Дорога домой

Хах, видимо, Венти никогда не привыкнет к чувству разрывающегося сердца. Кровь шумела в ушах, вызывала звон, виски пульсировали, глаза болели словно изнутри, горели, будто под черепом разливался жидкий огонь, выжигающий на костях клеймо. У неё те же глаза. И эта фигура, несомненно, Венти узнал бы её из тысячи. Веяние апокалипсиса, тихий сон на рассвете, где небеса только-только покрылись красноватым сиянием, где тьма ещё не отступила. Среди стëртой вечности шагала она — госпожа этого хрупкого мира. Её величество Время. Длинные волосы волнами ниспадали с плеч, струились по спине шëлком. Порой Венти казалось, что в серебристых прядях отражались созвездия далёкого неба. Идеальная осанка, взгляд уникальный, такой не встречался ни у одного живого существа. Астарот будто бы видела насквозь любого, кто имел смелость предстать перед ней. И в этих очах жили неисчисляемые века, всё внутри замирало, стоило в серой радужке появиться двум стрелкам, подобно тем, что были в часах. Иногда при манипуляциях временем глаза Астарот менялись. — Рита… — имя непроизвольно вырвалось. На лестнице возвышалась обманчиво хрупкая фигура, с прищуром изучающая их. Свет маяка добавлял ей таинственности, неземной красоты, грация проскальзывала в размеренных шагах. Вот она, та, кто была частью его души, та, кто протянула руку ребёнку, кто всегда была рядом с ним. Его подруга, его свет. Астарот, Рита, загадка вселенной. Мгновение любви и вечность пустоты. Венти не мог вздохнуть, яд сдавливал горло. Или же его душили слëзы? — Прости, но я не знаю о ком ты говоришь. — все мечтания рухнули, разбились об острые скалы реальности. Это не Астарот. Она похожа на неё до безумия, до скрежета зубов, до замирания сердца. Но это не Рита. Не было того тёплого взгляда, коим подруга всегда удостаивала Венти, это незнакомое создание смотрело настороженно, чувствуя в чужаках угрозу. Она выглядела младше Астарот, как подросток, в ней не было той властности и статности, вместо этого присутствовала тщательно скрываемая неуверенность. А самое страшное — этому созданию не было до Венти никакого дела. Они чужие друг другу. Это не Астарот, а Хронос — страж Энканомии. Не госпожа Токоë, не Кайрос, не Рита. Не та таинственная Богиня, сопровождавшая Венти, куда бы он не пошёл. — Да, конечно. — растерянно отозвался Венти, пошатнувшись. Ему физически больно видеть Хронос. — Ты не она. — яд бурлил в крови, затуманивая разум. Кажется, Венти вот-вот упадёт без чувств, он держался исключительно на силе воли. — Ты не можешь быть ей. — облокотился спиной на стоящего позади Сяо, позволив себя поддержать. — Ведь Астарот мертва. — было необходимо в данный момент ощутить, что он не один, что нужен кому-то. Руки на его плечах чуть дрожали, выдавая нервозность Сяо, его обеспокоенность. Венти полагал, что невозможно любить ещё сильнее, но каждый раз его чувства разрастались, укреплялись подобно дереву, пустившему корни глубоко внутри. Его крона — прикосновения, взгляды, его ветви — желание быть рядом, оберегать, видеть улыбку на чужом лице. Только благодаря этому чудесному чувству Венти удавалось держаться на плаву. — Ты знаешь, как умерла госпожа Токоë? — поинтересовалась Хронос, подходя ближе. Небеса, за что вы так жестоки? Она похожа на Риту до невозможности, как отражение в зеркале, как та девушка из воспоминаний. Неужели в тот раз Венти видел стража Энканомии? Или же нет? Было что-то в Хронос, что отличало её от неизвестного создания из памяти Астарот, которую показал Временной разлом. — Знаю ли я? — наверное, он сломан морально, наверное, яд ударил ему в голову. Иначе не объяснить, отчего слова неосознанно срывались с уст. — А как я могу не знать? — усмешка с привкусом горечи. В миг замерло всё. Одним предложением Венти шокировал всех троих, даже Хронос была сбита с толку, не ожидая, что кому-то действительно известна причина гибели Астарот. Хватка на плечах Венти усилилась. Сяо чувствовал, что что-то не так, что-то произойдёт. — Разве посмел бы я забыть? — прерывистый вздох, воздух не достигал лëгких, вызывая тем самым головокружение. Искажённая улыбка пугала своей неестественностью. — Ведь она погибла по моей вине. Оглушающее признание. Столько противоречивых чувств смешалось в пространстве, что пришлось притупить эмпатию. Ну вот он открыл им правду. Легко и сложно одновременно. Всего пару секунд, и он рассказал то, на что не решился бы никогда. Стоило ли оно того? Венти пока не понял. Только холодные руки принялись сжимать его куда сильнее, заземляя, напоминая, что он всё ещё жив, а мир не рухнул. Зато разрушилось кое-что иное — хрупкий баланс. Краем уха Венти слышал стремительное приближение Хронос, которая вышла из ступора. Он словно наблюдал со стороны, как Сяо одним уверенным движением переместил его себе за спину, выступая живой стеной перед ним и Хронос. Страж остановилась ровно напротив Сяо, их взгляды столкнулись, рождая молнии. Хронос уступала в росте, но её гордо приподнятый подбородок не позволял смотреть свысока. Венти не слышал её эмоций, он боялся наткнуться на сжигающий гнев, потому почти полностью отключил эмпатию, он не смотрел на неё, не знал, что же испытывала страж Энканомии. Напряжённое молчание, золото и сталь. Сяо отчётливо выражал свою позицию: даже думать не смей навредить ему. Но внезапно его плечи расслабились. Он что-то увидел в лице Хронос, но Венти неизвестно, что именно. Градус настороженности снизился, поза перестала выражать открытую угрозу, разве что предупреждение. Что за немой диалог проходил у них? — Я не причиню ему вреда. — наконец вслух заговорила Хронос. Она использовала тот же язык, что и Астарот. Тот самый, которому Рита научила Венти, а тот в свою очередь передал знания Сяо. А ведь древняя речь встречалась и на многочисленных руинах павшей страны. Ах, вот оно что. Так всё это время они использовали язык Энканомии. Можно было и догадаться. Странно, но почему Рита не рассказала ему? Несколько раз она срывалась на незнакомую юному Архонту речь, после чего тот попросил Астарот научить его тоже этому языку. Однако подруга называла его просто «древней речью», ничего не упоминала о том, какому народу принадлежит авторство, а ведь это её люди, те, за кем Астарот присматривала. — Пропусти меня. — голос Хронос немного дрожал. От сдерживаемого гнева? Нет, не то. — Отойди, парень. — Хронос теряла терпение. Сяо нагло вскинул подбородок, он всё ещё не доверял намерениям Хронос. — Ха! — Люмин никогда не видела у Хронос подобной ухмылки. Страж засмеялась, её совершенно не пугало чужое упорство. — А ты раздражаешь. — тогда Венти наконец собрался с духом и выглянул из-за спины Сяо. Яд делал его вялым, рука почти полностью отнялась, начинали неметь другие части тела. Всё резко потеряло значение, когда ему удалось рассмотреть Хронос вблизи. Да, она точная копия Астарот. Даже эта усмешка навевала воспоминания. — Барбатос? Прости, но я не помню о тебе ничего. — ложь. Нет, вернее она что-то недоговаривала. Вернувшаяся эмпатия помогала ориентироваться. Удивительно, но Хронос не злилась, хотя Венти прямым текстом заявил, что причастен к смерти Риты. Вроде как Люмин упоминала, что страж ничего не помнит, может, поэтому она довольно спокойно отреагировала? Как же сложно не понимать. — Эти глаза… — Хронос потянулась к Венти, но её запястье перехватил Сяо, мысленно поразившись тонкости косточек. Хронос не удостоила его своей реакцией, продолжив говорить с Венти, нет, вести монолог. — Да, так и думала. — о чём она говорила? Возможности расспросить поподробнее не представилось, Хронос переключилась на Сяо, который по-прежнему сжимал её руку. — Как интересно. — Что именно? — Сяо ответил ей на том же древнем языке. Хронос удивилась бы, но к счастью Люмин уже рассказала, что энканомийская речь знакома обоим незваным гостям. — Успокойтесь. — наконец вмешалась Люмин. Она не знала, о чём те трое разговаривали, но угрожающая атмосфера пугала. — Венти ведь под воздействием яда, да? Надо помочь ему. — затем она посмотрела чётко на Хронос. — Я уверена, что здесь какое-то недоразумение. Астарот была слишком дорога Венти, не делай поспешных выводов. — Хронос собиралась что-то сказать, но промолчала. Она вырвалась из хватки Сяо, развернулась, направилась обратно к маяку, бросив напоследок: — За мной. Венти смотрел ей вслед и задыхался. Каждый шаг Хронос отзывался болью в костях, будто она ступала не по лестнице, а по его бренному телу. Глаза горели от непролитых слëз, всхлип застрял в горле. Ну почему? Почему Рита не может быть здесь? Почему она сделала стража внешне идентичной ей? Зачем снова и снова проходилась ножом по незаживающей ране, которой не суждено покрыться коркой? Она будет истекать кровью, гноить, нарывать, но не затянется. Никогда. Тело слабело, Венти не мог сделать ни шага. Кто-то звал его по имени, но все голоса доносились как сквозь вату. Сияние Тенебриса показалось до невозможности ярким, болезненным, оно прожигало зрачки. Прежде чем отключиться, Венти в последний раз посмотрел на Хронос, неожиданно столкнулся с ней взглядом. Она обернулась, она тоже смотрела на него. И её лицо выражало тревогу. Но почему? Какое ей дело до состояния Венти? Блаженная тьма утащила его в своё царство. — Тише. Поспи ещё немного. — ласковый шёпот Риты раздавался откуда-то сверху. Заботливая ладонь прикрыла Барбатосу глаза, защищая от шаловливых солнечных лучей. Белое с чёрным, дуэт Божеств олицетворял собой начало и конец, день и ночь, рождение и смерть. — Ты вымотался в бою. Зачем так надрывался? Декарабиан справился бы и сам. — Пока бы он добрался до места, погибло бы множество людей. Не делай вид, что не понимаешь. Ты не меньше меня хотела их спасти. — Астарот не спорила с ним, потому что то была непреложная истина. Однако состояние Анемо Архонта не могло не вызывать беспокойство. — Я в порядке, Рита. — Да ну? — не поверила Астарот, сдвигая ладонь в сторону. Из-под приоткрытых век Барбатос наблюдал за ней. Богиня крупно вздрогнула, её пробил озноб. Она напряжённо поджала губы, нахмурилась. — Твой цвет глаз до сих пор не вернулся в норму. — кроваво-красная радужка, ни следа небесной голубизны. Нет, лазурь всё же частично проглядывалась в левом глазу, что вселяло хрупкую надежду на лучшее. — Тебе нельзя было призывать Ухао. — Дело не в нём, и ты это знаешь. — Барбатос лежал на боку, крылья шелестели за его спиной. Как пушистые облака, спустившиеся на грешную землю. — Не используй я Ухао, всё равно бы пришёл к тому же исходу. — веки слипались, Барбатос позволил себе эту слабость, Астарот вновь заботливо спрятала его от солнца. — Ты слишком сильно материализовалась. Не трать силы понапрасну. — Какой же из меня друг, если я не способна защитить твой чуткий сон, птенец? — аккуратно провела по крылу. От самого основания, уходящего к лопаткам, по изогнутой дугой кости, зарылась пальцами в мягкие перья. — Спи, Барбатос. — лоб прислонился к тёмной макушке Анемо Архонта. — Я буду рядом. Я всегда буду рядом с тобой. Больно. Больно, открыв глаза, видеть ту, что забрала себе внешность Астарот. Больно, очнувшись ото сна, где подруга оберегала его от солнечных лучей, наткнуться на Хронос и её опаску, настороженность. К нему? К неизвестным гостям? Или по отношению к чему-то иному? Что творилось в её голове? Хотел бы Венти знать, но всё что ему доступно — ориентироваться на сомнительные донесения эмпатии. Хронос не отводила взгляда, они смотрели друг на друга, совершенно не ощущая дискомфорта и странности ситуации. Полуразрушенное помещение, отдалённый свет маяка, разваленные книжные стеллажи. Посреди хаоса остановилось само время. Что за бессловесный диалог происходил между ними? Что пыталась отыскать Хронос в незнакомых чертах? Венти приподнялся до сидячего положения, осмотрелся. Надо же, действительно библиотека. Его внимание привлёк рисунок на стене, фигуру Астарот он отличил сразу же. Вскинутые к небесам руки, лента времени, бегущая вокруг тела, циферблат позади с замершими стрелками, прямо как те, что иногда возникали в стальной радужке. Чёрные, резные, с острыми концами. Картину частично перекрывал занавес, за ним точно что-то было. Венти как будто чувствовал, что его нельзя открывать. Но ему хотелось. Что происходило в разуме Хронос? Она превращалась в настоящую загадку. О чём она думала? Что означал её проницательный взгляд? Почему она не бросилась сразу же с расспросами о гибели Астарот? Что она увидела в Венти? А что увидел он сам? Столкновение двух миров, двух противоположностей с одинаковой сутью. Никто ничего не говорил, это лишнее. Потому что им нечего сказать друг другу. Венти пытался усмирить лихорадку безумного сердца, внушал себе, что всё это бесполезно, это лишь сладкая иллюзия, перед ним не Астарот. Не следует смотреть на неё с такой надеждой, ни к чему искать спасения в заботливых руках. Надо смириться, что её нет, что она погибла у него на глазах, оставив всю доступную ей любовь в душе Анемо Архонта. Её нет, она распалась на осколки. Частичка его самого, проглощённая смертью. — Ты как? — Венти вздрогнул от внезапного появления Сяо. На самом деле удивительно, что тот оставил его наедине с Хронос, в нём явно поселилось некое доверие к ней, зародившееся во время их молчаливого диалога у Тенебриса, когда Венти предпочёл спрятаться от мира, не справившись с грузом свалившихся на него впечатлений. — Язык проглотил? — Сяо нетерпеливо приблизился к нему, ладонью проверил температуру лба. — Жар спал. Уже неплохо. — ненавязчиво заправил выбившуюся прядь за ухо. Были бы у Венти лишние силы, он бы покраснел. Пределу его чувствительности не существовало. Бродя взглядом по помещению в попытках отвлечься, Венти вновь столкнулся с Хронос. Оказывается, она внимательно следила за ними, подмечала любые изменения в мимике. Довольно неловко, надо заметить. — Что за привычка отмалчиваться? — Нормально всё со мной. — пробурчал Венти, отвернувшись от Хронос. — Дышу. — Паралич должен был отступить, но полная подвижность руке наверняка ещё не вернулась. — вмешалась Хронос. Её пронизывающее внимание беспокоило. И, похоже, она это осознавала. Венти никак не мог понять, что у неё на уме. Поначалу она была настороженно настроена по отношению к ним, не то чтобы сейчас всё поменялось, но будто бы её предосторожность сменила направления, правда, непонятно куда. — Уже хоть что-то. — к ним присоединилась Люмин. Только она ощущала себя комфортно в компании Хронос, выступала связующим звеном, мостом. — Похоже, ты отхватил больше яда, чем я. — Лучше скажи, что с твоим телом. — прервал её Сяо, его тон предельно серьёзен. — Напоминает пробуждение Апостолов, да? — на этот раз обратился к Венти, на что получил согласный кивок. — Это оно и есть. — подтвердила догадки Хронос, чем тут же сбила с толку всех, кроме Люмин. Она поспешила прояснить. — Я ничего толком не помню, не пытайтесь меня расспрашивать. Я знаю, что существуют некие Апостолы, их пятнадцать, они связаны с желаниями Архонтов. Вот и всё. — она вышагивала по пространству неизвестные узоры, сцепив руки в замок за спиной. — Вы пришли сюда, чтобы узнать о Небесном расколе? Мы искали с Люмин информацию, но всё тщетно. Даже если энканомийцы что-то и знали, то, скорее всего, данные не уцелели. — Мы ещё не всё проверили. — возразила Люмин. Страж остановилась, немного склонила голову набок, чем частично напомнила привычку самого Венти. — А ты не теряешь оптимизма. — А как нам ещё выживать? — хмыкнула Люмин, вызвав у Хронос подобие улыбки. Одиночество превратило её в бездушный механизм, но за короткий срок, проведённый рядом с другим живым существом, она потихоньку оживала, таяла. — Сяо рассказал основную информацию о вашем путешествии. — сообщила она Венти. — В том числе об Асмодей. И о некой организации, в которой, судя по всему, состоят каэнрийцы. — Вот как. — Венти прикрыл веки, кровь шумела в ушах. Опять. Дело в яде? Или встреча с Хронос подкосила его куда сильнее, чем можно было представить? — Отдохни пока. За работу возьмёмся завтра. — Сяо не потерпел бы возражений, поэтому оставалось лишь подчиниться. — Мне применить печать, чтобы ты смог нормально отдохнуть? — Венти отрицательно помотал головой. Нет, он вполне в состоянии заснуть самостоятельно. — Как скажешь. Венти улëгся обратно на импровизированную кровать. Точнее, на постеленную на полу ткань. Свет маяка раздражал, он бил в глаза из окон, которые никак не закрыть. Венти свернулся калачиком, спрятал лицо в ткани лёгкого одеяла. На грани сна и реальности он почувствовал, как кто-то ласково погладил его по волосам. Мозолистая холодная рука, как бы он не узнал её? Венти слегка приулыбнулся, после чего сон вновь забрал его в свои лапы. Сяо сидел рядом с ним, следил за тем, как напряжение постепенно покидало уставшее тело, лицевые мышцы расслаблялись, пропадала хмурость. В библиотеке вместе с ним осталась Люмин, стоящая немного поодаль, Хронос же не стала смущать их своим присутствием и удалилась в неизвестном направлении так же неожиданно, как и ворвалась в их жизнь. — Что с ним, Сяо? — взволнованно спросила Люмин, облокотившись на подоконник с выбитым подчистую стеклом. — Почему у меня ощущение, что он в любой момент может сломаться? — она правда боялась, потому что не понимала, как предотвратить неизбежное. — Венти подобен разбитой вазе. Сначала осколки были крупными, но кто-то постоянно топтался по ним, измельчал, делал всё ради того, чтобы никто уже не смог склеить их воедино. Ты ведь чувствуешь это, да? Будто мы теряем его. Моргнëшь, и он исчезнет. Мне страшно, Сяо. Даже во время нашей первой с Венти встречи он не был так подавлен, а ведь тогда в нём буквально не осталось света жизни. — Он сам себя уничтожает. — Сяо упëрся локтями в колени, спрятал лицо в ладонях. — Я ничего не могу сделать. Чтобы я не предпринимал, ему только хуже. — скрипнули челюсти, дрожащие пальцы оттягивали волосы, не опасаясь выдрать их с корнем. — Сколько бы не говорил — бесполезно. Я уже не знаю с какой стороны подступиться. Я думал, что мы прошли тот этап, когда не доверяли друг другу, скрывали каждый свои секреты. Но похоже я ошибался. Мы всё ещё там, на самом старте. Венти рушится, как песочный замок, и я не могу его удержать, сколько бы не пытался. И хуже всего то, что он сам себя презирает, считая это слабостью. Он думает, что доставляет окружающим проблемы, мучается от этого. Но разве это не закономерно? Любой выдержке приходит конец. На всём пути он открывал душу лишь Астарот, а после её гибели замкнулся в себе, не позволял жаловаться ни на какие проблемы. Никому. Разве не естественно, что он срывается, получив того, кто его выслушает? Но Венти винит себя за это и изменить ничего не может. Я должен был понять это раньше. Его слëзы, растерянность при проявлении заботы… Я был слеп. — с другой стороны, что бы он изменил, поняв истинное положение дел? Сяо так и остался бы беспомощным. — Что мне сделать, чтобы вернуть ему покой? Кажется, я сам начинаю сходить с ума. — Сяо, ты ведь тоже жертва. — Люмин поддела носком лежащий поблизости камень. Тот отскочил в сторону, покатился вперёд, исчезая из поля зрения. Лишил её возможности выплеснуть свою нервозность. — Думая только о Венти, ты теряешь себя. — Он исцеляет меня, Люмин. — кривая усмешка на грани истерики. — Он вернул мне давно потерянную семью. — если бы не Венти, то им никогда не удалось бы всё уладить с Гань Юй. — Он вернул мне ощущение того, что мой день рождения всё ещё светлый праздник. Он спас меня от смерти, он даровал мне Глаз Бога, рискуя собой. Он постоянно пытается защитить меня. — сразу же вспомнилось столкновение с Электро Архонтом, тот момент, когда Венти без раздумий отбросил Сяо в сторону, чтобы тот не пострадал. — Он научил меня печатям, позволил вновь увидеться с Властелином камня. Венти возвращает мне веру в окружающих, пытается показать мне, что я всё ещё не очерствел, что я могу ладить с ними. Его музыка возвращает меня к жизни. А его любовь к людям вызывает трепет. Его способность сходиться с ними, проникаться чужими бедами. Он пытается помочь всем, но кто спасёт его самого? — Сяо повернулся к Люмин, он выглядел до невозможности отчаянно. — Так скажи мне, как я могу не думать о нём? — губы изогнулись в изломанную улыбку. — Как могу не заботиться о нём? Не переживать? Он ведь такой… Хрупкий. — Ты действительно любишь его. — поражëнно, на грани слышимости, на мгновение показалось, что Сяо эти слова и вовсе померещились. Веки широко распахнулись. Затем он вернулся в норму, усмехнулся, опять спрятавшись от света за длинными волосами, упавшими на лицо. — Не задавай вопрос, на который не хочешь знать ответ. — Люмин закусила губу, ветхий подоконник задрожал под сжатыми кулаками. — Сяо, ты меня вообще за человека не считаешь, что-ли? — её очень зацепили чужие высказывания, ранили. — Да, мне тяжело осознавать, что ты больше не любишь моего брата. И, честно, это довольно больно. Но я просто рада, что ты нашёл того, кто тебе по сердцу. Тем более я очень дорожу Венти. Мне не стоило в тот раз упоминать Итэра и ваши отношения при Венти, прости меня. — она запрыгнула на подоконник, наплевав на то, что тот может обрушиться в любой момент. — Когда мы встретились с тобой впервые у Ваншу, я увидела в тебе смятение, а все твои мысли были забиты Венти. Уже тогда я начала догадываться, что всё не так просто. Это был лишь вопрос времени. А что касается брата, он был бы счастлив знать, что ты по-настоящему полюбил. Единственное, что меня беспокоит, не видишь ли ты в Венти кого-то другого? — Другого? — Сяо фыркнул, наконец приходя в себя. Он выпрямился, пусть нездоровая бледность не отступила, но уже выглядел лучше. — Итэра? — догадался куда клонила Люмин. — Чушь. — отмахнулся Сяо, даже не удостоив столь нелепую версию вниманием. — Они абсолютно разные. — Тогда я спокойна. — Люмин смягчилась, чуть приподняла уголки губ в намёке на улыбку. — Береги его, Сяо. Он очень сильно соответствует своему элементу. Такой же мимолетный, как ветер, приносящий запах утренней зари. Не уследишь, и он пропадёт. Там, откуда я родом, есть создания, именуемые ангелами. Они чисты, у них такие же белые крылья, но они абсолютно холодны. — Ангел? Довольно мягкое слово, почему же его удостоились подобные существа? — Люмин повела плечом, показывая, что ей неизвестно. — Всё-таки цефеида ему подходит больше. — Маяк вселенной? — Люмин неслышно рассмеялась. — Да, поддерживаю. — очень хрупкий маяк с чистейшим сиянием. Блуждающие корабли, потерявшиеся путники — все возлагали надежды на одинокий источник света, последний оплот веры в лучшее. Люмин спрыгнула на пол, подошла к Сяо, присела рядом с ним. — Эй, скажи, нам ещё не поздно стать друзьями? — она с опаской заглядывала в чужие глаза, будто ожидая встретить в них агрессию, но ничего подобного не отыскала. Сяо легонько пихнул её плечом. — А разве мы уже ими не являемся? Темнота. Всё та же, что преследовала Венти в этих непонятных снах, сливающихся с реальностью. Когда он попал сюда впервые, то думал, что погиб. Ничего не ощущать было странно. И страшно. Сейчас же Венти чувствовал себя уже спокойнее, однако паника по-прежнему стискивала грудь до хруста костей. Непонятно принадлежала она ему или кому-то другому. Венти слышал всё те же расплывчатые голоса. Их было много или всего один? Говорил взрослый или ребёнок? Пожалуйста, хватит. Сколько можно мучить его непонятными видениями? К чему всё это? Если бы он только мог пошевелиться, вдохнуть, закричать, но всё это было ему недоступно. А голоса менялись, искажались. Или изменялись не они, а восприятие Венти? Двое. Говорили двое, он отчётливо понял это, но не удивился, потому что уже и раньше удавалось различить в потоке чей-то разговор. Голоса звучали до странного звонко, переливчато. Страх усиливался, подпитываемый непониманием. Нет, это точно его эмоции, но ощущались они как-то странно. Один из голосов стал ближе, смутно ощущалось чужое присутствие. Стало тепло, как от прикосновения, хотя Венти совершенно не ощущал собственное тело. И чей-то голос произнёс на неизвестном языке всего одну фразу. Неожиданно Венти понял его, в сознании словно вспыхнули пылающие строчки: — Я буду ждать этого момента. Кругом тихо, слышался шум чужого дыхания совсем рядом и далёкий шелест страниц. Венти резко подорвался на месте, огляделся по сторонам. Ему понадобилось время, прежде чем мозг сообразил, где он и кто он. Библиотека, спящий рядом Сяо, и, судя по звукам, Люмин занялась поисками информации, скрывшись за стеллажами. Всё спокойно. Венти прерывисто выдохнул, грудная клетка болела как при переломе, лопатки невероятно жгло, по щекам стекал солëнный пот, волосы растрëпаны, спина взмокла. Венти никак не удавалось насытиться кислородом, складывалось впечатление, что в его лёгких образовалась сквозная дыра. Раненную руку дëргали мышечные спазмы. Венти проснулся, но не очнулся ото сна. Его вело, рассудок мутнел. Закутавшись в почти невесомое подобие одеяла, Венти поднялся на ноги, побрёл к выходу на улицу. Его ноги заплетались, путались в длинной ткани, что волочилась по полу. Венти натурально трясло, и остановить запущенный процесс не представлялось возможным. Не яд стал причиной его состояния, он лишь превратился в спусковой крючок, ознаменовавший конец. Конец всему. Венти брёл неизвестно куда, держался рукой за стену, так он выбрался на улицу, двинулся вдоль маяка, очерчивая каждую трещину разрушенного оплота людских верований. Венти будто бы слышал их вопли, крики, мольбы о спасении. Тысячи измученных душ взывали к небу с просьбами помиловать их, и на тысячи просьб не последовало ответа. Он всё ещё слышал голоса, беседующие о чём-то на странном языке, слышал ту единственную фразу, вероятно, обращённую к нему, которую он понял. Ждать момента… О чём шла речь? Что значили эти видения? Это реальность? Граница Временного разлома? Или его собственная голова? Что это? Что это, чтоб вас всех?! Споткнулся о неудачно подвернувшийся камень, упал на колени, безнадёжно содрав кожу. Рука цеплялась за стену, раздирая пальцы об острые углы полуразваленной стены, остались мутные следы крови. Грудь болела, как если бы сломанные рëбра пробили лёгкие, взгляд не фокусировался, картинка расплывалась, двоилась. Всё походило на приступ лихорадки, бред, хождение во сне. Это место, эти развалины — всё это ударяло по Венти на ментальном уровне. Он хватал воздух как выброшенная на берег рыба, губы посинели. Больно. Дайте ему вдохнуть. Одеяло сползло с плеч, оказалось позабыто где-то в стороне, рука наконец отцепилась от стены, но лишь для того, чтобы пальцы зарылись в волосы, а ногти принялись раздирать кожу головы. Он больше этого не вынесет. Хватит уже. Хаотичные образы мелькали перед глазами, оставляя глубокие раны на сердце. Он устал. Нет, не существует такого слова, чтобы по-настоящему описать его состояние. Венти застыл на месте во всех смыслах, не двигался с мёртвой точки. Потому что не мог, он увяз в безжалостном болоте, где надежду оставляли все неудачливые путники. И всё что ему доступно — рвать волосы на затылке, зная, что этим ничего не исправить. Что же ему предпринять? Как собрать себя заново по кусочкам? Он раз за разом убеждал себя, что это последний срыв, что больше он не даст себе возможности проявить слабость, и снова наступал на те же грабли. В какой момент он окончательно сломался, ослаб, сдался? В какой момент ненависть к себе достигла предела, вылившись в незатягивающиеся раны на теле? — Ты… — Хронос объявилась неожиданно, она не могла подобрать слов. Страж замерла на расстоянии метра, охваченная сиянием маяка, сам же Венти оставался в тени массивной конструкции. Эмоции Хронос были ему непонятны, возможно, причина крылась в том, что эмпатия на данный момент не способна работать исправно. — Венти. — она намеренно назвала его этим именем, догадываясь, что таким образом сможет достучаться до него с большей вероятностью. — Уйди. Просто уйди. — истеричный шёпот. Глаза Венти горели безумным отчаянием. — Я не могу тебя видеть. — конечно, она ведь выглядела как Астарот, была самым смертельным оружием против Венти. Впитав в себя столь дорогие его сердцу черты, Хронос лишь смутно представляла, что делала с Венти. — Оставь меня. — почти взмолился он. — Я буду в порядке, уйди! — Я не думаю, что… — Я сказал тебе оставить меня в покое! — крик разорвал безмятежное молчание руин. А вместе с ним произошло и кое-что совершенно неожиданное — облик Венти изменился. Пропали зелëные оттенки, всё обратилось белоснежной чистотой одеяний Божества. Теперь они с Хронос смотрелись абсолютными противоположностями: белые одежды в тени и тёмные в свете Дайнити Микоси. Неосознанно Венти не только сменил свой внешний вид, но и переключился на древний язык — или отныне вернее называть его энканомийским? Как давно Венти не носил белого. Он отвык от ощущения лёгкости на коже, капюшон частично спрятал его лицо, добавив мрачности. Даже накидка, которая раньше была обычной вещью, а не частью его природы, за время долгого ношения изменила свою суть, став неотъемлемой частью Венти. Спину прострелила зверская боль, между лопаток словно вбили гвоздь. А в голубой радужке на мгновение мелькнули красные искры. — Так ведь не должно быть. — растерянно пробормотала Хронос, заметив зловещее сияние в чужих глазах. Она зажмурилась от внезапной головной боли. — Не должно… А почему? — она не помнила. Вновь одно и тоже. — Эй, парень, ты главное дыши. — шаг за шагом она подходила ближе. Венти судорожно втягивал воздух, его плечи ходили ходуном. Неожиданно Хронос ощутила непривычное сочувствие. Было и что-то ещё. Возможно, желание защитить? — Я не знаю, что происходит. — она тоже использовала язык Энканомии. Вскоре Хронос очутилась в непосредственной близости от сидящего на коленях Венти, наклонилась вперёд в неясном порыве. Почему-то ей физически больно наблюдать за его страданиями, за тем, как от безысходности Божество вырывает собственные волосы. Замерев на мгновение в нерешительности, Хронос всё же коснулась его макушки, аккуратно отодвинула резко ослабевшие руки, которые тут же шумно упали вдоль тела, ударяясь о каменный пол до сбитых костяшек. — Я напугана неизвестностью, но, прошу, не изводи себя. — он взирал на Хронос, как на спасение и погибель одновременно, и та понемногу осознавала всю тяжесть их ситуации. Венти не просто был близок с госпожой Токоë, он жил ей. Хронос медленно отстранилась, отойдя немного назад, чтобы дать Венти пространство. — В колыбели павшей страны ты совсем одна. — Хронос не думала, что речь зайдёт о ней, она, признаться, удивилась. Венти прислонился плечом к стене, его взор блуждал где-то вдалеке. — Не мучает ли тебя одиночество? — Ты не обо мне должен думать сейчас. — ошеломлëнно остановила его Хронос. Что же это такое? Что не так с этим Богом? Он ведёт себя столь непредсказуемо. — Тебя разрывают вопросы, непонимание и страх. Зачем ты здесь? В чëм твоя цель? Ты бы и сама хотела всё это выяснить. — Почему ты говоришь о подобном, пережив приступ истерики? Я не понимаю. — Венти неслышно рассмеялся, по вздрагивающей спине Хронос сначала показалось, что он плакал. Этот смех ненормальный, он сломленный, как и Венти в принципе, надрывной, с оттенками желчи, направленной на себя самого. Венти поймал взгляд Хронос, склонил голову набок, капюшон съехал чуть назад, открыв обзор на блестящие непролитыми слезами очи. Непролитыми — это важно. Венти не плакал, у него не нашлось сил на это. А может, воли. Вдруг все вопросы отпали сами собой, поведение Венти становилось всё понятнее, но оттого не менее пугающим. — Да ты просто не умеешь по-другому. — Хронос нервно усмехнулась, потеряв контроль над эмоциями. — Вот оно как. Венти, ты безнадёжен. Он не умел думать о себе, все его мысли обращены к окружающим и их благополучию. Единственное, что Венти допускал в свой адрес — злоба и отвращение, а ещё приступы слабости, в которых он вопрошал неизвестно к кому, почему всё в его жизни сложилось именно так. И вот это он презирал до крайности. Он считал, что заслужил все страдания до последней капли. Божественные одеяния опять сменились уже привычной одеждой с изобилием зелёных оттенков. Посреди спины будто встал кол, лопатки сводило до ужаса. Венти скользнул пустым взглядом через плечо, не ожидая увидеть ничего необычного. И тут же потерял дар речи, заметив сплетение небесно голубых нитей. Что это? Похоже, вот причина его болей, но понятнее не становилось. Венти не решался прикоснуться к нитям, да и, скорее всего, он не смог бы этого сделать, они выглядели неосязаемыми. Хотя, возможно, их и получилось бы коснуться, но не обычным способом. В любом случае, сейчас это неважно. Венти стремительно развернулся обратно к Хронос, чтобы узнать, видела ли она то же, что и он. Да, видела, страж пялилась за его спину, порывалась что-то сказать, но замолкала раньше, чем слова сорвались бы с уст. А нити тем временем извивались, они старались распутаться, вытянуться. Им это удалось, небесная синева уходила куда-то в сторону, неизвестно что было на другом её конце. И тут нити пропали, оставив после себя лишь отпечаток в памяти. Некоторое время ничего не происходило. Никто не решался прервать воцарившуюся тишину. Вдруг раздался поспешный топот ног, из здания выскочил Сяо, который, видимо, проснувшись и не обнаружив Венти, начал волноваться. Он остановился в дверях, удивлённо разглядывая сидящего на полу Венти и Хронос, что возвышалась рядом, затем быстро подлетел к ним, сразу же бросился к Венти. Страж несколько секунд наблюдала за ними, после чего удалилась, оставив их наедине. «Всё в порядке» — ответ, который Сяо успел возненавидеть. Однако Венти не намеревался ничего ему рассказывать, он отнекивался и улыбался, заверяя, что ничего не произошло. Можно подумать он бы ушёл ни с того, ни с сего и сидел бы на коленях у маяка, если бы всё было нормально. Сяо нахмурился, но добиться внятного пояснения не смог. Потому он просто крепко обнял Венти. Ведь другого ему не оставалось. Ощущая непривычно холодное тело в своих руках, Сяо старался не допускать беспокойных мыслей. Венти снова и снова извинялся за предоставленные неудобства, что делало Сяо ещё больнее. Как же ему достучаться до него? На каком языке заговорить? Как донести, что для него самое главное — счастье Венти, его беззаботная улыбка и смех? — Услышь меня наконец. — уловив крайнюю степень отчаяния, Венти опять захотел извиниться, но сдержался. Наверное, это уже маленькая победа. — Сяо-эр… — бормотание куда-то в изгиб шеи, где было крайне удобно прятаться от внешнего мира. — Я не в порядке. — признание далось с трудом, Сяо мгновенно вытянулся словно струна, но только для того, чтобы сильнее прижать к себе Венти, выдыхая горячий воздух в спутанные волосы. — И вряд ли буду. Я знаю, что это эгоистично, но, Сяо, пожалуйста, помоги мне. — слëз по-прежнему не было, они кончились. Впрочем, это не мешало речи звучать надрывно. — Я сделаю для тебя всё. — обещание, выжженное на сердце. — Это не эгоизм, Венти, и не слабость. Это то, что необходимо каждому из нас. Ты сделал достаточно. Предоставь остальное мне. — Сяо не даст ему снова окунуться во тьму безнадёжности. Поведя плечом, чтобы размять ноющие лопатки, Сяо ласково погладил Венти по спине. Он сделает всё для него. И даже больше. Для его сломанного, но не сломленного Божества.