Дорога домой

Как объяснить то, что ему самому непонятно? Что такое Небесный раскол, какие последствия он нёс за собой? Буквально трещина в мире, вернее, в его изнаночной стороне, во Временном разломе — пристанище Астарот. В чëм проявлялась его неизбежность, почему Люмин уверяла, что это то, что невозможно предотвратить, если само определение судьбы прочно связано с понятием множества извилистых троп, каждая из которых разделялась на ещё более мелкие и так до бесконечности, словно раскидистые ветви огромного древа? Неужели ни одна из этих дорог не шла в обход конца света? И что вообще значит «конец света?» Что произойдёт, когда небо треснет подобно стеклу? Вместо того, чтобы пытаться донести словами, Венти решил воспользоваться недавно изученной печатью и продемонстрировать свои воспоминания о визите во Временной разлом, исключая тот момент, когда его тело пребывало в каком-то неизвестном пространстве полном тьмы, где он ощущал себя не иначе, как мертвец. И эти ощущения преследовали его в кошмарах. Вот что другим видеть не нужно, Венти думал, что минуты, проведённые в тёмном пространстве, имели мало отношения к самому Временному разлому, они были, скорее, связаны с ним самим, с его сознанием, хотя понятнее от этого не становилось. — Я не знаю, как объяснить происходящее. — заключил Венти, пока воспоминания продолжали свой бег под воздействием печати. Кавех предусмотрительно активировал зрение, чтобы изучить сердцевину и убедиться, что перед ним не иллюзия, а подлинные события. — Но такими темпами Тейвату может настать конец. И чтобы предотвратить трагичный исход нужно заполучить семь ключей Архонтов. Их особенность в том, что Боги очень привязаны к ним. До безумия. — в качестве примера Венти показал сцену в Нефритовом дворце, как Агарес потерял контроль над собой в считанные секунды. — С ними невозможно договориться, эта установка в них настолько крепка, что затмевает всё остальное. Я знаю об этом не понаслышке, ведь сам был Архонтом. — Аль-Хайтам взглянул на Кавеха молчаливо спрашивая, правдивы ли те картины, что были перед ними. Тот согласно кивнул. — Обычно ключи хранятся там, где их держать безопаснее всего. Предполагаю, что ключ Дендро находится где-то в пределах Академии. — Короче говоря, вам нужно каким-то образом пробраться внутрь, так? — резюмировал всё вышесказанное Аль-Хайтам. Он предсказуемо относился с недоверием к ним, хмурился, размышлял о чём-то своём. — Дилемма. Простите, но мне сложно просто взять и поверить. А ты что думаешь? — обратился он к молчаливому Кавеху, для которого вообще не свойственно так долго держать язык за зубами. Судя по всему, он пока не оправился от рассказа об Ухао. — Это точно не ложь. Так что придётся нам оказать содействие. — Кавех закончил изучать сердцевину с помощью зрения сигила, после чего скользнул взглядом дальше, наткнувшись на Сяо. Приглядевшись, он разобрал слабые волны энергии, исходящие от его плеча. Ох, неужели ещё один шаман? Кавех не был Мастером, однако приблизился к этому званию, потому смог разглядеть принадлежность Сяо к шаманскому роду. Рассеянный взор прошёлся чуть в сторону, остановился на Венти. И тут глаза Кавеха широко распахнулись, колени дрогнули и ослабли от неожиданности. Что… Что это такое? Сотни догадок пронеслись в голове, но едва ли им удалось оформиться во что-то дельное. Венти мгновенно уловил перемену чужого настроения, спасибо эмпатии, медленно перевёл взгляд, пристально уставился на Кавеха, в чьём глазу сияло пламя зрения сигила. Ах, ясно. Вот так досада, очередная неприятность подкралась незаметно, совсем некстати и откуда не ждали. Венти немного опустил подбородок, мрачная тень набежала на его лицо угрожающим предупреждением, в улыбке проступило нечто опасное. Кавех действительно очень близок к тому, чтобы стать Мастером, раз видел это. Голоса звучали отдалëнно, даже немного приглушённо, кажется, Сяо и Аль-Хайтам вступили в небольшую конфронтацию, пока один пытался убедить второго, а тот воспринимал всё в штыки. Но ни Венти, ни Кавех не заметили этого, ведя невербальный диалог между собой. Венти медленно приблизил указательный палец к губам, характерным жестом призывая молчать. Тише, маленький шаман. Не поднимай панику и притворись, что ничего не видел. Предельно серьёзное выражение лица Венти вгоняло в дрожь. Кавех моргнул, прогоняя сияние особого зрения из очей, картина вновь стала обычной, скрытое таинство мира печатей спряталось от глаз простых живых существ. Неуверенный кивок дался Кавеху тяжело, как только Венти уловил его, то тут же улыбнулся гораздо спокойнее, мягче, вернувшись к своей обычной беззаботности. Будто ничего и не было. Кавех сглотнул вставший посреди горла ком. Жуть. — Ладно, хорошо, предположим, что вы говорите правду. В конце концов, воспоминания подлинные, это подтверждëнный факт. Но с чего мне верить, что вы ищите ключи с благой целью? — у Сяо уже дëргался глаз от упрямства Аль-Хайтама. Как непросто справляться с ещё более твердолобым бараном, чем он сам, впрочем, Сяо на собственную степень упорства никогда не жаловался, он тоже мог стоять на своём до конца. — Мы поможем. — вдруг вступил в разговор Кавех. Его скрещенные на груди руки мелко подрагивали. — Я с самого детства знал, что когда-нибудь ко мне за помощью обратится Барбатос. И я верю вам обоим. — Ты наивен. — недовольно осадил его Аль-Хайтам. — А ты чëрств. — парировал Кавех, даже не удостоив его взглядом. — Я не думаю, что они лгут. Если этому миру действительно грозит гибель, то как мы можем оставаться равнодушными? Отключи скепсис, Аль-Хайтам, и подумай зачем им сидеть и доказывать нам тут всё это? — Потому что своими силами им ключ не получить, естественно. — атмосфера накалялась, двое забыли о существовании всего остального мира, сосредоточившись на попытках навязать друг другу свою правоту. — Что это, по-твоему, доказывает? Их это точно нисколько не обеляет, ведь их истинную цель нам не проверить. Если ты призываешь меня отключить скепсис, то я прошу тебя включить мозг и подумать логически. Хватит ставить во главу угла эмоции и симпатии. — Кавех неосознанно потянулся за позабытой на тумбе кружкой, Аль-Хайтам грозно проговорил, чётко выделяя каждую букву. — Только попробуй швырнуть её в меня. Мы поругаемся, Кавех, клянусь поругаемся и очень сильно. — Как будто для меня это в новинку. — горькая усмешка, но кружку Кавех всё же оставил в покое. — Ты будешь жалеть. — Кавех подавился на вдохе от такого заявления. Он будет жалеть? Сколько самомнения, господин секретарь. — Ты вспылишь, разразишься грубой бранью, а потом ещё долго будешь винить себя за несдержанность. Мы столько лет знакомы, я вижу твои действия наперёд. Тебе будет мерзко от самого себя, работа над проектом снова застопорится. — делает вид, что видит его насквозь. Как он достал уже. Что же, хорошо, пора сыграть по иным правилам. Вдруг Кавех резко сорвался с места, приблизился к Сяо, схватил того за руку так неожиданно, что тот только и мог, что ошеломлëнно моргнуть. — Ты чего удумал? — с нотками предостережения спросил Аль-Хайтам. Надо же, видимо сообразил. Кавех желчно хмыкнул, проигнорировав его. Вместо этого он обратился к Сяо и Венти: — Сейчас я создам печать, и ты, Сяо, должен будешь ответить на один вопрос. Ты не сможешь соврать, в этом её особенность. Для честности эксперимента отвечать будет именно Сяо, так как Венти является Мастером и потенциально способен обойти ограничения. Возражения? — Аль-Хайтам подскочил с места, но не успел ничего предпринять, как вспыхнула сердцевина. — Отлично. — теперь вмешиваться было нельзя, чтобы не нанести ущерб обоим шаманам. Аль-Хайтам так и застыл на месте, скрипя зубами. Его реакция обеспокоила Венти не на шутку. Тем временем символы с печати переползли на руки Кавеха и Сяо, оплели их прочными путами. — Всё что вы нам рассказали — это правда? — будто удавка на шее, чёткое ощущение, что соврать не выйдет, как и промолчать. Расспрос… Сяо узнал эту печать, она использовалась в его родной деревне. Жаль только, что на одного человека её можно было применить лишь однажды. — Верно. Каждое слово. Печать рассыпалась, как хрупкий фарфор. Кавех отпустил чужую руку, внезапно пошатнулся, схватился за голову от резкой боли в области висков. Бëдра врезались в стол, но только благодаря этому Кавех не рухнул на пол. Аль-Хайтам подошёл к нему протянул руку, но его лишь наотмашь ударили по ладони. Едкая ухмылка на изящных губах, Кавех с презрением уставился на человека перед собой. Слова сорвались с губ так легко и непринуждённо, что даже становилось не по себе. — Да пошёл ты, придурок. — черепная коробка пульсировала в агонии. — Со своей никчëмной игрой в заботу, в то, что тебе не плевать на меня. Я понимал на что шёл, когда решил применить Расспрос, но в ином случае ты бы остался при своём мнении, так? Теперь убедился? — осторожно отстранившись от опоры в виде стола, Кавех направился к кувшину с водой, что для него в данный момент являлся маяком во тьме, наполнил стоящий рядом стакан до краëв, затем залпом осушил. — Раз всё прояснили, то хватит упрямиться и предложи свои гениальные идеи. — Кавех запустил руку в карман домашних штанов, затем что-то вытащил оттуда. Грязная ругань ударила по ушам. — Печать повредилась. — Венти присмотрелся внимательнее к необычному предмету в чужих ладонях, что отдавал мягким зелёным сиянием. И ощутил запах леса. Глаз Бога. Так он благославлëнный? Но каким образом он скрывал элемент? Заметив на себе пристальное внимание, Кавех великодушно не стал утомлять никого ожиданием. — Я научился скрывать свой элемент путём наложения особой печати. Глаз Бога — это наслоение сердцевин, причём у каждого человека оно разное. Я пытался провернуть такой же трюк на других людях, но мне не удалось подобрать подходящую комбинацию. Будто я не способен разглядеть всю картину. — он снова активировал зрение, принялся корректировать частично рассыпавшиеся символы. — Расспрос вечно пагубно отражается на моём состоянии, ещё и печать на Глазе Бога деформирует. — это не было изначально заложено в функцию Расспроса, Сяо помнил, что взрослые шаманы всегда спокойно им пользовались без неприятных последствий. Значит, где-то в печати была допущена ошибка. — Вещай, Аль-Хайтам. — приглашающий жест, пропитанный сарказмом. — Если вы хотите попасть внутрь Академии, то единственный действенный способ, это оказаться в числе студентов. — Аль-Хайтам бросил попытки достучаться до Кавеха, поэтому вернулся к основной теме. — Но Архонту такое не под силу, в стенах Академии слишком много чувствительных артефактов, вас тут же раскроют. — Давайте без официоза, прям слух режет. — Венти сбился со счëта сколько раз за всё время ему приходилось произносить эту фразу. — На счёт меня оно и понятно, я не ожидал ничего иного, но что по поводу Сяо? Думаю, артефакты не распознают его, как благословлëнного, но есть и ещё одна проблема. — Сяо понимал, куда он клонил. Почувствовав нерешительность Венти, его заминку, пришлось продолжить самому. — Я полукровка. Якса. — Кавеха до невозможности поразило это открытие. Шаман и ещё с кровью демона. До чего жестокое стечение обстоятельств. Причëм он не был урождён таким, его обратили. История приобретала всё больше неожиданных поворотов. — В обычном состоянии моя кровь себя не проявляет, только во время боя. Однако есть опасность, что более чувствительные артефакты могут уловить отголоски демонической сущности. — Проблем не должно возникнуть, такого типа артефактов, реагирующих на тёмную энергию, обычно в Академии не встретишь. Но всё равно нужно быть осторожным и не приближаться к подозрительным сооружениям. — изрёк Аль-Хайтам, задумчиво почесал подбородок. — Даршан Вахумана подойдёт тебе в качестве прикрытия. Сяо, ты ведь неплох в истории раз прожил так долго? — несколько сотен лет точно, коли он являлся Яксой, потому что те в последнее время попросту не могли появляться — демоны практически полностью истреблены, словно расплата за то, как они когда-то поступили с кланом шаманов. Получив утвердительный ответ от Сяо, Аль-Хайтам продолжил. — Вот и хорошо. Сейчас у них как раз спокойный период лекций без экзаменов и тема истории. Социологии, как таковой, почти не будет, тебе повезло. — никогда Сяо не думал, что ему придётся учиться в Академии, как простому человеку. Хоть всё это и делалось ради прикрытия, выходило интересное стечение обстоятельств. — Я найду способ, как включить тебя в списки, но необходимо провернуть всё так, чтобы никто не знал о нашей взаимосвязи, иначе поползут слухи, что привлекут и к тебе, и ко мне излишнее внимание. Дальнейший план действий зависит от вас. — Этого достаточно. Спасибо тебе. — Венти слегка улыбнулся. — Вам обоим. Остальное уже наше дело. — Студенты проживают отдельно в общежитиях. — вмешался Кавех, когда опустошил уже третий по счёту бокал. Будто не воду пил, а что по крепче. Его сильно подкосил Расспрос. — Это небольшие дома, в основном для иностранцев, либо для тех, кто живёт не в пределах главного города. Вы оба должны быть готовы к тому, что ваше общение станет сложнее и ограниченнее. — Кавех красноречиво уставился на Аль-Хайтама в понятном только им двоим диалоге. — Дай им Акашу. — Я и сам мог догадаться. — Но промолчал же. — Архонты, эти люди вообще не способны на конструктивный диалог. — У тебя найдётся два экземпляра? — Один точно, со вторым придётся подождать немного. — о чём шла речь? О терминале Акаши? Венти тут же припомнил, что не видел на улице ни одного человека, кто носил бы его. Что-то странное выходило с ней. Аль-Хайтам решил просвятить их. — Акаша — обширный кладезь знаний, дающий доступ к большому количеству информации, величайшее достижение наших Архонтов. Но несколько лет назад она вышла из строя. Так как терминал прочно связан с мозгом человека, жертв было много. С тех пор Акаша отключена, любые попытки по её восстановлению запрещены. Они тогда были детьми. Компания из четырёх друзей, таких различных по характеру, но довольно-таки дружных. Мальчишка из леса Авидья, потомок лесных стражей. Его кровь не была истинно человеческой, такие случаи нередки для Тейвата. Здесь несложно было встретить человека со звериными ушами и хвостом, в их жилах осталась кровь более древних народов, но по сути они были самыми настоящими людьми, разве что их тела немного отличались по строению. К ним и относился Тигнари, имеющий длинные заострëнные уши вместе с пушистым хвостом. Милый и добрый мальчишка, производящий исключительно положительное впечатление. Полной ему противоположностью выступал другой ребёнок — Сайно. Настоящее дитя пустыни со смуглой кожей и ярко-алыми глазами. Он выглядел суровым, хотя на самом деле ему просто было сложно находить общий язык с людьми. В те времена всё было проще. Аль-Хайтам утопал в книгах, в шелесте страниц и танце букв на бумаге, Кавех же восхищался красотой, хватал холсты, карандаши, кисти и творил так, как ему того хотелось — смело, безбашенно, безудержно. Вся его комната была завалена чертежами, за ухом вечно торчал карандаш, а на щеках виднелись следы от краски. Они росли, и мир усложнялся. Аль-Хайтам и Кавех были старше Тигнари и Сайно, они уже готовились к поступлению в Академию — первый на следующий год, второй ещё через один. Книги изменили своё содержание, вместо увлекательных историй Аль-Хайтам отныне читал о языке, его структуре и сущности. Времени на игры не осталось, он полностью сосредоточился на учёбе. Кавех же переживал первый кризис, когда осознал, что скоро его детство подойдёт к концу. Постепенно он узнавал всё новые рамки, начинал понимать, что не всем придётся по вкусу его своеволие. Они отдалялись в разные стороны и так быстро, что не успели это полностью осознать. А когда Кавех решил вдруг оглянуться, то было уже поздно — Аль-Хайтам направлялся на сдачу вступительных экзаменов. И ни разу не обернулся. Терминал Акаши имел при себе каждый взрослый в Сумеру. Дети традиционно получали его после поступления в Академию. Стоит отметить, что далеко не каждый ребёнок обучался там, что логично, потому это был лишь своеобразный обычай, а не строгое правило. Существовал определённый возраст, в котором ребёнку дозволялось получить Акашу, как символ взросления. И для Аль-Хайтама этот момент наступил. Кавех по сей день помнил, как впервые увидел у друга детства изящный изумрудный прибор. Теперь он считался взрослым, это восхищало и цепляло, Кавех со всей доступной ему внимательностью разглядывал терминал, поражаясь его утончённой красоте. Он скоро получит такой же, остался всего год. И тогда семья будет им гордиться, он поступит в Академию и станет лучшим в своём направлении, таким же великим, как Ухао когда-то. Детская восторженность пробудила внутри новый прилив сил. Несомненно, он справится, спроектирует шедевр, что войдёт в мировую историю. И родители будут счастливы, что вырастили такого ребёнка, а Аль-Хайтам наконец признает его способности. Так и будет. Обязательно. Трагедия случилась внезапно. Перегруз данных из-за обилия информации, на самом деле это произошло по вине тех, кто влез туда, куда не стоило. Терминал Акаши имел связь с Ирминсулем, и переизбыток информации ударил по разуму каждого жителя Сумеру. Тогда они с Аль-Хайтамом были у Кавеха дома на семейном ужине, где собрались их родители, что также дружили на протяжении всей жизни. Дети ушли в комнату, пока взрослые остались за столом. Кавех показывал свои новые чертежи, набросок проекта, который он собирался презентовать на вступительном экзамене. Натыкаясь на холодное спокойствие скупого на эмоции Аль-Хайтама, будущий архитектор не мог не обижаться, он злился и хмурился, топал ногами, но всё равно старался донести до друга то, как много для него значила красота. Аль-Хайтам не способен смотреть на мир через призму восприятия Кавеха, то же касалось и другого мальчика. — Я стану лучшим в Кшахреваре! — Кавех расхаживал по комнате с нарочито важным видом, Аль-Хайтам же выцепил момент, пока его друг пустился в очередные рассуждения, чтобы достать так кстати припрятанную книгу и почитать. — А ты лучшим в Хараватате! — Аль-Хайтам чуть дёрнул уголком губ в намёке на улыбку, жаль, что Кавех того не заметил. Невинные мечты для не по годам сознательного Аль-Хайтама звучали комично, но в том, наверное, отличительная черта личности Кавеха — А, ты уже самый талантливый первокурсник! Вот я поступлю, и мы сразим всех наповал. — в ушах вдруг зазвенело. Аль-Хайтам отложил книгу, зажмурился, ощутив, как голова начинала раскалываться. Снова перенапряжение? Нагрузки в Академии зверские. — А потом я стану знаменитым архитектором! — Аль-Хайтам с трудом разлепил веки. Перед глазами мелькали чёрные пятна. — И тебе придётся с этим смириться. Я докажу, что не так прост! — Аль-Хайтам смотрел на алые капли, упавшие на кровать. Из носа и ушей пошла кровь. — Мама будет так горда мной! — мальчик рассмеялся, закружился на месте, раскинув руки в стороны. — Нас ждёт прекрасное будущее, так ведь, Аль-Хайтам? — взор винных глаз остановился на сгорбленной фигуре друга. Все краски сошли с лица вместе с потускневшей улыбкой. — Аль-Хайтам?.. — испуганный шëпот, неуверенный шаг. Тело Аль-Хайтама наклонилось вперёд и упало с кровати на холодный пол. Это привело Кавеха в чувства. — Аль-Хайтам! — он кинулся к другу, рухнул рядом с ним на колени, перевернул его лицом к себе. Акаша вместо естественного зелёного цвета мигала красным. — Что с тобой?! — била истерика, руки дрожали, страх наступал на горло до хруста костей. — Мам… Мама! — но никто не откликнулся. Аль-Хайтам захлëбывался в собственной крови, которая словно проникла всюду. — Аль-Хайтам! — он звал его снова и снова, но никакой реакции в ответ, только слабеющее дыхание. Что произошло? Почему Акаша такого странного цвета? — Не может быть… — но другого выхода Кавех не видел. Он грубо сорвал терминал, отбросил его в сторону. Он смутно понимал, что случилось, однако лучше сделать хоть что-то, чем просто сидеть и наблюдать. Аль-Хайтам перестал дрожать, потерял сознание. — Мама! — Кавех выскочил из комнаты, ринулся в гостиную, где ужинали их с Аль-Хайтамом родители. Взрослые обязательно помогут ему. Как иначе? Они ведь знают всё. С такими мыслями мальчик влетел в комнату с большим столом, что ломился от различных угощений. А на полу лежали хладные тела с мигающей зловещим красным цветом Акашей. Какой всепоглощающий ужас Кавех пережил в тот день? Не описать. Когда ребёнок выскочил в поисках помощи, рассчитывая на взрослых, а увидел мертвецов, что он ощутил? Страх. Абсолютную агонию. Его били судороги, тошнота сдавливала горло, живот крутило так, что хотелось выплюнуть все внутренние органы. В день сбоя от Акаши погибло множество человек, в числе которых и их с Аль-Хайтамом родители, ещё больше было раненых. А всё по вине вышестоящих, которым захотелось провести эксперимент, в качестве подопытных выступили жители Сумеру. Какой объём информации из Ирминсуля выдержит человеческий мозг? Их так интересовал этот вопрос. И сколько пострадавших из-за амбиций пары людей. Акашу отключили и изъяли. Великий властитель Данталион не стал её дорабатывать, улучшать систему безопасности или что-то ещё. Ему слишком скучно заниматься чем-то подобным, он с самого начала был против этого проекта. Инициатива принадлежала его сестре, но и малой властительнице Кусанали не позволили взяться за доработку, Данталион запретил ей, не видя в том смысла, к тому же общественные волнения играли немаловажную роль. Потому от Акаши решили отказаться. Навсегда. — Я решил её доработать. Естественно, это не законно. — удивительно, что после того, как Аль-Хайтам сам пал жертвой терминала, он всё равно намерен дать ему ещё один шанс. — Защита возведена в абсолют, и я добавил ещё одну полезную функцию — связь. Проблема заключается, во-первых, в нелегальности моей разработки, во-вторых, в сложности создания. Такую Акашу слишком тяжело запустить в массовое производство, защита каждого терминала уникальна, плюс возможность связи также не упрощает процесс. — Что значит связь? — спросил Сяо, куда более спокойнее отреагировав на рассказ о выходе Акаши из строя, чем Венти, принимающий чужое горе близко к сердцу. Хотя глупо отрицать, что Сяо это никак не задело. Многочисленные жертвы по вине людского невежества, наверняка куча детей осталась сиротами в тот день. Как ломается психика дитя, когда он видит трупы своих родных? Что ж, Сяо это знакомо. — Дай ему свой терминал. — Аль-Хайтам, видимо, развалится, если скажет «пожалуйста». Кавех демонстративно закатил глаза, но Акашу Сяо передал, выудив её из глубокого кармана штанов, где судя по всему могло поместиться пол Тейвата. — Крепится на ухо. Просто поднеси к голове, она сама сядет по форме. — инструктировал Кавех. — Сначала возникнет головокружение, не пугайся, это нормально. Твой разум связывается с Древом знаний, ничего необычного. Со временем привыкнешь. — Сяо сморщился от неприятного звона в ушах. Как будто по затылку огрели. — Минус в том, что связь не работает за пределами Сумеру, однако у Аль-Хайтама уже есть парочка прототипов, которые, в теории, должны работать на территории всего Тейвата. Но их недостаток — отсутствия возможности черпать данные из Ирминсуля, только связь и не более. — Слышишь меня? — голос Аль-Хайтама раздался прямо над ухом. Сяо даже подскочил на месте, оглянулся, но тот по прежнему стоял в нескольких метрах от него. — Вот что имеется ввиду под «связью». Я дам тебе один экземпляр, чтобы ты не оказался отрезан от нас. — Мне тоже интересно попробовать, Сяо-эр, давай делись. — по-доброму усмехнувшись, Сяо снял терминал, протянул его Венти, но не отдал в руки, а сам закрепил над ухом. — Я по твоему совсем беспомощный, что ли? — пробурчал Венти, но в уголках его глаз искрилась улыбка, и Сяо прекрасно о ней знал. Когда Венти услышал голос Аль-Хайтама так близко, то ему почему-то вспомнилась мысленная связь, что существовала между ним и Астарот — про Тень он предпочитал не вспоминать. Однако Акаша работала иначе, передавались не мысли, а слова, произнесëнные вслух. — Поразительно. Ты необычайно умён, Аль-Хайтам. — Венти намерено не употребил так и просящееся на язык слово «талантлив», потому что считал его прямым обесцениванием чужого труда. Не в эфемерном таланте дело, а в упорстве и долгой работе. Венти вернул Акашу её законному владельцу, после чего неловко поинтересовался. — Не мог бы я остаться у вас в таком случае, раз Сяо придётся жить отдельно? — данный вопрос с разлукой являлся неприятной темой, с которой им обоим придётся смириться. — Мой дом и так уже, как общежитие. — отмахнулся Аль-Хайтам, на что заработал прожигающий взгляд от Кавеха. — Оставайся. — он двинулся к выходу из кухни, остановился в дверном проёме и многозначительно кивнул Кавеху, чтобы тот следовал за ним, после чего удалился. — Терпеть не могу его пренебрежение. — прорычал архитектор, направился вслед за скрывшимся из виду Аль-Хайтамом. — Подождите здесь. Я скоро вернусь. — бросил он через плечо, и вышел. Аль-Хайтам ждал его у входной двери, подперев плечом стену. Видимо, пойдёт выяснять, как незаметно внести в списки ещё одного студента, не откладывая дело в долгий ящик. — Чего тебе? — грубо и бесцеремонно. Всё как всегда. Аль-Хайтам тяжело вздохнул, после чего всучил Кавеху какой-то листок. Тот свёл брови в недоумении, развернул записку. — Два ящика вина? — неверяще пробормотал он себе под нос. — Заказал сегодня утром после твоей истерики. Доставят к вечеру. — ему следовало поблагодарить Аль-Хайтама? Но почему-то на душе было мерзко. Его безучастное выражение лица, почти откровенная скука, холод… Он что пытался откупиться от Кавеха каким-то жалким вином? Что за издевательство? За кого Аль-Хайтам его принимал? Отвратительно. Как будто он действительно был истеричной особой, которую необходимо задабривать дорогими подарками. — Что тебе опять не нравится? — обречённо, устало. Так вот каким Кавех был в чужом понимании. Меркантильным идиотом. — Ты конченный придурок, Аль-Хайтам. — смял записку в дрожащем кулаке, зубы скрипнули от досады. — Вот кто я для тебя. Мне не нужны твои подачки, мне необходимо твоё понимание. Но ты не способен меня услышать. И чего я ожидал? — звонкий смешок на грани срыва. — Ты издеваешься надо мной? — Аль-Хайтам уже не знал с какой стороны подступиться. — Что ты от меня, в конце концов, хочешь? Почему ты вечно выставляешь меня виноватым? — и он поступал точно также по отношению к Кавеху. — Я пытаюсь сгладить конфликт, а ты всё только усугубляешь. — Да пошёл ты. — буквально выплюнул эти слова ему в лицо. Кавех резко развернулся, двинулся в направлении кухни. — Пошёл ты, Аль-Хайтам. — как бреду повторил он, шипя и огрызаясь. — Знаешь, о чём я жалею? — их глаза встретились, породив новую стадию жестокости. — Что в тот раз использовал Расспрос на тебе. — и прежде чем уйти, он тихо добавил. — Лучше бы жил в неведении. Аль-Хайтам вышел на улицу, громко хлопнув дверью. Кавех устало прислонился лбом к стене. Несочетаемые пазлы.