Дорога домой

Тигнари вытер выступивший на лбу пот, тряхнул головой, чтобы привести себя в чувства. Солнце пекло беспощадно, никакая тень не спасала. Он терпеть не мог жару, а теперь приходилось мириться с ней постоянно. Хорошо, что ещё местные жители приняли его более-менее спокойно, не объявив открытой вражды. Влияние это Сайно или каких-либо других причин, он думать не стал, сосредоточившись на своей основной задаче — поправить здоровье Коллеи. Он скучал по ней безумно. Крепкие объятия не способны выразить всё то, что он испытал, увидев её, убедившись, что она жива, больна, ранена, но жива. Коллеи громко плакала, сжимая своими маленькими слабыми ручками одежду на его спине. Теперь они наконец смогут быть вместе, поддерживать друг друга, как настоящая семья, которой в своё время не стали, но были близки. Его смысл жизни, та, ради кого он пошёл на бесчеловечные поступки. Чтобы спасти её. И он готов наступать на одни и те же грабли, если это поможет уберечь малышку от бед. Потому что его руки уже и так по локоть в крови. Лекарство, что он принёс ей, создано ценой многочисленных жертв, но Коллеи неведомо это, она искренне считала Тигнари самым добрым человеком на планете. Она хваталась за него, как утопающий за тонкую соломинку, сжимала подаренную Тигнари мягкую игрушку, как истинное сокровище. Коллеи становилось лучше, она больше не задыхалась от кашля по ночам, синяки сходили с тела, что свидетельствовало о возвращении сосудов в норму. До полного выздоровления ещё далеко, однако прогресс есть, что главное. Коллеи покорила местных жителей, дети приняли её, как свою. Кандакия взяла шефство над ребёнком, обучала её основам, порядкам и правилам, принятым в деревне Аару. Девочка внимала каждой её фразе, она восхищалась Кандакией, иногда невольно называя её старшей сестричкой. Глава деревни не ругалась на оговорку, забавно краснела, но не возражала против такого обращения. К Тигнари у неё снисхождения куда меньше, он явно не вызывал симпатии у Кандакии, но объявлять ему войну никто не собирался, они сосуществовали в шатком мире и относительной гармонии, не тревожа покой друг друга. Что касается Сайно, то он для Коллеи стал настоящим героем, оплотом силы. Когда по ночам её одолевали мучительные кошмары, она могла заснуть исключительно в присутствии Сайно. Потому что он внушал уверенность, с ним Коллеи знала, что никто её не тронет. Наблюдая за тем, как на узкой кровати устроился Сайно в обнимку с маленьким ребёнком, Тигнари ощущал себя как никогда дома. Здесь жарко и мало тени, люди то и дело косятся с подозрением, песок забивается в обувь, но Тигнари было комфортно, как бы парадоксально это не прозвучало. Он наконец чувствовал себя живым. У них состоялось множество откровенных разговоров. Тихие вечера лишь для двоих бывших соучеников, что выросли вместе под опекой одного учителя. Они вспоминали прошлое со смехом и скорбью, с улыбкой и болью. Рассказывали то, о чём ранее боялись, открывали друг другу самые сокровенные тайны. Про Жрецов и перерождения, про Дешрета, про жуткие опыты на людях, про нескончаемую тоску. Узнав о личности Сайно, не то чтобы Тигнари изменил к нему своё отношение. Скорее, это было что-то новое, неизведанное, но перед ним по-прежнему сидел тот самый любитель плохих шуток, над которыми даже обожающая его Коллеи не находила сил смеяться. — Если так подумать, то ты был готов защитить меня, даже если я окажусь виновным. — они разместились на скале, откуда хорошо было видно гробницу Дешрета. Дневная жара ушла, позволив Тигнари наконец вдохнуть полной грудью. Голосовые связки восстановились, теперь он мог говорить практически как раньше. — Ты бы всё равно понёс наказание. — резонно заметил Сайно. Чужое плечо прислонилось к его плечу, Тигнари заглянул Сайно в глаза, будто действительно мог что-то увидеть. И он видел. Очертаниями зеленоватой дымки, но всё же. — Ты до последнего хотел облегчить его, будь я хоть главным злом в той группировке. — не нашлось аргументов для спора. Улыбка Тигнари горчила на губах. Сайно потянулся к повязке на его глазах, медленно стянул её. Обычно Тигнари не снимал ткань при людях, особенно Коллеи не хотелось показывать жуткий шрам, оставленный сотканным из Дендро кинжалом. С Сайно всё было по другому, только ему позволительно видеть все его как внутренние, так и внешние уродства. — Я должен искупить свою вину, Сайно. — мозолистые пальцы очертили края рубца. — Я вижу их по ночам. Они проклинают меня и правильно делают. Я обязан получить своё наказание. — Ты уже его несёшь. — рука легла на щёку. Тёплая, такая родная. Тигнари приник к ней, доверяясь. Вот так ощущался дом. — Продолжай помогать людям, Нари. Вот твоё искупление. — Слишком милосердно, генерал Махаматра. — Сайно легонько стукнулся с Тигнари лбами, вызвав удивлённое восклицание. — Я больше не генерал Махаматра. — мягкое поглаживание шеи, Тигнари растворялся в столь необходимой ему заботе, о которой он совсем успел позабыть. — И теперь мой приоритет в другом. — В том, чтобы Коллеи начала понимать твои шутки? — Тигнари засмеялся, затем недовольно шикнул, когда его поучительно ущипнули за шею. Он уткнулся носом в чужую крепкую грудь, забывая обо всех проблемах, призрачная улыбка бежала по его губам. — Спасибо тебе. За всё. — что верил в него до конца, старался понять. Что любил его. Тихо и незаметно, оберегая того, кто ему дорог, но не открывая своих чувств. Но теперь они получили шанс всё исправить. Отныне всё будет иначе, начнётся новый этап их пути. И на этот раз они пойдут вместе. Кавех летал. Не на крыльях любви, конечно — потому что с его любовью только ползать и можно — но определённо летал. Вдохновлённый, охваченный страстью работы. Он метался по всему Сумеру в поисках лучшего места для размещения парка культуры, договаривался с инвесторами, которым наконец пришлось смириться с его взглядом на архитектуру. Дома бывал редко, а если и появлялся, то пропадал в своей комнате, обрастая новыми чертежами. Фарузан нарадоваться не могла его оптимистичному настрою, в любую свободную минуту прибегала к Кавеху с выпечкой, чтобы лицезреть его широкую улыбку до ушей. Она с энтузиазмом бралась помогать ему с расчётами и планами, периодически ходила вместе со своим протеже на встречу со строителями. Фарузан не влезала в работу, оставляя весь процесс руководства на Кавеха, она только следила, чтобы тот на волне радости не влез случайно в какие-нибудь долги, недобросовестных людей вокруг хоть отбавляй. Кавех иногда забегал на Большой базар, дабы проверить Нилу и её новоприобретëнный Глаз Бога. Как и утверждал Венти, печать заглушения не имела ограничения по дистанции, путём опытных проверок также удалось установить, что она разрушалась при использовании Нилу её элемента, поэтому её приходилось переустанавливать заново. В общем, Кавех чувствовал себя чудесно. Он распивал чаи с Нилу, бегал по рабочим вопросам с профессором Фарузан, занимался обожаемой архитектурой, а вечерами его порой выхватывал Аль-Хайтам, пребывающий в раздражении от постоянного отсутствия соседа. Удивительно, казалось бы, он должен радоваться, но выходило с точностью до наоборот. И в такие моменты губы особенно сильно саднило от кусачих поцелуев. Кавех пихал Аль-Хайтама кулаком в плечо, ворча, что тот его съест такими темпами. Но никогда в жизни он не был так счастлив. Нет, возможно, любовь тоже окрыляла его. Правда он не верил, что это любовь к Аль-Хайтаму, а не к архитектуре. Он как-то высказал нечто подобное самому секретарю, на что получил полный скепсиса взгляд. Да, раздражать Аль-Хайтама ему по-прежнему нравилось, и тому тоже, учитывая, что перепалки между ними не прекратились, просто теперь они обрели особую атмосферу. И разрешение конфликта претерпело изменения. Ладно, Кавех летал на этих ваших крыльях любви. И ему нравилось. Перед входом в храм Сурастаны стояли двое. Аль-Хайтам знать не знал для чего понадобился Данталиону, что тот вызвал его сюда на разговор, но прокручивал самые плачевные исходы. Догадался, что он причастен к побегу Тигнари? Или что похуже? Кстати о нём, недавно пришло короткое письмо, в котором Тигнари оповестил, что у них всё в порядке, остановились в деревне Аару на неопределённый срок. Ну, хоть что-то пошло по плану. Наверное… — Я закрою глаза на твои попытки восстановить Акашу. — если бы у Аль-Хайтама не было невероятного навыка по скрытию своих настоящих чувств, то он бы упал прямо там на месте. Откуда Данталион прознал обо всём? Глупо было надеяться, что это удастся скрыть. — Если ты передашь мне два экземпляра, способных поддерживать связь за пределами Сумеру. — для чего ему понадобились они? Неразумно в данный момент пытаться задавать вопросы, лучше не провоцировать его ещё сильнее. — Такие есть, но у них нарушен контакт с Ирминсулем. Можно только поддерживать связь, но запросы к древу не работают. — Данталиона устроило, что не пришлось тратить время на добычу информации, Аль-Хайтам здраво оценил свои возможности и пошёл на компромисс. Он не ошибся в нём. — Мне только связь и нужна. Передай терминалы как можно скорее. — Данталион небрежно махнул рукой, будто устал от короткого разговора. Он вообще вёл себя страннее обычного. — Можешь идти. — испытывать его терпение Аль-Хайтам не рискнул. Он задумался о том, что уже несколько дней как не видел малую властительницу Кусанали. Его напрягало, что она пропала как раз после того переполоха, что они учинили. — Выходи. — бросил неизвестно кому Данталион, когда Аль-Хайтам скрылся из виду. Откуда ни возьмись вышла фигура в тёмном плаще и капюшоне. Светлые глаза отдавали сталью острого клинка. Данталион обернулся к новоприбывшему, потянулся к внутренним карманам, что расположились на его белом халате — он прямиком из лаборатории, где предпочитал выглядеть, как обычные учёные. — Ветвь Ирминсуля, как просил. — Данталион протянул ему небольшую по размеру, всего сантиметров десять, ветку, переливающуюся нежными цветами. В некоторых местах виднелись листья. — Слышал, вам удалось забрать того алхимика? Похвальное достижение. — Данталион убрал руки в карманы халата, так он куда больше походил на человека, и, честно, его это раздражало, но некая любовь к одеяниям учёных была сильнее. — Им удалось забрать ключ. — Ты им это позволил. — поправил его, судя по голосу, парень. Данталион флегматично пожал плечами, не чувствуя ни капли смущения. — Но другого я не ожидал, ты ведь, как и Асмодей, жаждешь шоу. — Не шоу. Мне просто любопытно, во что всё выльется. Как далеко зайдут они, и что удастся вам. — не стоило сравнивать его с этой вздорной Асмодей, у неё вообще неизвестно, что творилось на уме. Самая непредсказуемая переменная в их сложном уравнении. — Вам не хватает только крови Четвёртой тени, верно? — кровь Второй Данталион передал им лично. — Что насчёт устройства питания? Как планируете украсть его из исследовательского института в Снежной? — Не беспокойся, у нас есть план. — тут он ошибся, ему и не было нужды беспокоиться, этот парень слишком преувеличивал. Данталион не придерживался с ними одной стороны, хотя и был в некотором плане заинтересованным лицом. Он готов пойти на сотрудничество в каких-то моментах, но в остальном деятельность этих ребят не его дело. Данталион покосился в сторону, где увидел знакомый хрупкий силуэт со светлой макушкой. Глаза-клеверы уставились на него абсолютно пустым взглядом. Девятый образец вышел куда более пугающим, чем он думал. Его младшая сестра окончательно превратилась в машину.