Дорога домой

Статус Архонта накладывал определённые обязанности. И порой казалось, что все те стычки за право получить это звание поистине бессмысленны, потому как оно накладывало только огромное количество ограничений, а вот преимуществ, по мнению Агареса, практически не имелось, или они казались настолько эфемерными, надуманными, что их напрочь перекрывали негативные последствия. Лично он никогда не горел желанием стать Архонтом, не рвался к далёкому посту правителя. Выбравшись на поверхность из недр земли, Аждаха попросту наслаждался новыми возможностями, как самый настоящий ребёнок. Ему не нужна была лишняя ответственность на плечах, защиты Ли Юэ ему вполне хватало в качестве головной боли. А смотря иногда на Моракса, и вовсе пропадало желание даже задумываться над иллюзорной возможностью становления Архонтом. Слишком тяжело, слишком сложно и проблематично. Очень смешно, что по итогу ему невольно пришлось взять на себя эту роль. Первичная апатия вполне устраивала, отсутствие памяти делало из Агареса безвольную куклу в руках существа иного порядка, древнего Божества, принявшего облик Нин Гуан. Как же он виноват перед ней — не передать словами. Из-за собственной безынициативности он лишил будущего Волю Небес, позволил Тени распоряжаться её обликом, мучать Нин Гуан, в итоге свёл её в могилу. Кто бы что не говорил, Аждаха справедливо полагал, что смерть Воли Небес всецело на его совести, плод его бессилия. И не только это. Сколько же людей погибло в лагерях и за их пределами, огромное количество невинных жертв — шрам на его груди. Достойного Архонта из него не вышло. И вряд ли это изменится, хотя он правда пытался сделать что-то. Поддержка Моракса очень помогала, особенно когда дело касалось отношения людей к новому Архонту. Видя, что Властелин камня сотрудничает с новым Божеством, люди проникались к Агаресу доверием. Быть Архонтом… Сложно. Непонятно как остальные справлялись с этой ответственностью. Помимо обычного долга перед народом был ещё и Небесный порядок со своим по-настоящему гениальным запретом на использование Глаз Бога, которому Агарес, естественно, следовать не желал, как и Моракс в своё время, потому ходил по грани, лавируя на краю пропасти — шаг, и Сердце Бога будет вырвано из его грудной клетки. После того, как к нему вернулись воспоминания, Агарес очень хотел бы вновь встретиться с теми, кого давно не видел, но вот незадача, у тех же Ху Тао и Сяо были Глаза Бога, что делало их воссоединение невозможным. Хотя с последним они уже виделись в Нефритовом дворце, но тогда всё сложилось до того скомкано и непонятно. Сначала сражение с Тенью, а затем разум поплыл из-за потенциальной угрозы для ключа. К тому же на тот момент он не знал, что у Сяо имеется Глаз Бога. Одни проблемы от этого Небесного порядка. — Выглядишь мрачным. — Чжун Ли посчитал нужным огласить результаты своих наблюдений. Впрочем, как тут смолчать, когда вокруг царит атмосфера праздника, повсюду мелькают фонари, слышатся зазывающие крики торговцев с разных сторон. Порт пестрел украшениями и небывалой красотой, напоминающей вспыхнувший на берегу моря костёр, чьи языки пламени устремлялись к небу, рвались к недостижимой Селестии, нагло и с оттенком вольности, посмеиваясь над холодом Высших, которым никогда не понять простых земных радостей. После всех печальных событий люди жаждали наконец отдохнуть как следует и восстановиться. — Близится праздник, пора бы немного расслабиться. — Помнится, Гуй Чжун очень любила Фестиваль морских фонарей. — вдруг произнёс Аждаха, зацепившись взглядом за одинокую Глазурную лилию. Её тонкие лепестки дрожали от лёгкого дуновения ветра, словно приветствуя его, вольного гостя, притягивая в трепетные объятия, забыться в которых — высшая благодать. — Проще сказать, что она не любила. — улыбка Чжун Ли пропитана далёкой скорбью. Сколько бы лет не прошло, эта боль по утраченной подруге не угасала. И никогда не угаснет. Проще вырвать глупое сердце, рождающее столь невыносимые эмоции, чем смириться с потерей. — Она ушла так внезапно, что никто не успел ничего осознать. — в один день её не стало. Всё должно было пройти как обычно, но в те неспокойные времена вечных столкновений с отродьями Бездны Гуй Чжун и Барбатос наткнулись на серьёзную угрозу. Монстров оказалось чересчур много. — Все были шокированы. — Яксы, адепты, Аждаха. Сам Моракс в не меньшей степени. По сей день он помнил то поражëнное «Как?», что Сяо прошептал одними губами, не веря в реальность услышанного. Если для Якс Властелин камня был сродни отцу, то Гуй Чжун, можно сказать, заменяла им мать. Ху Тао и Гань Юй относились к ней так же. Как недолюбленные дети, лишившиеся родительской защиты неприлично рано, они тянулись к тем, кто проявлял к ним хотя бы каплю тепла. Так печально, так душераздирающе звучала эта фраза, так горько, что появлялась дрожащая улыбка на устах. Эту светлую тоску не усмирить. Гуй Чжун стала его первым соратником, тем, кто пришла к Архонту не с целью сражаться. Глазурная лилия выбрала мир, а не войну. Она улыбалась, когда копьё угрожающе упëрлось в грудь, не выказывая и капли страха. Потому что она относилась к тем, кто воплощал собой жизнь. Она пришла с миром и ради мира, проникнувшись к Ли Юэ искренней любовью, такой, которую родитель дарит своему дитя. Гуй Чжун заявила, что хочет помочь, что не видит смысла в глупой бойне, протянула ему руку без каких-либо сомнений, эта мягкая ладонь приковала взгляд обещанием чего-то светлого, непременно нежного, счастливого. И Моракс оказался не в силах ей сопротивляться. Арелим пыли была для него семьёй. Между ними никогда не возникало романтических чувств, которые часто приписывали им смертные в своих историях, песнях, сказаниях и картинах. Их связь проходила глубоко под кожей, объединяла души в единый организм. После её смерти Чжун Ли неоднократно задумывался над бессмысленностью своей жизни. Но никогда не позволял себе развивать эту мысль дальше. Потому что он всё ещё нужен окружающим. И, похоже, со временем «нуждающихся» становилось всё больше. — Я хотел тебя спросить о Барбатосе. — брови Чжун Ли удивлëнно приподнялись. С чего это Аждаха решил вспомнить его? Что-то плохое случилось? — Что не так с его контрактом с Небесным порядком? — так вот в чëм дело, непреднамеренное волнение тут же испарилось с приходом осознания. Сейчас Агарес стал Архонтом контрактов, стоило ожидать, что он кое-что заметит. Удивительно, что он не спросил раньше. — Ты ведь тоже это видел, когда был Архонтом? Некоторые правила работают словно… Некорректно. Не могу понять точно, какие. Сначала я думал, что всего-навсего не успел рассмотреть всё как следует из-за скомканности нашей встречи, но теперь мне кажется, что даже при других обстоятельствах я бы не увидел ничего больше. В чëм причины такой особенности? — Это мне неизвестно. — шокирующе слышать подобное от Моракса. Порой и самому Чжун Ли становилось жутко от того, что он что-то не знает. Старейший Архонт, а всё равно натыкался на что-то странное, непонятное. — Я видел не больше твоего. И скажу так, сам Барбатос не особо осведомлён об особенности его связи с Небесным порядком. — но частично он в этом убедился, создав Глаз Бога в обход всему. — Он всегда отличался от остальных. Почему? Никому неведомо. Разве что Астарот могла что-то знать. — а вот и таинственная Богиня времени ступила на сцену. С Астарот довелось иметь личное знакомство далеко не каждому. Помимо Барбатоса, для которого она была близкой подругой, контакт с Астарот имел Моракс, пару раз Гуй Чжун общалась с ней, насколько известно Аждахе. Вроде как Кусанали и Баал также поддерживали связь с Астарот. По крайней мере, пересекались. Одно из самых загадочных созданий, чья природа вызывала не одну сотню вопросов. Порой складывалось впечатление, что Астарот оставила отпечаток на любом событии и явлении. — Что тебя гложет? — прервал минутное молчание Чжун Ли, заодно сменил тему. — На тебе совсем лица нет. — У меня нет поводов для радости. — с кривой усмешкой ответил Аждаха, вернув внимание улицам. Днём бесчисленные фонари смотрелись не столь эффектно, как посреди ночного мрака, однако их необъятное количество не могло не вызывать некий трепет. Пробыв в облике Гео дракона несколько веков, Аждаха растерял человеческие черты, его прежняя, смертная личность растворилась практически полностью, на что также повлиял и яд, вызвавший утрату памяти. Теперь же, став Архонтом, он будто вновь почувствовал себя обыкновенным смертным, но с необыкновенным давлением на плечах. Поразительно жестокое сочетание. — Какой из меня Архонт? Я не способен справиться с этой ролью. — Ты сам себя угнетаешь. — Чжун Ли неодобрительно покачал головой. — Я тебя совершенно не узнаю. Ты всегда был настроен позитивно, в тебе кипела жизнь. Мне казалось, что после возвращения воспоминаний ты снова стал прежним, но то было временное явление, быстро сошедшее на нет. Если постоянно концентрироваться исключительно на негативном, то где же брать силы двигаться дальше? Ты не один, Аждаха, я тебя не оставлю и помогу, чтобы не произошло. Но я не смогу вытащить тебя из тьмы, коли ты того не желаешь. Раннее утро, прохлада, гуляющая по порту. Посреди улицы, где уже кипела бурная жизнь, хотя обычно Ли Юэ просыпался по ночам, стояли двое — Архонт и бывший Архонт. Люди волей-неволей бросали на них взгляды, но близко подходить никто не смел, видя, что между Божествами шёл серьёзный разговор. Аждаха прожигал Чжун Ли пустым взглядом, не вкладывая в него ничего конкретного, стремясь разве что выразить всю пропитавшую его усталость — Господин Чжун Ли! — оклик со спины. Пришлось прервать безмолвный диалог и обернуться. Впрочем, Моракс и без того с лёгкостью определил, кто конкретно его звал, этот голос он узнает из тысячи, к тому же лишь Аякс мог обращаться к нему земным именем. Предвестник в мгновение ока оказался рядом с ними, ничуть не смущаясь тому, что, вероятно, прервал их беседу. Настроение у него значительно улучшилось с прошлого раза, вчера ему всё-таки удалось немного разговорить Скарамуччу, хотя многого о причинах его ухода из Фатуи он не выяснил. — Мне надо идти. — Агарес положил руку на плечо Чжун Ли, привлекая внимание к себе. — Есть пара моментов, которые нужно обсудить с Волей Небес. Увидимся позже. — и стрельнув предупреждающим взглядом в Аякса — тем самым, что тот обычно получал от Сяо в свой адрес — Агарес оставил их наедине. — И почему я никому из вашего окружения не нравлюсь? — с ухмылкой поинтересовался Аякс. Его нарочито уважительное обращение всегда забавляло. Порой он намеренно использовал высокопарное «господин» и не забывал про «вы». Для тех, кто хорошо знал Аякса, такая особенность воистину смотрелась презабавно, учитывая, что Одиннадцатый Предвестник Фатуи обожал фамильярничать. Только Царица удостаивалась положенного обращения. Ну, и Моракс, но с ним вообще другая история, так как их отношения вообще крайне интересны. И непонятны. — Я ведь само обаяние! — не осталось и следа вчерашней неуверенности, вернее, она запряталась глубоко внутри, скрывшись от лишних глаз, как принято поступать в современном обществе, пряча свои слабости, дабы никто не получил рычаг давления. Тактика, которая вросла Аяксу в самые кости. — Почему вы улыбаетесь так? Неужели не согласны? — Ничуть. Обаяния тебе не занимать. — честно признался Чжун Ли, вызвав у Аякса довольную улыбку. — Ты пришёл как раз вовремя. Нам пора выдвигаться. Ещё не передумал идти со мной? — С тобой хоть на край света! — и он сам не заметил, как изменил официальному обращению. Потому что, без шуток, его порывистая любовь заведёт Аякса очень далеко. В доме стояла тишина, все ещё спали, кроме Хранителя облаков и Шэнь Хэ — они ушли на утреннюю тренировку, и Ху Тао, что проснулась раньше обычного. Она листала какую-то старую книгу, принадлежащую Шэнь Хэ, в комнате которой шаманка пока что обосновалась. Вообще, всю свою юность она прожила вместе с Гань Юй, до того, как перебраться в город, но эта комната сейчас была в распоряжении Син Цю и Чун Юня. Стук в дверь, затем тихий скрип и шаги. Ху Тао не было нужды поворачиваться, манеру передвижения Сяо она распознавала без проблем. Отложив книгу в сторону, Ху Тао встала из-за стола и всё-таки развернулась к брату. Что ему понадобилось в такую рань? Что-то произошло? По непроницаему выражению лица сложно что-то определить, но на то они и родственники, чтобы чувствовать неладное. И Ху Тао уловила странную нервозность в мимике Сяо, поэтому невольное волнение поднялось в ней. — Братец, чем дольше ты молчишь, тем больше я начинаю беспокоиться. — с нервным смешком изрекла Ху Тао, когда молчание затянулось. — Лучше не нагоняй лишней драмы и скажи сразу, что случилось. — Мамино кольцо… Оно всё ещё у тебя? — тихий вопрос прозвучал оглушительно громко, пару раз отразился от стен, ударился о черепную коробку, но на то, чтобы в полной мере осознать услышанное, потребовалось несколько секунд, несколько отражений надуманного эха. Ху Тао побледнела, опустила взгляд в пол, плечи приподнялись в бессознательном жесте. — А где же ещё ему быть? — медленный выдох, призванный собрать мысли в кучу. Умел же Сяо шокировать. Как внезапный удар в солнечное сплетение. — Но зачем оно тебе? — обычно он, наоборот, избегал любых вещей, напоминающих об отчем доме, даже кольцо, что носила при жизни их матушка, он никогда не рвался забрать себе в качестве памяти о ней, доверив его на хранение Ху Тао. Потому что ему было невыносимо больно спотыкаться о воспоминания, как и Ху Тао, но она всё равно не избавилась от кольца матери. Вместо ответа Сяо извлëк из кармана что-то маленькое, но ярко блеснувшее металлом в лучах солнца, что проникало в комнату через окно. Серебряная серьга, ручная работа, в которой Ху Тао безошибочно распознала почерк Сяо, что крайне поразило её, ведь брат давным-давно забросил ювелирное дело. Элегантные перья из тончайших жгутов металла, а внизу виднелась пустая область специально для драгоценного камня. Ху Тао подошла ближе и с позволения Сяо взяла украшение, чтобы рассмотреть получше. Надпись чужого имени на шаманском языке вызвала призрачную улыбку. Архонты, что же творилось с её братом? — На мамином кольце закреплëн чистейший сапфир. — заговорил Сяо, пока Ху Тао была занята изучением структуры ювелирного изделия. — Лучшего камня для этой серьги не найдётся. — сапфир — символ чистоты, в некотором роде Божественности, порядка. Чистейшее небо без единого облачка. Глубокое и далёкое. — Я пойму, если ты откажешься отдать мне кольцо. — всё-таки это память о матери. Сяо и сам испытывал смешанные чувства, но что-то внутри буквально вопило — лучшего решения не будет. Для подарка Венти нужно что-то особенное. — Только, прошу, не держи на меня зла. Ху Тао молчала. Неуловимые эмоции сменяли друг друга, но разгадать каждую Сяо было не под силу. Вскоре ему вернули украшение, так не проронив ни слова. Отказ, верно? Этого следовало ожидать, его просьба была слишком смелой, наглой. Но неожиданно Ху Тао потянулась к внутреннему карману, затем вытянула руку, и на раскрытой ладони показалось… Хорошо знакомое ему кольцо. — Ты так удивлён? — Ху Тао улыбнулась и, видя как оторопел Сяо, сама вложила кольцо в его руку. — Мама не была бы против. Я уверена. — Сяо несколько ошалело смотрел на сияющий голубым цветом камень на своей ладони, на изящную полоску серебра, что, помнится, на руке матери смотрелась до невозможности красиво и утончённо. — Он невероятно тебе дорог, да? Ты даже взялся за ювелирное ремесло. — хотя клялся бросить его. Когда-то в детстве у Ху Тао было предостаточно украшений от старшего брата, особенно она дорожила кроваво-красным рубином в подвеске — самый любимый шаманкой подарок Сяо. Но украшения не пережили нападение, и восстановить их брат не брался. Ху Тао не обижалась на него, она понимала и принимала его желание скрыться от прошлого. Наоборот, сейчас, увидев перед собой эту изумительную красоту в виде серьги, она до безумия обрадовалась. Сяо становилось лучше. — И, в конце концов, это кольцо принадлежало не только моей матери, Сяо, а нашей. — она выделила интонацией последнее слово. — Нашей матери. — повторила она, чтобы Сяо точно понял её мысль. — И ты имеешь право поступать с ним, как захочешь. — Тао… — он очень редко называл её тем детским сокращением. — Спасибо тебе. — Сяо притянул сестру к себе для тёплых объятий, которые могли подарить даже ледяные руки. Ху Тао доверчиво прижалась ближе. Давно уже они не чувствовали себя столь по-семейному. Ху Тао сцепила руки на шее Сяо, сделав объятия ещё крепче. Она вдруг широко улыбнулась и на манер ребёнка буквально повисла на старшем брате. От неожиданности Сяо не устоял на ногах и под удивлённое оханье повалился на пол, утягивая за собой и хохочущую Ху Тао. Удар вышел неприятный, физическое состояние по-прежнему оставалось не из лучших, но кроме тихой ругани сквозь стиснутые зубы Сяо ничего не сказал. Ху Тао отпустила его, усевшись рядом на полу. Она как никогда напоминала обычную девчонку, не познавшую ни горечи, ни лишений. Смотря на неё, Сяо не мог не улыбнуться в ответ. Далеко не так ярко, но не менее искренне. Ху Тао перестала смеяться, удивление отчётливо выступило на её лице. — Ты… — она с трудом подбирала слова, чтобы выразить свою мысль. — Ты смотришь мне в глаза. Не так, как раньше. — и вправду. Не было более того страха прошлого, что разрастался с каждым днём в непреодолимую пропасть между ними. Жуткие глаза Ху Тао не пугали. Повлияла ли на него так встреча с Нахидой, чьи зрачки имели схожую форму? Или просто пришло время переступить тот давний страх, сковавший его много лет назад? Перед ним не монстр, не демон, не плод его ночных кошмаров, а его родная сестра, встретившая тот же ужас, что и он, столкнувшаяся с той же болью, разделившая ту же участь. И глаза, что ранее служили неизменным напоминанием о слабости Сяо, что он не защитил Ху Тао тогда, когда то было необходимо, теперь же воспринимались иначе. В них не было ничего пугающего. Ведь это всего лишь Ху Тао. — Я помешал? — оба подпрыгнули на месте при звуке чужого голоса. Сяо поспешно спрятал и серьгу, и кольцо в карман, прежде чем посмотреть в сторону говорившего. Венти неловко остановился в приоткрытых дверях, его взгляд скользил по открывшейся картине. И чего это они решили на полу обустроиться? — Я проснулся и не увидел тебя рядом. — пояснил он, взглянув на Сяо. — Вот и решил отправиться на поиски. — волосы растрëпаны после сна, да и вообще весь вид Венти так и кричал, что он только-только встал с кровати. И в этом облике он выглядел невероятно уютно. — Так… Мне оставить вас? — он уже жалел, что вообще подал голос и оповестил о своём присутствии. Ху Тао глядела на него слишком сверкающими глазами. — Всё в порядке. — улыбка шаманки таила какую-то загадку, разгадать которую Венти не под силу. Ху Тао быстро поднялась на ноги, затем так же поступил и Сяо. Они молчаливо переглянулись, и Венти почувствовал, что от него что-то скрывают. — Ночью доставили лекарства их хижины Бубу, сейчас будем вас лечить. — свернула с темы Ху Тао, руки её упëрлись в бока, тон стал серьёзным. — И не смейте отпираться. Оба! Против настроя Ху Тао не попрëшь. Без последствий. Венти ощутил на себе весь нескончаемый спектр заботы Ху Тао, когда та принялась терпеливо обрабатывать его ладонь различными препаратами, следуя чётко прописанной инструкции Бай Чжу. Сяо заверил, что сам справится со своими болячками. Ему никто особо не поверил, поэтому единогласно было решено, что как только Ху Тао закончит с рукой Венти, они возьмутся и за второго пострадавшего. У шаманки точно имелись навыки в медицине, она умело справлялась с перевязкой, запах лекарственных трав стойко ощущался в помещении. Среди доставленных препаратов Ху Тао заметила успокоительное, но не стала ничего говорить по этому поводу, лишь тяжело вздохнула. Она также тактично не прокомментировала явные следы от ногтей вокруг раны на ладони Венти, хотя прекрасно осознавала их происхождение. — Готово! — торжественно огласила Ху Тао, закрепив повязку как следует. Пока Венти благодарил её, параллельно разглядывая искусно проделанную работу, она хлопнула в ладоши, привлекая внимание Сяо, стоящего за спиной Венти. — Теперь твоя очередь. — отвертеться не выйдет. К тому же самые страшные раны находились на спине, пусть в последнем бою он не потревожил их — впрочем, тот удар об пол никто не отменял — но следовало уделить им время от греха подальше. — Снимай верх и падай на кровать. Живо! — на самом деле Сяо нашёл и другую причину, по которой Ху Тао столь активно настроена на помощь — банальное любопытство. Ей известно, что метка Сяо теперь выглядит иначе, и хотелось как можно скорее увидеть это вживую. Поэтому Сяо смирился и поступил так, как его попросили. Особое удовольствие доставил растерянный взгляд Венти, скользнувший по оголëнному торсу, после чего резко ушедший куда-то в бок. Смущение на бледных щеках смотрелось превосходно. Сяо мог бы понаблюдать за ним подольше, но прозорливая Ху Тао улавливала любые взаимодействия между ними. И по хитрому блеску можно с уверенностью сказать — она с трудом сдерживалась от комментариев. Давать сестре повод для разглагольствований и подшучиваний чрезвычайно опасно. Сяо покорно лёг на кровать, открывая доступ к своей спине. Пожалуй, тогда-то легкомысленное настроение Ху Тао и улетучилось. Но она, опять же, не стала развивать эту тему, расспрашивать о полученных шрамах, зная, как брат того не любил. Ху Тао принялась наносить лечебную мазь, параллельно изучая метку на чужом плече. Красиво. Нет, не то слово. А будут ли тут вообще подходящие слова? Переплетения зеленовато-голубых линий сливались в облик великолепной птицы. А ещё угадывалась некая схожесть с рисунками на коже Венти, хотя Ху Тао довелось видеть лишь тот, что был на ноге, и частично узор на руке, когда рукав задирался. Спутанные линии на их телах представляли собой будто часть одного целого. Ху Тао находила это обстоятельство не только обворожительным, но и милым. Как парные изображения. — Поднимайся. Осмотрим тебя дальше. — как минимум поверх метки красовались несколько порезов. Сяо в очередной раз не стал перечить сестре, принял сидячее положение и позволил Ху Тао хозяйничать, пускай не очень любил подобное, предпочитая заниматься своими травмами самостоятельно. — Метка выглядит превосходно. — поделилась наблюдениями Ху Тао, переключившись на предплечье Сяо, где красовались свежие следы сражения. — Мне даже захотелось себе что-то такое. — страдальческий вздох. — Я мог бы попробовать. — от неожиданного предложения Венти у Ху Тао выпала баночка с целебной мазью из рук. Сяо тоже удивился, и теперь на Венти уставились уже две пары глаз, отчего он опять почувствовал дискомфорт. Кашлянул в кулак, прочищая горло. — Где располагается твоя метка? — постарался вывести ребят из шокового состояния. — Между лопаток. — всё-таки ответила Ху Тао, вернулась к своему занятию по лечению проблемного старшего брата. — В виде бабочки. — помнится, что-то такое Венти и предполагал. Мотылёк более чем подходил Ху Тао. — Я была бы благодарна тебе, но ты не обязан. — на всякий случай добавила Ху Тао, однако невооружённым глазом было видно, как сильно её взволновало предложение Венти. Если для Кавеха, что был шаманом уже в неизвестно каком поколении, преображение метки не играло особой роли, он и не стремился к этому, то для Сяо и Ху Тао, относящихся к древнему клану напрямую, данный ритуал имел важное значение. — Вот же Властелин камня удивится, когда увидит твою метку, Сяо! — она снова увела их с темы, впрочем, Венти не стал настаивать на продолжении, мысленно уже всё решив. У них в запасе ещё есть время, можно и попробовать. Да и опыт уже имелся. — С чего бы вдруг? — не согласился Сяо с её доводами. — Можно подумать он никогда не видел меток взрослых шаманов. — скептическое хмыканье. — Видеть-то видел, но таких точно нет! — ну, Венти правда слегка ушёл от стандартного вида метки, но Ху Тао считала, что так даже лучше. — А мысль о том, что Моракс будет под впечатлением просто от того, что это не какая-то метка, а метка на плече Сяо, у вас не появилась в головах? — вмешался Венти. Он сам не до конца понял, почему влез, что-то сподвигло его начать один немаловажный разговор. — И он будет просто рад вас видеть. Обоих. — Ху Тао упоминала, что она сама не шибко часто виделась с Мораксом после всех тех событий. Будто и вовсе не искала встречи, но это не так. Она очень скучала по Властелину камня, однако боялась показаться навязчивой, ведь у того и без неё дел по горло. — Мне кажется, что вы не в полной мере осознаёте насколько дороги ему. — они вроде как и понимали, что важны Властелину камня, но по-прежнему выдерживали дистанцию. Венти огорчало подобное отношение. — Вы когда-нибудь задумывались о желании Моракса? О самом сокровенном, о том, что сделало его Божеством? — конечно, у них мелькали такие мысли. И надолго не задерживались за ненадобностью. Раньше это не являлось чем-то столь важным, а теперь же проснулся интерес. Ведь возможно именно в желании смертного по имени Чжун Ли крылась непреложная истина, объясняющая мотивы Моракса. И то, почему он относился к ним, как к собственным детям. Ветхий дом на окраине, печальный на вид, но полный жизни. Семья из двух человек: отец и сын. Тот, кого тогда ещё все знали не как Властелина камня, Моракса, Гео Архонта, а как обыкновенного ремесленника Чжун Ли, воспитывающего сына в одиночку. Его жена скончалась вскоре после родов, поэтому ребёнок всю жизнь знал только отца и любил его всей душой. То же касалось и Чжун Ли. Бедная обстановка поселения угнетала, потихоньку протягивал свои жадные лапы голод, унося людей одного за другим. Жители до изнеможения трудились на полях, силясь прокормить себя и свои семьи, но невозможный неурожай преследовал их раз за разом. И когда Чжун Ли припадал спиной к стене, в отчаянии вскидывая голову к потолку, к нему на помощь подлетал маленький лучик света — его чадо, родная плоть и кровь. Мальчик цеплялся за ноги отца, прилипчиво висел на одежде, требуя ласки от уставшего после изнурительных трудов Чжун Ли. Его сын выглядел куда здоровее прочих местных детей, несмотря на недоедание, на его щеках играл румянец, он был худым, но не болезненно, кожа не обтягивала его кости, делая похожим на скелета. Мальчик отличался завидным здоровьем и всё рвался помогать отцу в поле, однако Чжун Ли не спешил нагружать его работой, ведь каким бы крепким ребёнок не выглядел, ему всё ещё не хватало еды. Тяжёлый труд мог сильно подкосить его состояние, чего Чжун Ли боялся больше всего. Потому он крепко обнимал сына и обещал, что всё непременно будет хорошо, что они найдут выход. Сложно объяснить ребёнку, почему его друзья, с коими он ещё пару дней тому назад играл на улице, умирали на глазах, буквально таяли. Вдобавок к голоду по деревне распространилась невиданная хворь, уносящая человеческие жизни. Эта же зараза в своё время отобрала и жену Чжун Ли, но тогда болезнь не разошлась по поселению, словно дала им последний шанс подготовиться, прежде чем нанести сокрушающий удар. И вот беда вернулась, дети и старики гибли первыми. Чжун Ли и сам ощущал себя ужасно, его бил озноб, но делать нечего — надо продолжать работать, чтобы не загнуться окончательно. Когда сын спросил, почему же его друзья умирали один за другим, Чжун Ли потерялся. И тогда же прозвучало самое страшное: — Пап, я тоже умру? Нет. Конечно, нет. Чжун Ли утешал ребёнка, как только мог. Но ему и самому становилось страшно. А потом щëки ребёнка побледнели, нет, посерели, вены отчётливо выступили на коже, придав ей синеватый оттенок, будто у мертвеца. Жар не спадал, мальчик стремительно терял в весе. Силы покидали слабое тело, сын уже не поднимался с кровати, почти не разговаривал. Чжун Ли был в отчаянии. Он метался по комнате, ища в четырёх стенах пятый угол. Ничего не помогало, надежды на спасение не было. Его сын умирал у него на руках, но Чжун Ли был полностью бессилен. От нервов его организм стал ещё уязвимее, тяжёлая работа также оказала пагубное влияние, а постоянный контакт с больным ребёнком явно не облегчил его участь. Чжун Ли заболел, и заболел страшно. Ему нужно было ухаживать за сыном, но он едва мог стоять на ногах. И помощи вокруг никакой, ведь в каждой семье была похожая беда. Дети хоронили родителей, родители — детей. Всё отмирало. Ежедневно. Отмерло и сердце Чжун Ли, стоило слабому дыханию, в которое он вслушивался беспрерывно, прекратиться. И сидя перед кроватью, где лежал его мёртвый ребёнок, он вопрошал к бессердечным небесам, что оставались безучастны к бедам простого люда. Жизнь постепенно покидала его тело. Но не было страха. Лишь одно яркое желание, горящее пламенем в сознании. Он до безумия хотел обнять своего сына. Живого, тëплого. Но руки Чжун Ли уже не способны пошевелиться. Сяо прикрыл глаза, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. А это правда многое объясняло. Властелин камня относился к ним, как к своим детям, потому что когда-то у него уже был ребёнок, которого он потерял. И потому каждая смерть Якс… Она была для Властелина камня настоящей пыткой. Видя, как они уходят, вспоминал ли он о своём родном ребёнке, наслаивались ли образы друг на друга? А когда Властелина камня вынудили дать клятву об уничтожении Якс в случае, если они потеряют контроль, что он чувствовал? Агонию? Сяо и без того понимал, что Моракс никогда бы не смог убить никого из них, но теперь всё приобрело новые стороны. И пятый угол в четырёх стенах. — Я рассказал вам это, чтобы вы наконец поняли. — Венти следил за руками Ху Тао, что на автомате закончили перевязку, в то время, как разумом она была далеко отсюда. Шаманка уставилась в одну точку, медленно переваривая услышанное. А у Божеств вообще могла быть счастливая земная жизнь? Или это одно из условий перерождения смертного в неземное создание? — Вы дороги ему до крайности. — Венти с иронией вспоминал давнюю ссору с Сяо, когда по неосторожности заявил, что Моракс, похоже, совершенно перестал заботиться о своих подопечных, раз Якса оказался в Бездне. Тогда под давлением момента, под горечью, что прожгла его душу, под впечатлением от долгого сна, он не задумался о том, что Моракс вовсе не способен на подобное. Венти зациклился на обиде, на ударе, нанесëнном точно в незаживающую рану на душе, отбросил всякий здравый смысл. Лишь потом он осознал, что его обвинения совершенно не имели места быть. — Не пытайтесь отстраниться от него, потому что он Архонт, а вы его подчинëнные. — Венти осторожно помог Сяо одеться, чтобы не потревожить наложенные повязки. Тот, видимо, и не заметил ничего, будучи сбитым с толку. — Ведь это не так. Вы для него семья. Не забывайте об этом. Моракс не всегда может выразить все свои чувства, как положено. Но я верю, что вы для него, как родные дети. — и думалось ему, что и Гань Юй тоже. Он многого о ней не знал, но её история говорила сама за себя. Страшно представить, что испытал Чжун Ли, когда нашёл истерзанную девочку в полуживом состояние, а рядом с ней лежал труп её матери. — Проснулись? Молодцы. — в комнату вбежала Хранитель облаков, прервав тихие посиделки. Вскинутый подбородок и довольная улыбка свидетельствовали о хороших новостях. — У нас гости. Думаю, вам лучше поспешить и поздороваться. — Гости? — удивлённый синхронный возглас Ху Тао и Сяо. — Давайте скорее. — поторопил их Венти, прекрасно понимая, кто именно к ним пожаловал. — Моракс умеет появляться вовремя. — Кто?! И в доме воцарилась долгожданная суета.