Дорога домой

Два дня. Прошло всего два дня, но по ощущениям Сяо — целая вечность. Он смирился с участью объекта повышенного внимания, стойко переносил непростые будни в окружении стольких людей. Отвык ли он от общества? Естественно. Большую часть жизни он провёл в отрыве от людей рядом с Властелином камня, Яксами, адептами, Гуй Чжун и Аждахой — вот и всё. Единственными людьми были сам Сяо, пусть частично, и его сестра. Ну, и Итэр. За время путешествия по Тейвату в компании Венти он встретил довольно много людей, но отличие в том, что тогда он был не один, теперь же с обществом приходилось иметь дело самостоятельно, что не так уж легко. К тому же его раздражала учёба. Сяо хорошо знал историю Ли Юэ, потому проблемы возникали не на почве недостатка информации, а из-за банальной писанины. Как студенты справлялись с такой нагрузкой ему непонятно. Сяо силился оставаться максимально незаметным, делал то, что от него требовалось, но не более. Честно говоря, он не очень вовремя увлëкся другим занятием, что забирало вечера и ночи, превращая Сяо в апатичную куклу с синяками под глазами. Рабочий стол в доме был завален карандашными рисунками серьги, Сяо даже умудрился раздобыть необходимые материалы для создания украшения и уже приступил к работе. Нельзя сказать, что он без проблем отринул прошлое. Воспоминания бушевали внутри, нагнетали, так и говорили: «Ты обещал забыть это.» Сяо откинул вместе с прошлым всё, что его цепляло. Померкли образы родителей, он не мог вспомнить лица матери и отца, только окровавленные тела. И вместе с детством Сяо отбросил прочь ювелирное дело, пускай любил делать украшения родным и близким, и резьбу по дереву, хотя последнее не то чтобы было его увлечением. Но когда-то оно дало ему новый смысл жизни. Сяо захлопнул очередную старую, как мир, книгу. Кажется, в воздух даже взметнулась пыль, или это воображение разыгралось? Судя по тому, как зачесался нос, Сяо склонялся к первому варианту, но логическое мышление твердило, что в Академии попросту не может быть такое легкомысленное отношение к книгам. Сяо торчал в доме Даэны всё свободное время, исключая разве что ночь. Глаза нещадно горели от постоянного напряжения, буквы отказывались складываться в слова, слова в предложения. Никакой полезной информации о Небесном расколе. Сяо понимал, что возможно интересующие его данные хранятся где-то в закрытых секциях, но получить туда доступ — та ещё задача. Самым реалистичным способом было дозволение от мудреца даршана, в котором состоял студент. И как ему уговорить старика пойти на уступки? В любом случае ему любой ценой нужно попасть в закрытую секцию. Вдруг там и о ключе что-нибудь будет? Сяо терялся в догадках, он постепенно исследовал Академию и всё чаще приходил к выводу, что библиотека лучше всего подходила в качестве вместилища для ключа, хотя не стоило отвергать и другие варианты, всё-таки Академия огромна. Убрав книгу обратно на её законное место среди таких же забытых самим временем источников знаний, Сяо двинулся вдоль рядов книжных полок, уходя вглубь дома Даэны. Кожа зудела под чьим-то пристальным взглядом. Либо наблюдатель неопытен в слежке, либо специально позволил себя обнаружить. Тихий шелест страниц, редкие переговоры студентов становились почти неразличимы, за то ощущение Дендро элемента нарастало. Сяо завернул за угол, оказавшись полностью отрезан от фонового шума, проследовал вперёд к уединëнному столу, за которым расположился крайне странный человек. Тигнари был слеп, что он забыл в библиотеке? Длинные уши дëрнулись при приближении Сяо, абсолютно непроницаемое выражение лица почему-то убедило, что Тигнари точно ждал его. И он чётко знал, кто перед ним стоит, несмотря на невозможность видеть. И, как Сяо успел выяснить, говорить Тигнари тоже не мог. Он не спешил прерывать тишину, ожидая какой-либо инициативы от Тигнари. Тот же что-то строчил в небольшом блокноте, вновь поразив Сяо. Как ему это удавалось? Казалось, будто Тигнари вовсе и не терял зрение, вот только плотная повязка на глазах говорила сама за себя. Он ничего не видел, но ориентировался в пространстве лучше некоторых зрячих. Тигнари поднялся из-за стола, подошёл к Сяо, чтобы показать ряд ровных букв на белой поверхности листа. Аккуратные и спокойные, так точно не мог писать слепой. Сяо нахмурился и принялся читать. — Берегись Данталиона? — брови обескураженно взметнулись вверх. — Что это значит? — обратился он к таинственному учёному. Тигнари вновь принялся что-то писать, в этот раз он действовал быстрее, не заботясь о наклоне букв, явно спешил. Вскоре Сяо смог прочитать следующее. — Проверка даршана Вахумана… Ничего не понимаю. Ты можешь объяснить подробнее? — уши Тигнари дëрнулись, он резко обернулся куда-то в сторону, недовольно цыкнул, после чего вдруг толкнул Сяо в плечо так, чтобы тот отступил за один из стеллажей. Возмутиться грубости он не успел, Тигнари приложил палец к губам, призывая молчать, шагнул чуть вперёд, выступая из укрытия книжных полок. Тогда Сяо и услышал чужие голоса. Вот оно что. Тигнари спешил, потому что не хотел, чтобы их видели вместе. У него поразительно острый слух, Сяо ничего не замечал до самого конца, возможно, по причине отвлечëнности на необычное послание Тигнари. — И что ты тут забыл? — проворчал неизвестный. Сяо узнал в нём одного из тех исследователей, с которыми обычно ходил Тигнари. — Соскучился по книгам? Ты ж не видишь ничего. — глумливый смешок, затем раздался ещё один голос. — Ну, писать ему слепота не мешает. Странный он всё-таки… — Тигнари толкнули в спину, призывая идти дальше. — Пошли уже. Заставил нас побегать. — возникла мысль, что эти люди могли быть вовсе не коллегами по работе, а надзирателями, следящими за преступником. Тигнари покорно последовал за ними, но напоследок повернул голову чуть вбок, и губы беззвучно произнесли слова. Медленно, чётко выделяя каждую букву, чтобы Сяо разобрал: Не привлекай внимание Дендро Архонта. Жизнь. Её всевозможные формы и проявление. Вот что привлекало Данталиона прежде всего. В отличие от Кусанали, он не испытывал привязанности к организмам, лишь научный интерес. Если оценивать Данталиона, как человека, а не Божество, то его вполне можно отнести к тому типу смертных, что не способны на сопереживание, отринули лишние эмоции. Однако не стоит забывать, что Данталион человеком не был. Поэтому его бесчувственность куда глубже, чем кажется. Данталион отвергнул имя, что носил будучи смертным, вместе с ним ушло и всё лишнее. Холодный расчёт — главное оружие исследователя. Он не испытывал ничего по отношению к окружающим. Неважно кем они были, ведь даже Кусанали для него не более, чем удобный инструмент. И Нахида знала об этом, склоняла голову и подчинялась. Брату нельзя перечить. Эта установка в ней напоминала программный код машины, нерушимый и жестокий, ограничивающий волю. Нахида несколько отличалась от остальных Архонтов. Главным образом тем, что её память напоминала решето, пробелы на первый взгляд не такие большие, но стоило ей задуматься, погрузиться в себя, как начиналась жуткая мигрень. Со временем Кусанали смирилась со своей неполноценностью, положившись на железное приказание брата не копаться в воспоминаниях. Логично, что внутри её памяти что-то скрыто, но раз Данталион настойчиво убеждал её не лезть, значит так тому и быть. Брат всего-навсего пытался уберечь её от проблем. Нахида заперла дрейфующее море несвязных образов за дверью собственного разума и никогда не открывала её с тех пор. Но интерес к прошлому легко не угасает, конечно, Дендро Архонт хотела бы знать больше. Она практически не помнила земную жизнь, как и смертное имя, и желание, что превратило её в Божество. Когда Нахида ещё не общалась ни с одним из других Богов, она не догадывалась, как сложен и опасен её дефект. Память издевалась над ней, ведь страдали не только давние, те, что посвящены бытности людской, но и более свежие картины. Кусанали помнила, что родилась больным Архонтом, слабым, что несвойственно для Богов. Некоторое время Данталион со всеми делами справлялся сам, пока Кусанали приходила в себя. Запертая в стенах Академии, она всё ждала возможности увидеть мир, но её хрупкое, будто фарфор, тело было не готово к столкновению с реальностью, казалось, что Нахида могла развалиться при любом неосторожном шаге. Данталион был вынужден нести на своих плечах ответственность и за Сумеру, и за болезненную младшую сестру. Нахида хорошо запомнила тот момент, когда брат впервые разрешил ей выйти наружу, и его чёткие слова врезались в память: — Не дай никому понять, что ты дефектна. Дефект. Какое интересное определение для её недуга выбрал Данталион. Как Божество мудрости Нахида понимала, что обижаться не на что, ведь брат говорил откровенную истину. Как личность, она плакала. Скрытно, чтобы равнодушный Данталион не укорил её за проявления эмоциональной нестабильности, столь презираемую им. Она не знала ни своего земного имени, ни желание, даже то имя, что выдавала Селестия Богам было ей неизвестно. Она не помнила, кем была до становления Архонтом — Арелимом или элементальным существом. Неизвестность пугала её, сводила с ума. Тогда Данталион дал ей то, что она так желала — информацию. Сухо и лишь ту, что считал важной. Её новое имя, подаренное Селестией — Кусанали, её желание — иметь человека рядом с собой, чтобы не чувствовать одиночества, они оба были Арелимами до получения титула Архонта, а что касается земного имени, то Кусанали не нужно думать о нём. Это в прошлом, она должна отречься от всего, что связывало её с той никчëмной жизнью. Человеческое существование в глазах Данталиона представлялось чем-то по-настоящему жалким, бессмысленным, скоротечным, неполноценным. Почти омерзительным. Кусанали была иного мнения, но расспрашивать дальше о прошлом не смела. Однако она попросила брата о маленькой прихоти — выбрать себе новое имя вместо земного. Таким образом она не образует ненужные, по мнению Данталиона, связи. Старший Архонт устало отмахнулся от неё, впрочем, мешать не стал. Кусанали взяла себе имя Нахида. Другие Боги полагали, что это и есть её земное имя, а та не спешила никого разубеждать. Только Макото знала правду, только с ней Нахида поделилась своими страхами, слезами и горем. В обмен на честность Макото открыла ей свое желание, что у них с сестрой было общим. Иногда она завидовала сёстрам Райден. Видя их тёплые улыбки, направленные друг другу, полное взаимопонимание, она приходила к выводу, что они с Данталионом никогда не достигнут их уровня. Потому что её брат — бессердечный, а сама Нахида — дефектная. Ими двигала не любовь к родной душе, а болезненная односторонняя связь. Для Данталиона сестра всего лишь оружие, инструмент для управления людьми, ведь куда сильнее смертные любили тех, кто способен им сочувствовать. Для Нахиды старший брат — единственный близкий, тот, кто научил её тому, как быть Архонтом. Преданность в ней взращивалась годами, она никогда не пойдёт ему наперекор. Даже если Данталион решит погрузить целый мир в пучину Бездны, Кусанали будет вынуждена смириться с таким положением дел. Данталион жесток. Он не видел ценности в жизни, если та не приносит ему пользу. Дендро Архонт собирал вокруг себя таких же бесчувственных личностей, как и он сам. Кусанали по сей день передëргивало от одного упоминания Дотторе, который ныне служил в Фатуи, а когда-то в прошлом учился в Академии. И этот человек ломал уже и без того искалеченную душу Скарамуччи, когда тот попал в Снежную. Нахида была в курсе лишь малой части тех вещей, что перенёс её дорогой подопечный, но этого было достаточно, чтобы в полной мере ужаснуться людской натуре. Она подозревала, что Царица не в полной мере знала о происходящем, и Скарамучча запретил Нахиде рассказывать о том, что он пережил. Упрямый мальчишка взял с неё слово ещё в самом начале своего рассказа. Слово, что она никому ничего не поведает. — С чего вдруг ты решила составить мне компанию? — Данталион не проявлял к Кусанали ни капли мягкости. Никогда. Вот и сейчас его тон оставался ледяным. Монокль поблескивал в лучах солнца, что проникало в Академию сквозь окна. Для того, кто всегда силился отбросить человечность, такой предмет гардероба являлся крайне неоднозначным выбором, учитывая, что со зрением у Архонта не может быть никаких проблем. Монокль — единственное напоминание о том, что Данталион был человеком. И в его случае оно на самом деле единственное, потому что даже чувств у Божества не осталось. — Не припомню, чтобы тебе когда-либо нравились мои проверки. — то, что Данталион небрежно называл «проверками», по сути являлось игрой на выживание для студентов, преподавателей и мудрецов, их самым страшным ночным кошмаром. Данталион просто приходил в неожиданный момент к любому даршану, к абсолютно любой группе и начинал отсеивать слабые звенья. Никто, кроме самых приближëнных и Нахиды, понятия не имел, когда именно Данталион решит устроить проверку. Но никто из просвещённых никогда не разглашал данную информацию посторонним лицам, первые из-за страха, Нахида по понятным причинам. Если информация просочится, то именно она станет главной подозреваемой и тогда ей не поздоровится. — Я просто хотела провести время с братом! — сияя улыбкой откликнулась Нахида. Не то чтобы она врала. Ей правда хотелось быть рядом с Данталионом почаще, потому что иначе она чувствовала некую неполноценность, но была и ещё одна причина. И эта причина сейчас не догадывалась о том, какая буря её ожидала. — Почему ты хмуришься, будто не веришь мне? Неужели я дала тебе повод усомниться?! — Шумно. Помолчи. — улыбка дрогнула, стала натянутой. Нахида сцепила руки за спиной, отвернулась, незаметно закусила губу от досады. Данталион бросил на неё косой взгляд, страдальчески вздохнул, после чего его рука легла на макушку сестры. Абсолютно безликий жест, в нём не ощущалось ни капли заботы или нежности, однако даже этого Нахиде оказалось достаточно, чтобы воспрянуть духом. — Я никогда не ждал от тебя сдержанности, Нахида. — он далеко не всегда звал её этим именем, ведь считал его плодом глупой прихоти. — Потому что ты не такая. И роль у тебя иная, в отличие от меня. Ты нужна людям, потому и похожа на них. В этом нет твоей вины. — наверное, Данталион полагал, что приободрял Кусанали таким образом, вот только он ошибался. Ведь Нахида не видела ничего плохого в том, чтобы испытывать эмоции, сопереживать, смеяться и плакать, её временами пугало пренебрежение Данталиона к людям. Нахида всё равно улыбнулась, потому что уж лучше так, чем полное равнодушие со стороны Данталиона, он хотя бы попробовал с ней поговорить. В конце концов, Данталион всегда был рядом с сестрой, какой бы дефектной она не являлась. У Нахиды ведь и к ключу привязанности не было, и принуждение Небесного порядка преследовать благословлëнных на неё не действовало. Пожалуй, пока все ошибочно считали Барбатосом самым странным Архонтом, они упустили из виду настоящую аномалию. Прячась в тени брата, на свет явился необыкновенный цветок. С ядовитыми шипами. Сяо очень скоро сообразил, как лучше скрываться в стенах аудитории так, чтобы преподаватель не замечал его большую часть времени. Пока студенты наперебой старались заработать уважение и признание, Сяо незаметно расчерчивал на клочке бумаги печати, размышляя, как бы улучшить уже имеющийся результат. Он всё думал над предупреждением Тигнари. Почему тот вообще решил пойти с ним на контакт? Замешаны ли в этом Аль-Хайтам и Кавех, ведь в детстве они вроде как были с ним друзьями? Рука самовольно принялась выводить уже не символы сердцевины, а изящные изгибы серьги. С дизайном Сяо более-менее определился, как и с материалом. Определённо корпус будет серебряный, золото, по мнению Сяо, слишком вульгарный металл. А вот драгоценный камень всё ещё под вопросом. Что-то лёгкое, с подходящим значением, обязательно нежный цвет, но при этом яркий и контрастный. Дверь распахнулась, все взгляды тут же устремились на звук, Сяо тоже оторвался от своего увлекательного занятия. Нижнее веко дëрнулось при виде непрошенных гостей. Дендро Архонты собственной персоной. Отлично. Об этом его предупреждал Тигнари? И что ему прикажете делать? Не бежать же, куда ноги понесут? Прикрыв листок с рисунками какой-то книгой — Сяо даже не уверен, что она по тому предмету, который у них сейчас шёл — он напустил на себя максимально незаинтересованный вид, что всегда ему прекрасно удавалось. В качестве преподавателя у них сегодня был мудрец Вахуманы, и по его побледневшему морщинистому лицу Сяо понял, что дела хуже некуда. — Проверка, господа. — оповестил их Данталион, и эти слова окончательно убили малейшую надежду на спасение, что гнездилась в сердцах и студентов, и мудреца. Присутствие Кусанали не сильно поднимало дух, ведь она никак не защитит их от Данталиона. — Господин мудрец может присесть к ученикам. — у Сяо сложилось впечатление, что Данталион, также как и он, знать не знает, как зовут главу Вахуманы. Тем временем Дендро Архонты вышли в центр аудитории, где ранее стоял мудрец. — Если кто-то ещё каким-то образом не оповещëн о сущности моих проверок, то я напомню. В Академии обучаются лишь лучшие, и моя задача следить за тем, чтобы это условие выполнялось. Сейчас, господа студенты, я проверю ваши знания. Те, кто не удовлетворят мои запросы, покинут Академию. Если с одного даршана отчисленно больше десяти учеников, то я прихожу к выводу, что преподавательский состав не справляется со своей ролью, соответственно, придётся пересмотреть его, возможно, кого-то уволить. Участь мудреца же всегда одна — десять исключённых, и глава даршана покидает свой пост. Напомните мне, господин мудрец, сколько у вас уже отчисленных? — Девять… — запнувшись, пробормотал старик. — Тогда вы в шаге от того, чтобы лишиться своего статуса. — любезно напомнил Данталион. Все присутствующие понимали, что это конец. Если Данталион приходил с проверкой, значит минимум один человек уйдёт из Академии, так было всегда. — Приступим. — он щёлкнул пальцами, и позади него появилась огромная карта, сотканная из Дендро элемента. В кабинете была и своя карта, но далеко не такая внушительная. — Зачёт устный. Судя по вашей программе, вы уже прошли практически всю эпоху Войны Архонтов в Ли Юэ. Я не буду затрагивать те периоды, до которых вы не успели дойти, не волнуйтесь. Карта понадобится вам для навигации, я приму ответ только в том случае, если вы сможете ориентироваться на ней. — Сяо сковал мандраж. Нет, историю Ли Юэ он знал в совершенстве, большую часть Войны Архонтов прошёл лично, дело в другом. Ему нельзя привлекать внимание, так сказал Тигнари, и Сяо с ним абсолютно солидарен. — Сегодня за вами также будет наблюдать малая властительница Кусанали, вы должны постараться вдвойне. — Нахида помахала рукой в знак приветствия, Сяо готов поклясться, что на мгновение их взгляды пересеклись, спину обдало холодом. Нахида бесцеремонно уселась на преподавательский стол, её ноги в нетерпении болтались из стороны в сторону. — Начнём со сражения с Арелимом вихря. Ваша задача рассказать всё, что вы знаете, и указать на карте места основных боëв. Есть желающие? — неудивительно, что стояла гробовая тишина. Никто не решался выступить перед суровым судьёй в виде Архонта. — Вы забыли правила? Я не буду спрашивать, мне нужны только те, кто готов самостоятельно выйти и сказать: «Да, я знаю.» Коли вы все молчите, то я вынужден буду вышвырнуть вас всех отсюда. После внушительных угроз появились первые «добровольцы». Сяо искренне их жаль, это он лицезрел историю собственными глазами, но что делать тем, кто вынужден учить то, что длилось не год и не два, а столетиями? Данталион постоянно был недоволен ответами студентов, но злополучное исключение никто пока не заслужил. Бледные как смерть студенты возвращались на свои места на ватных ногах, пока такой же взвинченный до крайности мудрец напряжëнно наблюдал за процессом опроса. — Какое событие на ваш взгляд сильнее всего сказалось на истории Ли Юэ и почему? Период правления Моракса, естественно. — задал следующий вопрос Данталион. — Здесь уже недостаточно одних только знаний, нужно уметь анализировать и сопоставлять факты. — одно из самых суровых заданий. Студенты притихли, все боялись издать какой-либо звук, поднять взор на Данталиона. — Вот и посыпались. Только сухой информацией способны оперировать, а как до вывода дело дошло, то до свидания? У вас минута чтобы определиться с отвечающим. — поднялся гул. Ученики бурно обсуждали между собой кого же отправить на растерзание Данталиону, и почему-то Сяо смутно ощущал тревогу. И не зря, ведь в следующее мгновение на него обратились все взоры. Старался не отсвечивать и ему почти удалось, вот только люди не вовремя вспомнили о его существовании. Глянув в сторону мудреца, Сяо наткнулся на полный мольбы взгляд. Так, теперь он чувствовал себя главным злодеем в этой истории. Он не обязан в этом участвовать, его задача заключалась… Архонты, когда он стал таким сентиментальным? Это всё влияние Венти. — Сяо, не хочешь ответить? — мелодичный детский голос полоснул по натянутым нервам. Нахида лучезарно улыбалась ему, демонстрируя поистине детскую непринуждённость. — Ты же проводил исследования в Ли Юэ. — она издевалась над ним? Кусанали уже в курсе того, что он никакой не студент, так? Чего она хотела добиться? Тигнари просил его не привлекать внимание Дендро Архонта. К сожалению, он зря опасался Данталиона, потому что Сяо уже умудрился прогореть перед Кусанали. — Почему бы тебе не попробовать? — он не посмел бы отказаться, ситуация безвыходная. Сяо выругался себе под нос, после чего поднялся с места, приблизился к суровому экзаменатору в лице Данталиона. Дендро Архонт смотрел на него также спокойно, как и на остальных, что значительно облегчило Сяо задачу притворяться непробиваемым к угрожающей атмосфере, но на всякий случай он всё же позволил дрожи осесть на кончиках пальцев, чтобы не казаться совсем уж отстранённым. — Поворотным событием для истории Ли Юэ я считаю решение Власте… Кхм, прошу прощения, привычка местных жителей, Гео Архонта взять под опеку полукровок. — послышались шепотки за спиной, от него явно ожидали рассказа о каком-нибудь сражении эпохи Войны Архонтов, а не чего-то подобного. Сяо откровенно плевать на их мнение, он только надеялся, что его оговорка была не столь заметна. — Именно появление адептов и Якс на территории Ли Юэ в качестве дополнительной защиты страны определило исход всех последующих боёв, также, несомненно, повлияло на отношения между Архонтами, поставив Моракса не в лучшее положение. — ведь его вынудили дать клятву, что если полукровки потеряют контроль, то он собственноручно уничтожит их. Об этом говорить Сяо не стал, как простой смертный он не должен был знать таких подробностей. Он не планировал говорить слишком много, исключительно по необходимости, не проявляя инициативы. — Принимается за ответ. — заключил Данталион, однако Сяо и выдохнуть не успел, как его быстро вернули с небес на землю. — Но зачёт я тебе так просто не поставлю. Если ты был в Ли Юэ, то и твои знания куда глубже, чем у остальных. Подойди к карте. Я буду называть сражения, твоя задача же назвать дату и показать место. Всё понятно? — отрывистый кивок. Везло как утопленнику. — Тогда начнём. Это было просто. Серьёзно, Сяо помнил каждый бой, как если бы это случилось вчера, но дабы не вызывать подозрений, приходилось подключать актёрские навыки и изображать задумчивость напополам с сомнениями. Сяо идеально выверял время так, чтобы не показаться ни слишком умным, ни чересчур глупым. Затылок свербел от пристального рассматривания со стороны Кусанали, что не сулило ничего хорошего. Иногда Сяо забывался и отвечал до безумия быстро, тогда он мысленно отвешивал себе подзатыльник и старался не допускать подобных ошибок далее. Он без особых трудностей разобрался в карте, предоставленной Данталионом, заодно поразился её точности. Вот что значит Божество мудрости. Сяо смирился с тем, что ему не удалось отсидеться в стороне, нашёл свои плюсы — коли он хорошо себя проявит, может получится выбить доступ у мудреца к закрытой секции библиотеки. Так что теперь у него появилась хотя бы какая-то выгода от бессмысленного представления. — Самое важное с точки зрения истории сражение в Мондшадте в период правления Барбатоса? Революция не в счёт. — Нахида умела обескураживать. Она не влезала ни в один расспрос и тут вдруг вмешалась да ещё и как странно. Сяо медленно обернулся к ней, будто опасаясь, что как только он это сделает, ему вонзят нож в глотку. — Малая властительница Кусанали, прошу прощения, но вопрос не по теме. — осторожно сказал Сяо, мельком взглянул на Данталиона, но тот и не собирался вмешиваться, что удивительно. От него ждали ответа, выхода не было. — Сражение на Море одуванчиков с неизвестным драконом по имени Дурин. — неизвестным для остальных, на самом же деле его сотворила Голд. — Жертвы могут показаться не такими огромными на первый взгляд, но для истории Мондштадта того периода они имели колоссальное значение. — поражëнные взгляды студентов навели на мысль, что далеко не каждый знал об этом сражении. Неудивительно, оно носило легендарный характер исключительно на территории Мондштадта, сам Сяо узнал о нём из уст Властелина камня. Ну, и в те далёкие времена действительно многие были осведомлены об ужасной трагедии города свободы, однако с тех пор прошёл приличный срок, история забылась, осталась только в памяти мондштадтцев и в их песнях. — Сколько погибших? — не унималась Нахида. Она забросила ногу на ногу и предвкушающе ждала ответа. — Девяносто шесть. — поздно осознал, что следовало округлить до сотни, чтобы показать, что он не так хорошо знал историю Мондштадта, но зловещая цифра самовольно сорвалась с губ. — Когда предыдущий Анемо Архонт был признан нарушителем Небесного порядка и заперт в Бездне? — она его провоцировала? Пыталась вывести из себя или что? Сяо скрипнул зубами от раздражения. — Пятьсот лет назад. — Что произошло раньше: смерть Арелима пыли или сражение с Дурином? — Смерть Гуй Чжун. — вот о чём ему не следовало напоминать уж точно, так это о кончине той, кого Сяо возможно когда-нибудь осмелился бы назвать матерью, если бы в памяти расплывчатый образ биологического родителя не отзывался горечью вины. Он ведь совершенно не мог вспомнить её лица… — Дай оценочную характеристику предыдущего Анемо Архонта. — Малая властительница Кусанали, я исследователь Ли Юэ, а не Мондштадта. — всё-таки не выдержал Сяо. Его достал этот цирк. Нахида вскинула руки в жесте капитуляции, признавая поражение. Наконец в диалог вступил Данталион: — Достаточно. Зачёт. — Сяо не почувствовал желанного облегчения, он продолжал играть с Кусанали в гляделки, пытаясь понять её мотивы. — Закончим на этом. Поздравляю, в вашей группе ни одного исключëнного. — Данталион снова щëлкнул пальцами, заставив тем самым карту исчезнуть, после чего направился к выходу, за ним вприпрыжку последовала Нахида. Практически скроясь за дверью, Данталион небрежно бросил. — Хорошая осведомлённость. — он точно обращался к Сяо, хоть и не называл его имени. Закралось подозрение, что Данталион и вовсе не запомнил, как его зовут. Впрочем, лучше бы так оно и было. Когда Архонты покинули помещение, все вздохнули с облегчением, кто-то громко кричал от счастья, кто-то рыдал от нервного напряжения. Мудрец отпустил учеников отдыхать, ему и самому необходим длительный перерыв, но прежде чем скрыться от посторонних он попросил Сяо задержаться на некоторое время. Благодарности посыпались неконтролируемым потоком, Сяо нетерпеливо отбивал носком ритм по гладкому полу, то и дело поправляя небольшую наплечную сумку, где помимо бесполезных учебников лежали карандашные рисунки. Мудрец снова и снова благодарил его за спасение карьеры, в этот раз у него были девять исключений, что подвело его к грани. Теперь главное, чтобы в этом семестре Данталион больше не решил посетить Вахуману, тогда всё точно будет хорошо, а в следующем счёт обнулится и проклятые девять исключений перестанут нависать над ним, как топор палача. — Как мне вас отблагодарить?! — вот и нужная Сяо реакция. Разыграв долгую мозговую деятельность, Сяо попросил то, что ему необходимо — доступ к книгам. И мудрец без лишних вопросов выдал ему пропуск. Надо же. Как просто вышло. Ему это ещё аукнется, да? Аукнулось раньше, чем Сяо ожидал. В Доме Даэны стояла приятная тишина, закрытая секция отделила его от других людей. Сяо погрузился в чтение какой-то особенно старой книги и, теперь он уверен, она точно была пыльной. Увлечённый работой, он отстранился от реальности гораздо сильнее, чем стоило, потому пропустил тот момент, когда к нему за стол кто-то подсел. Боковое зрение вскоре распознало шевеление, Сяо дёрнулся в сторону, уронив книгу на пол. Подперев щёку рукой рядом с ним восседала Кусанали, сверкая предостерегающей улыбкой. Тонкий голосок пролепетал: — Советую не врать мне, Сяо.