Дорога домой

Кандакия не отходила от постели Сайно, ухаживала за ним, ожидая его пробуждения. Она примерно понимала, что произошло. Хоть будущее и скрыто за завесой туманной дымки, она помнила о неких фрагментах — или же, как называл их Барбатос, Апостолах — и Сайно, похоже, стал одним из них. Венти предполагал, почему это случилось, опираясь на теорию о синхронизации желаний, выстроенную частично благодаря двум пробуждëнным Апостолам Дендро. Желание Тигнари — исследовать, но быть при этом не одиноким — совпадало с волей двух Архонтов Сумеру, и желанием Кавеха, которое звучало примерно так же, как успел выяснить Венти. Разве что с поправкой на архитектуру. Кавех жаждал построить шедевр, но без извечного удушающего одиночества, он хотел, чтобы рядом с ним кто-то был. Вполне конкретный «кто-то», как и в случае Тигнари. Что тогда до Сайно? Помня о желании Макото, которое у них с Вельзевул было общим, Венти выстроил предположение — быть рядом с Тигнари. И дневник повлиял на его пробуждение, ускорил его, хотя Венти предполагал, что Сайно рано или поздно всё равно бы стал Апостолом. Он старался не нервировать и без того встревоженную Кандакию, поэтому устроился на подоконнике, испытывать чужое терпение не стоило, как и попадать под горячую руку. Венти разглядывал ключ Вельзевул, где с одной стороны вспыхнул рисунок спутанных линий — свидетельство пробуждения Апостола. Вереница сложных узоров сверкала на корпусе очередной загадкой. Интересно, а был ли какой-то особый принцип для избрания Апостола? Понятно, что существенную роль играли желания, они становились спусковым механизмом, но было ли что-то ещё? Какая-нибудь привязка к определённому человеку, например? Хотя, вспоминая несовершенство Небесного порядка, его вечно кривую работу, Венти не удивился бы, будь это абсолютно беспорядочный процесс. Ведь хаос — основа вселенной, энтропия — её дыхание и зыбкий фундамент. То что им казалось бредом, то, что они пытались упорядочить, чтобы найти такую необходимую их мозгу логику, для Высших было естественным и незыблемым, для природы — очевидным. А ещё Апостолы, судя по всему, теряли сознание после пробуждения. Видимо, из-за резкого истощения организма, всё-таки все они были людьми, хоть у Сайно, к примеру, имелась способность к перерождению. Но об этом вообще отдельный разговор, был ли смысл в этом даре, коли перерождалась душа, но не личность. Тот "Сайно", которого все знали, перестанет существовать, как только его сердце замрëт. А вместо него объявится уже кто-то другой. Глаза Венти медленно расширились. Погодите, это ведь так напоминало Хранителя Натлана! В последний раз данное почётное звание принадлежало Иансан, и Венти надеялся, что она до сих пор занимает этот пост. Иансан тоже перерождалась, и тоже с другой личностью, но у неё совсем не сохранялись воспоминания о предыдущих воплощениях, разве что базовые установки: кто такой Хранитель, в чëм его роль. Надо будет расспросить Сайно, когда тот очнётся. Вдруг он что-то знает. Пока что Венти мог только ждать. И он очень жалел, что Акаша не работала в пустыни. Ему срочно требовалось обсудить всë с Сяо. Иначе он сойдёт с ума. — Спасибо вам за всё. — от чистого сердца поблагодарил Кадзуха, расплывшись в яркой улыбке во весь рот. Он чувствовал себя превосходно, элементы смешались с его кровью, став единым целым, при этом не растеряв собственной уникальности, достигли баланса. Приятным и крайне важным бонусом стало то, что теперь Кадзуха мог прятать оба элемента, как благословлëнные, побывавшие на нижних этажах Бездны, что открывало новые возможности для путешествий, а ещё появился шанс перед возвращением в Инадзуму задержаться в Ли Юэ на Фестиваль морских фонарей, куда вроде как и Сяо с Венти направлялись. Кадзуха же хотел повидать старых знакомых и, признаться, больше всего на свете — Бэй Доу. Он безумно скучал по капитану, как ребёнок в отрыве от матери. Не описать словами, как он обрадовался, когда Скарамучча согласился составить ему компанию на празднике. Он даже не упрямился в излюбленной манере, несколько секунд пилил Кадзуху взглядом, после чего поднял руки в знак капитуляции. Более того, он расщедрился на письмо Крио Архонту с объяснениями — хотя бы в общих чертах — когда давление со стороны Кусанали и Кадзухи сделалось невыносимо надоедливым. А вот Вельзевул он писать ничего не стал, что предсказуемо, и, откровенно говоря, оба были тому факту рады — Нахида боялась взаимодействий между Электро Архонтом и её созданием, даже если это не личная встреча, а Кадзуха… Он как всегда предпочёл бы просто ненавидеть Вельзевул, но ему это плохо удавалось. Он не создан для столь негативных проявлений эмоций, что порой заводило в тупик. Нет, ничего святого, безгрешного в нём не было, он человек, и этим всё сказано, он мог злиться, презирать, и ненависть не то чтобы была ему совсем чужда. Однако в случае с Вельзевул всё слишком сложно, и Кадзуха просто не способен поддаться сжигающей злобе. Впрочем, нельзя отрицать, что у него и сердце-то доброе. Только это не значит, что он не мог быть жестоким, когда того требовала ситуация. Куда пропал Венти, оба владельца Анемо знали, пусть им и не до конца известно о сложившейся ситуации. А ещё Скарамучча ждал, что и их вовлекут в какие-то разборки, но Кадзухе о подозрениях не сообщал, чтобы избавить его от ненужных волнений. Наивно полагал, что тот сам не дошёл бы до таких предположений? А зря. С ухода Венти прошёл ровно день, и хозяева дома, где они остановились — вернее, один хозяин и один такой же нахлебник, как и они — начинали опасаться. Они явно планировали, что всё пройдёт быстрее, а Венти почему-то задерживался. Что-то опять пошло не по плану. Стоило привыкнуть. Сяо в стенах Академии тоже было неспокойно. Последний разговор с Венти всё никак не выходил из головы, сильно угнетал. Теперь он ещё застрял в пустыне, где с ним никак не связаться. Тигнари, неудивительно, беспокоился не меньше остальных. Вдруг реакция Сайно была…. Нет, о таком лучше не думать. В общем, всё застыло в ожидании и на низком старте. У ребят явно уже была подготовлена следующая стадия плана, но для того, чтобы её привести в исполнение, нужно получить новости от Сайно. Поэтому тревога сопровождала всех неотступным стражем. Сяо же полностью посвятил себя поискам ключей, благо в Академии сейчас наступили выходные, его порядком достала учёба, в которой он не видел толка. Сяо облазил всю библиотеку сверху донизу, открытые и закрытые секции. И, кажется, обнаружил одно интересное место, где вполне могли бы скрываться ключи. Располагалось оно на самом верхнем этаже Дома Даэны, в одной из, ожидаемо, запретных секций, но Сяо это не остановило. Ради доступа туда ему пришлось провернуть целую серию махинаций, воспользоваться неплохой репутацией, полученной ещё во время проверки Данталиона, надавить на мудреца Вахуманы. И ему выдали временный пропуск на одно посещение, чему он уже был рад. Оставалось только наведаться и проверить всё досконально. Хоть бы там не было людей, иначе все усилия были напрасны. Ещё он всё никак не находил момента поговорить с Нахидой. Её настроение оставляло желать лучшего, а сама она выглядела поникшей. Сяо правда хотел бы как-то ей помочь, но ему не давали шанса к ней приблизиться. По итогу они не контактировали вовсе, и тогда Сяо с удивлением отметил, что скучал по её компании. За короткий срок Нахида невероятным образом стала ему близка, возможно, Сяо мог бы назвать её своим другом. Потому его угнетало, что они никак не поговорят по человечески, а на фоне размолвки с Венти он и вовсе не находил себе места. Они не поссорились, но Сяо чувствовал, будто перешёл грань, надавил, заставил раскрыть ноющую рану, не имея на то никакого права. Чтобы Венти не скрывал от него, печать или нет — это его и только его дело. Однако Сяо не в силах унять беспокойства, потому как Венти сам о себе не умел волноваться. Так кому же это делать, если не ему? — Господин Сайно, как вы себя чувствуете? — Кандакия заботливо помогла ему сесть, поддержав под плечи. Сколько раз он просил её не использовать уважительную форму обращения, а она всё остаётся глуха к его просьбам что тогда, в детстве, что теперь, даже став главой деревни. Тем не менее, уважительное обращение не становилось железной стеной между ними, а этого уже достаточно. — Вы проспали довольно долго. Помните, что произошло? — Такое не забудешь. — покосился на лежащий на столе дневник. Никто не смел его открывать, помня, что он предназначался исключительно Сайно и также выполнял роль отдушины для Тигнари в особенно тяжёлые моменты, когда хотелось всё бросить. Сайно заметил сидящего на подоконнике Венти, всё ещё крутящего между пальцами тëмно-фиолетовый ключ. Жрец тяжко вздохнул, нутром чувствуя надвигающиеся проблемы. — Оставь нас, Кандакия. Нам нужно срочно всё обсудить, много времени потратили попусту. — вернее, он потратил, пока лежал без сознания. Сайно осознавал, что поступал немного грубо по отношению к Кандакии, но им правда необходимо поспешить. И она не обижалась, кивнув, вышла за дверь. Кандакия привыкла к сложной манере разговора Сайно, давно выучила, что кажущиеся временами жестокими слова, на деле лишь продукт неосторожности и неопытности в общении с людьми. Это не особенность всех Жрецов, а личная уникальность Сайно, точнее, его едва ли не главная слабость. — Передайте им, что я всё понял и буду действовать. - сразу перешёл к делу, обратился к Венти, как только послышался звук захлопнувшейся за Кандакией двери. Сайно ещё о многом хотел бы узнать: о Тигнари, о Кавехе и Аль-Хайтаме, но не думал, что Барбатосу достаточно известно. - Как вы вообще оказались в этом замешаны? — На «ты» и зови меня Венти. — когда-нибудь у него язык отсохнет просить окружающих обращаться к нему так. — Весьма случайно. Я здесь по своим причинам, но отказать в помощи было бы жестоко. — Венти заставил ключ вернуться в исходное положение в виде броши, после чего спрыгнул с подоконника и подошёл поближе к кровати. — Небесный раскол тебе о чём-нибудь говорит? — по недоумению Сайно всё становилось очевидно. Жаль, но ничего не поделаешь. Были и другие вещи, о которых Венти хотел бы расспросить его. — Туманы сделали мне предсказание совсем недавно. О трещине между мирами и её неотвратимости. Спроси Кандакию потом. В любом случае о Небесном расколе я узнал задолго до них, когда меня случайно втянуло во Временной разлом. — об этом пространстве Жрецу известно, как и о том, что попасть туда можно исключительно по воле Астарот. Это её царство вечной ночи, её владения за пределами привычного мира.— Небесный раскол означает гибель всего живого, Сайно. И чтобы как-то помешать этому, я ищу ключи. Гео и Электро уже у меня. — Венти показательно продемонстрировал брошь, что на деле являлась слиянием двух ключей Архонтов, прежде чем убрать её обратно. Это было лишним, Сайно уже убедился в правдивости его слов, ведь буквально минуту назад лицезрел ключ Вельзевул. — Сейчас я пришёл за Дендро. А ещё за информацией, но пока что только хуже всё становится, вопросы накапливаются, а ответы не найдены. — звучало как вполне правдивое, детальное описание всего их путешествия по Тейвату, что начинало выводить из себя. — Я правда ничего не знаю о Небесном расколе. — Сайно в задумчивости подпëр подбородок, устроив локоть на колене. — Помню только, что первый Жрец как-то передал тебе предсказание от Туманов. Про Птицу и Священную реку времени, а также пятнадцать фрагментов. — А теперь ко всей этой каше добавились чужеродный Клинок, разорвавший небо в изнанке мира, что-то про пространство и время, неотвратимость судьбы, сосуд, поглотивший желания. — Венти постепенно терял терпение, его раздражало постоянно ничего не понимать. — Короче говоря, запутали меня ещё больше. Как бы там ни было, ты-то понимаешь, что сам стал одним из этих пятнадцати фрагментов, вернее, как мне уже привычней называть, Апостолов? — ну, что-то такое он предполагал, смутно припоминая значение тех самых «фрагментов» из предсказания Туманов глубокой древности. Но понятнее не становилось. — Скажи мне, о чём ты думал в тот момент. О своём желании. Это важно, Сайно. — по сосредоточенному взгляду, Жрец пришёл к выводу, что благоразумнее ответить Венти и не мучить его дальше. — О Тигнари. — признался Сайно, ощущая некую неловкость. — О том, что хочу остаться рядом с ним навсегда, разделить всю его боль. — так Венти и думал. И тот факт, что его догадка оправдалась, не мог не радовать. Наконец-то хоть что-то прояснилось. Дело действительно в синхроне желаний носителей с мечами Архонтов. — Я спрошу тебя ещё о нескольких вещах. — вдохновдённый успехом, Венти позабыл о тяжести, осевшей в груди вместе с запутанными видениями Туманов. Если постоянно поддаваться унынию, то точно можно повредиться рассудком, а здоровый разум Венти пока ещё необходим. — Ты что-то знаешь о Хранителе Натлана? — Сайно, к немалому изумлению, согласно кивнул, но перед этим выдержал задумчивую паузу, будто не мог определиться, какой ответ лучше дать. И это вновь притупило лёгкое воодушевление Венти, посмевшее на миг приподнять настроение. Что-то не то происходило прямо под его носом. — О том, что она тоже перерождается, тебе известно? — и снова кивок, но вот взгляд уже предостерегающий, словно Сайно просил его перестать копать дальше. Впрочем, Венти не стал акцентировать на том своё внимание. — Вас что-то связывает? Ведь ваши способности схожи. Только вы способны на такое, даже Земным Божествам недоступно перерождение. — повисла напряжённая тишина, прерываемая разве что далёкими голосами, доносящимися с улицы. Плечи Венти поникли. Можно было и догадаться, что никто опять не станет ему ничего разъяснять. Досада опалила грудную клетку расплавленным металлом. Да что, в конце концов, происходило вокруг? Почему складывалось впечатление, что все играют в какую-то непонятную игру, не собираясь посвящать Венти в правила, хотя он, несомненно, давно стал одним из участников? — Осколок, переданный тебе Дешретом… Что это было? Благодаря ему ты начал перерождаться? Получил ли ты ещё какие-то способности? Кем на самом деле был Дешрет? Кусанали показала мне свои воспоминания, я видел, что первый Жрец был готов к случившемуся, и он, и Его Величество будто знали, что такое может случиться. — Венти беспрерывно закидывал его всё новыми вопросами, слова вырывались изо рта произвольно, не было сил их удерживать внутри, позволять дальше давить на грудь, перекрывать дыхательные пути. Однако Венти бился в глухую стену, что никогда не даст ему ответ. Он закусил щёку до крови, противный металлический вкус во рту был слишком знакомым. Оттого и отвратительным. — Я пойму, если ты не можешь ответить мне, потому что это какая-то тайна. — в итоге сдался, отчаявшись. — Я не могу ответить тебе не потому, что это тайна. — алые глаза, в которых сверкала молния, встретились с голубыми. Сердце Венти пропустило глухой удар, он откуда-то знал, что следующие слова Сайно прозвучат для него, как ушат холодной воды. И не ошибся. — А потому, что это ты. — он едва устоял на ногах. Почему? Что в нём особенного? Уголок губ дëрнулся в нервном спазме. Сайно искренне сочувствовал ему, но ничего сделать не мог. — Я нарушаю запрет уже тем, что сейчас скажу тебе: такова воля Астарот. Снова. Снова Рита от него что-то скрывала. Но почему в этом замешан Жрец Дешрета и, скорее всего, сам Аль-Ахмар? Венти чувствовал себя ужасно. Использованным, обманутым теми, кто был ему важен. Рита, его дорогая Астарот… Она бы никогда не навредила ему, Венти уверен в её искренности. Но в чëм же тогда причина? Там, в заброшенном храме на горе Ëго, она открыла ему лишь малую часть скрытой истины, оставив самое страшное вне его досягаемости. А он наивно доверился ей. — Астарот желала защитить тебя. — всё же сказал Сайно. Тяжело наблюдать за вселенской тоской Венти. — Оградить от этой грязи. — что он имел в виду под «грязью»? На ум вдруг пришли слова Третьей о тенях Фанета, о том, что она настоятельно рекомендует ему никогда не узнать, кто это, что это. — Мне жаль, что я не способен развеять твою печаль, но я обещал молчать, как и Его Величество. — ясно, Рита на самом деле просила и царя Дешрета держать его в неведении, подговорила что-то скрыть от Венти. Получается, они с Астарот знакомы, так? Тогда, может, и удивляться хорошему отношению Дешрета к юному Анемо Архонту было глупо? И всё же... Венти слабо усмехнулся. Он доверял ей. До последнего. И сейчас тоже. Как бы больно ни было, он верил в чистоту намерений Астарот. — Могу лишь сказать, что, да, силы Его Величества уже выходили из-под контроля, и он разработал план, на который первый Жрец согласился. А что до моих способностей, помимо перерождения, думаю, ничего не случится, если я скажу тебе, что умею видеть мечты людей. — Мечты? — Венти немного взбодрился. Ведь мечты и желания, по большей части, одно и тоже, так? — А мою видишь? — а потом вдруг осëкся, вспомнив, что никогда человеком не был, что его душа родилась вместе с телом там, в Долине Ветров. Он так гнался узнать о своём желании, что превратило его из смертного в Архонта, а его, оказалось, и не было вовсе. Потому что он сразу родился Божеством. — Мечты Божеств, обычно, крайне расплывчаты для меня. С людьми проще. — Сайно прищурился, рассматривая одному только ему подвластные образы. Венти не ждал от него ответа, и сам знал, что видеть там нечего. — Как странно. Пусто. Но, нет, у тебя определённо есть мечта. Просто я её не могу увидеть. Она почему-то закрыта от меня. — опять фокусы его защищённого сознания? Откуда же взялся этот блок? Венти не до конца поверил словам Жреца, допустив, что тот таким образом пытался утешить его. С другой стороны, Сайно не тот, кто станет лгать. Хотя он мог увидеть и какую-нибудь другую мечту, например, его стремление защитить Тейват от Небесного раскола. — Я отправляюсь в город прямо сейчас, чтобы к вечеру успеть добраться. — изрёк Венти, положив конец их разговору. — Есть что передать? — Сайно призадумался на пару секунд, после чего призрачно улыбнулся, погрузившись в воспоминания. — Передай им, что я с нетерпением жду того момента, когда мы сыграем в карты. Меховая накидка скрывала от холода Снежной. Парень хорошо ориентировался в коридорах дворца, будто провёл здесь всю жизнь, что довольно не далеко от истины, пусть больше он предпочитал торчать на рабочем месте в институте. Тёмные волосы забраны в низкий хвост, на одном глазу виднелась повязка. Кэйа Альберих прожил в Снежной много лет, заняв довольно влиятельное положение при исследовательском институте, где его инженерные способности раскрылись в полной мере. Все знали его как улыбчивого юношу, но никто и не догадывался, что скрывалось за внешней безмятежностью, фривольностью и блеском единственного открытого светлого глаза. Кэйа запер прошлое, спрятал в дальний угол и поклялся никогда не открывать. Там, за невзрачной дверью с тысячью замков, скрывался Мондштадт, тёплый дом, человек, которого он звал отцом, и мальчишка с ярко-алыми волосами. Всё это Кэйа выбросил, как ненужный хлам. — Как же он жесток со мной. — печально вздохнула Царица, описывая по залу уже третий круг. Именно в таком состоянии её застал Кэйа, в помещении обнаружилась ещё одна личность — неприятная личность, как настойчиво дополнило сознание — Второй Предвестник Фатуи, Доктор, Дотторе или, как предпочитал Кэйа, ползучий гад. Впрочем, неприязнь у них была обоюдная, Альберих вообще мало с кем ладил. Пожалуй, только с Аяксом ему удавалось общаться дольше трёх минут. — Кэйа, дорогой, представляешь, что приключилось! — её театральность порой действовала на нервы, но именно в такие моменты Царица становилась как никогда человечной. В обычном своём состоянии она скорее напоминала кусок льда, пустую оболочку. Красивую, властную, но лишённую чувств. — Скарамучча ушёл от нас! Спасибо хоть письмо прислал, правда, с опозданием. И наверняка под давлением Кусанали! — Прикажете уничтожить? — с ухмылкой осведомился Дотторе, Царица гневно прищурилась на его заявление, Кэйа закатил глаза. — Тебе что язык укоротить? — прошипела Царица. Жаль, но её угрозы беспочвенны. Она сама наделила Предвестников колоссальной властью, что поставило Крио Архонта в невыгодное положение. Не то чтобы она всё ещё не могла их убить, вопрос в том, что она того не хотела, тем более народ бы не понял её. — Эх, Кэйа, не хочешь место Шестого занять? — тот поперхнулся воздухом. — Госпожа, мне как-то роль инженера ближе. — обаятельная улыбка действовала безотказно, Царица только пробормотала что-то недовольно, но дальше тему не развивала. — А Аякс уже в курсе? — Нет, вот думаю ему писать. Наверняка он расстроится, но будет всячески делать вид, что рад его уходу. Глупые дети! — в сердцах воскликнула Царица, крепче прижав к груди письмо от Скарамуччи. — Дотторе, скажи-ка мне кое-что. — её тон мгновенно переменился, в комнате стало ещё холоднее. — Ты же что-то ему сделал, да? Скарамучча так упорно молчал все года, но я чувствую, что что-то не так. — А это имеет значение, госпожа? — иронично поинтересовался он. Кэйа молча наблюдал за их переглядками. Да, Царица совершила ошибку, отдав людям такую власть. Она связала себя по рукам и ногам. Тем не менее, его их разборки не касались. Он всего лишь инженер, скрывающий своё истинное происхождение, связь с давно павшим народом. Для них он обычный человек науки. На пороге важной работы. Сяо прочувствовал в тот миг все стадии отчаяния. Из хороших новостей — он оказался прав, ему удалось найти местоположение ключей после стольких попыток и огромного количества убитого времени. Ему повезло, на верхнем этаже, расположившемся прямиком под крышей библиотеки, не обнаружилось людей и каких-либо подозрительных механизмов, способных вести наблюдение за ним. Казалось бы, отличный результат. Но всё рухнуло, стоило Сяо наконец обнаружить искомое. Скрытый ото всех проход, в закрытой секции, куда он получил одноразовый пропуск, спрятанный так, что не нашёл бы никто, кто бы не знал, что конкретно искать. Потайная дверь прямиком в книжном стеллаже. Сяо быстро разобрался с механизмом, он был не так уж замысловат, явно всё делалось без расчёта на то, что кто-либо решится сюда забраться. Книжная полка отъехала вбок, за ней показалась ещё одна дверь. И вот тут-то всё и рухнуло. Ибо эту дверь Сяо открыть не удалось. — Отпереть её можно исключительно с помощью Дендро. — огласил голос Нахиды из-за спины. Как давно она наблюдала за ним, не вмешиваясь? Ладно, не до этого на данный момент. — И, естественно, брат всё устроил так, что подойдёт исключительно наш Дендро, чистый элемент Архонта, а не кто-либо с Глазом Бога. — будто пнули ногой в живот, воздух отказывался поступать в лёгкие. Сколько впустую потраченного времени, и всё зазря. Ради чего? Чтобы наткнуться на непреодолимую преграду? Что скажет Венти, когда узнает? — Прости, что не сказала раньше. — сломать дверь? Нет, тут полно охранных артефактов, сразу оповестят о вторжении Данталиона. Сяо перебирал сотни различных вариантов, ни один не венчался успехом. — Простите меня… — она внезапно закрыла лицо руками, будто собиралась заплакать. Но ни единой слезы не скатилось по её щекам. Словно она уже не способна на такое проявление эмоций. Что же делать? Сейчас весь мир был под угрозой. Сяо стиснул зубы до скрежета, молниеносно оказался рядом с Нахидой, встряхнул её за плечи грубее, чем следовало. Он плох в подбадривании людей, особенно когда сам задыхался от безысходности, поэтому действовал так, как мог. — Сделай уже выбор, Нахида. — он до последнего не намеревался давить на неё, однако отныне игра приобрела новые суровые правила. — Раскрой глаза и увидь, что происходит. Данталион — не благодетель. И тебя он держит на цепи, а ты ему позволяешь. Так неужели из-за этой преданности ты готова подвергнуть опасности всё живое? Очнись наконец! — широко распахнутые глаза в обрамлении густых ресниц, неестественная форма клевера до сих пор вгоняла Сяо в ступор. — Я для того и здесь, Сяо. — шёпотом произнесла она, собирая волю в кулак. — Чтобы решить, как поступить раз и навсегда. — ей тяжело пришлось, определиться с позицией в её случае непростая задача. Это невозможно объяснить, в ней жила не какая-то верность брату, нет, это врождëнная покорность, как у послушной машины. Нахида прикусила губу с такой силой, что пошла кровь. Пора. Ей нужно принять сторону. — Я помогу вам. — язык не слушался, делая звуки нечёткими. Сознание вопило об ошибке, что она ещё пожалеет об этом. Кусанали с трудом заставила настойчивый голос заткнуться. — Я помогу. — будто не веря в сказанное, повторила она. Внутри что-то оборвалось. — Но действовать нужно осторожно. А в доме Аль-Хайтама народа становилось всё больше. Возвращение Венти ознаменовало новый этап. Выслушав краткий пересказ, Аль-Хайтам тут же направился к себе в комнату, чтобы связаться с Тигнари по поводу дальнейших действий — оставалось лишь надеяться, что тот сейчас дома и сможет ответить, ведь иначе придётся откладывать всё ещё на неопределённый срок. Кавех попивал свой кофе, разбавленный молоком и ложкой сахара с лёгкой руки профессора Фарузан, которая тоже присутствовала здесь, параллельно редактируя голограмму на мехраке. Уже завтра состоится презентация, и потихоньку нервы начинали сдавать. Благо хоть Дендро вернулся под его контроль, поэтому Кавех снова мог скрывать элемент, даже проще, чем раньше. Казалось, что теперь он видел и ощущал куда больше, поэтому подобрать комбинацию печатей для заглушения Глаза Бога проблем не составило. Профессор периодически давала ему рекомендации по поводу проекта, чем очень помогала, к тому же её оплеухи быстро возвращали Кавеха в норму, когда тот забывался в тревожных мыслях, за что ей низкий поклон. Венти же оставался тих, будучи всё ещё под впечатлением от похода в пустыню. В дверь постучали, и из комнаты выскочил Аль-Хайтам, на ходу пряча Акашу. Он ничуть не удивился, увидев на пороге Кадзуху и Скарамуччу, пропустил их внутрь, но не дальше порога. Троица, засевшая на кухне, с интересом выглянула в коридор, ожидая, что же такое собирался озвучить Аль-Хайтам. И они не прогадали. — Окажите мне услугу, раз уж ошиваетесь в моём доме. — у Скарамуччи молниеносно сработал рефлекс на грубую речь, отчего на губах появилась едкая усмешка, и желчные слова готовились сорваться с уст. Благо, Кадзуха остановил его, незаметно ущипнув за тыльную сторону ладони. — Нужно проверить одну больницу. Вернее, найти там девочку по имени Коллеи. Естественно, действовать нужно осторожно. На самом деле у нас есть несколько предположительных точек, где она может быть, я прошу вас проверить одну из них. Справитесь? — Почему именно мы? — вполне логично спросил Кадзуха. — Потому что ни я, ни Кавех не можем этого сделать — нас тут же узнают, ведь мы связаны с Тигнари, а эта девочка — рычаг давления на него. Они заподозрят, что Тигнари что-то предпринимает. Поэтому нужны незнакомые лица. Да и вообще, принесите пользу, если я вас домой пустил. — Ты такой противный, сил нет! — заключил Кавех, выходя в гостиную. Аль-Хайтам скептически выгнул бровь, сложил руки на груди. — Что не так-то? Они ведь у меня в долгу. И не поспоришь. Поэтому пока Скарамучча медленно закипал от негодования, Кадзуха поспешно согласился. На том и порешили, выдвинутся они завтра утром. Чтобы избежать возможного скандала, Аль-Хайтам проворно ретировался в свою комнату, Кавех незримой тенью последовал за ним, тихо прикрыл дверь, прислонился к ней спиной, нахмурившись. У него многое не сходилось в голове, и он намеревался всё прояснить прямо сейчас без лишних ушей. — Зачем ты их отправил? Мы ведь уже знаем, где находится Коллеи. — Они туда и пойдут. — непринуждённо пожал плечами Аль-Хайтам, что архитектора не устроило. — Повторюсь, зачем? И дураку понятно, что как бы тайно они не действовали, их распознает охрана. Они ничего не сделают с ребятами, но точно перевезут Коллеи в другое место в тот же вечер. — внезапно настигло осознание. Кавех хлопнул себя по лбу, как же он сразу не сообразил! — Тигнари говорил, что делать всё нужно аккуратно, понадобится также помощь Сайно. Но мы не можем просто сказать ему прийти в больницу и забрать Коллеи, он-то справится, но поднимется хаос, который быстро дойдёт до Академии, и Тигнари не позволят сбежать. Поэтому он хочет выманить их провокацией. Ребята отправятся в больницу, привлекут внимание охраны, те сразу же начнут планировать перевозку Коллеи, как можно скорее, наверняка сделают это ночью. И тогда их по дороге поймает Сайно, избавившись от свидетелей, заберёт Коллеи. Некому будет доставить в Академию известия, по крайней мере, они придут разве что к утру, когда Тигнари уже давным-давно сбежит. — Кавех мысленно похвалил себя за догадливость, ибо от Аль-Хайтама такого не дождëшься, но оставался ещё один момент. — Но почему ты соврал им? Почему не сказал ребятам всё как есть, мол, нужно спровоцировать охрану на глупый шаг прямиком в ловушку? — Во-первых, будет гораздо убедительнее, если они и сами будут верить, что им нужно тайно узнать о местонахождении одной маленькой девочки. А во-вторых… — Аль-Хайтам едва заметно усмехнулся. — Так забавнее. Кавех едва челюсть не уронил на пол. Архонты, он живёт с сущим психопатом.