Дорога домой

— Ты готов? — Венти кивнул на вопрос Астарот, ободряюще улыбнувшись, хотя поддерживать тут вообще-то стоило его, а не других. По крайней мере, так считал Сяо, наблюдающий за происходящим вместе с Люмин на расстоянии нескольких метров. Ближе им подходить запретили. — Приятного мало, но должно быть не столь больно, как при создании печати. — затылком ощущался колкий взгляд Сяо, она успешно проигнорировала его. Не до того. Астарот стоило огромных усилий согласиться на эту авантюру, гораздо больших, чем кто-либо мог представить, не зная всей истории от начала до конца. Ей не нужно было особое зрение, чтобы видеть печати, Астарот в этом плане куда свободнее. Она тщательно отсекала одни символы, при это не позволяла распасться другим. Частичное снятие печати — нелёгкая работа. Наверное, Астарот можно было бы назвать Мастером, она ощущалась очень близкой к этому статусу, однако Богиня, скорее, находилась вне привычной системы, поэтому данное утверждение не совсем корректно. Тем временем печать во всю извивалась, как что-то живое, запертое под ней нечто рвалось наружу, но Астарот не давала возможности для побега. Сколько Богов Ветра погибло у неё на глазах? Двое, исключая Декарабиана, смерть которого она не застала. Она очень надеялась, что это не повторится вновь. Хотелось бы верить, что Венти справится, что его необычная природа послужит ему же защитой. Иначе Астарот никогда себе этого не простит. Процесс снятие печати сложный, неспешный. Близость Тенебриса немного облегчала задачу, но этого было мало. Руки охватил тремор. Соберись, Астарот. Не смей отчаиваться. Не сдавайся раньше времени, пока всё ещё есть шанс на лучший исход. Это не произойдёт вновь. Одни символы отступили, расплелись, рассыпались искрами холодной стали, будто два столкнувшихся лезвия, другие продолжали слабо мерцать, служа оковами и защитой в одном лице. Воцарилась тишина. Всё удалось, но неподготовленные зрители не видели колоссальных изменений. Венти всё так же спокойно смотрел перед собой, что-то обдумывая. Лишь Астарот знала, что тот пытался прийти в себя. Глубокий вдох во весь объём лёгких. Ощущение, что все те года с момента запечатывания он не дышал вовсе. Вспыхнули никому не заметные красные огоньки в глазах, которые исчезли после нескольких быстрых морганий. Оставаясь по-прежнему безэмоциональным, что уже начинало пугать, Венти выхватил меч, тут же призывая душу Сокола. Он чувствовал контроль над ним, как раньше, хотя вернулась лишь половина силы. Сокол не разрушит корпус Дороги домой, теперь и в печати не было необходимости, но Венти не намерен её убирать, пусть останется напоминанием об их совместном с Сяо деле, её ещё, кстати, доработать нужно, чтобы душа Нефритового коршуна могла дольше держаться в этом мире. А пока Венти поймал взор Астарот, та его поняла. Она оказалась рядом практически мгновенно, наверняка использовала манипуляции со временем, что выйдут ей боком после. Отказавшись от слияния с осколком когда-то давно, Астарот спровоцировала сильный резонанс, который и вынудил её в некотором смысле покинуть мир, уйти в изнанку пространства. Все полагали, что Богиня времени не является в Тейват в полном физическом воплощении из-за огромной силы, которую приходится оставлять во Временном разломе, Астарот и сама любила поддерживать эту версию, но она неверная. Астарот стала аномалией, из-за чего оказалась между мирами и физически не могла выходить в Тейват по той же причине. На самом деле её сила ограничена пределами нормы, её достаточно для сохранения баланса, она вовсе не так огромна. И теперь Тейват был к ней более милостив по ряду косвенных причин, одна из которых заключалась в том, что однажды она уже потеряла своё тело, почти умерла, лишь чудом её душа уцелела, и появился новый сосуд. Более мир не считал её странной аномалией. Однако сейчас её тело ещё не окрепло после возвращения памяти, поэтому рано лезть на рожон. Вышло, как вышло. Астарот появилась совсем рядом с Венти, попыталась напасть, но её рука рассекла лишь воздух — Венти без труда оттолкнулся ногами от земли, использовал, будто в насмешку, плечо Астарот, застыл в стойке на одной руке. Меч он убрал, здесь скорее проходил тест реакции и физических параметров. Увиденное напомнило Сяо уже давно минувшие дни. В Бездне Венти похожим образом сражался с монстром, пытаясь защитить раненного Сяо. Правда, в данный момент всё иначе, движения легче, проще, быстрее, непринуждённее. Венти отскочил в сторону, умудрившись сделать кувырок в воздухе, перед приземлением его мягко подхватил Фурфур, смягчая соприкосновение с землёй. Астарот неожиданно закашлялась. Закрыла рот ладонью, сквозь пальцы проступила кровь. — Ты и без того много сил на печать потратила. Зачем геройствуешь с управлением временем? — недовольно проворчал Венти. Он звучал как обычно, однако что-то не давало Сяо покоя. — Нужно было проверить, ты сам знаешь. — отмахнулась Астарот, вытирая кровь с подбородка. — Не злоупотребляй силой. — как будто Венти не в курсе, как это работает. Опыт у него огромный. — И не забудь сделать то, о чём я попросила. Их расставание далеко не столь трепетное, сколь была встреча. Всё потому что задержись они ещё хоть немного, и Венти не смог бы оставить Астарот, не заставил бы себя отвернуться, шагнуть прочь, не справился бы с острым болезненным импульсом между рёбер. Было решено снять печать и сразу отправиться в путь. Долгие прощания ни к чему, они увидятся очень скоро. Так было проще размыкать объятия. И всё равно тяжело. Установка в мозгу: стоит отпустить Астарот, и она исчезнет. Навсегда. Нет, она обещала, что больше этого не произойдёт. Надо отпустить. Взять и уйти. Не оборачиваться. Вдохнуть глубже. Они непременно скоро воссоединятся, и тогда уже Венти никогда больше не покинет Астарот. Осталось подождать совсем чуть-чуть. Сцепить зубы и призвать на помощь всю доступную выдержку. Пусть ветер унесёт жгучую тоску. Поверхность. Слепящее солнце, по которому Венти успел соскучиться. Первый глоток воздуха, тело промокло от вод Лунной бездны. Забавно, а вот когда хочешь попасть внутрь, влага испаряется практически сразу. Ребята быстро добрались до берега, принялись отжимать сырую одежду. Венти вёл себя непривычно тихо, практически не разговаривал на протяжении всего пути. Повлияло на него расставание с Астарот или снятие печати? Всё вместе? Утверждать Сяо не брался, оставив за собой право лишь внимательно следить за изменениями. Венти присел у берега, размотал повязки на травмированной руке, после окунул её в воду. Лунная бездна не теряла своих целебных свойств при открытии прохода в Энканомию, поэтому он смог поправить немного здоровье. Кожа принялась покрываться коркой. На этот шрам уже скоро станет невозможно смотреть. Подавив страдальческий вздох, Венти выпрямился, оглядел ладонь, солнце рождало блики в стекающих каплях. Венти размял руку, сжал пару раз кулаки, оценивая. Неплохой результат, ожидалось и худшее. Внезапно он выхватил лук, яркая стрела легла на тетиву, направление выстрела вызывало вопросы — небо. Хотел с кем-то связаться? Сяо помнил этот приём. Послышался неразличимый шёпот, свист стрелы, которая вскоре исчезла из поля зрения. — Встретимся с ребятами, спросим есть ли новости от Нахиды и попросим корабль до Наруками. — а туда-то им зачем? Сяо не нравились случившиеся в Венти изменения, он как-будто стал в сотню раз более закрытым, ничего не объяснял. — Мы можем поговорить? — Нет. — категоричность ответа поразила. Как и абсолютно серьёзный взгляд. Он вообще с Венти сейчас говорил? Цвет глаз правильный, но начинали закрадываться сомнения. Венти заторможëнно моргнул, будто очнувшись, тронул пульсирующий висок. — Прости, я немного не в себе. — Может, стоило задержаться в Энканомии и побыть под присмотром Астарот? — логично заметил Сяо. Кто знает, какие побочные эффекты у снятия подобного рода печати, хоть и частичной? — Всё в порядке. — видя скепсис Сяо в качестве реакции на его заявление, Венти слегка улыбнулся. — На самом деле в порядке. Просто мне тяжело свыкнуться с новыми ощущениями, а ещё надо бы контролировать эмоции пока что. Для безопасности. Подожди немного. Я вернусь в норму. — Я могу как-то помочь? — тяжело наблюдать за тем, как Венти ломался, вёл себя несвойственным ему образом. На искреннее участие Венти уже не нашёл наглости закрыть глаза. Он шагнул ближе, влажные волосы причудливо прилипли ко лбу, возвращая знакомую чистоту образу, небрежность и нежность. — Будь рядом. — ладони легли на чужую грудь, где под пальцами чувствовался учащённый пульс, нос ткнулся куда-то Сяо в шею. — Это будет тяжёлый день. — что-то переменилось даже в объятиях. Неизвестно хорошо это или плохо. — Я должен спросить ещё раз. Ты уверен, что хочешь остаться со мной? Теперь ты узнал о моём внутреннем демоне, понял, что я опасен. Ты всё ещё… — Я не оставлю тебя. — Сяо принялся перебирать уже подсохшие пряди, их приятная мягкость успокаивала, само действие имело какой-то медитативный эффект. — Ни при каких условиях. — какую бы ошибку Венти не совершил. Это неважно. Всё давно решено, и очень грустно, что приходится постоянно напоминать об этом. Ничего, однажды Сяо в полной мере донесёт до глупого Божества всю полноту своих чувств и твёрдость убеждений. — Внутренний демон? Ну и что? Я приму тебя абсолютно любым. Вне зависимости от обстоятельств. — Венти тихо усмехнулся одному ему известным мыслям. — Это часть тебя, значит, я приму это. Вот и всё. — в том-то и беда, что эта самая часть представляет для Сяо непосредственную угрозу. Чем больше любовь Венти к кому-то, тем сильнее ненависть внутреннего демона к нему же. Так что Сяо и Астарот в самом опасном положении. И всё же слышать, что тебя не отвергнут, примут любым — настоящее счастье. Глаза полыхнули красными искрами, Сяо не мог этого видеть. А вот Венти чувствовал. И ему не нравилось, как внутренний демон отреагировал на слова Сяо. Они прибыли на Наруками ближе к вечеру. Небо ещё не успело окраситься багрянцем, но уже погружалось в предночное очарование. На этот раз они даже не использовали иллюзии для маскировки. Шли безлюдными маршрутами, однако предосторожность не помешала бы. Или у Венти свои взгляды на сложившуюся ситуацию? То, что они направлялись к горе Ëго — бесспорно. Уверенным шагом, не сбавляя ход, не отвлекаясь, они двигались к месту назначения с неизвестной целью. Солнце ещё сохраняло черты золота, но примесь алого оказывала немалое влияние на картину безветренного вечера. На деревьях ни один листочек не шелестел, создавалась жуткая духота. Сяо волей-неволей был вынужден идти слегка позади Венти, что выходило само собой. Будто тот куда-то летел, жутко спешил, стараясь при этом сохранить видимость спокойствия, размеренность шага. Сяо не улавливал кардинальных физических изменений в Венти. Да, его манёвренность возросла, судя по мимолетной проверке Астарот, но разве это всё? Нет, он что-то упускал. Ему ещё не выпала возможность убедиться. А вот душевных потрясений хоть отбавляй. Сяо надеялся, что ему не соврали, что Венти действительно вскоре придёт в себя, нужно только подождать. Тем не менее, разглядывая охваченный зарёй профиль, Сяо боялся случайно увидеть в знакомом лице незнакомца. Венти будто ускользал от него. Незаметно, осторожно, ненавязчиво. Зазеваешься, и он исчезнет. Хрупкий, как чуткий сон ближе к утру. — Дальше я пойду один. — они достигли подножья горы Ëго со стороны леса Тиндзю. Заявление Венти обескуражило. Что-то невообразимое творилось в его голове. — Я собираюсь рассказать Вельзевул о том, что произошло пятьсот лет назад. Она скоро придёт сюда. — тогда тем более Сяо обязан пойти с ним, коли тот решил встретиться лицом к лицу с Богиней, которая готова прикончить его при любом удобном случае. У Венти имелось своё видение их положения. — Она знает, что у тебя есть Глаз Бога, Небесный порядок обяжет её к нападению. А я хочу избежать боя. — Венти двинулся к лестнице, его спина показалась неестественно прямой, в каждом шаге читалась усталость, а вместе с ней что-то новое, словно ветер принялся сопровождать любое движение своего Божества. Фурфур и раньше выступал вечным спутником Венти, отныне он будто бы стал ещё ближе. — Об этой просьбе говорила Астарот перед нашим уходом? — догадался Сяо. — Верно. — ступил на первую ступеньку, говорил, не оглядываясь на собеседника. — Я понимаю, что Вельзевул имеет право знать, что случилось с её сестрой. На самом деле я задумал это ещё в день нашего повторного прибытия в Инадзуму, но не мог решиться. Я помню, что и ты просил меня не скрывать правду, объяснить, как всё было. Ты прав. Поэтому не считай, что я пришёл сюда исключительно из-за Риты, мол, стоило ей появиться, как я сразу стал прислушиваться к её советам. Она лишь окончательно убедила меня в необходимости прямого разговора с Вельзевул. — он наконец повернулся к Сяо, демонстрируя осторожную улыбку. Чувственную, немного робкую. Поистине завораживающую. — Спасибо тебе в который раз, Сяо-эр. — безветренный вечер на мгновение ожил, когда лёгкий поток Анемо скользнул по коже Сяо, чтобы тут же раствориться в тишине заката. — Я скоро вернусь. И буду в порядке, обещаю. Подожди ещё совсем немного. И он непременно скажет тебе что-то важное. А ведь когда-то на вершине горы был разрушенный храм предыдущего Архонта Инадзумы. Здесь Венти встретил одну маленькую лисичку, которая теперь выросла и смотрела на него со смешанными чувствами. Венти не мог не улыбнуться ей. Такова его натура. Он умел любить, любить так, что разрушалась душа, чтобы уже через секунду собраться вновь, расцвести. Яэ Мико нервничала. Она не готова к его приходу, потому что с ней-то Венти не связался. Благо храм был пуст, последние жрицы отправлялись по домам — на ночь на горе Ëго оставалась лишь кицунэ. Венти улыбался девушкам, приветственно кивал, как старым друзьям, хотя видел их впервые, жрицы отвечали ему тем же. Яэ Мико не вмешивалась, её волнение выдавала лишь сжатая в кулак рука. — Не нервничай, Мико. — заговорил Венти, храм полностью опустел. — Сложно оставаться спокойной, когда ты заявляешься ни с того ни с сего. И этот сгущающийся запах грозы не внушает мне доверия. — Просто Вельзевул не может дождаться нашей встречи. — стоило произнести роковое имя, как Электро Архонт возникла в нескольких метрах от них. Удушающий гнев вынудил уменьшить чувствительность эмпатии. К ненависти примешалась безграничная усталость. Да, Вельзевул жила в вечном цикле пожара: сгореть и вновь разгореться. Однажды полыхать уже будет нечему. Пепел никогда не воссоздаст пламя. Эи истощена. Ничего живого во взгляде. Бесконечные разочарования превратили её в жалкую кривую тень себя прошлой — сильной, бойкой, властной. — Я смотрю, ты окончательно потерял совесть, Барбатос. — тон, словно раскаты грома, в движениях резкость молнии. — Что ты собираешься мне такого рассказать? Подробности убийства моей сестры? — вот и причина, по которой она не нападала на Венти. Сообщение пробудило в ней странные эмоции. Эи скептически настроена, она не верила, что Венти скажет что-нибудь стоящее, однако зыбкая надежда удерживала её от опрометчивых поступков. — Что это значит? — очнулась Яэ Мико, услышав слова Эи. Для неё тоже особенное значение имела та давняя история. — Просто смотрите. — в воздухе возникла печать воспоминаний, с коей Вельзевул уже познакомилась благодаря Хэйдзо. Она узнала её работу, значит это не обман, а настоящая память. — Вы должны знать правду. Макото бы не простила его молчание. Длинный широкий стол. Вся комната отделана в инадзумском стиле, эмблемы молний, фиолетовые оттенки вперемешку с чёрными стенами. Контрастом служили белые одежды собравшихся. Архонты. Все, за исключением Макото. Редко когда они организовывали встречи полным составом, обычно это были небольшие коалиции, группы. Сейчас же ситуация была иная. Эи ударила обеими ладонями по столу, белый капюшон отбрасывал мрачную тень на лицо, отчего глаза сверкали особенно ярко, злобно. — Каэнри’ах должна быть уничтожена. — собравшиеся понимали её гнев. В последнем сражении шпионы Каэнри’ах, пробравшиеся в Инадзуму, напали на Макото, пока Эи не было рядом. Та не создана для сражений, да и не ожидала нападения, потому была ранена. Она не присутствовала на собрании, так как лежала без сознания. — Это не моя личная обида или импульсивность. Вы все это знаете. — верно, Каэнри’ах давно творила странные вещи, изобретения внушали опасения и, если верить добытой у шпионов информации, каэнрийцы готовились развязать войну всему Тейвату. Каэнрийцев нельзя недооценивать, они не обычные люди, а очень назойливые и развитые в плане технологий. Потери будут огромные, если начнётся бойня. — Мы планируем уничтожить их всех разом? — поддержала разговор Мурата. У неё давно чесались руки раздавить надоедливых мошек. — Тогда лучше всего напасть на их же территории, чего они от нас не ожидают. И чем раньше, тем лучше. — Предлагаю начать наступление следующим утром. — вступила в разговор Фокалорс, флегматично постукивая ногтями по столу. — Время у нас ограничено. — Вы вообще понимаете, что обсуждаете гибель целой нации, как погоду на улице? — вмешательство Барбатоса многих не устроило. Все взгляды тут же устремились к нему, в большинстве своём они были полны неприязни, где-то откровенной насмешки или скуки. — Да, они виновны во многих грехах, но разве это повод для массового истребления? — Барбатос, если мне не изменяет память, то Макото ты считаешь своей подругой. — прорычала Вельзевул. В очередной раз напомнила, как её раздражало это обстоятельство. — Её нет сейчас здесь по их вине. — Это не повод для убийства десятков тысяч людей. — А то, что они хотят начать крупномасштабную войну?! — вспылила Вельзевул. Для неё тема сражений — отдельная боль, как истинный солдат она воспринимала их крайне остро. Любой бой накладывал на участников ответственность и закреплял на шее кандалы страшного греха в лице убийства. Электро Архонт не намерена дальше выжидать, опасность грозила её народу, а сестру ранили. — Что для тебя, святоша, является поводом?! Каэнри’ах — угроза нашим землям, в том числе и твоему Мондштадту. — многие Архонты любили выделять слово «твой», когда говорили о Мондштадте, словно намекая, что Барбатос получил его очень уж интересным путём. С одной стороны, он, как и все, сверг предыдущего Бога, с другой же, Барбатос сделал это с помощью людей, более того, он уже был Архонтом, но всё равно пошёл против другого Архонта, что являлось нарушением Небесного порядка. Наказания он избежал только потому, что погиб в итоге Декарабиан от рук человека. — Там полно мирных жителей. — Барбатос старался сохранять спокойствие. — Вы хотите убить невинных, понимаете? Детей, стариков, тех, кто в душе не ведал о происходящем. И вы… Вы все согласны с этим? — Барбатос принялся изучать реакцию присутствующих. Скука либо же безразличие. Раздражение также присутствовало. И лишь один Архонт разделял его недоумение происходящим. Клеверы в зрачках смотрели чётко на него. — Я согласна с Барбатосом. — Нахида была в своей истинной форме, её шелковистые волосы достигали середины лопаток. — Это не… Это неправильно. — она поднялась на ноги, словно собираясь противостоять напору Эи, которая тоже и не думала садиться на место. — Я понимаю, мы все хотим защитить своих людей, но почему мы забываем о каэнрийцах? О смертных, не повинных в случившимся? Да и вообще, убивать их… Даже если они виновны… Я не могу… — её голос становился всё тише. Барбатос не ожидал, что она вмешается. Они с Нахидой не были близки, к тому же та никогда не шла против брата, а в последнее время их отношения сильно ухудшились по неизвестным причинам. — Тебя никто и не заставляет. — Данталион резким движением усадил сестру обратно на стул. На запястье остались следы от пальцев. — Я с самого начала не собирался брать тебя на зачистку. — Брат, неужели ты правда готов убить их всех?! — Девочка, ты старше многих здесь присутствующих, а ведёшь себя столь наивно. — заговорила Царица, скучающе подперев щёку. От неё не исходило никаких эмоций, что часто сбивало окружающих с толку и эмпатию Барбатоса тоже. — Мы просили их прекратить. Неоднократно. Предпринимали различные тактики, меры воздействия. Всё бесполезно. Нам остаётся лишь напасть на них. А что касается мирных жителей, то ты правда не понимаешь, чем они опасны? Их нельзя пощадить, потому что в их сердцах неизбежно укоренится ненависть к нам. Они восстанут вновь однажды, мы лишь отсрочим неизбежное. Нахида затихла, под суровым взором Данталиона она сделалась совсем хрупкой. Барбатос беспомощно вцепился ногтями в угол стола. Будь здесь Астарот, будь она жива, что бы она сказала? Чью бы сторону приняла? Без неё Венти был абсолютно потерян. Он не может их остановить. Никак. Моракс поймал его лихорадочный взгляд, покачал головой, намекая не продолжать бесполезный спор. И он туда же. Все здесь окончательно сошли с ума. — Предлагаю проголосовать. — хлопнула в ладоши Фокалорс. — Кто за то, чтобы уничтожить Каэнри’ах? — и сама тут же вскинула руку вверх. — Справедливость должна восторжествовать. — пояснила она свою позицию. — Я согласна. — быстро отреагировала Мурата, вальяжно откинулась на спинку стула. — Давно уже пора преподать им урок. — За. — немногословно отозвался Данталион. — Воздержусь от участия. — пробормотала с отчаянием Нахида. Брат недовольно цыкнул. — Они пожалеют, что решили напасть на наши земли. — изрекла Эи. Затем в воздух поднялось ещё две руки, то были Моракс и Царица, но никто из них не прокомментировал свой выбор. Барбатос горько усмехнулся.Что-то тленное было в его словах. — Я был о вас лучшего мнения. Резиденция Электро Архонтов погружена в тяжёлую атмосферу. Барбатос проносился по коридорам, не разбирая дороги. Тошно. Мерзко. Просто отвратительно. Крыльев за его спиной не было, в помещении Барбатос предпочитал избавляться от них, чтобы не мешались, полы одежд разлетались при быстром темпе, напоминающим бег. Ему необходимо немедленно увидеть Макото. Она ещё не очнулась, ну да ладно, достаточно всего-навсего убедиться, что она в порядке после случившегося, услышать тихое дыхание, успокоить ритм собственного сердца. Вот уже он достиг покоев Макото, но открыть дверь не успел. — Моракс, не трогай меня сейчас. — угрожающий шёпот, несдержанная злость, вонзающаяся в оппонента шипами. Рука Чжун Ли застыла в сантиметре от чужого плеча, не достигнув цели. — Такова тяжесть ноши Архонта, Барбатос. — тот хмыкнул на красивое оправдание. — Когда-нибудь ты поймёшь, почему это было необходимо. — Я не хочу ничего понимать. — сквозь зубы прошипел он. — Не хочу понимать причин для уничтожения целого народа. И не стану этого делать. — Не иди с нами в Каэнри’ах. — Барбатос всё-таки повернулся к Мораксу. — Ты не сможешь убить их. Не ходи. Остальные поймут. — Они только рады будут. — тихий смех на грани истерики. — Небеса, почему должно быть столько невинных жертв? — прислонился стеной к двери, затылок приложился о твёрдую поверхность. — Я презираю это. Презираю бойни. Нет ничего ужаснее, чем ощущение крови на руках. В войне нет никакого смысла. Никогда не было и не будет. — но отвратительнее всего то, что он в какой-то степени понимал действия Архонтов. Но не признавал их, не принимал. Не хотел. В тот момент, когда Барбатос начнёт слепо следовать правилам этого мира, он потеряет себя. Барбатос и не подозревал, что с той стороны к двери прижалась Макото, с силой зажав рот руками, чтобы сдержать рвущийся из груди крик. Ночь. Тишина в преддверии погибели. Слабый вой ветра. Барбатос незамеченным покинул резиденцию, держась тени. Тревога разъедала внутренности. Бесполезный. Ему не переубедить остальных, не отговорить от совершения задуманного. Каэнри’ах падёт с наступлением утра. Неизбежно. Он вообще кого-нибудь способен защитить? — Барбатос! — громкий шёпот. Анемо Архонт вздрогнул, осмотрелся по сторонам в поисках источника звука. Он узнал этот голос, оттого и сделался бледным, как луна на небосводе. В темноте ярким пятном сверкали тёплые глаза Макото в цвет Электро элемента с примесью сакуры, привычного зонта у Богини не было, выглядела болезненно. Пускай она и Архонт, но ей не сравниться по силе с сестрой. Макото — ласковый цветок, радующий окружающих своей красотой и нежностью. — Почему ты встала? Ты ещё не восстановилась. — Барбатос кинулся к ней, осмотрел со всех сторон. Макото невольно улыбнулась его заботе. После смерти Гуй Чжун и Астарот он совсем закрылся от неё, между ними не осталось прежней дружбы, поэтому, хоть и такой ценой, она была рада не надолго вернуться на многие годы назад. — Мне не нравится твой взгляд. Что ты задумала? — Мы идём в Каэнри’ах, чтобы предупредить народ о нападении. — ошарашила она своим заявлением. Барбатос подавился воздухом. — Я знаю, что для остальных Архонтов это будет выглядеть, как предательство. В принципе, у них есть право так считать, однако ни ты, ни я не сможем простить себе гибель целой нации. Мне всё равно на последствия, уверена, должен быть другой способ остановить безумие Каэнри’ах. — Макото видела ценность в жизни, как и Барбатос, ей противна сама мысль геноцида, лишнего кровопролития. Порой она винила себя в слабости, винила, что возложила всю ношу сражений на Эи, отделившись от этой стороны жизни Архонта. В том крылась сущность природы Макото. Хватаясь за меч, она убивала частичку себя. — Ты со мной? — безусловно, это опасно. Ужасно опасно, и Вельзевул потом вскроет им обоим глотки. Они оба далеки от идеальной формы, Макото ранена, Барбатос давно лишился большей части своих сил, по его коже бежали символы печати сдерживающими цепями. Тем не менее, выбор невелик, либо они рискуют, либо жалеют. Им некого больше просить. Был вариант в виде Кусанали, но ни Барбатос, ни Макото чисто из солидарности не хотели подставлять её перед братом, который наверняка потом устроит ей выговор или чего похуже. — Конечно, я не отпущу тебя одну. В Инадзуме имелись отдельные врата входа в Бездну, которые отправляли в точку неподалёку от Каэнри’ах. Естественно, они охранялись людьми Электро Архонтов от незаконных пересечений, по этой причине каэнрийцы ими практически не пользовались. По ту сторону наверняка тоже имелась стража, но вряд ли слишком большая из-за невостребованности врат. В любом случае лучше подготовиться к столкновению. Может, они совершали ошибку. Может, оба пожалеют о содеянном. В одном сомнений нет — останься они в стороне, то жалели бы не меньше. В том была воля их наивных убеждений, желаний, юношеского максимализма, который не угас спустя века. Было что-то авантюрное в их затее, навевающее мысли о прошлом, где всё проще и легче, где живы те, кого уже рядом нет. Макото и Барбатос — оба несовершенные идеалисты, которым приходилось признавать необходимость сражений и убийств в их жестоком мире. Но должна же быть мера. Хорошо, назовут их порыв дуростью — так тому быть, притворством и лицемерием — пускай, предательством — да запросто. Никому из них не было дела до подобного рода мелочей. Охрана на вратах без проблем пропустила их, потому что против своего Архонта им было нечего сказать. Ожидаемо, по ту сторону врат оказались стражники. Всего двое, они сразу направили оружие на незваных гостей. Мусу иссин покинул ножны, Макото ненавидела эти моменты. Она не убила стражников, только вырубила, после чего махнула рукой задумчивому Барбатосу, призывая поспешить. Тот окинул взором каэнрийцев, качнул головой и направился вслед за подругой. Их перенесло в вереницу пещерных соединений, впрочем, Макото на удивление неплохо ориентировалась, видимо, когда с Каэнри’ах отношения были получше, она бывала здесь. — Город точно в эту сторону. — перед ними было две дороги, Макото указала на ту, что вела направо и уходила немного вверх. — Но отсюда я слышу странную энергию. Она будто… Зовёт меня. — она кивнула в другом направлении, нахмурилась. — Ты ничего не чувствуешь? — Барбатос отрицательно качнул головой. — Что же делать… — Поступай, как считаешь правильным. Я последую за тобой. — осторожно попытался поддержать Анемо Архонт. Правильным? Непростое утверждение. Их первостепенной задачей стояло добраться до города и предупредить людей, но эта энергия не давала Макото покоя, вела за собой. Ей придётся сделать выбор. Если они быстро проверят источник этой энергии, то по-прежнему успеют в город, верно? Она надеялась, по крайней мере. Макото зашла в левый проход, делая свой выбор, почти бегом двинулась по тоннелю, ведущему на уровень ниже. Насколько она помнила, там было озеро и ничего больше. Видимо, что-то случилось. Барбатос бежал за ней, поражаясь, как будучи раненой, Макото умудрялась быть такой выносливой. Эмпатия, специально обострëнная до предела, уловила присутствие людей, но всё равно поздно. Барбатос не успел предупредить Макото, они оба выбежали на открытую местность, покинув паутину коридорных пещер. Здесь действительно было озеро, но не оно влекло Макото сюда, энергия исходила от машины неизвестного происхождения. Два каэнрийца удивлённо уставились на них, впрочем, изумление быстро сменилось насмешкой. Они точно не ожидали их визита, но совершенно не испугались прихода Божеств. Недооценивали их, потому что одна практически не сражалась, а второй считался слабейшим из Архонтов? Или было что-то ещё? — А вы, Баал, пришли раньше, чем мы полагали. — они были учёными — Барбатос уверен. И оба внушали ему опасения. Получается, они ждали Макото? Но почему? — Запущенная в ваше тело энергия должна была откликнуться на зов машины значительно позже. Значит, вы здесь по своим причинам. Ну, как? Чувствуете неизвестный зов? — её ранили намерено в тот раз. Барбатоса всего передëрнуло. — Что вы с ней сделали?! — Всего лишь испытали завершённый прототип одного из наших величайших изобретений. — хмыкнул второй учёный, проворачивая неизвестные махинации с машиной. Ничего хорошего не предвещало. Внезапно раздался оглушающий звон, Барбатос зажал уши руками, Макото будто пронзили сотни игл. Она обхватила себя руками поперёк тела, согнулась пополам. Всё плыло, и зрение, и разум. Барбатос тут же кинулся к ней, попытался расспросить, удержать от падения. Не вышло, Макото осела на землю, говорить ей не удавалось. Язык словно онемел. — Синхронизация уже установилась? Похвальный результат. — на них, казалось, активация машины не произвела никакого эффекта, похоже, в их ушах имелись какие-то неизвестные аппараты. Это Барбатос ещё не знал, что в тот момент в городе оглушило практически всех каэнрийцев. — И, как оно? Пробуждение внутреннего демона? — подобно ушату ледяной воды. О чём они говорили? Откуда этим людям известно о внутренних демонах? И что значит пробуждение? Неужели они?.. Нет, невозможно! Подобные вещи не под силу смертным! — Видите ли, мы планировали, что заразив вас пагубной энергией, вы постепенно начнёте терять рассудок, соответственно, будет укрепляться связь с машиной, вы будете слышать её зов и однажды придёте сюда. Кто бы мог подумать, что всё сложится ещё проще, и добыча сама явится в наши лапы? — Что вы наделали?! — закричал Барбатос во всё горло. — Вы хоть представляете, кто такие внутренние демоны?! Я понимаю, что вам плевать на Баал, но вы можете предположить, что за внутренний демон у неё?! Прощение! Значит, при пробуждении она начнёт уничтожать всех, кто хотя бы немного задел её чувства. И тогда пострадает и Каэнри’ах в том числе! — Машина устроена так, чтобы контролировать внутренних демонов. — нагло ухмыльнулся учёный. — Каэнри’ах будет в порядке, а до остального мира нам нет дела. Интересно, сколько Баал продержится в сознании ещё? Сколько пройдёт, прежде чем её разум прекратит сопротивление? — ужасные слова от ужасных людей. Барбатос придерживал за плечи Макото, непонятно дрожала она или он сам. А может, и оба. Что ему предпринять? Машина… Необходимо разрушить её любой ценой. Естественно, учёные выступили ему живой преградой. Они умели сражаться и не собирались подпускать Барбатоса к своему творению. Он слаб, ужасно слаб, под печатью ревел Анемо, умоляя дать ему свободу, но нельзя. Ни за что. Он обязан удержать всё под контролем, даже несмотря на то, что в таком виде он не шибко сильнее смертного, а эти учёные долгие годы тренировались в сражениях, что явно не играло Барбатосу на руку. К тому же машина влияла и на него. Печать Астарот работала превосходно, она защищала его от внешнего воздействия, выдерживала колосальное давление, а барьер неизвестного происхождения вокруг его разума, наверное, так же позволял сопротивляться машине. Преимущество Барбатоса крылось в том, что в его крови не было того яда, что достался Макото. Однако ему всё равно было не просто, печать не всесильна, она трещала по швам, разгоняя символы, будто кровь по венам, защита его разума имела определённые ограничения. Небесный меч в руке, раздражённое цоканье. Барбатос убрал крылья, они лишь мешали ему в данный момент. Из-за печати они становились практически бесполезными, только лишний груз. В отличие от Макото, которая не убила стражников при входе, Барбатос был готов отобрать жизнь. Возможно, этим он предавал свои убеждения, он готов понести за это наказание и мучиться от завываний совести. Он привык. А пока важно — спасти Макото. Он разрушит машину. Обязательно. Он не даст умереть ещё одному другу. Меч разрезал воздух, на помощь ему пришло такое же небесно-голубое копьё, вонзившееся в руку учёного, пригвоздившее его тем самым к земле. Он взревел, дёрнулся. Второй учёный убежал, хотя Барбатос полагал, что тот до последнего будет защищать своё детище. Ну и ладно. Наплевать. Перехватил Небесное величие — как же он не любил двуручные мечи, но не признавать их силу глупо — нанёс сокрушительный удар по машине. Ещё один. Ещё. В ход пошло копьё, меч — всё, чтобы разрушить этот кошмар. До основания. Наверное, Барбатос с самого начала догадался, что это не поможет. А верить в лучшее ему хотелось. — Бесполезно! — расхохотался учёный, не смущаясь пробитой насквозь ладони. Ни следа человечности. Сплошное безумие. — Процесс уже запущен, его не прервать! Баал превратится из ценительницы жизни в жестокую убийцу! — его правда веселила вся эта ситуация. До истерического хрюканья сквозь смех. У Барбатоса нервно дëрнулся глаз. — Она сойдёт с ума! И ты ничем ей не поможешь! Что, всесильные Божества, страшно стало? Бойтесь людей, бессмертные! Они!.. Лезвие вошло в горло, каэнриец захлебнулся кровью с противным хлюпаньем. Непорочный клинок впитал алый цвет. Этот человек смел насмехаться над чужой болью, над тем, что обрёк Макото на мучения. Он заслужил расправу. Прости ему чрезмерную жестокость, Макото. Он вовсе не святой. И никогда им не будет. — Пойдём, Макото. — избавился от оружия, закинул одну руку Макото себе на шею, также поддерживал подругу под бок. — Надо уходить отсюда. — словно в бреду говорил он. — Тебе помогут. Я уверен. Не сомневайся и ты. Она не ответила. Не могла. Частое рваное дыхание через рот, широко распахнутые глаза, подëрнутые тьмой. Внутренний демон брал верх, но Макото боролась, сопротивлялась до последнего. Шаги эхом разносились по коридорам пещер, куда они вернулись. Всё как в бреду. — Только дыши. Всё будет хорошо. Мы найдём способ. Слышала ли она его вообще? Небеса, прекратите это всё. Хватит. Пожалуйста. Не заставляйте Макото проходить через это. Не вынуждайте противника смертей становиться их причиной. Макото… Она уже ненавидит себя за тёмные образы, возникающие в голове, за жажду крови и отмщения. Даже маленькая обида превращалась в причину для ужасной злобы. Не надо. Пожалуйста. Пожалуйста. Барбатос готов молить кого угодно. Макото вдруг ударила его под дых, они оба свалились на пол. Девичьи руки на его шее, слышался хруст костей. Макото плакала. Но не могла остановиться. Она страдала. Она молила прекратить всё это. Тело не слушалось, разум мерк. — Останови меня! — взмолилась она, из последних сил вернув дар речи. — Пожалуйста, Барбатос! Я не хочу этого делать! Молю тебя! — она чудом оторвалась от него, вскочила на ноги, пальцы принялись рвать длинные волосы с корнем. — Останови меня! — отчаянный крик отражался от стен пещеры. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — голос понизился до едва различимого шёпота. Барбатос поднялся на непослушные ноги, неуверенно ступил к Макото. — Убей меня. — Не смей говорить это. — Убей меня. Молю, убей. — бормотание. Слëзы скатывались по лицу. — Барбатос, пожалуйста. Пожалуйста, прекрати это. Я больше не вынесу. Я не хочу никому причинять вред. — Я не убью тебя. — не осталось внутренних сил на крик. — Я прошу тебя. Умоляю… — неужели нет другого выхода? Нет, он не способен убить её. Только не её. Но Макото… Она страдала. Она больше всего на свете боялась стать монстром. Нет способа остановить это. Барбатос знал с самого начала, но пытался убедить себя в обратном. Небесный меч показался непривычно тяжёлым. Макото шагнула к нему, её ледяные ладони легли поверх дрожащей руки Барбатоса, сжимающей рукоять, она самостоятельно направила лезвие к своему Сердцу. — Прости меня. Пожалуйста, прости. — это он должен был молить о прощении, а не она. — Это моя ошибка. По моей вине всё произошло. Исключительно по моей. — если он не убьёт её, то это придётся сделать Эи. Обречь и её на подобные страдания? Лучше пусть весь груз ответственности останется на его плечах. Так привычнее. — Прости меня, Барбатос. Я должна была тебя защищать, а не… — снова слова о защите. Хватит уже. Лезвие вонзилось в плоть, Анемо Архонт свободной рукой приобнял подругу. Та в свою очередь тоже заключила его в крепкие объятия. — Спасибо, что не дал мне стать убийцей. — она плакала и улыбалась, тело пошло трещинами. А у Барбатоса все слëзы иссякли. Вот же… Как всё сложилось. Множество пар глаз уставилось на него в недоумении. Архонты прибыли как раз в тот миг, когда он убил Макото. И никто из них не слышал вкрадчивый шёпот девушки. Боль в груди. Меч исчез, Барбатос упал на колени прямо рядом с обрывом, уходящим глубоко в недра Бездны. Он не различал дороги, когда брёл вместе с раненой Макото, поэтому не знал, как далеко от Каэнри’ах они в итоге оказались. Да и без разницы. Архонты, похоже, услышали странные шумы, поэтому и пришли сюда, вместо того, чтобы сразу отправиться в город. Кашель кровью. Точно. Он же нарушил Небесный порядок, убив Архонта. Как-то он и позабыл о подобном. Пульс бился в ушах. Сердце Бога металось в груди, чтобы через миг вырваться наружу и исчезнуть в неизвестном направлении в поисках нового владельца. Пусто. Внутри так пусто. Как и в его душе. — Что ты натворил?! — в сердцах воскликнула Эи. Гнев, злоба, непонимание, ужас. Всё смешалось. А у Барбатоса не нашлось сил объяснять происходящее. И ему было плевать на возросшее недоверие Архонтов, презрение. На всё. Да что вы все знаете? Кого из себя мните? Тошнит от вас. — Отвечай! — она собиралась напасть, но ей не дали. Моракс оказался рядом быстрее. Не было сказано ни слова. Барбатос почувствовал, как его толкнули в сторону, безвольное тело накренилось, ощущение свободного падения, золото печати, нечитаемое выражение лица Чжун Ли. Вот оно что. Даже он? Хорошо. Ожидаемо. Барбатос так устал. Стазис. Сон под печатью. Несмотря на на это, Барбатос чувствовал всё, что происходило снаружи с помощью эмпатии. И вскоре он ощутил ужасные муки тысяч людей. Их боль передавалась ему, несмотря на внушительное расстояние до Каэнри’ах. Невыносимо. Их крики застыли в ушах. Хватит. Хватит. Он сойдёт с ума. Довольно. Прекратите. Хватит! Полное отключение эмпатии. Сознание начало угасать. Оно и к лучшему. Зачем дальше бороться? Он лишился всего. Нет, самостоятельно всего себя лишил. Тишина станет ему спутником. Здесь не было ничего. Даже ветра. И смысла тоже. Он любил её, хотел уберечь последнего друга, отталкивал в надежде, что если Макото будет держаться подальше от него, то смерть не заберёт её, а по итогу Барбатос в очередной раз лишился друга. Он убил её, вынудил любящее сердце замереть. Убил ту, что была ему так дорога. Это никогда не закончится. Венти с хлопком заставил печать исчезнуть. То, каким безэмоциональным было его лицо, пугало. Яэ Мико потрясëнно переводила взгляд с Венти на Эи, затем обратно. Последняя же уставилась куда-то насквозь целого мира, не фокусируясь. Ложь. То, во что она верила, было ложью. Снова. Опять. Она ошиблась. Эи обвиняла того, кто на самом деле хотел спасти Макото. Очередной надлом личности. Вот почему Венти не хотел говорить ей правду изначально. Он боялся, что сломает Эи окончательно, и не ошибся. — Я и предположить не могла… — что осталось в ней от стойкого солдата с крепкой выдержкой? Тяжесть оружия и груз ответственности. — Макото стала жертвой внутреннего демона? Ты… Ты правда… — Эи поставила себя на место Венти. Как бы она поступила? Что бы сделала, зная, что сестру не спасти? Смогла бы убить? И как бы жила с этой всепоглощающей виной? А Венти жил. Он взял всё на себя и собирался нести эту ношу в одиночку. — Я не знаю, что сказать. — нечего. Слов не хватит, чтобы описать, что она чувствовала. — Я ведь чуть не убила тебя. — испуганное бурчание. Будто очнулась ото сна. — И ранила того, кто был с тобой. — она плакала навзрыд, дав волю сломанным эмоциям. Эи отвратительно поступала, не зная всей ситуации. Столько лет ненависти понапрасну. — Что мне теперь делать? — Я никогда ни в чëм тебя не обвинял. — Венти прошёл мимо неё, легонько хлопнув по плечу. От его слов Эи стало ещё хуже. — Просто живи, Вельзевул. Ради той, кто так любила тебя. Это всё, что я могу тебе предложить. И не думай о своей вине передо мной. Я не должен был позволять Макото идти туда. Это на моей совести. Ты мне ничего не должна. — направился к лестнице, слыша, как позади Яэ Мико шёпотом успокаивала Эи. Да, они есть друг у друга. Возможно, это поможет им выкарабкаться. Честно, Венти не хотел больше здесь оставаться. Его мутило от воспоминаний. И обсуждать он тоже ничего не желал. Абсолютно. — Берегите себя. — остановился, чтобы сказать последние пожелания. Венти сейчас смотрелся необычно. В нём что-то изменилось, обе девушки поняли это, но не знали, что именно. — Да хранит вас ветер. Ступенька за ступенькой, цоканье обуви о камень. Цветущая сакура кругом, из воздуха пропал запах грозы. Выдались бесконечно длинные дни. Астарот жива. Она здесь, и она рядом, Венти мог в любой момент обратиться к ней мысленно. Подруга по-прежнему полна заботы к нему, всё также хранит множество секретов, но на этот раз обещает их раскрыть. Она жива. Она дышит, смеётся и плачет. Она здесь. Его персональный свет и смысл. Печать снята. Как же Рита согласилась на это, учитывая, сколько всего они прошли в прошлые разы, когда внутренний демон выходил из-под контроля? Венти собственноручно сжимал её шею, будучи не в себе. И по той же причине Астарот «умерла». Ей тяжело далось это решение, она боится за Венти. И он сам сомневался в правильности своего поступка. Но Рита приняла его выбор. Она слишком хорошая. Тени Фанета, осколки, Энканомия, Орден Бездны. Сколько всего нового вскрылось в кратчайшие сроки. Эхо шагов разносилось по округе невидимой угрозой. Приходи уже в себя, идиот. Соберись. Тяжесть на сердце. Багровый закат плавно перетекал в ночь. Вспыхнули первые звёзды, диктующие судьбу. У подножия лестницы родной силуэт. Бушующий Анемо в крови. Он действительно сделал это, раскрыл правду о смерти Макото. Наверное, жестоко было оставлять Яэ Мико и Вельзевул вот так просто, не поговорив, но Венти не выдержал. Небеса, он устал. Пусть в нём проснётся эгоизм. Совсем немного. Их с Сяо разделяли всего пять ступенек. Венти замер. Он улавливал чужое волнение, скользящий по его фигуре взгляд в поисках повреждений. Сердце бешено колотилось. На миг в радужке сверкнули красные искры, но тут же пропали. Венти глубоко вздохнул, ощущение, что он вообще не дышал последние пару часов. Улыбка скользнула по губам. Знакомая, лёгкая, абсолютно искренняя, внушающая надежду. Всё сложно. И легко не будет. Венти не боялся. Уже нет. Потому что не был один. Расплавленное золото захватило его разум, душу. Он улыбнулся ещё шире, абсолютно счастливо, как если бы избавился от тяжкого груза, заправил выпавшую прядь за ухо. Узоры на теле словно приобрели чуть более яркий оттенок, глаза впитали небо, как и кончики волос. Подбородок уверенно вскинут. Он что-то собирался сказать, Сяо с нетерпением ждал, глядя снизу вверх. Всего пять ступенек. Ничтожное расстояние. Сяо наконец узнал того, кто стоял напротив. Венти вернулся в норму, как и обещал. Но что же он хотел ему сказать? Терпение сдавало. Заря. Вечер, переходящий в ночь. Двое у подножия горы. Мрачный свет леса Тиндзю. Венти шумно выдохнул, собираясь с мыслями. — Теперь я готов двигаться дальше. И прежде всего, я хочу сказать кое-что важное. — он закрыл глаза, сцепил руки в замок, от чистой улыбки щемило сердце. Сяо слышал шум собственной крови в ушах. — Я люблю тебя, Сяо. В безветренном вечере родился ветер. Шум, толпа людей. В Фонтейне назревал музыкальный фестиваль. Фокалорс активно поощряла подобные мероприятия, любила и приглашённых артистов. Среди таких в этот раз была гостья из Мондштадта. Светлые волосы забраны в два хвоста, лёгкое платишко украсило миловидную фигуру, в небольшой сумочке всё самое необходимое: слова песни, немного моры и фотография любимой старшей сестры. — Барбара Пейдж! — окликнул её организатор. — Не думал, что вы примете наше приглашение. — получить артиста из Мондштадта нелегко, местные давно перестали выходить на активный контакт. — Надеюсь, из-за этого у вас не будет проблем? — Всё согласовано. — успокоила девушка. Ангельский голос внушал доверие. Ей бы только в церковном хоре выступать. К несчастью, нынешняя вера Барбару не устраивала. И когда она вслух произносила традиционное изречение Андраса «ветрам подвластно всё» в мыслях раздавалось «да хранит вас ветер». Но это не то, о чём посторонним необходимо знать. А секреты мондшадтцы хранить умели.