меховой воротник, чувствуя, как холод проламывал его кости. И такое бывало, обычно Аякса вообще мороз не брал. — Ты проживёшь свой век и уйдёшь, как и все смертные. А он останется. Готов ли ты к подобному? — ответа не последовало. Царица провела тонкими пальцами по рыжей копне непослушных волос, наслаждаясь их мягкостью. — Ты всё ещё слишком юн, мальчик. Опыт, пережитый ужас в детстве, безусловно, отличают тебя от сверстников, однако ты по-прежнему ребёнок. Наверное, поэтому Арлекино каждый раз, стоит тебе вернуться домой, так и норовит взять тебя под крыло. — вот только Аякс её об этом не просил. Пусть за своим детским домом следит, а он уже взрослый мужчина, хоть так считали не все. — Ладно, я вижу, что тебе тяжело. Давай сменим тему. Что касается Скарамуччи, тут всё сложно. У него личные счëты с Инадзумой. Насколько он там задержится — неизвестно. Надеюсь только, что в этот раз его не будет собирать по частям Кусанали. Мой бедный мальчик… — мерный стук шагов, Царица подошла к резному окну. Солнце выхватило её утончённые и очень усталые черты, белую кожу, синие переплетения вен. — На днях должен вернуться Дотторе, поэтому, если хочешь, то можешь отправиться в Ли Юэ. — не было необходимости оборачиваться, она чувствовала счастье Аякса всеми фибрами заледенелой души. — Вот и как тебя повышать в звании, если ты вечно отлыниваешь от работы, занятый привлечением внимания другого Божества? Я начинаю ревновать. — конечно, она подшучивала. И Аякс только звонко расхохотался, бросив: — Госпожа, вы для меня незаменимы! Тревожная ночь опустилась на комиссию Ясиро. Паника не улеглась, она лишь изменила своё проявление, вместо того, чтобы метаться из угла в угол, выполняя поручения госпожи Камисато, обитатели поместья постарались слиться с пространством, будто так беда обойдёт их стороной. Мотивы детектива являлись загадкой для всех. Чтобы поймать их, ему стоило умолчать о своих планах, заявиться в один день с обыском и всё — они бы ничего не успели предпринять. Нет, Аяка бы наверняка нашла способ уберечь Кадзуху и остальных, не позволила бы им зацепить зоркий взгляд детектива ещё раз, но вот с остальным возникли бы проблемы. Доказательства связи комиссии Ясиро с сопротивлением разбросаны по всему поместью, они бы ничего с этим не сделали. В общем, натура Хэйдзо непонятна и сложна, что и выводило Аяку из себя. Зачем ему было предупреждать их? Вариант, что Хэйдзо хотел им помочь, Аяка не рассматривала, слишком не в характере детектива. Ему интересны их тайны, что означало, что он не отступится, пока не раскроет все их секреты. Тайны… Полубезумная идея всколыхнула сознание. Если детектив обожал загадки, то почему бы Аяке попросту не сменить его курс на что-то ещё более интересное? Рискованно и как-то наивно, однако почему бы не попытаться? Венти не спалось. Частично причиной тому был тот факт, что им с Сяо выделили отдельные комнаты, а Венти уже давно привык засыпать в его компании. Безусловно, он мог просто встать и пойти к Сяо, тот точно не возражал бы, но на душе было тревожно, неспокойно. Что-то подсказывало, что стоит только Венти закрыть глаза, как кошмары вновь нахлынут на него, поймают, разорвут. Сяо не пропустил бы его беспокойные метания, обязательно применил бы печать, чего делать ему сейчас не стоило. Он ведь использовал её совсем недавно, частое применение таких техник нежелательно. Да и просто Венти хотел, чтобы тот выспался. Поэтому он отправился бездумно бродить по коридорам комиссии. Чтобы избежать лишнего внимания, он выбирал самые безлюдные пути и вскоре набрёл на тихое крыло, то самое, куда их в спешке отвёл Тома, когда детектив наведался в поместье с визитом. Кажется, Аяка упоминала, что это крыло Ëимии. Венти побрёл дальше, его привлекла настежь открытая комната, раздвижные двери на всех остальных помещениях были закрыты, но не здесь. Венти и в тот раз заметил данное отличие, уж больно бросалось в глаза. Справедливо решив, что раз комната открыта, значит ничего такого, если он в неё заглянет не случится, Венти направился прямо к ней. Босые ноги слегка подмерзали от соприкосновения с холодным полом. Он специально снял обувь, чтобы почувствовать уже позабытое ощущение свободы, когда стопы беспрепятственно ощущали всё вокруг, малейшую вибрацию, что угодно. Он скучал по Сердцу Бога только по двум причинам — крылья и возможность ходить босиком, не травмируя ноги. Венти осторожно выглянул из-за угла. Комната, представшая его взору, выглядела обычно. Жилая спальня с кроватью и небольшим окном. Больше ничего особенного. А вот человека здесь он не ожидал застать. Ну, похоже это и была Ëимия. Бинты опоясывали большую часть её тела, выцветшая радужка нагоняла потаëнный страх. Она смотрела будто насквозь Венти, словно он был частью интерьера. Никаких эмоций от неё не исходило, что напугало Венти даже больше всего остального. Такие пустые люди попадались ему крайне редко. Обычно он ощущал хоть что-то, едва различимо, но всё же. Здесь же царила пустота и безразличие. Нет, Венти не сталкивался с подобным вообще. Он резко почувствовал себя отрезанным от мира, эмпатия была его частью, он привык к фоновым эмоциям, которые она доносила ему. Венти будто оказался в изоляции, в абсолютном вакууме. И это страшно, на самом деле страшно. Он постарался успокоиться, глубоко вздохнул, напомнил себе, где он находился. Всё в порядке, он жив, мир вокруг жив, главное дышать. Тремор рук поутих, Венти шагнул навстречу к Ëимии. Та не отреагировала. Она же ещё ребёнок. Буквально ребёнок, совсем молодая, ровесница Аяки. И обе девушки вынуждены нести тяжёлое бремя на своих плечах, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, как положено. Человек перед Венти уже не был человеком. Ëимия обратилась в безжизненную куклу, марионетку без воли и желаний. А что делало человека человеком? Только ли происхождение? Венти считал, что нет, всё сложнее. Чувства, эмоции, переживания, цели, мечты — вот что превращало смертных в уникальных созданий. Конечно, Божества тоже способны на подобное. Но в полной ли мере? Думалось Венти, что вряд ли. Он никогда не ощущал себя человеком, хотя очень того желал. Потому что Венти никогда им не стать. — Меня зовут Венти. А ты Ëимия, так? — тишина, никакой реакции. — Дай мне свою руку, пожалуйста. — и снова ничего. Венти тускло улыбнулся. — Надеюсь, ты не против. — он аккуратно обхватил запястье Ëимии, пальцы надавили на точку, где бился размеренный пульс. Венти прикрыл веки, погрузившись в ощущения. Кровь бежала по венам, подгоняемая сердечными сокращениями, она не бурлила внутри, напоминала спокойную реку без быстрых течений. И ни следа Божественной энергии. Если бы Венти не сказали, что у Ëимии был Глаз Бога, то он этого и не понял бы. — Погоди-ка… — шёпот в темноту. Кому он адресован, коли Ëимия всё равно не слышит его? — Что это такое? — он поспешил с выводами. Крупицы чужеродной энергии мелькали в крови, больше всего их было в области сердца. Да, несомненно, это Пиро элемент, вернее, то, что от него осталось. Когда Венти прощупывал энергию Сяо, то Анемо представлялся ему как вереница сосудов, уходящая к сердцу. Примерно так же вела себя и демоническая энергия. У Ëимии же не было этой сети каналов, частицы разломаны, раздроблены, разрознены. Лишившись источника силы — Глаза Бога, энергия почти полностью покинула тело Ëимии, а её остатки осели в крови горьким напоминанием. Венти пропустил небольшой поток собственных сил сквозь тело Ëимии, чтобы посмотреть, как отреагируют частицы в её крови. И те срезонировали. Едва заметно колыхнулись, откликнулись на зов Божества. Проблема в том, что Венти владел иным элементом, из-за чего становилось непонятно — предел это для способностей разбитых элементальных каналов или нет. Вдруг Ëимия выдернула свою руку, отшатнулась. Венти с трудом разлепил веки — спать ему по-прежнему хотелось жутко, пусть он и не мог уснуть — и подавился воздухом. На мгновение во взгляде Ëимии мелькнула осознанность. Однако уже вскоре пелена безразличия дымкой застелила зрачки. Венти осознал ещё кое-что. Конечно, все они предполагали, что состояние Ëимии напрямую связано с тем, что она лишилась Глаза Бога, но никто не понимал, какая именно тут связь. Её попросту замучали в плену? Или что-то иное? Но теперь доказательства были на лицо. Глаз Бога связан со своим носителем гораздо прочнее, чем все они думали. И именно тот факт, что связь между Ëимией и её Глазом Бога исчезла, привëл к помутнению рассудка девушки. Ведь когда Венти попробовал расшевелить разбитые сети каналов, то Ëимия на краткий миг пришла в себя. Это обстоятельство обрадовало бы, если бы только не одно «но»: Венти ей не поможет. Его сил не хватит. Он не Пиро Архонт, он вообще не Архонт более. А жизнь всё продолжала издеваться над ними. Сначала показала шанс на спасение, чтобы потом со всей жестокостью оборвать любые надежды на лучшее. Всё как всегда. Жаль, но привыкнуть к такому для Венти невозможно. Каждый раз натыкаясь на острые шипы, он вынужден терпеть эту боль. Ëимия тем временем опустилась на краешек кровати, сгорбилась, как бы прячась от мира вокруг. Она пялилась в одну точку, игнорируя присутствие Венти. Вот как выглядели по-настоящему сломленные, те, у кого внутри не осталось ничего, только зияющая дыра вместо сердца. Венти запрыгнул на подоконник, немного нагло, но ноги его совершенно не держали, а садиться рядом с Ëимией он не решался. Затылок упëрся в прохладное стекло позади. — Ты не возражаешь, если я немного поболтаю с тобой? — Венти не требовался ответ. Он расслабил плечи, позволил лопаткам коснуться окна. Передëрнуло от контраста температур, удивительно, какая свежая выдалась ночь. — Это всегда так печально — видеть, как рушатся жизни. Что такого вы сделали, чтобы вас постигла подобная участь? Обычные дети со своими мечтами, радостями и печалями. Сколько уже сгинуло в этой кровавой бане, учинëнной Небесным порядком, его неправильной работой? — кажется, Венти требовалось высказаться хоть кому-нибудь о наболевшем. Он не хотел грузить Сяо этими думами, уж больно печальными они выходили. — Во всём этом вообще есть хоть какой-то смысл? Если миру грозит погибель, то почему Высшие не вмешиваются? Им нет дела? Астарот говорила, что с Небесным расколом неминуемо наступит конец. Но и она же ранее утверждала, что судьба — множество дорог. Почему тогда она была столь категорична в своих словах? Не понимаю. — нервный смешок сквозь зубы. — Прости, что-то я разошёлся. Тебе и без того плохо. Ещё и я тут лезу. — в памяти всплыло что-то иное. Точно, он совсем позабыл об ещё одном жутком обстоятельстве. Там, в Ли Юэ, перед смертью Тень что-то сказала ему. Но Венти не знал этого языка, который был не похож ни на один из тех, что он встречал ранее. Не древний уж точно, но и на шаманскую речь не смахивало — без грубых и чуть рычащих ноток. Тогда что это было? И, судя по всему, её слова слышал только Венти. Создавалось впечатление, что Тень заговорила прямо у него в голове. До этого у Венти не выдавалось возможности обдумать случившееся, впрочем, он по-прежнему ничего не понимал. Мысли его тягуче перетекали с одного на другое, он припомнил тёмную фигуру, что увидел за спиной Аяки, переполняющие его эмоции. Неужто эмпатия и впрямь вышла из-под контроля? Вот так вовремя. — Я бы хотел тебе помочь. Всем вам. — снова раздался шёпот в тишину комнаты. — Не из чувства вины, а просто так. Мне не чуждо подобное. Но я слаб. — циничная усмешка на уголках губ. — Ëимия, возможно ли, что твой разум не повредился? Что если затронуто что-то ещё более хрупкое? Например, душа. — Венти болтал ногами, что не доставали до пола, в каком-то истинно ребяческом порыве. Он отвлекал себя, не позволял погрузиться глубже в размышления, в которых способен утонуть, захлебнуться. — Что ж, в душах я понимаю ещё меньше. Вот же незадача. — Я его ищу по всему дому, а он тут беседы ведёт. — Венти едва не слетел с подоконника от неожиданности. В дверном проёме хмурым изваянием застыл Сяо, сцепив руки на груди. — Знал, что ты уснуть не сможешь, пошёл к тебе в комнату, чтобы проверить, а там никого. Ты хоть представляешь, как я испугался? — Прости, Сяо-эр. — Венти смущëнно почесал затылок, низко опустил подбородок. — Я не подумал… — Не сомневаюсь. — буркнул он, приблизившись. Сяо внимательно оглядел всё такую же апатичную Ëимию, воинственный настрой быстро исчез, на его место пришла нерешительная мягкость. — Значит, это и есть Ëимия? — кивок от Венти стал тому подтверждением. Сяо нахмурился. — Тяжёлое зрелище. — Как грубо, Сяо-эр! — осадил его Венти. Тот пожал плечами. — Как есть. — и встретившись с блеском золота Венти осознал, что он не намеревался грубить, лишь выразился предельно прямо, в своей манере. — Не знаю, что бы я делал, окажись кто-то из моих родных в таком состоянии. У клана Камисато сильная воля. — Венти сдержал порыв уточнить, кого Сяо имел ввиду под «родными». Хватит уже ему дурью маяться, и так дел натворил невпроворот. — Что ты там говорил о душах, когда я зашёл? — Энергетические сосуды Ëимии разбиты в дребезги, я ощутил едва различимые осколки. Когда я попытался на них воздействовать своей силой, то те слабо откликнулись, что отразилось на состоянии Ëимии. Она словно проснулась на секунду. В общем, у меня возникла догадка, что дело вовсе не в повреждëнном рассудке. — он рассказывал сбивчиво, из-за чего логическая цепь выстраивалась крайне неохотно. Сяо сделал мысленную пометку, что позже расспросит Венти подробнее, а пока он опустился на одно колено перед Ëимией, заглянув в пустые глаза. — Не скажу, что я знаток душ. Но практиковался в этом ремесле, когда был ребёнком. — в воздухе повисло: «Пока мой клан был жив.» — Мне пришлось долго выбивать право на изучение душ, хоть и довольно поверхностное. Ты знаешь, что шаманы очень трепетно относятся к периоду детства, нас начинали обучать всем тонкостям только с шестнадцати лет. — Сяо невесомо коснулся щеки девушки, прямо под нижнем веком, затем прищурился. — Знаешь, почему глаза называют зеркалом души? — ответ отрицательный. Сяо усмехнулся. — Через них можно разглядеть душу, если позвать её. — Позвать? — Шаманы способны видеть души только в активном состоянии — состоянии взаимодействия с ними. Это довольно сложно описать. — В таком случае почему Рейн смогла удержать душу своего сына? Она ведь не шаман. — недоумевал Венти. Он чуть подался вперёд, чтобы разглядеть, что именно делал Сяо. — Шаманы, каэнрийцы… Тебе не приходило в голову, что все мы связаны? И тот язык, которому ты меня учил… Венти, я не упоминал раньше, но его письменность схожа с шаманской. Я покажу тебе после, как выдастся случай. — Сяо отчего-то тяжко вздохнул, поднялся на ноги. — Всё-таки я не спец. Ничего не вижу, не откликается. Мои познания довольно ограничены, я изучал немного другое направление. — он осëкся, будто сболтнул что-то лишнее. Для молчаливого Сяо такая оплошность оказалась в новинку. Всё же Венти плохо на него влиял. — Но твоя теория вполне может оказаться правдой. — в итоге сменил тему, ушёл со скользкой дорожки. А Венти настаивать на своём не стал. — Что вы здесь делаете? — на этот раз подпрыгнули оба. У входа в комнату стояло трое — Тома, Кадзуха и госпожа Камисато. — Просим прощения, наверное, нам не стоило своевольно сюда захаживать. — Венти наконец сообразил о всей неловкости ситуации. Мало того, что они шатались по чужому дому, так ещё и самовольно забрели в комнату к Ëимии, которую Аяка оберегала, как зеницу ока. — Ладно уж. — отмахнулась госпожа Камисато, пройдя во внутрь. — Знала же, что открытые двери привлекают внимание, но и запереть их не могу — Ëимия не выносит замкнутых пространств. — это объясняло всё, в том числе и то, почему по рассказам Аяки Ëимия иногда начинала бродить по комиссии Ясиро в поисках своей подруги. Венти уже тогда подумал, что нужно запереть дверь. Мало ли, что с ней произойдёт за время такой прогулки. А оказалось, что это вообще не вариант. — Смотрю, никому сегодня не спится. — она красноречивым взглядом окинула всех присутствующих, после чего обратилась к Кадзухе. — А ты давай поведай остальным о новой бредовой затее. — Что-то случилось? — подключился к диалогу Сяо. Тома гневно всплеснул руками, будто только ждал этого вопроса. — Случилось? Ещё как! — он оборвал свою гневную тираду, понизил тон, что далось ему непросто. — Он отказывается отплывать на Ватацуми. — Не говори так, словно я поступаю подобным образом без причины. — мягко пожурил его Кадзуха. В вопросительно изогнутой брови Томы читался весь его скепсис, мол, а причина разве имелась? Кадзуха подцепил потухший Глаз Бога на своём бедре, сжал его в кулаке с такой силой, что Венти внутренне готовился услышать треск. — Звучит глупо, но Глаз Бога как будто зовёт меня. Я должен что-то сделать. Ради Томо. — Венти догадался, что неизвестное имя играло для Кадзухи важную роль и, судя по всему, ему некогда принадлежал Электро Глаз Бога. — Мне нужно несколько дней. Я не прошу о большем. Я чувствую, что должен пойти к нему на могилу. Обязан. Начать следовало с того, что Глаз Бога, не разрушившийся после смерти своего владельца, уже являлся нонсенсом. Кто знает, какие ещё сюрпризы он способен принести. Не исключено, что воля Томо продолжала в некотором роде жить в артефакте. Именно она подталкивала Кадзуху к определëнным действиям, она тянула его дальше. Отрицать рискованность этого решения бессмысленно — его лицо знают все, скрывать Анемо самостоятельно Кадзуха не способен. Также они и предположить в полной мере не способны, что нёс в себе мёртвый Глаз Бога. Кадзуха сам по себе казался Венти крайне необычным, что-то странное ощущалось в нём. И что-то на подкорке сознания назойливо шептало: пусть идёт. Венти уже не доверял своему же разуму. Он поджал губы, настойчиво пилил Глаз Бога цепким взором, пока на фоне семейство Камисато продолжало переругиваться. Внезапно Венти тихо произнёс: — Дай мне его. — и протянул открытую ладонь. Он говорил негромко, но все трое тут же оторвались от своей увлекательной перепалки. Кадзуха непроизвольно сильнее обхватил Глаз Бога, услышав просьбу Венти. Тот мягко улыбнулся. — Не волнуйся. Всего лишь хочу осмотреть его. — тогда Кадзуха с неохотой уступил. Венти активировал зрение сигила, параллельно используя для анализа и свои Божественные силы. Артефакт практически не откликался, как разбитые сосуды в теле Ëимии, но небольшая реакция присутствовала. Сяо подошёл ближе, сияние окутало зрачок. Ничего необычного он не обнаружил, всё такое же скопление печатей, только те были неактивными. Заметив его немой вопрос, Венти поспешил успокоить. — Я вижу тоже, что и ты. Не более. — проникнуть во внутренний мир Глаза Бога невозможно — он не цельный, слишком сильно скопление печатей, а значит и миров там множество. Исследования каждого в отдельности заняло бы несколько лет, если не больше. — Возвращаю. — Кадзуха с готовностью забрал Глаз Бога. Расставание с ним подобно смерти. — Я считаю, что Кадзухе следует поступить так, как он чувствует. Всё же это неизвестный феномен, кто знает, на какие чудеса способен угасший Глаз Бога. Аяка шумно приземлилась на кровать рядом с Ëимией. Виски трещали от боли, сколько суток она уже без сна? Такими темпами она сойдёт с ума. Тома выдержал суровую паузу, что явно нервировала Кадзуху, однако вскоре он заговорил, сменив гнев на милость. — Два дня, Кадзуха. — тот просиял, кинулся с внезапными объятиями. Тома пошатнулся, чудом устоял на ногах. Вот же ребёнок, непоседливый мальчишка, каким был всегда. — Был бы здесь господин, он бы тебе уши надрал за такое легкомыслие. — проворчал он, впрочем, отвечая на объятия. — Тебе беречься надо, а ты бросаешься в пекло. — медленный выдох, почти обречëнный. — Он всегда таким был. — со смешком добавила Аяка. Ëимия удобно устроилась головой на её коленях и уже тихо посапывала, мягкие поглаживания по волосам в миг усыпили её. — Тома прав, окажись здесь брат, он бы тебе накостылял. — кто услышал бы — не поверил. Глава Камисато всем казался утончённым и мирным человеком. Всем, кроме тех, кто знал его достаточно хорошо. Аято страшен в гневе. А во дворце Вельзевул одинокий пленник считал трещины в стене, чтобы чем-то занять мозг и не сойти с ума. Светлые волосы растрëпаны, кровь застыла на щеках отвратительными подтëками. Глаз Бога тускло мигал во тьме, костяшки пальцев отстукивали никому не понятный ритм. Пленник чувствовал, как медленно разрушались энергетические каналы в его теле, как ломалась связь с элементом. Но он держался. Потому что у главы Камисато нет права на слабость.