Дорога домой

В последний раз Кавех так нервничал перед тем, как представить дипломный проект комиссии. И он прекрасно помнил, каким провалом всё обернулось, поэтому ничего удивительного в том, что чем ближе с каждым часом становилась презентация, тем сильнее дëргался его глаз. Из рук всё падало, ноги то и дело заплетались, а сколько раз Кавех уже снëс плечом дверной косяк — и подумать страшно. Проще говоря, архитектор был на грани срыва, оттого огрызался на всех вокруг, демонстративно топал ногами и в десятый раз перепроверял содержимое мехрака, чтобы точно ничего не забыть. Основная часть его выступления будет базироваться на голограмме, но если его работой заинтересуются, то он должен быть готов предоставить подробные чертежи, которыми его мехрак забит подчистую. — Стой ровно. — Фарузан раздражëнно фыркнула, поправила съехавшую накидку на плечах Кавеха. Оделся он в своих лучших традициях — ярко и броско, что могло сыграть как на руку, так и против него. — Ничего не ел с самого утра. Ты хочешь в обморок упасть прямо на выступлении? — насильно накормить Кавеха не выйдет, пусть Фарузан хоть самолично ему в рот еду запихает, тот распрощается с ней уже через полчаса, согнувшись в приступе рвоты. Волнение играло злую шутку с её подопечным, и хуже всего то, что помочь Кавеху никак не получалось. — Дыши. Не забывай, воздух это важно. — это всё, что Фарузан могла сделать. — Очень смешно. — буркнул Кавех, поправив манжеты на рубашке. Он чувствовал, будто вернулся на много лет назад, когда собирался на свой первый учебный день в Академии. Кто бы подумал, что спустя всего ничего всё так в корне переменится. — Я прекрасно себя чувствую. Не нужно разводить панику. — врать у него не выходило, зачем браться в таком случае? Фарузан покачала головой. Как сейчас не хватало Аль-Хайтама, он бы нашёл способ отвлечь Кавеха, пускай, скорее всего, это бы и переросло в ругань. Впрочем, в последнее время их отношения вроде как наладились, чему Фарузан никак не могла нарадоваться. — Как думаете, он придёт? — Кавех нервно теребил в руках край ярко-красной накидки. Нет необходимости быть гением, чтобы догадаться, о ком шла речь. — Он обещал, но работы в Академии накопилось предостаточно. — значительно тише добавил Кавех, как будто вообще не собирался произносить эти слова вслух. — Раз обещал, значит придёт. — решительно оборвала начинающуюся меланхолию. Кавеху только дай возможность заплутать в мрачных мыслях. — Давай перепроверь всё ещё раз, и будем выдвигаться. Лучше прийти пораньше, чем опоздать. — с видом настоящего мудреца изрекла Фарузан. Пока в гостиной шли разборки профессора и её протеже, Венти расположился на кухне с терминалом. Он стоял у стены, прижавшись к ней спиной, как если бы его с трудом держали ноги, подбородок низко опущен, взгляд спрятан под длинными прядями, упавшими на лицо. Вот чьë настроение было максимально плохим ещё со вчерашнего дня, но Венти старался не подавать виду, чтобы не беспокоить окружающих. Ему это удавалось на редкость легко, разве что Кадзуха периодически смотрел на него чересчур пристально, подозревая неладное. Благо они со Скарамуччей уже отправились выполнять поручение Аль-Хайтама, поэтому никто сканировать поведение Венти не будет. С этой задачей неплохо справился бы Кавех, но тот на данный момент слишком занят собственными проблемами, поэтому не замечал, что Венти после возвращения от Сайно не находил себе места. — Сегодня? — удивлëнно переспросил Венти шёпотом, непроизвольно сжав руки в кулаки. — Так будет лучше. — голос Сяо звучал совсем рядом, однако то была всего лишь Акаша. — Нам лучше синхронизировать свои действия с пробегом Тигнари, да и Нахида хотела с ним встретиться прежде, чем он уйдёт. — до сих пор не верилось, что Кусанали решилась помочь им достать ключи. Ей наверняка непросто дался этот выбор. С одной стороны, Венти был рад её вмешательству, с другой — он небезосновательно волновался за неё. — Сегодня ночью мы закончим всё это и отправимся дальше. — Сяо уже всё обговорил и с Нахидой, и с Тигнари, так что какой-никакой план действий у них имелся. — Почему я слышу сомнения в твоём тоне? — недоумевал он. — Нет, ничего, просто так неожиданно сложилось. — Венти осторожно выглянул из-за угла, где Кавех в десятый раз кружился по комнате в поисках какого-то чертежа, который выпал из общей стопки и испарился не пойми куда. Подобие улыбки отразилось на губах Венти. — Наверное, я просто привык к этому месту. Вот и всё. — Фарузан заметила что-то под столом, нагнулась, подняла свëрнутый чертëж и, прежде чем отдать Кавеху, ударила им по чужой макушке, крича, чтобы тот собрал мозги в кучу. — К этой атмосфере. — Венти вновь скрылся за углом, затылок прижался к стене, холод заземлял, мешал сознанию уходить в свободное плаванье. — Кадзуха говорил, что они собираются в Ли Юэ. — перевёл тему Венти на более насущный вопрос. — Что ты решил? Мы отправимся туда? А потом можем все вместе вернуться на Ватацуми. — некоторое время стояла абсолютная тишина, только громкие голоса из гостиной нарушали её. Что-то абсолютно уютное, семейное витало в воздухе. — Хорошо. — сдался Сяо. В конце концов, он и сам хотел вернуться домой, пусть и не надолго. К тому же есть одна вещь, которую он планировал забрать у Ху Тао, так что лучше момента и не подберëшь. — Я иду на встречу с Аль-Хайтамом, чтобы передать ему терминал, поэтому ты не сможешь со мной связаться. Лучше сделать это сейчас, потом возможности не будет. Тебе тоже советую так поступить. — не было смысла забирать Акашу с собой, ведь за пределами Сумеру она не работала, а вот Аль-Хайтаму могли пригодиться рабочие образцы. — Да, ты прав. — сложно было не уловить, что разговор у них не клеился. Похоже, влияние того вечера, когда Сяо едва не увидел то, что ему не предназначалось с помощью особого зрения, ещё не спало. — Стоп, если ты собрался передать терминал Аль-Хайтаму, значит он уже в курсе наших планов? — Тигнари ему передал. Потом он связался со мной и попросил оставить Акашу. — пояснил Сяо, в его тоне проглядывалось небольшое смятение. — Что тебя так удивляет? — Венти закусил губу, впившись пальцами в стену позади себя. Он слышал, как Фарузан за что-то в очередной раз отчитывала Кавеха, как тот оправдывался, периодически срываясь на фальцет. Суета сборов и не думала утихать. — Кавех не в курсе, да? — каким-то неведомым образом сообразил Сяо. — И ты боишься за его реакцию. — не вопрос, а утверждение. Как же хорошо его успели изучить. Сяо не требовалось находиться в непосредственной близости, он предугадывал ход мыслей Венти по обрывкам фраз, по голосу и интонации. — Правда, я не совсем понимаю причину твоего волнения. Он же знает о наших целях, очевидно, что рано или поздно мы бы ушли. — да, но пропадать сразу после столь важной для Кавеха презентации — жестоко. Тем более неизвестно, как она ещё пройдёт. Они очень сдружились, можно сказать, нашли друг в друге отражение самих себя, Венти не хотел бы оставлять его столь внезапно. — Венти, ты где там застрял? — громогласный оклик Кавеха привёл в чувства. Пора было завершать разговор. — Пойдём уже! — а кто-то подхватил боевой настрой. Видимо, Фарузан справилась со своей задачей. — Мне пора. — не удержав улыбки, сказал Венти, потянувшись к терминалу. Не стоило заставлять Кавеха ждать, раз тот наконец собрался с духом. — Венти. — вдруг позвал его Сяо, рука замерла, так и не отключив Акашу. Но продолжения не последовало, будто Сяо и сам не ведал, что собирался сказать. — Нет, неважно. — неразборчивое бормотание. Кажется, пропасть между ними начала понемногу разрастаться. Такими темпами... Нет, даже вообразить страшно. — До встречи. Связь прервалась. Кавех игнорировал направленные на него взгляды прохожих. Они были самыми разными: заинтересованными — со стороны простых людей, насмешливыми — от тех, кто догадался, куда именно направлялся скандальный архитектор. Но ему было глубоко плевать на всё это, Кавех предпочитал вслушиваться в шум улиц, в звучащую с разных сторон музыку от уличных талантов. Фарузан такой настрой поддерживала, но, на всякий случай, каждого, кто смотрел на её подопечного с толикой высокомерия, одаривала убийственным взглядом. Что до Венти, то он скрыл свой облик под иллюзией, хоть Данталион навряд ли здесь покажется — а опасаться стоило только его, так как обычные люди вряд ли узнали бы в нём бывшего Анемо Архонта — но перестраховаться не мешало. Однако, чтобы не смущать Кавеха и Фарузан незнакомым обликом, он немного изменил иллюзию. Фактически, Венти сохранил свою настоящую внешность, разве что сделал её менее яркой — исчезло голубое сияние из кос, цвет глаз сделался карим, ну и одежду поменял на местную, а также скрыл узор на ноге. В общем, он без проблем бы смешался с толпой, если не вглядываться в черты лица, то совсем другой человек. Другой человек… Да, он знал, как выглядел под этой иллюзией. Он очень похож на него. Тупая боль в области сердца отрезвила. Не думать об этом. Венти тряхнул головой, поражаясь собственной глупости. Додумался же до такой дурости, как сразу-то не понял, что от подобных изменений его внешность станет абсолютно идентичной ему. Большой базар пестрил яркими красками. Народ уже собирался у сцены, где прямо сейчас, развлекая толпу, выступала Нилу. Её плавные движения завораживали, волосы, как лавовое море, струились по спине. Она легко распознала светлую макушку Кавеха среди людей, вдруг спрыгнула со сцены и подбежала к нему. Не всем понравилось, что представление прервали, но Нилу вообще-то танцевала исключительно по собственной инициативе, её официальный выход на сцену состоится только после презентации — театр сотрудничал с организаторами — поэтому пока что она могла позволить себе вольность. — Как я рада, что ты решился! — она хлопнула в ладоши, становясь ещё очаровательнее, чем обычно. — Когда я увидела твоё имя в списках участников, то не поверила. Какое счастье, что ты здесь. Я уверена, ты поразишь всех! — от такой похвалы Кавех даже засмущался. Порой он отвыкал от комплиментов, постоянно крутясь в обществе пассивно-агрессивного Аль-Хайтама и просто агрессивного профессора, которые, конечно, зла ему не желали, но не всегда правильно выражала свою заботу. — Мадам Фарузан, чудесно выглядите. Вы в этот раз не участвуете, да? Очень жаль, я всегда голосую за ваши проекты. Они достойны гораздо большего внимания. — Фарузан тоже слегка растерялась от положительной характеристики в свой адрес. Видимо, единственный голос за её проекты поступал исключительно от Нилу. — А вы?.. — она повернулась к Венти, в котором, естественно, не узнала того самого юношу, с которым танцевала на улице, ведь тогда он скрывался под другой иллюзией. — Венти. — обаятельная улыбка, усталость он запихнул куда подальше. Примерно в тот же угол, что и неприятные думы. — Пришёл поддержать друга. — он хлопнул Кавеха по плечу, чтобы архитектор расслабил наконец спину, а то ощущение, что палку проглотил. — Меня зовут Нилу, и я тут примерно с той же целью. — приятная девушка, будь у них больше времени для общения, они бы обязательно нашли общий язык, сомнений не возникало. — Что-то Аль-Хайтама не видно. — она бегло огляделась, чтобы удостовериться. — Неужто не придёт? Да быть не может. — Понятия не имею. — огрызнулся Кавех, фыркнув. Он злился не на Нилу, а, очевидно, на одного вечно занятого секретаря. — Я пойду готовиться. — перехватив мехрак поудобнее, Кавех направился к предоставленному в распоряжение участников месту с парочкой столов подальше от толпы, где они могли бы подготовиться. То, что он нёс мехрак в руке, а не заставлял его лететь самостоятельно, о многом говорило Фарузан, что выучила все привычки Кавеха — когда он нервничал, ему нужно было хоть что-то держать под контролем, поэтому он специально сжимал мехрак в руках. Это придавало уверенности, так ему казалось, что он способен повлиять на дальнейшие события, что у него всё в порядке. Логику сложно уловить, но Фарузан привыкла, что в случае Кавеха надо просто смириться и всё на том. Аль-Хайтаму лучше поспешить, коли он не хочет опять разругаться с ним. В больнице было тихо. Всегда. И эта тишина сводила с ума Коллеи с самого детства. Она ненавидела её. Потому что когда дома стало тихо, её мать скончалась. Она нашла её тело на полу, покрытое чёрными чешуйками отвратительной болезни, сразившей их семью. Коллеи не помнила об отце ровным счётом ничего, она видела его лишь на фотографии — той единственной, которую мама прижимала к себе, плача по ночам на кухне, а потом заходилась в надрывном кашле. Маленькой девочке было невдомёк происходящее, причина, по которой её папы нет рядом, а мама выплëвывала сгустки крови вместе с остатками лёгких, при этом на её коже появлялись жуткие пятна. Это не лечится — впервые она услышала вердикт от врача. Она не помнила его лица, Коллеи лихорадило несколько дней, шея и руки невыносимо чесались. Теперь она совсем как мама, её грудная клетка разрывается кашлем, тело медленно немеет, теряя чувствительность вместе с подвижностью. Они ходили по больницам постоянно, вызывали врачей на дом, но лучше не становилось. Мама гладила ребёнка по волосам, шептала слова утешения. И не доставала фотографию папы, будто боясь, что в один момент он заберёт их обеих с собой. Просвет в их нескончаемом кошмаре наступил внезапно с приходом студента Академии. Коллеи поначалу опасалась его, не доверяла, как и всем тем, кто приходил к ним домой в жалкой попытке оказать помощь, но вскоре она поняла, что Тигнари хороший человек, и маме он нравился. Ещё у него мягкие уши и хвост, добрая улыбка и очень сложная речь со множеством научных терминов, из которых Коллеи не понимала и половины, но всё равно слушала с упоением. Она любила рисовать Тигнари, тот всегда мило смущался, получая подарок от девочки. Тигнари иногда оставался у них дома на ужин, они легко общались с мамой, пока Коллеи со счастливой улыбкой наблюдала за ними, представляя Тигнари в качестве своего старшего брата. Порой он рассказывал о своём учителе, о неком Сайно — отзывался о нём по-разному, бывало и злился, но Коллеи чувствовала, что этот человек ему важен. Он также говорил о забавном, по мнению девочки, архитекторе и полной его противоположности в лице одного хмурого любителя книг. А потом дома стало тихо. Мама скончалась неожиданно, Коллеи не успела даже осознать этого. Её тут же забрали в лечебницу, где к ней пришёл Тигнари и пообещал, что спасёт её, найдёт лекарство. И она поверила ему. Потому что он её старший брат. И она ждала. Ждала. Ждала. В один день её перевезли в другую больницу. Она больше не видела Тигнари. Прижимая к саднящей груди мягкую игрушку, сделанную старшим братом, девочка то и дела дëргала врачей за одежду, заглядывала в глаза и спрашивала, где же Тигнари. На неё злились, кричали, говорили не задавать ненужные вопросы. Неужели он бросил Коллеи? Нет, Тигнари никогда бы так с ней не поступил! Она верит ему. Значит… Это вина этих людей. Это они не позволяют им увидеться. Они лгут. Девочка брела по пустому коридору, обнимая свою любимую игрушку. С улицы раздавались детские голоса, но Коллеи даже не глянула в окно. Ей не позволяли выходить наружу. Всем другим больным можно, а ей нет. Её точно держали взаперти. Возможно ли, что у Тигнари проблемы из-за неё? Она бесполезна. Если бы только она могла как-то выбраться отсюда. Но как бы она не пыталась, её постоянно ловили. Если бы только… — Тебя зовут Коллеи? — она резко обернулась на незнакомый голос. Неизвестный стоял в тени коридора, его холодные глаза проникали в самую душу. Девочка непроизвольно отступила на шаг. — Нечего трястись. Ответь мне. Я тут по просьбе Тигнари. Скарамучча сказал так по совету Аль-Хайтама, который утверждал, что девочка быстро доверится ему, если он упомянет это имя. Надо бы поспешить, неизвестно сколько ещё Кадзуха сможет отвлекать внимание персонала. Каким образом он это делал, Скарамучча предпочитал не задумываться. Они добирались до этой больницы несколько часов, столкнулись с кучей охраны, и он как-то сомневался, что установку «действовать тайно» они выполнили. — Д.да. — запинаясь, проговорила она. В принципе, Скарамучча спросил чисто для подстраховки, по описанию внешности Коллеи он без труда вычислил. Уж слишком броская. Скарамучча, не говоря ни слова, развернулся и направился вдоль коридора спешным шагом. — Подождите! — вот кричать точно не стоило. Как бы не сбежались сюда работники. Скарамучча остановился, чтобы не провоцировать ребёнка на новые крики. — Тигнари заберёт меня? — робко поинтересовалась она уже гораздо тише. Похоже, сама понимала, что действовать необходимо незаметно. Умная девочка. — Заберёт. — после небольшой паузы послышался ответ. Коллеи тут же просияла. — Но тебе нужно держать это в тайне, поняла? Никто не должен знать. — она усиленно закивала, крепче стискивая мягкую игрушку. Этот ребёнок… Она такая худая, болезненная. Тёмные чешуйки виднелись из-под ворота больничной одежды. Наверное, раньше Скарамучча просто бы ушёл, проигнорировав увиденное, но почему-то его ноги приросли к месту. Он видел в детской фигуре самого себя — куклу, искалеченную на потеху толпе, вернее тем, кто пытался извлечь из него выгоду. А ещё того маленького мальчика, что погиб на его руках. Он ведь тоже был болен и ушёл рано. Он так и не вырос. И эта девочка ведь такая же. Коллеи постепенно загибалась от болезни, кто знает, проживёт она ещё один день или нет. Он становился сентиментальным. — У вас глаза грустные. — Скарамучча усмехнулся на её заявление. Проницательное чадо. — Вам плохо? — Мне? — Скарамучча любовно поправил шляпу, призадумавшись. Но на самом деле ответ его уже давно был готов. — Уже нет. Ему уже априори не может быть больно. Кавех нервно барабанил по поверхности стола ногтями. Этот звук крайне раздражал других участников, но когда кто-то попытался высказать недовольство, то быстро капитулировал под подавляющим взглядом архитектора. Всем пришлось смириться с его взвинченностью и терпеть её всяческие проявления. Кавех уже наверное в двадцатый раз пролистывал голограмму, проговаривал одними губами слова своего выступления и внутренне готовился к огромному шквалу негатива в адрес своей скромной персоны. Параллельно высматривал в толпе Аль-Хайтама, но кроме профессора Фарузан и Венти, с которым она о чём-то беседовала — они же вообще не контактировали раньше, когда только успели поладить? — никого видно не было. Нилу разогревала интерес людей, занимая сцену, где чувствовала себя полностью в своей стихии. На боковой части сцены выставили несколько столов для представителей Академии, которые, кстати, уже прибыли. Среди них Кавех узнал парочку членов комиссии, что когда-то забраковали его диплом. Вот так удача, и почему именно они сюда заявились? Ну всё. Конец. Лоб столкнулся со столом с таким грохотом, что другие участники подпрыгнули, затем переглянулись между собой, кто-то покрутил пальцем у виска, намекая на психическое состояние архитектора, кому-то шутка очень понравилась, послышались смешки. Кавех плевать хотел на этих любителей перемывать людям кости, его беспокоило лишь выступление. Так, он страдал над проектом предостаточно! Часть вообще взята из его дипломной работы, куда вложена не то что душа и сердце, но и что-нибудь пострашнее. Он обязан с блеском пройти это испытание, не могут же бессонные ночи быть напрасными? Нельзя же всегда натыкаться только на негатив! Где справедливость? Ему повезёт в этой жизни или как? — Мадам Фарузан говорила тебя не трогать, но я всё же рискну здоровьем. — Кавех резво оторвался от стола, отчего чуть не зашиб Венти. — Ой! Так вот что она имела ввиду. — пробурчал он, сохраняя улыбку. Участники наблюдали за его махинациями с плохо скрываемыми насмешками. — Ну-ка глянь на меня. — Венти опустился на одно колено, отчего сидящий на стуле Кавех глядел на него сверху вниз. Так обычно общались с детьми. От возникшего в мозгу сравнения Кавеха замутило. Нет нужды его успокаивать, он взрослый человек. — Ты старался до потери пульса. — буквально, учитывая, что его увлечённость также спровоцировала пробуждение Кавеха, как одного из Апостолов. — Я видел твои работы. Они прекрасны. И сегодня им всем придётся признать это. — Венти сжал холодные от волнения руки Кавеха в своих, передавая тепло. — Я был счастлив познакомиться с тобой, Кавех. — почему его слова звучали как прощание? Ассоциация не слишком пришлась по душе. — Запомни, что я тебе скажу: ты отличный архитектор. Не пытайся добиться того, чтобы тебя признали более талантливым, чем Ухао, тебе не это нужно. Ухао спроектировал шедевр, потому что его сердце лежало к искусству. И у тебя тоже самое. Ты добьёшься успеха, только посвятив всего себя этому делу — не цели превзойти, а архитектуре. Ты не Ухао, никогда им не был и быть не должен. Ты — это ты. В том вся прелесть. Сейчас ты выйдешь и покажешь им красоту. И ты будешь не один. — что это значило? Не один? На что Венти намекал? — Не воспринимай чужую помощь как показатель слабости. Пойми, что вся основная работа сделана тобой, ты создал этот комплекс сочетания культур. Ты. Именно ты. А мы лишь заставим людей выслушать тебя. — Кавех окончательно запутался. Есть что-то, о чём ему не сообщили? — Тебе пора. — Кавех подскочил на месте, устремил взгляд к сцене, где заканчивал выступление предыдущий участник, а значит теперь его очередь. — Делай своё дело, наплевав на всех. — Венти поднялся с пола, вдруг растрепал светлые волосы Кавеха. Под иллюзией мерцали небесно-голубые глаза. — Да хранит тебя ветер. — почти шёпотом произнёс он, затем отошёл в сторону. Кавех поднялся на непослушные ноги, схватил свой мехрак и направился к сцене. Ступив на первую ступеньку, он обернулся к Венти, который ободряюще ему улыбнулся. — После давай снова выпьем вместе. — воодушевление придало ему уверенности. Кавех поднялся на сцену, так и не увидев, как на лицо Венти набежала тень. Выпьем? Жаль, что не получится. Кавех вышел в самый центр, щелчком пальцев заставил мехрак парить за его плечом, придирчиво оглядел зрителей, затем комиссию, будто это он тут главный судья. В первых рядах обнаружились Нилу вместе с профессором Фарузан, обе подбадривающе кивали ему, сбоку от сцены всё ещё стоял Венти, а в той стороне… Самодовольная улыбка расцвела на губах. Аль-Хайтам остановился рядом с профессором Фарузан, в его глазах читался вызов. Надо же, пришёл. Что ж, теперь точно нельзя оплошать. Не перед ним. — Не уверен нужно ли мне представляться. — редкие смешки вовсе не обидели. Кавех настроен решительно. — Моё имя Кавех, я архитектор, сбежавший из Академии из-за разногласий с руководством. И сегодня я планирую ещё раз наступить на одни и те же грабли. Мой дипломный проект отвергли, однако я его усовершенствовал. И теперь покажу вам. — щелчок пальцев, загорелась голограмма колоссальных размеров. Первой реакцией толпы была гробовая тишина, потом начался недоумëнный шёпот. А вот кто-то и вовсе сдерживаться не стал. — У вас совсем совести нет?! — представитель комиссии в гневе ударил ладонью по столу. — Вам ещё в прошлый раз сказали, что совмещать культуру нашего народа с чертами пустыни — дикость и варварство! Как вы смеете здесь, стоя перед столькими людьми, показывать нечто подобное? Это отвратительно! Безмозглая толпа поддержала, тут и там слышались гневные выкрики. Нилу взволнованно переглянулась с Фарузан, один только Аль-Хайтам оставался невозмутим. И глядя на его спокойствие, Кавех сам наполнялся уверенностью. — А я всё же хочу, чтобы вы посмотрели. Тут не одно жалкое здание, а целый комплекс. — с невинной улыбкой уведомил Кавех, голограмма оживала под его волей, показывая всё больше деталей. — Этот парк будет служить не просто для красоты, но и носить практическую ценность. Он покажет вам истинную историю, произошедшую между царём Дешретом и малой властительницей Кусанали. — Как только наглости хватает, так врать! — да, он ожидал, что за столь громкое заявление на него накинутся все кому не лень. — Утверждаете, что вам известна некая «истина»? Самонадеянно, молодой человек! — Кавех вспомнил, почему вечно презирал этих стариков из Академии за одно только снисходительное обращение. — Наши народы враждуют уже много лет, не пытайтесь переврать историю! — В том-то и дело, что вражда бессмысленна. — продолжил гнуть свою линию Кавех. Настолько увлëкся, что не заметил движения сбоку, впрочем, не он один. Лишь Венти чуть приподнял уголки губ, прошептав: «Что-то ты долго.» — Малая властительница Кусанали и царь Дешрет никогда не были врагами. — шаги по ступеням. В это время Венти незаметно принялся вычерчивать уже хорошо заученную печать. — Наоборот, их связывала крепкая дружба. — А ну пошёл прочь! — старик из комиссии, наиболее активно спорящий с Кавехом, вскочил на ноги, намереваясь уже лично выпроводить наглеца. Но неожиданно кто-то мягко надавил на его плечо, но от этого осторожного жеста, он рухнул на стул так, что тот затрещал. — Сколько шуму развели. Совсем не хотите выслушать молодое поколение. — определённо, это была Кусанали, но выглядела она иначе. Она пришла в своей настоящей форме, отчего и голос звучал менее звонко. Нахида элегантно прошествовала к Кавеху, который, признаться, растерялся. Он, конечно, помнил, что ему обещали оказать поддержку, но неужели личным присутствием? — Считаете, что он лжёт? Вы глубоко заблуждаетесь. — Венти в очередной раз убедился в правдивости своих доводов касательно того, почему Нахида обычно ходила в облике ребёнка. Она действительно пыталась сбежать от чëрствости и суровости, образовавшейся в её настоящей форме. Но сейчас ей было необходимо именно это, только так люди могли воспринимать её всерьёз. — Я покажу вам, что было на самом деле. Прямиком из моей памяти. Венти хмыкнул, завершил печать, явив людям то, что видел самолично в Ирминсуле, разве что за исключением нескольких моментов, которые были уж слишком личными для Нахиды. Ну, она немного соврала, сказав про свою память, ведь, фактически, Венти показывал собственные воспоминания, но не суть. Так людям будет проще воспринять. И даже сейчас далеко не все поверят в увиденное, но главное посадить в их сердцах зерно сомнения. А когда оно прорастёт — вопрос времени. Время всегда играло чрезвычайно важную роль. И тут уже людям пришлось выслушать Кавеха от начала и до конца. История Божеств сбила их с толку, позже ещё обязательно возникнут споры на данную тему. Но пока что Кавех пользовался моментом, показывая всё больше. Кусанали сошла со сцены, чтобы не мешать ему, представители комиссии уже не прерывали его, зрители начали пытаться вникнуть в суть и с изумлением обнаружили невиданную ранее красоту. Здания, огромный фонтан, статуя, целый парк, обращённый на благо истории. И сам архитектор, горящий своим делом, стал импонировать людям. Когда Кавех закончил выступление, послышались робкие аплодисменты, лишь тех, кто пришёл сегодня сюда поддержать его: Нилу хлопала громче всех, Фарузан с гордостью провожала протеже взглядом, Аль-Хайтам аплодировал сдержанно, но и этого Кавеху было достаточно. Кусанали также не осталась в стороне, Венти же, ждавший его у спуска со сцены, от души поздравил его с удачным выступлением. Да, люди в растерянности, пускай его не проводили бурными овациями. Оставалось ждать вердикта и, честно говоря, Кавех верил в успех. Несмело, однако он надеялся на лучшее. Он сделал всё, что мог. Открыл свою душу, буквально излил её, обнажил все потаëнные углы. Кавех с Венти подошли к остальным, где каждый по очереди похвалил архитектора, разве что Аль-Хайтам пока что молчал. А Кавех и не стал дожидаться от него инициативы. Его нервы были на пределе, он только что пережил невероятный стресс и думал, что распрощается с жизнью прямо на сцене. Срочно требовалось куда-то деть накопившееся внутри напряжение. Под удивлённый восклик Нилу он притянул Аль-Хайтама к себе за шею и накрыл его губы своими. Секретарь же ничуть не удивился, будто ждал от Кавеха чего-то такого. Наплевав на повышенное внимание к ним двоим, прижал Кавеха к себе за талию, углубив поцелуй. Требовался выход эмоций? Хорошо, он обеспечит Кавеху его. Пусть потом не жалуется на распухшие губы. Венти тактично отвернулся — он единственный, кто вообще это сделал — и спрятал в кулаке усмешку. Что любовь делала с людьми? Как же он хотел увидеть Сяо прямо сейчас.