Дорога домой

— Что я испытывал, когда Дендро элемент стал частью моего тела? — переспросил Тигнари, удивлëнно вскинув брови, впрочем, его выражение лица всё равно не было замечено, ведь общался он с Сяо через Акашу. — Мне сложно будет назвать конкретные причины изменений, но я попробую описать. — он задумался на пару минут, гипнотизируя раскрытую книгу перед собой, будто в той скрывалась искомая истина. — Единственное, что приходит на ум — желание. Я думал о том, что должен закончить исследования любой ценой, останавливаться нельзя. И ещё… — перевëрнутая рамка с фотографией зацепила взор. Она лежала изображением вниз, но Тигнари прекрасно помнил, кто там запечатлëн — его счастливая юность с двумя дорогими сердцу людьми. — Я понял, что на этом тернистом пути к заветной цели не хочу быть один. Ни за что. Сяо передал Венти рассказ Тигнари с помощью терминала. Предположения подтверждались, похоже, желания действительно могли играть какую-то роль в становлении пробуждённым или Апостолом. Венти разместился на диване, забросив ноги на спинку. Всё усложнялось, а ещё ему казалось, что присутствие Дендро в воздухе ощущалось сильнее, чем обычно. Хоть дома Кавех и не скрывал свой элемент в присутствии посвящённых в его тайну людей, отчего лёгкий запах леса не покидал помещение, но сейчас что-то было иначе. Наспех попрощавшись с Сяо, он снял терминал, нашёл в себе силы подняться. Венти не поделился с Сяо новостью о том, что он, оказалось, ещё страннее, чем предполагалось, что Нахида не нашла ни единого упоминания о нём в Ирминсуле. Что человека с такой душой никогда не существовало в Тейвате. Венти побрёл вслед за витавшим в пространстве элементом, пребывая в размышлениях. Если вспомнить, то ведь получалось, что желание Тигнари совпадало с волей Дендро Архонтов — Данталион жаждал исследований, что ему известно от Кусанали, а Нахида — опираясь на утверждение её брата, так как она, как выяснилось, не помнила этого — иметь кого-то рядом с собой, того, кто поймёт и поддержит. Получался некий резонанс, верно? Совпадение желаний носителя и Божества. Следуя этой логике, он мог предположить сущность желания Горо, так как о том, что сподвигло Моракса обратиться Божеством, он знал. А что на счёт пробуждённых? Может, они не сливались с элементом, потому что их желание хоть и было невероятно сильно, но не совпадало с мечтой Архонта соответствующего элемента? Тогда становились немного понятны речи Асмодей о неполном синхроне пробуждённых. Это имело смысл, но не стоило пока упираться в данную теорию, слишком мало информации, чтобы можно было сказать наверняка. Когда они вернутся на Ватацуми, нужно будет расспросить Горо и Аято ещё раз, теперь делая упор на том, о чём конкретно они думали в момент пробуждения. Венти постучался в дверь, ответа не последовало. Тревога нарастала прямо пропорционально оседавшему в лёгких Дендро. Стук повторился, всё также был проигнорирован. У них точно всё в порядке? Венти не выдержал, рывком открыл дверь. И в тот же миг увидел причину разбушевавшегося элемента. Как иронично, что это произошло именно сейчас. Кавех обессиленно рухнул в руки Аль-Хайтама. А лес пустил корни под его кожу. Шестой Апостол. Сяо упоминал, что четырнадцать из пятнадцати как-то связаны с Архонтами. Что если этой связью служил не только элемент, но и желание? — Не паникуй. Он всего-навсего потерял сознание. — Венти осторожно прощупал неровный пульс Кавеха, буйство элемента под его кожей потрясало. — Положи его на кровать и дай отдохнуть. — разрушительных процессов он не наблюдал, пробуждение походило на кратковременную и яркую вспышку, которая в качестве топлива для своего сияния использовала организм человека, истощая его в мгновение ока, но не переходя границ. — Что только что произошло? — его волнение вполне обосновано, вот только Венти понятия не имел, что нужно ответить. Он ведь и сам не знал ничего толком. — Это напоминает то, что случилось с Тигнари. Он будет в порядке? — Венти боялся соврать в этом вопросе. Хоть остальные Апостолы, вроде как, быстро приходили в норму, но данный феномен чересчур странен, чтобы утверждать с точностью. А ещё лопатки почему-то горели с того самого дня, как он пришёл к Сяо и… И случилась та волшебная ночь, в которой отчаянно хотелось забыться без остатка. Нет, даже не так, непонятный дискомфорт периодически преследовал его после встречи с Асмодей, когда она что-то пыталась сделать с их душами, «распутать» их. Точно, а ведь Венти совсем позабыл об этом. Их с Сяо души сплетены по необъяснимым причинам, и с ними происходили некие изменения, раз боль возникала в лопатках — пристанище души, как говорила Асмодей. Очень опрометчиво, что он не акцентировал на этом внимание. — Ему станет лучше. — в итоге сказал Венти, дабы немного успокоить Аль-Хайтама. За Тигнари велось постоянное наблюдение, сбегать от которого было крайне непросто, а главное — подозрительно. Чтобы не рисковать, он старался не выходить на личные контакты ни с Аль-Хайтамом, ни с Сяо, предпочитая использовать модифицированный специально для него терминал, считывающий мысли. Вето, наложенное на Тигнари, не позволяло ему говорить. Что это вообще такое? Особое право Данталиона, как Архонта, заставляющее любого неугодного замолчать навсегда. Насколько Тигнари известно, Вето ограничено по количеству людей, на которых его можно применить, кажется, не более двух за раз. Также Вето мог снять не только Данталион, но и Кусанали, однако очевидно, что она ни за что этого не сделает, ведь то идёт вразрез с волей брата. Между стопкой научных книг пряталось нечто иное. За ним следили, как и всегда, затылок кололо от пронзительных взглядов, пропитанных неприязнью. Ни шага в сторону, оступишься, и они сожрут тебя, проглотят с костями и не подавятся. Тигнари сохранял непринуждённый темп шага, как если бы и вовсе не был слеп, по земле бежали импульсы, позволяющие ориентироваться в пространстве. Прижав книги к себе, Тигнари вошёл в библиотеку, проследовал к нужной ему секции, чтобы вернуть взятую пару месяцев назад литературу. Ему не требовался библиотекарь, Тигнари позволялось пользоваться домом Даэны как ему заблагорассудится, то не проявление милости, а мерзкое ожидание того, что гениальный учёный, не успевший окончить Амурту, проявит свои таланты в полной красе. Что ж, это Тигнари на руку. Пока по его душу не явились суровые надзиратели, он петляющими движениями ушёл вглубь библиотеки, скрываясь от людей, подошёл к одному из столов. Умелым движением выцепив из стопки книг ту, что выделялась на общем фоне странной потрëпанной обложкой, похоже, это и вовсе записная книжка, Тигнари оставил её на столе. Уши дрогнули, уловив шаги. Манера, темп, спокойный взгляд — он сразу распознал Сяо. Коротко кивнув ему, Тигнари так же спешно отправился прочь, их не должны поймать вместе. Они расстались, тëмная макушка Тигнари скрылась за стеллажами. Сяо же выждал пару секунд, после чего вышел из тени и забрал записную книжку. Дневник? В любом случае, ему не стоило в это лезть. Его задача — передать вещь в нужные руки. Машинально проверив пространство на наличие наблюдателей, Сяо спрятал дневник между двумя непримечательными книгами, после чего покинул библиотеку. Кавех пришёл в себя ближе к ночи. Чудом разлепил веки, перевернулся на другой бок. И вдруг наткнулся на чужое лицо в паре сантиметрах от его собственного. Аль-Хайтам наблюдал за ним? Волновался? Как жаль, что они прервались на столь интересном моменте — почему после пробуждения от обморока Кавеха волновало лишь это, а не причина его состояния, спрашивать бессмысленно. Сейчас он чувствовал себя неожиданно бодро, элемент бушевал, не хотел подчиняться, при желании скрыть его пока не выйдет, но Кавех был уверен, что это временно. Его не пугал взбунтовавшийся элемент, то, что по его венам бежала листва в потоке крови. Всё это казалось естественным, правильным, единственно верным. Он всегда благодарил судьбу за то, что ему достался именно Дендро, Кавех улавливал особое единение с ним, со свежестью зелёной травы, с шелестом листьев. Теперь же раскрывшаяся в полной красе стихия казалась старым товарищем, добрым другом. — Ты просверлишь во мне дыру. — лениво протянул Аль-Хайтам, приоткрыв глаза. Кавех усмехнулся, что-то в их отношениях никогда не поменяется. — О чём думаешь? — О том, что мы не договорили. — ему хватило врождённой наглости надавить на плечо Аль-Хайтама, вынуждая того перевернуться с бока на спину, нависнуть над ним, с мрачным удовольствием наблюдая, как сдержанная маска трещит по швам. — Давай уже проясним эту нелепицу, Аль-Хайтам. Или ты не готов признать свою ошибку? — поддразнивающая ухмылка, светлые волосы упали на лицо. Кавех склонился ближе. — Ну же, согласись, что ты без ума от меня. Нам обоим станет проще. — А что насчёт тебя? — ладонь легла на боковую сторону шеи, нарочито мягко огладила чувствительное место. Обманчиво, в любой момент она могла сжаться, потянуть на себя, причиняя незначительную, но всё-таки боль. И самое страшное — Кавеху это нравилось. То, как Аль-Хайтам искренне пытался найти на него управу, как выходил из себя. Архонты, они правда одержимы друг другом. И так ведь было всегда. Кавех в жизни себя таким идиотом не ощущал, он готов повторять это снова и снова. Столько проблем из воздуха, права была профессор Фарузан, говоря, что вселенная схлопнется, коли они решат по-человечески всё обсудить. — А я тебя ненавижу, Аль-Хайтам. — когда-то он больше всего на свете страшился услышать от Кавеха подобные слова, по этой же причине он умолчал о глупых чувствах, рождённых в его таком же неразумном сердце в глубоком детстве. Ныне же он не боялся, потому что выплëвывая желчные фразы, Кавех улыбался ему так, как никогда раньше. — Я тебя презираю. — только у них за оскорблениями могло скрываться куда больше любви, чем в простых признаниях. Аль-Хайтам потянул Кавеха к себе, тот упрямо упëрся обеими руками в его плечи, не позволив с собой совладать. — Но я люблю тебя. Конченого придурка, сломавшего нам обоим жизнь. — откровенно говоря, они оба постарались, чтобы всё испортить, но Кавеху жизненно необходимо обвинить Аль-Хайтама в чëм-то. — И тебе придётся смириться со мной и моим характером. — Я мирюсь с этим уже не первый год. — хмыкнул он, не удержав приподнявшегося в насмешке уголка губ. Проворные пальцы свободной руки забрались под рубашку, пробежались по желанной коже. — Справлюсь как-нибудь. — Кавех не стал упираться в этот раз, когда его потянули на себя. Он игриво коснулся своим носом чужого, ожидая дальнейших действий Аль-Хайтама. — Хотя дело-то явно не лёгкое. — Тебе больше не сбить меня с толку. — рука Аль-Хайтама переместилась ниже, остановилась на бедре. Не слишком низко, не переходя границы, но заявляя о намерениях. — Ты меня обожаешь. — Кавех провёл указательным пальцем по шее Аль-Хайтама, ощущение, что прошёлся не ногтëм, а лезвием ножа. — Ты жаждешь меня. — он растерял последние крупицы сомнения, стыда же в Кавехе и не было, когда дело касалось Аль-Хайтама, поэтому он смело уселся поверх него, встречая полный скепсиса взгляд. Ощущение, что они женаты уже полжизни, настолько привычно воспринимались их действия. Кавех, снова развлекаясь, отстранился от Аль-Хайтама, устроившись поудобнее на его бëдрах, расстегнул пару пуговиц на рубашке, которая и без того не скрывала острые ключицы. — Ты так смотришь на меня. Нравится? — как же он обожал издеваться над ним. — Сколько мы возможностей потеряли. — картинно вздохнул, рубашка сползла с одного плеча практически до локтя. — Ответь мне, Аль-Хайтам, правду. И тогда… — он мило улыбнулся, как бы невзначай потëр шею, откидывая её назад сильнее, чем стоило. — Я весь твой. — Наивный. — Аль-Хайтам смирился с правилами забавной игры, принял сидячее положение, удерживая Кавеха на месте за бëдра. Невесомый поцелуй пришёлся в острое плечо. — Ты уже весь мой. — и спорить бесполезно, потому что вот он — в соблазнительно распахнутой рубашке сидел на его ногах. — Но я отвечу тебе. В качестве исключения. Я не фанат бесполезных слов. — их лбы соприкоснулись, горячее дыхание врезалось в губы Кавеха, отчего он несколько пьяно улыбнулся. Нет, опьянëнно. — Я люблю тебя. Кавех запечатлел признание на его губах поцелуем. Кадзуха привык засыпать и просыпаться рядом со Скарамуччей ещё до их прибытия в Сумеру. На Ватацуми они поступали так практически каждую ночь. По разным причинам: Кадзуха гораздо лучше засыпал вместе с ним, самого Скарамуччу нередко беспокоили кошмары, потому присутствие Кадзухи значительно успокаивало его. Да и вообще было приятно отдаваться тёплым объятиям, хотя лично Скарамучча не был любителем прикосновений, однако Кадзуха его персональное исключение из всех возможных правил. Кадзуха устроился на кровати, скрестив ноги. Между его пальцев перекатывались элементы, будто простая монетка. Он игрался с ними, как если бы те были не проявлением Божественных сил, а всего лишь безделушкой. Помощь Нахиды хорошо сказалась на нём, он уже наловчился частично скрывать элементы, их стабильность возросла. — Тебе не надоело? — без интереса спросил Скарамучча, лежавший позади него. Вдруг он оплëл руками талию Кадзухи, привлекая к себе внимание. — Ложись спать. Уже поздно, ты вымотан. — Кадзуха тихо засмеялся, покосился на Скарамуччу, убрал несколько непослушных тëмных прядей, заслонивших ему обзор. Умиротворëнный Скарамучча — невероятное зрелище. — Ты прав. — он потянулся, разминая ноющие мышцы. Кадзуха растворялся без остатка в их совместном быте, в днях и вечерах, проведëнных вместе, и уже не в силах представить, как бы жил без Хидэко. — Ты согласился со мной и решил дать себе отдохнуть? — Скарамучча скептически выгнул бровь, слегка ущипнул Кадзуху за бок, вызывая недовольное шипение. — Я сплю? Умер? Брежу? — Кадзуха фыркнул, внезапно повалился назад так, что придавил спиной Скарамуччу. Тот задушено застонал. — Ты меня убить решил? Твоя тушка не пëрышко, знаешь ли! — Если больно, значит реальность. — флегматично отозвался Кадзуха, даже слова не проронил, когда его всё-таки спихнули в сторону. Скарамучча сел, тряхнул головой, чтобы спутавшиеся волосы перестали лезть в глаза, надменно уставился на Кадзуху сверху вниз. — Давай спать. У меня совсем сил нет. — Ляг на подушку, как положено. — проворчал Скарамучча, впрочем, пожалев бедного мученика, самостоятельно переложил его. Он открепил заколку с чужих волос, положил её на прикроватную тумбу, принялся неспешно расплетать косу, которую сам же и собирал почти каждое утро. Этот ритуал повторялся день за днём, стал привычной частью их жизни. И Кадзуха любил эту рутину, беззаботную бытность лишь для них двоих. Скарамучча придерживался того же мнения, хоть и не высказывал в открытую свою позицию. По нему всё понятно без слов. Веки сомкнулись, отделив Кадзуху от реальности. Ради таких вечеров он готов пойти на всё. Сяо никому бы не признался, что раз за разом оставлял окно открытым лишь для одной единственной цели. Эта «цель» являлась к нему всего раз, будто сон, несбыточная мечта. У неё ярко-голубые глаза, поглотившие небо, звонкий голос и бледная кожа, пахнущая свежестью, с россыпью мелких родинок, с вереницами узоров и столь же завораживающих вен. Память настойчиво подкидывала картины давно — будто целая вечность прошла — минувшей ночи: сбитое дыхание, смущение на чужом лице, распалëнное ласками тело. Неземная красота, вынужденная бродить по бренному миру. Свет луны напоминал о Венти, о мимолётности его прихода. И Сяо ждал, когда же ему вновь удастся увидеть его в таинственном сиянии, накрыть губами нежную улыбку. Поглотить без остатка. Он знал, что Венти придёт сегодня, ведь они обговорили этот момент заранее — Сяо передаст ему дневник Тигнари, который, в свою очередь, нужно будет доставить Сайно. Потому он не находил себе места, вышагивал по комнате десятый круг, грозясь протоптать пол и провалиться вниз. Венти придёт исключительно по делу, хватит изводить себя. Кавех пробудился как один из Апостолов, ключи до сих пор не найдены, у них полно важных дел, не время думать о глупостях. Сяо ужасался собственной несдержанности, зуду на кончиках пальцев, жажде прикосновений. Обнять, прижать к груди, слыша учащëнный пульс, бьющийся в такт его, Сяо, сердцу, целовать каждый миллиметр кожи, не обделяя вниманием ни один участок, внимать тяжёлым вздохам, переходящим в слабые стоны на грани слышимости. Открыться навстречу неизведанному, доверить самое сокровенное, не требуя ничего взамен, хотя, безусловно, быть готовым с участием выслушать что угодно. — Ты меня ждал? — Сяо резко обернулся на звук. Его персональное наваждение медленно спрыгнуло с подоконника на пол, лунный свет по-хозяйски ложился на фигуру. — Прости, что так долго, Сяо-эр. — он скучал по тем дням, когда они проводили всё время в компании друг друга. Нынешних коротких встреч недостаточно, тем более, что наедине они практически не оставались. — Я бы хотел узнать, как продвигается твоя работа с печатью звука. — и сразу приступил к делу, прошёл вглубь комнаты, как ни в чëм не бывало. Однако по застенчиво отведëнному взгляду становилось очевидно — Венти хорошо помнил, что произошло здесь в прошлый раз. — Кавех передал тебе благодарность за помощь. — архитектор как-то просил научить его этой печати, чтобы в случае чего помочь Аль-Хайтаму. Разное могло произойти, мало ли. В рваные и короткие встречи Сяо, на удивление, без проблем разъяснил механику печати, уложившись в сжатые сроки, ведь Академию покидать надолго не удавалось, тем более необходимо было действовать тайно. — Есть пара вещей, усложняющих процесс. Печать всё ещё не пригодна для боя. Мне бы пригодилось твоё зрение, если ты не против. — Венти уселся на кровать, его ноги непоседливо болтались на манер ребёнка. — Хорошо, но сначала позволь мне проверить твою метку. — приглашающе похлопал по покрывалу рядом с собой. Глядел серьёзно, но лёгкий румянец выдавал его состояние. Сяо сдержал смешок, покорно сел, параллельно растëгивая пуговицы рубашки. Венти стремительно краснел, нервно выгибал пальцы, заставляя себя не пялиться слишком уж откровенно. Сяо отбросил рубашку куда-то в сторону, сосредоточенно уставился на Венти, ожидая его дальнейших действий. Намёк на лёгкое веселье блестел в золотой радужке, что в тусклом освещении комнаты казалась темнее обычного. — Не было никакого дискомфорта? Боли? — поинтересовался Венти, осторожно провёл по голубовато-зелëному рисунку. Плечо, затем чуть ниже по сложным изгибам, пока не добрался до локтя. Покалывание сопровождало путь его руки. Было то свидетельство энергии, с помощью которой Венти проверял его состояние, или же обострëнная реакция Сяо, а может и всё вместе — неизвестно. — Никаких проблем. — наверное, ни одно живое существо не удостоилось бы возможности так спокойно прикасаться к нему. Сяо не был тактильным, последние тысячи лет, по крайней мере. — Есть кое-что, что я хотел бы узнать. — этих вещей на самом деле куда больше. — Всё не выпадал случай поговорить об Ухао. — вот оно что. Венти всё ждал, когда Сяо заведёт эту тему. — В моей жизни было много тех, кем я дорожил. Старый бард, подаривший мне лиру, тот, кто принял меня, как человека. — Венти упоминал ту историю из далёкого детства, поэтому Сяо быстро понял, о ком шла речь. — Рита — мой самый верный друг, Макото, Гуй Чжун… — последнее имя особенно резануло по сердцу. Сяо пока неизвестно, насколько Венти был близок с Арелимом пыли, но они точно являлись хорошими друзьями. Даже странно, что при всём этом они с Венти не встречались на территории Ли Юэ, не считая одного возможного, мимолетного, призрачного случая. Хотя тот и говорил, что не был частым гостем на землях Властелина камня, после обучения в юном возрасте, когда он прожил там несколько лет, Венти наведывался в Ли Юэ лишь в случае необходимости. — Этих имён много. И Ухао один из них. Наставник, друг, тот, кто научил меня печатям. Тот, кто стал первой жертвой порочного круга смерти. — рука замерла на плече Сяо, холодный ветер заставил его поëжиться. — Он обратил частичку своей души в оружие, чтобы защищать меня. Но я не просил. — непроизвольно усилил хватку, но Сяо не стал акцентировать на этом внимание. — Я никого из них не просил умирать за меня, защищать меня. Я хотел, чтобы они просто жили. И были счастливы. — Венти переключился на покрытую шрамами спину, провёл по рваному рубцу от копья Вельзевул. — Ухао стал невероятным по силе оружием. Но далеко не всегда я использовал лук в бою, иногда я просто хотел почувствовать его присутствие, вспомнить о человеке, которого не стало. А сейчас… Я не могу призвать его, как бы не старался. Моих сил недостаточно. Я лишился возможности снова увидеть его. — он продолжил изучать израненную спину, описывать каждый рубец, каждый шрам, каждую отметину. Сяо вздрогнул от мягкого касания губ между лопаток. Прижавшись к неровному краю раны, Венти прикрыл глаза, затем упëрся лбом в плечо Сяо, шумно выдохнул, запуская дрожь. — Если бы я только мог помочь тебе избавиться от них… — сокровенный шёпот обжигал, Венти обнял Сяо со спины. — Они меня не беспокоят. — накрыл ладони, сцепленные на его животе, своими, откинулся назад, положив голову на плечо Венти. — Я вижу, что тебя что-то интересует. Спрашивай. — Сяо уже знал, о чём тот хотел узнать. — Я заметил необычные следы на твоих лопатках. Как от тонкой иглы. — было комфортно вот так сидеть, прижимаясь друг к другу, будто всю жизнь они только этого и ждали. — Это и есть игла. Шаманский ритуал. — Он как-то связан с душой? — догадался Венти из-за расположения отметин. — Никогда не слышал о подобном от Ухао. — Сяо аккуратно взял тёплую руку в свою и переплёл их пальцы. Венти следил за ним из-под полуприкрытых век. Он жалел, что не видел сейчас выражения лица Сяо, эмпатия доносила сложное скопление эмоций. — Неудивительно, это не какой-то обычный ритуал. — ладонь Венти идеально помещалась в его, будто они были созданы друг для друга. — Это часть одной важной работы. — Сяо не собирался распространяться на данную тему, поэтому Венти не стал настаивать. Сяо переключился на другой не менее важный вопрос. — Я так понимаю, что ты твёрдо намерен перед возвращением в Инадзуму остановиться в Ли Юэ на фестиваль? — А ты против? — несколько удивлённо спросил Венти. Они уже не первый раз поднимали эту тему. — Я думал, ты будешь рад повидаться с Ху Тао и Мораксом. — Я не очень люблю этот праздник. — Венти подался вперёд, чтобы заглянуть Сяо в глаза, нахмурился. Изначально он не хотел пояснять свой скептический настрой относительно этой затеи, но сдался открытому взгляду. — Он совпадает с днём моего рождения. — Венти неосознанно сжал руку Сяо, когда слова достигли его сознания. Шестнадцатилетие Сяо превратилось в кровавую бойню, в которой он потерял семью, родных, Ху Тао лишилась зрения, а Сяо — части человечности. — Сяо-эр, я не буду тебя переубеждать, но, пожалуйста, выслушай меня. — расслабляющие поглаживания Сяо по тыльной стороне ладони пришлись как нельзя кстати. А ведь это Венти должен был успокаивать Сяо, а не наоборот, однако его нервозность обострилась до предела жестоким известием. — Твой день рождения это не только день гибели клана шаманов. Это также день, когда ты появился на свет. И если бы не он, мы бы никогда не встретились. — его слова нисколько не помогали, он понимал. Но хотелось хоть как-то поддержать Сяо. — Я тоже не очень люблю свой день рождения, как Архонта. Однако я благодарен, что Селестия дала мне этот шанс, чтобы встретить всех тех, кто стал мне дорог. И тебя. А свой человеческий день рождения… — Венти горько усмехнулся. — Его у меня и вовсе не было. — Сяо весь напрягся, резко развернулся к нему лицом, расцепив хватку их рук. — Что я вообще такое? — он усмехнулся, но столь нервно, на грани срыва. И дальше объяснять не стал. — Ладно, давай не будем об этом. Хватит уже разводить трагедию. — как же он любил принижать себя и свои проблемы. Сяо неодобрительно нахмурил брови, взгляд его поблëскивал чем-то непонятным, нечитаемым. Он пытался что-то разглядеть в Венти, но словно останавливал себя, не давал погрузиться в темноту чужой души. — Я о том, что давай мы вместе попробуем двигаться дальше. Я не буду давить на тебя, но готов пройти этот сложный путь вместе. Правда, моё день рождения где-то через полтора месяца. Хотя не думаю, что становление Архонтом можно считать достойным поводом… — Венти. — потрясëнно пробормотал Сяо. С уст сорвалась мысль, которую он отчаянно пытался донести Венти не в первый раз. — Я ведь уже говорил тебе. Ты — это ты. Тебе не нужно быть кем-то, чтобы быть собой. Ты — Божество. И это прекрасно. — неозвученное «ты прекрасен» повисло в воздухе настолько явно, что даже Венти его ощутил, отчего покрылся очаровательным румянцем. — Ты постоянно утешаешь меня. — Венти рваным движением утëр непрошенные слëзы внутренней стороной запястья. — Прости меня. Я абсолютно бесполезен. Нужно собраться, а я всё разваливаюсь. — Сяо бережно убрал его руку от лица, где уже виднелся покрасневший след от грубых махинаций. Венти пугал его временами. Он изводил себя, задумавшись, мог сломать себе пальцы, вредил своему телу, порой не осознавая того, презирал себя до невозможности. Винил за несобранность, но разве это не логично, что после многих лет постоянной боли психика не выдерживала? — Ты гораздо сильнее меня, Сяо-эр. — нет, совсем нет. Просто Сяо справлялся с этим по-своему, не давал выход эмоциям, закрывался в себе. И чем же то лучше? Две крайности, они стоили друг друга. Наверное, вот для чего им необходимо было встретиться. — Ты даришь мне покой. — Сяо мог сказать тоже самое. — Я всё думал над словами Асмодей о переплетении наших душ. Может ли с этим быть связан тот уют, что я испытываю рядом с тобой? Венти любил его отчаянно, болезненно, пылко. И он боялся произнести эти слова, боялся узнать, что на самом деле Сяо видел в нём другого человека. Он не выдержит. Он не выживет. — Кто знает. — туманно ответил Сяо. Он о чём-то умалчивал, будто бы мелькнувшие мысли показались ему невероятным бредом. Поднёс руку Венти к губам, поцеловал изящные пальцы, костяшки, что часто становились жертвами нервозности Венти, постоянно находились на грани перелома. Если Венти хотел избавить его от шрамов, то Сяо — прогнать из его сердца тревогу. — Будь уверен, я пройду с тобой весь путь. От начала и до конца. Где бы ни был этот конец. Я буду ждать тот момент, когда на мой вопрос: «Где твой дом?» Ты ответишь мне чётко и ясно. — он намекал на тот жуткий вечер, когда они повстречали Асмодей, и у Венти сдали нервы. Он просил забрать его домой, но сам не знал, где этот дом находится. — Хватит, Сяо-эр. — отодвинулся в сторону, взор гулял по комнате, не задерживаясь на чём-то конкретном. — Ты хотел посмотреть печать с помощью зрения Мастера. Сейчас самое время. — он достиг предела выдержки, бежал от проблем и тяжёлых разговоров. Сяо недовольно поджал губы, его глаза накрыла мягкая ладонь, привычное жжение, после чего мир открылся с новой стороны. Сяо принялся чертить печать, пока Венти, очутившийся за его плечом, наблюдал за ним. — Интересная задумка. — хвалил он без прикрас. Его правда впечатляла находчивость Сяо. — Лучше убери эту часть. Она усложнит конструкцию. — Сяо согласно кивнул и внëс изменения в структуру. Кажется, Венти наконец расслабился, отключился от неприятных дум, сосредоточился на печати. И Сяо вовремя уловил то, что он потерял бдительность. Внезапно Сяо обернулся назад к Венти, так, что тот на мгновение растерялся. Зрение Мастера сияло в зрачке. Перед тем, как его глаза резко закрыли чужие руки, Сяо успел заметить необъяснимое сияние на теле Венти, но, к сожалению, больше разглядеть ему ничего не удалось. Сяо скрипнул зубами от досады. Снова. В прошлый раз, в имении Камисато, произошло тоже самое. — Так я и думал. — Венти заметно помрачнел при его словах, хоть Сяо того и не видел, но ощутил изменения в атмосфере комнаты. — Ты что-то скрываешь. Не позволяешь мне увидеть что-то доступное зрению Мастера. Это какая-то печать? — Венти нервно прикусил губу, не рассчитал силу, отчего по уголку губ потекла кровь. — Ответь мне. — Венти настойчиво продолжал зажимать глаза Сяо. И молчал. — Ясно. — Венти наконец отпустил его, их взгляды встретились. Напуганный и сосредоточенный. — Просто скажи мне, ты в порядке? Я боюсь за тебя, понимаешь? — ладонь легла на бледную щёку, большой палец заботливо стёр кровь. — Я в порядке. Ложь. Абсолютная ложь. Сяо покачал головой, сдаваясь. Никогда ещё он не ощущал между ними такую пропасть. Обманчивая близость. Солнце освещало бескрайние просторы пустыни. Некогда стена Самиэль отрезала два народа друг от друга, но с тех пор, как Кусанали принялась восстанавливать мирные отношения между пустыней и лесом, некоторые участки стены Данталион убрал, предоставив чуть больше свободы передвижений. У входа в деревню Аару появился неожиданный гость. Две косы, отливающие голубым, небесные глаза, лёгкая поступь, Сесилия в волосах. Местные быстро заметили чужака, оживились. Но никто не успел ничего предпринять. Вперёд вышел юноша с красными глазами, знакомые серебряные волосы спадали по плечам, в руках зажато копьё — Посох алых песков, созданный царём пустыни. Рядом с ним стояла необычной внешности девушка с цветными глазами. Жрец Дешрета окинул незваного гостя придирчивым взглядом. А тот широко улыбнулся, махнув рукой. — Какая встреча, Барбатос. — Сайно убрал оружие, ведь знал, что никакой угрозы не было. Он помнил об Анемо Архонте благодаря воспоминаниям первого Жреца. — И тебе доброе утро! — Венти неспешно шагнул на чужую территорию. — У меня есть кое-что для тебя, Жрец. Или ты предпочитаешь своё новое имя, Сайно?