Дорога домой

Венти проснулся от того, что ему стало невыносимо жарко. Сонно оглядевшись, он обнаружил себя в объятиях Сяо, что тихо посапывал ему на ухо. Удивительно, они оба спали без кошмаров. Такое возможно? Венти принялся любоваться расслабленным выражением лица Сяо. Такой безмятежный, прямо-таки душа радовалась. Венти не удержался, ткнул указательным пальцем в щëку Сяо. Да, мягкая, не такая, как у Венти, но мягкая. Золотые глаза тут же распахнулись. Венти залился алым, резко убрал руку. — Мне стоит спрашивать, что это было? — казалось, можно ли покраснеть ещё сильнее? Можно, Венти справился с данной задачей. — Ясно. — хмыкнул он. Принял сидячее положение, сладко потянулся, разминая мышцы, бросил взгляд за окно. — Уже почти вечер. Скоро пересадка. — Венти заторможено кивнул, тоже поднялся с кровати, немного отодвинулся от Сяо, спрятал глаза за волосами. Его не поймёшь — то на спину прыгает и всё нормально, то от такой чепухи смущается. — Как спалось? — Ох, скорее бы уже добраться, меня утомили эти морские путешествия! — громче чем следовало, улыбка неестественная, ещё и вопрос проигнорировал. Учитывая, что первая половина предложение прозвучала на древнем языке, а потом уже перешла в тейватский, Сяо пришёл к выводу, что понять Венти невозможно. Надо просто смириться. Он тем временем соскользнул на пол, вышел из каюты босиком, то ли намеренно, то ли попросту позабыв про обувь. Сяо проводил его взглядом со всем доступным ему скепсисом. В итоге, быстро приведя себя в порядок, он подхватил брошенные сандалии, убрал лист с символами, что вчера написал Венти, в карман и отправился на поиск проблемного Божества. Сумерки сгущались над Ватацуми. Люмин просматривала в сотый раз отчёт, словно надеясь, что знаки поменяют своё местоположения, сложатся в более приятную картину. Напрасно. Она вынуждена лицезреть этот ужас. Новая партия урожая канула в лету, запасы на исходе, в рядах армии неспокойно, как и среди местного населения. В прошлый раз её успокоили слова Горо о том, что у них по-прежнему были морепродукты, вот только вскоре она поняла всю проблему — ими невозможно постоянно питаться. Рыба перенасыщена зловредной энергией острова. Один раз в неделю перекусить ей вполне можно, а вот частое употребление ведёт к серьёзным проблемам со здоровьем. Они выяснили это на опыте, несколько солдат слегло с отправлением, жители деревни также пострадали. Снова оказались в тупике, ещё и эта пропажа двух молодых парней, о чём в тот раз уведомил её один из фермеров… Пока новых исчезновений не случилось, но беда в том, что и этих ребят им найти не удалось. Самые худшие мысли набивали потяжелевшую голову. Люмин со злостью отбросила отчёт в сторону, чудо, что сдержалась и не разорвала его на клочки. — Держи себя в руках. Не подрывай дух солдат. — она быстро свыклась со странным пристрастием Горо к внезапным появлением, в этот раз даже не дëрнулась, только нервный тик под глазом дал о себе знать. — Они наблюдают за тобой, а ты тут отчётами швыряешься. — их отношения, можно сказать, наладились. Видя, сколько Люмин делает для Ватацуми, Горо постепенно ослабил свою подозрительности, хоть всё ещё и держал Люмин под своим присмотром. — Нас зовёт госпожа. — а вот и цель его прихода. Люмин в спешке подняла отчёты с земли, прежде чем последовать за генералом. Если честно, Люмин было некомфортно в компании этих двоих. Но если к Горо она приспособилась, то Кокоми до сих пор выбивала её из колеи. Она пугала. Её лёгкая улыбка, небольшой прищур, кровожадность на дне зрачков. Рваный шрам сильно выделялся на безупречном лице. Люмин доводилось беседовать с Кокоми в довольно дружелюбной атмосфере, вот только ей всё время казалось, что у горла неподвижно застыло лезвие готовое в любую секунду рассечь шею. Как-то Люмин имела неосторожность спросить о шраме Кокоми. И получила одну из самых жутких усмешек за свою долгую жизнь. Вместе с ней пришло осознание: Сангономия Кокоми не человек. По крайней мере, не в обычном понимании этого слова. Вместо крови по её венам бежали солёные воды, вместо глаз — морская пучина. Она не воплощение Ватацуми, а часть острова. Невозможно в войну сохранить рассудок тому, кто вëл за собой солдат. Безумие одолевало предводителей. И это же безумие позволяло им выживать. То доказывала и другая сторона — сëгунат. Точнее, Кудзë Сара собственной персоны. Люмин не успела изучить её поближе, слишком мало времени ей отведено, однако поняла одну вещь — она монстр. Что в бою, что в обычной жизни. Сара беспощадна, жестока. Предположительно, именно она ответственна за то, что произошло с Ëимией. И она отдала приказ на заточение Аято во дворце. У Сары в руках была не просто власть, а высшая её степень. Закрадывались подозрения в сторону Вельзевул, что допустила подобное. Комиссия Тэнрë и без того всегда занимала главенствующее положение благодаря своей военной мощи. Со временем власть клана Кудзë росла, Сара приблизилась к Вельзевул ближе всех смертных. Она единственная, кому это удалось, единственный человек подле Сëгуна Райден. О буйном нраве Сары ходили разные слухи в народе, впрочем, никто не смел её осуждать, опасаясь за свою жизнь — у комиссии Тэнрë повсюду есть уши. Её боялись даже собственные подчинëнные. Когда Люмин узнала побольше о генерале Кудзë Саре, то подумала, что страшнее человека в Инадзуме не встретить. Но она ошибалась. Сангономия Кокоми — её зеркальное отражение. Они казались совершенно разными, но это только обман зрения. Их сущности идентичны. Они обе безумны, их армии одинаково жестоки на поле боя. Каждый боролся за свою правду. Тогда назревал вопрос: а есть ли вообще правильная сторона в этой войне? Когда Люмин задумалась над этим, стало слишком поздно. Она успокаивала себя тем, что сëгунат так или иначе творил произвол на улицах города, отчего страдали местные жители. Кокоми же заботилась о Ватацуми, о своих преданных людях, в то время, как остальные инадзумцы не знали участи хуже, чем попасться на пути армии сëгуната. Но также Люмин осознавала, что эта война едва ли приведёт к чему-то хорошему. До тех пор, пока Небесный порядок диктует Архонтам свои правила, называя благословлëнных преступниками, те вынуждены продолжать эту бессмысленную бойню. Получается, война в Инадзуме будет гореть вечно? До тех пор, пока силы сопротивления не иссякнут. Хотя был другой выход, продемонстрированный историей Мондштадта. Архонта можно убить. Они не всесильны. Декарабиан пал от рук своего народа. Что ж, Люмин понимала, почему во всём Тейвате опасались Венти. Он участвовал в революции, пускай не своими руками, но он убил Декарабиана и остался безнаказанным, ведь запрета на убийство одного Архонта другим он не нарушил. В любом случае та история по сей день казалась Люмин слишком мутной. Во всём мире к ней относились неоднозначно, и лишь народ Мондштадта считал Барбатоса своим освободителем от правления тирана. Как они сейчас воспринимали Венти? Как и весь Тейват — преступником? Или у них иное мнение по этому поводу? А что на счёт нового Анемо Архонта? Столько вопросов, ответы на которые можно получить только отправившись в Мондштадт самостоятельно. В храме Сангономии повсюду сновали жрицы, что приветственно им улыбались. Горо изредка кивал в ответ на их дружелюбие, он спешил как можно скорее увидеть госпожу. Люмин скромно следовала за ним. Она уже не замирала в восхищении от изысканной красоты здания, однако по-прежнему вскользь любовалась переливами цвета, необыкновенными формами. Они ступили в зал совещаний, где обычно обсуждались как различные тактики для предстоящих сражений, так и проблемы продовольственного дефицита. Кокоми ждала их, сидя во главе стола, устеленного огромной кучей бумаг. Она не оторвалась от работы, кивнула на свободные стулья около себя. Горо и Люмин уселись по обе стороны от Кокоми, которая всё же решила уделить им часть своего времени. Она отложила отчёты, в глазах уже рябило от бесконечных цифр. Шрам волей-неволей вновь зацепил взор Люмин. Да, благодаря своему длинному языку, она знала, как именно госпоже Сангономии досталась эта отметина. Небогатый на подробности рассказ вышел довольно предсказуемым — Кудзë Сара. Кто ещё справился бы с такой задачей? В бою Кокоми сильно уступала, за то тактиком была превосходным. В тот раз Горо не смог её защитить. Короткий нож Сары едва не лишил Кокоми глаза. Шрам стал доказательством того, что она вовсе не неуязвимая. Поступок Сары сильно поднял боевой дух армии сëгуната, в то время, как сопротивление, наоборот, испугалось. Все они считали Кокоми, их верховную жрицу, особенной, необычным человеком. В принципе, были не далеки от правды. В крови Кокоми действительно была примесь морских пучин — водяных драконов, что когда-то охраняли Ватацуми, а сейчас покоились на дне непроглядных вод. Люмин считала, что именно их неразлагающиеся тела стали причиной бесплодности почвы Ватацуми, они же превратили рыбу в концентрацию опасной для здоровья энергии. Честно говоря, Люмин крайне смутно представляла себе, какую конкретно силу давала Кокоми смешанная кровь. Можно ли её считать адептом, ведь она полукровка? Для этого сначала нужно определиться — можно ли водяных драконов считать демонами? Или же они малые Божества, элементальные существа? Они существовали слишком давно, чтобы так легко отнести их какому-то конкретному виду. — Утром к нам прибудут гости от комиссии Ясиро. — начала Кокоми. Обстановка комнаты сразу изменилась, охладела. Горо явно был недоволен. — Ну, как от комиссии? Формально, они ей не принадлежат. — И вы просто ставите нас перед фактом? Никаких обсуждений? — фыркнул Горо, сцепив руки на груди. Он редко шёл вразрез с волей своей госпожи, но ситуация требовала его вмешательства. — Мы со дня на день загнëмся от голода, а они нам лишние рты отправляют? Мы вообще можем доверять этим «гостям»? Госпожа, ваши действия безрассудны. — Поэтому я и вела переписку с госпожой Камисато в тайне. — она примирительно подняла руки в жесте капитуляции. — Вместе с гостями прибудет поставка продовольствия. Ребят срочно надо скрыть от глаз сëгуната, к тому же они могут быть нам полезны. И госпожа Камисато рассчитывает на наше сотрудничество. — она вдруг переключилась на Люмин. Что-то странное мелькнуло в её выражении лица. — Их будет двое. И ты их знаешь. — Неужели!.. — она подскочила с места, ударив ладонями по столу. Кокоми не собиралась просвещать её больше необходимого, она быстро переключила разговор в несколько иное направление. — Чуть позже также прибудет Кадзуха. — это уже адресовывалось Горо с намерением сменить его гнев на милость, правда, Люмин не понимала каким образом. Однако Горо, вопреки ожиданиям, просветлел, воздух вокруг него перестал искриться, пальцы, вцепившиеся в угол стола, ослабили хватку. У Люмин возникли смешанные чувства, когда она увидела трещины на деревянной поверхности. — Ну хоть один проверенный человек. — значит, они знакомы. И очень даже неплохо. Сама Люмин с Кадзухой тоже сталкивалась, когда тот вместе с Бэй Доу прибывали в Ли Юэ. Он оставил хорошее впечатление о себе. — Так, а что на счёт тех двоих? Люмин, кто это такие? — и что она скажет? Бывший Архонт и Якса с Глазом Бога, которые сбежали из Бездны, а сейчас пытались остановить конец света? — Мои друзья. — её непринуждённой улыбке не поверил никто. Солдаты, облачëнные в свои фирменные цвета, окружили комиссию Ясиро по периметру, как самых настоящих преступников, едва рассвело, разбудив всех обитателей резиденции. В любом случае никто толком не спал в эту ночь, занятые подметанием следов. Госпожа Камисато выглядела неважно. Она хмуро следила за фривольными передвижениями комиссии Тэнрë по её дому. Они не дождались позволения войти, молча растолкали стражу на входе и ворвались во внутренний двор. Часть солдат отправилась в дом, другие осматривали улицу. Всех работников выгоняли на свежий утренний воздух в ночной одежде, заставляя и без того напуганных людей трястись. Сама Аяка стояла в окружении двух солдат, хорошо, что хоть не скрутили, вспомнив о её положении. Самое неприятное — осознавать, что она не может их остановить. У них официальный допуск, позволяющий творить, что вздумается. Будто действительно досмотр преступников, Хэйдзо постарался на славу, чтобы нарыть на них достаточно компромата, которого бы хватило на получение такого разрешения. Сам детектив присоединяться к осмотру не спешил, тихо спрятался в сторонке, будто всё не его рук дело. Едва они встретились взглядами, как тот расплылся в обворожительной улыбке. Аяка не сдержала гримасу отвращения. — Вы что себе позволяете?! — возглас Томы мгновенно вернул Аяку обратно на бренную землю. Она оглянулась на звук и увидела, как несколько солдат заломили руки молоденькой девушке, что работала у них в саду уже третий год. Что она им сделала? А им вообще нужна причина для жестокости? Аяка убедилась в собственных мыслях, когда Тому резко толкнули на землю, коленом надавили меж лопаток. Злость забурлила в крови, готовая сорваться с губ желчью. Ей бы сейчас меч в руки, как бы проще стало. Совершить ошибку Аяке не дали. Хэйдзо вырос рядом с солдатом словно из-под земли, схватил его за ухо и со всей силой потянул на себя. А сил у детектива оказалось немерено. Солдат вскрикнул, отпустил Тому, послушно наклонился к детективу, что хоть и уступал ему в росте, но пугал намного больше. С присущей ему легкомысленностью, Хэйдзо усилил давление. Аяке показалось, что он на самом деле оторвёт ему ухо. Она бы не удивилась. И тут острое колено детектива встретилось с грудной клеткой мужчины. Аяка готова поклясться, что услышала треск, солдат зашëлся в надрывном кашле, на землю упали капли крови. Хэйдзо брезгливо отбросил мужчину в сторону, отряхнул ладони от пыли, повернулся к тем смельчакам, что посмели грубо обращаться с девушкой. Те быстро отскочили в разные стороны, боясь, что следующая «профилактическая работа» — как невинно называл это Хэйдзо — достанется им. Детектив помог поднятся на ноги Томе, который на это отреагировал неоднозначно, но всё же поблагодарил для приличия. — Прошу прощения, госпожа Камисато. Эти неотëсанные вояки только для передовой и годятся, с людьми взаимодействовать неспособны. — положил руку на сердце, будто ему правда жаль, слегка поклонился. — Вы уж не сердитесь за грубое вторжение, положение обязывает. Не проведёте мне экскурсию? Аяка чуть вскинула подбородок, смерив Хэйдзо снисходительным взглядом. Он играл в свои игры, как если бы в его руках были не живые люди, а куклы. Ей необходимо поговорить с детективом, найти к нему подход. Иначе их трепыхания окажутся бессмысленны, Хэйдзо докопается до сути, ничто не способно встать у него на пути. Бегло переглянувшись с Томой, Аяка двинулась в сторону дома. Хэйдзо с неизменной улыбкой пошёл вслед за ней. Она вела себя более чем собрано, сохраняла достоинство отпрыска благородного рода, несмотря на то, что её душу рвало на части от хаоса, воцарившегося в поместье. Старинные гобелены валялись на полу, затоптанные армейскими сапогами, столы перевёрнуты, все шкафы вывернуты наизнанку. Аяка нацепила безупречную маску отрешëнности, спокойно показывала Хэйдзо все комнаты, на которые он указывал, отвечала на каверзные вопросы детектива без малейшей заминки. Если тот и распознавал ложь, то во всяком случае не упоминал об этом, оставался дружелюбным, как если бы зашёл к старым друзьям на чай, а не на обыск с первыми лучами солнца. Аяка мысленно недоумевала, почему Хэйдзо самостоятельно ничего не осматривал, наоборот, предпочитал прогуливаться в компании Аяки по дому. Думал, что ничего не найдёт, зато через расспросы добьётся лучшего результата? Сам виноват, что дал им фору. Дважды: сначала предупредил об обыске, затем отпустил ребят в городе при том, что заметил Сиюмацу-бан рядом с ними. Аяку передëрнуло от простого обобщения «ребят». Божество под такую категорию не совсем подходило. Да и Якса тоже. Что поделать, разношëрстная компания подобралась. — Госпожа Камисато, что там такое? — Хэйдзо непринуждённо указал большим пальцем в коридор сбоку от себя. — Какая интересная открытая дверь. Позволите? Раз не заперта, то и скрывать нечего, верно? Аяка промолчала, свернула в злополучный коридор. Хэйдзо с довольным прищуром зашагал туда же. Ладно, он немного не ожидал того, что открылось его взору. Девушка стояла у окна к ним полубоком, на чужое появление не отреагировала. Задор Хэйдзо испарился в считанные секунды. Узнать её не составило труда. И всё же Ëимия сама на себя уже давно не похожа. Нет искры, ребячества, сияния фейерверков, едва уловимого запаха гари. Только равнодушие, как тлеющие угли костра. Но в отличие от Ëимии, их ещё можно расшевелить. А её — нет. — Не думаю, что я что-то нарушила, господин детектив. — на голос Аяки Ëимия медленно повернулась. Она узнавала только свою подругу. — У Ëимии больше нет Глаза Бога, мы нашли её полуживую на берегу. Как же она там оказалась? — не секрет, как именно. Когда она перестала быть нужной, сëгунат решил избавиться от тела, полагая, что девушка всё равно умрёт. Людям Аяки просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время. — У неё никого кроме меня нет. Поэтому я забрала Ëимию к себе. Сочтëте это преступлением? — Я не настолько плох, госпожа Камисато. — пробормотал Хэйдзо, закусив губу от досады. — Вот и я так считаю. — Хэйдзо усмехнулся, догадавшись, куда сейчас свернёт разговор. — Вас ведь интересуют тайны? И неважно чьи. — низко растущие ветки дерева за окном ударились о стекло. Звук показался неприлично громким. — Почему бы вам не сменить свой курс? Уверена, сëгунат и комиссия Тэнрë скрывают в себе даже больше тайн, чем мой клан. Вы и сами в курсе, не так ли? Господин детектив, вам ведь претит исполнять чьи-то приказы, подчиняться чужой воле. Зачем вы покинули независимое агентство Бантан Санго и вступили туда, где вашу свободу ограничивают со всех сторон? — Госпожа Камисато, не играйте в эти игры. — прервал монолог Хэйдзо. Как чувствовал, что всё так обернётся. — Я не собираюсь уходить из комиссии. — Чем они вас сковали? — Хэйдзо собирался что-то сказать, но осëкся. Ком встал поперëк горла, закрыл доступ воздуха. Улыбка обратилась оскалом, натянутым, фальшивым. — Чем вам угрожает клан Кудзë? — по тону Аяки очевидно, что у неё уже сложилось предположение. Возможно, вполне удачное. — Я слышала о вашей особой привязанности к Бантан Санго, в особенности, к его главе. — Ого, а ваш бравый осведомитель работает очень хорошо. Тома прямо-таки находка для клана Камисато. — Хэйдзо скрыл за непринуждённым тоном бурлящие внутри эмоции. — Я там работал. Конечно, вы обо мне не самого лучшего мнения, что верно, но и я к людям могу привязываться. Что в этом такого? — Мой бравый осведомитель также сообщил мне, что вы дружили с Санго с детства. — она бесподобно перевернула насмешливое обращение к Томе в нечто гордое и внушительное одной только интонацией. Хэйдзо снял бы шляпу, коли она у него имелась бы. — Господин детектив, не юлите. Скажите мне как есть: клан Кудзë угрожал вам через Бантан Санго? — Что изменится от моего ответа? — что-то злое осело на уголках губ. Хэйдзо наконец проявил настоящего себя, уставшего и смирившегося. — Раз вы знаете причину моих поступков, то должны понимать — против комиссии Тэнрë я не пойду. — А если мы вам поможем? Нужно ведь защитить Бантан Санго? Если комиссия Ясиро возьмёт их под своё крыло, то Кудзë не посмеют им навредить. — Хэйдзо внезапно расхохотался, обхватил себя руками, то ли от смеха, то ли от пробивающего его тело озноба. — Госпожа Камисато, вы забыли в каком сами положение оказались? Вы не защитник. Себя для начала спасите. Как хлëсткая пощëчина беспомощности Аяки. Она сцепила зубы, чтобы не сорваться. Жалкая, слабая. Хэйдзо прав, её клан в шаге от краха, она не в силах спасти даже свою семью, что уж говорить о ком-то другом. Если бы брат был здесь… Он бы нашёл выход. Аято всегда его находил, в какой бы ситуации они не оказались. Её старший брат не отчаивался ни на секунду, он взваливал на свои плечи все заботы, позволяя остальным просто жить в мире и согласии. Он слишком часто носил Аяку на руках, потому что в итоге она разучилась ходить. Как цветок в саду, Аяка радовала своей нежной красотой окружающих, но при всëм том восторге, что рождался в сердцах людей благодаря ей, она была абсолютно бесполезна. Красивая часть декорации, не более. Аято готов был стерпеть всё, бросить к её ногам целый мир за одну только улыбку своей обожаемой младшей сестрёнки. Аяка часто каталась у него на шее, цепляла маленькими пальчиками длинные волосы, и ей казалось, что всё вокруг, как на ладони, что море по колено, что горы по пояс. Потому что нет никого и ничего выше её брата, разве что, Тома был близок. Она росла принцессой, не сказать, что избалованной, но хрупкой, утончëнной, абсолютно неготовой к встрече с суровыми углами судьбоносного пути. Она, как ребёнок, учащийся ходить, хромала на каждом шагу, падала, разбивая колени в кровь, громко плакала, звала на помощь. Но рядом уже не было старшего брата, что бережно перебинтует её ногу, что поцелует в макушку и утешит, потом поднимет на руки, закружит вокруг своей оси. Но рядом был Тома. Она не одна. Пускай её больше не носят на руках, неважно, глупости. Тома поддерживал её, наставлял, учил обращению со сложной вещью с пугающим названием «власть». Он не позволял Аяке развалиться, сдаться на волю судьбы. Он осторожно вëл её за руку сквозь густые дебри, полные колючих шипов. И говорил, как с ними справиться. Не с первого раза, но Аяке удавалось. Тогда она получала в награду улыбку, отражающую гордость родителя за своего дитя. Хоть это и не совсем те эмоции, что она желала увидеть на его лице, но ей достаточно. Возможно, если бы её воспитанием занимался Тома, то она выросла бы совершенно другой. Самостоятельной. Нет, Аяка не собиралась обвинять старшего брата в том, что она превратилась в слабачку. Тут исключительно её вина. — Тогда что вы скажете о комиссии Кандзë? — Аяка собрала всю оставшуюся у неё смелость, чтобы озвучить своё предложение. — Полагаю, проблем не возникнет, если Бантан Санго укроются за спиной клана Хийраги? — И как же вы убедите их принять участие в невыгодной для них авантюре? — ирония, сарказм — уже и неизвестно, что именно преобладало в каждой фразе Хэйдзо. Аяка сосредоточилась на ином — во взгляде детектива блеснула слабая надежда. — Это уже мои проблемы. — сурово отрезала Аяка, показывая, что обсуждать это не намерена. В первую очередь потому, что понятия не имела, как провернуть свою затею. А разве есть у неё выбор? Либо так, либо Хэйдзо уничтожит их клан. — Если Кандзë защитят агентство, вы, господин детектив, возьмëтесь за расследования моего частного заказа против комиссии Тэнрë? — Госпожа Камисато, как член комиссии Тэнрë, я не беру частные заказы. — Хэйдзо развернулся на месте, двинулся прочь, оставив для обзора только напряжëнную спину. Аяка вспылила. — У тебя вообще совесть есть?! — она перешла на «ты», ведь обращаться к такому вздорному человеку со всеми почестями ей осточертело. Ëимия несколько раз моргнула от громкого возгласа Аяки. — Впрочем, если вы исполните задуманное, то я смогу уйти из комиссии Тэнрë. Тогда, как частный детектив, я приму заказ, и мы договоримся с вами о цене. — озорство сквозило в каждом слове. Он обернулся через плечо, одарив Аяку очередной своей поразительной улыбкой, которая сражала наповал любого. Он видел весь скепсис Аяки по отношению к нему, всё её раздражение. В сжатых челюстях, в нахмуренных бровях, в немом: «И в такой момент ты думаешь о деньгах?» Хэйдзо хмыкнул, отправился дальше по коридору. Напоследок он небрежно махнул рукой. — Я не моралист, госпожа Камисато. Я там, где мне будет весело. — и исчез за поворотом. Аяка ущипнула себя за переносицу, в висках пульсировала кровь от пережитого стресса. Не моралист, значит? Вероятно, так оно и есть. Тогда почему он пошёл в разрез своим желаниям для спасения Санго? Позволил сковать себя клану Кудзë, впрочем, им так и не удалось сделать это как следует. Хэйдзо не моралист, он любитель интригующих загадок и хитрых переплетений. Но Санго он навредить не позволил. Рассвет окрашивал зал в яркие краски. Горо и Люмин ожесточённо спорили уже на протяжении часа, изредко их прерывала Кокоми, однако остальное время она предпочитала только наблюдать за их перебранкой по поводу дефицита еды, занимаясь сортировкой отчётов. Когда крики уже стали срываться на хрипы из-за долгого напряжения голосовых связок, а стол пошёл крупными трещинами от хватки генерала, Кокоми хлопнула в ладоши. Звон заполнил помещение, несколько раз отразился от стен. Оба затихли, плюхнулись обратно по своим местам. В тот момент Люмин заметила, что всё это время стояла коленом на столе. Повисло молчание, прерываемое только тихим шелестом кисти по поверхности бумаги — Кокоми не признавала карандаши и ручки, только тушь. Она отложила письменные принадлежности в сторону, сцепила руки в замок, локти опустились на стол. — А вы прекрасно ладите. — одним предложением Кокоми убила всех. Люмин закашлялась, Горо снова вскочил со стула, хотел было что-то возразить, но Кокоми жестом попросила его успокоиться. Пришлось подчиниться. — Синхронность впечатляет. Сказываются совместные тренировки? — она их не спрашивала, скорее, рассуждала вслух сама для себя. — Вернёмся к насущному. — сложила несколько листов в стопку, благо чернила сохли быстро, и ничего не пострадало. — По моим рассчётам, провизии нам хватит ещё на неделю при сильной экономии. Я включила сюда и подарок от клана Камисато. — положила один из листов на стол, чтобы Горо и Люмин могли его изучить. Оба потянулись за документом, глаза в глаза, дёрнули каждый в свою сторону, не желая уступать друг другу. Кокоми как бы невзначай бросила. — Порвëте, я скормлю вас морским пучинам. — то, что она отзывалась о водах, как о живом существе, нагоняло ещё больше страху. Тем не менее, чтобы зарыть топор войны, ребятам хватило и абсолютно равнодушного голоса Кокоми, не предвещающего для них ничего хорошего. — Как вы могли заметить, неделя — среднее значение при разных ситуациях. — Горо бегло пробежался глазами по листу, после передал его Люмин. Кокоми рассмотрела вообще любые возможные исходы? Сколько здесь вариаций событий? Сотня? Больше? — Я насчитала около ста двадцати трëх разветвлений. На этом листе их сорок семь. Они самые вероятные. Остальные я дам вам изучить после. — Люмин шокировано уставилась на Горо. Он пожал плечами, мол, обычное дело. — Фермеры применили новую тактику по выращиванию овощей. Процент успеха составляет порядка шестидесяти, в нынешних условиях это невероятно. — Люмин боялась спрашивать, сколько ситуаций рассмотрела Кокоми, чтобы прийти к такому выводу. Судя по кипе бумаг в её руках, которые она перебирала, чтобы озвучить им свои доводы — запредельно много. — Проблема в том, что мы можем не продержаться до партии урожая. Я раздумывала над тем, чтобы воспользоваться своей кровью. — Госпожа! — Люмин подпрыгнула от неожиданности. Почему Горо так резко вспылил? Нет, не только злость, ещё и волнение. — Это крайняя мера! Вы не можете… — Горо. — как удар тупым предметом по затылку. Кокоми превосходно владела ситуацией, контролировала и поле боя, и их самих. — Иди остынь. — он точно недоволен таким поворотом. Пришлось сцепить зубы, чтобы не ляпнуть лишнего. Горо скомкано извинился и покинул зал. Его всего трясло, как в судорогах. Нехорошее предчувствие закралось внутри, Люмин изучила выражение лица Кокоми, но ничего нового не обнаружила — спокойная водная гладь. — Не обращай внимания, он очень беспокоится за меня. Дело в том, что использование моей крови способно влиять на структуру острова, в том числе я могу уменьшить пагубное влияние злосчастной энергии. Беда в том, что это отнимает у меня жизненные силы. В один такой раз меня может не стать. — она отодвинула бумаги в сторону, устав от бесконечной пляски чёрного на белом. — Я для него самый важный человек, член семьи, если угодно. Я забочусь о Горо с самого детства. Неудивительно, что он боится за меня. — мягкость проступила в её непроницаемых очах. Она шла Кокоми куда больше жажды крови, безумия недосягаемого дна. — Я вижу, что ты хочешь спросить меня о чём-то. Предположительно, на иную тему, так? Не томи, мы достаточно друг друга узнали. Не бойся поставить меня в неловкое положение, это невозможно. Если мне не понравится, то я просто не отвечу. Люмин стушевалась. Услышав о силе крови Кокоми, в памяти всплыл один важный момент. Однако спрашивать о таком, когда тебе только что сказали, что использование крови водяных драконов укорачивает жизнь Кокоми, было слишком грубо. В Люмин столкнулись две противоборствующие стороны, каждая из которых считала себя правой. — Возможно ли как-то попасть в Энканомию? — бровь Кокоми комично изогнулась. Смеяться, впрочем, не хотелось. — Я слышала, что она запечатана, но когда вы заговорили о своей крови, я подумала, что вы способны её открыть. — Начнём с того, зачем тебе вообще туда понадобилось? — и сразу провал. Что Люмин ответить на это? Хоть с разбегу об стену убиться. Энканомия обладала обширнейшей библиотекой, с которой посоревноваться не способна даже Академия в Сумеру. Там могла быть какая-то информация о Небесном расколе. — Ого, какая дилемма на лице. Ладно, я уже выучила тебя, Люмин, поэтому допытываться не буду. Поверю. — необычно было услышать подобное после клинического недоверия со стороны Горо. Похоже, он один за всех страдал подозрительностью, граничащей с паранойей. — Ты не навредишь моим людям, значит мне беспокоиться не о чем. Хочешь в Энканомию? Увы, моя кровь бессильна. Сама жалею. Её способны открыть только водяные драконы, а те мертвы с незапамятных времён. Не спеши расстраиваться. — Кокоми подпëрла ладонью щëку, склонила голову набок так, что волосы частично скрыли шрам. — Печать на Энканомии спадает три раза в год, однако всего на час, после чего снова восстанавливается. За это время невозможно ничего успеть сделать, я никогда бы не позволила своим людям туда пойти. Слишком опасно. — А если печать разрушить? Или изменить её структуру? — Венти был Мастером, что играло им на руку. — Во-первых, за час никто не успеет разрушить настолько сложную печать. Даже Мастер, хотя таковых и не осталось. — Люмин её переубеждать не собиралась, хотя Кокоми сама поняла, что допустила ошибку, только взглянув на лицо Люмин. Она читала её, как открытую книгу. — А изменять структуру слишком опасно. И себя погубишь, и Ватацуми на дно утянешь. — Кокоми побарабанила ногтями по столу. Прерывисто, с паузой и расстановкой. Какая-то мелодия, не иначе. — Способ есть. В старых свитках говорилось о неком механизме. Если его активировать, то печать не запустит процесс восстановления. Механизм, конечно, находится в самой Энканомии. Как бы меня не манило узнать, что находится по ту сторону печати, мне некого туда отправить. Мало ли что случится. И сама я не имею права спуститься, как бы не желала. На мне ответственность за стольких смертных, как я их оставлю? — похоже, Кокоми не ощущала себя человеком в полной мере, раз выразилась именно так. Интересно, она и живёт дольше обычных людей? Благословлëнные сами по себе были долгожителями, сказывалось влияние Божественных сил Глаза Бога, а что в таком случае с Кокоми? Кровь водяных драконов добавляла ей лишних лет? Тем не менее, эта же кровь её года и забирала за своё использование. — Довольно бесполезный рассказ, да? И кровь вишапов оказалась не такой уж и интригующей. — вишапов? О чём она? Кокоми замешкалась, затем шумно вздохнула. — Разболтала ты меня, вот и начинаю говорить больше, чем следует. Вишапами называли тех, кого ныне люди кличат водяными драконами. Когда-то им пришлось запечатать Энканомию, дабы защитить Ватацуми. В свитках этот день назвали Штормом поглощения. Доподлинно неизвестно, что там произошло. В какой-то момент что-то страшное вырвалось из Энканомии, из-за чего вишапы приняли решение запереть её. Собственно, очередная причина, почему я никого туда не пускаю. Кто знает, что там творится на дне. Конечно, если бы Шторм всё ещё не утих, то он бы как-то проявил себя в те моменты, когда печать теряла свою силу. Однако это по-прежнему опасно. — Кокоми грациозно поднялась со своего места, не забыв прихватить с собой кучу бумаг. — Иди, Горо наверняка ждёт под дверью. Отправляйтесь к причалу, твои друзья вот-вот прибудут. — Кокоми невесомой походкой прошествовала к дверям своего кабинета, Люмин же направилась к выходу из зала. В спину раздалось. — Следующее открытие Энканомии произойдёт через полтора месяца. Я не стану тебя отговаривать спуститься туда. Но помни, что ты можешь не вернуться. Обе девушки покинули зал. Но через разные двери.