☆☆☆
— Почему ты вчера ушла? — Габи усаживается на широкий подоконник, приглашая Ён занять место рядом. — Моя последняя встреча с Мэттом закончилась не очень хорошо. Я решила, что будет правильнее уехать из его дома. Ёнсо тоже опускает свой рюкзак на подоконник, но сама не садится. Пока непонятно, насколько сильно можно доверять Габриэль, поэтому Ён не называет конкретной причины своего раннего побега. Именно побега, потому что в тот момент ей действительно хотелось бежать куда подальше, сверкая пятками. Рядом с Мэттом всегда образуется такая омерзительная атмосфера. Ёнсо не может более точно описать это чувство, но ощущение, словно тебя заперли в серпентарии. Ты не видишь змей, но точно знаешь, что они там есть. Так и с Мэттью: он может ничего не делать, но ты знаешь, что он способен выкинуть что-то в любую секунду. И это не то полуприятное волнение и напряжение как в моменты, когда воздух разряжается между Ёнсо и Хёнджином. Это скорее как подъём по отвесной скале без страховки — будто сама смерть дышит тебе в спину, ты её не видишь, но чувствуешь всем телом. От одной лишь мысли мурашки по коже. — Он сказал, что ты раньше тусовалась с какими-то отморозками. А теперь встречаешься с незнакомым ему перцем — это цитата, если что, — хихикает Габи, явно не имея ничего против ни отморозков, ни перца. — А, вот как он их называет, — криво усмехается Ёнсо. Красиво же он стелет, вот только кому-то будет жёстко спать. Ён пока не знает, сказал ли Мэтт ей правду про ситуацию с Сюзи, но в том, что сам Мэттью гадюка подзаборная — сомнений вообще никаких нет. — Тебя это волнует? — Да не особо, ты же с ними больше не тусишь? — нарочито прищуривается она, сдерживая улыбку. — А что, если да? Вдруг, мой парень один из них? — Ёнсо решает подыграть ей. — Тогда мне придётся сказать, что мама запрещает мне дружить с плохими девочками, — Габи деловито ёрзает на подоконнике, а Ёнсо вопросительно выгибает бровь: — Да шучу, конечно. Я верю в твоё благоразумие. Все когда-то связывались с плохой компанией. Я рада, что ты больше не с ними. Едкая усмешка токсичной лужицей просачивается на губы, и Ён резко переводит внимание к рюкзаку, ища в нём сама не знает что, лишь бы не демонстрировать Габриэль своего ехидства. Почему она сразу не призналась ей? Потому что их дружба всё ещё висит на волоске. Габи начинает распинаться о том, как Остин вчера проводил её до дома, а утром поинтересовался, как она себя чувствует после коктейлей, пока Ёнсо сосредоточенно листает небольшой блокнот на спирали, который использует вместо ежедневника, будто пытаясь найти в нём какую-то важную информацию. Но от этого был бы толк, если бы на страницах в полупрозрачную точку кто-то написал пару спойлеров к её будущему. Сейчас же там заполнено несколько страниц с именами преподавателей, датами сдачи итоговых проектов в конце модуля и список дел на ближайшие две недели: выбрать дни подработки в кафе, определиться с переездом, подумать над предстоящей диссертацией и присмотреть потенциального научного руководителя. Последнее — поговорить с Минхо. Этот пункт особенно волнительный, ведь если предыдущие простительно растянуть ещё на пару недель — Чанбин сказал, что можно всегда изменить распорядок её смен, ну а в первый месяц вообще ещё не все понимают, с какой темой планируют защищаться, то с Ли Ноу им нужно поговорить как можно скорее. Ёнсо есть что сказать ему, и есть что спросить. Готова ли она к этому? Нет. Но она никогда не будет готова. Стоит сорвать пластырь и жить дальше спокойно. Главное, ничего не испортить. — Не хочешь сегодня сходить в кино? Там до сих пор фильм с Хван Хёнджином крутят, про космонавтов что-то. Я так и не сходила. Если и был ещё человек, из уст которого Ён не слышала этот въедливый, под самую корку, набор букв, то его больше, кажется, нет. — Ой, у меня на сегодня планы, — неловко улыбается Ёнсо, теребя уголок исписанного листочка. — Можем завтра, — пожимает плечами Габи, а Ён не знает, как бы так помягче сказать, чтобы она больше не предлагала ей таких извращений. На эти две недели Ёнсо хочется отгородиться от всего, по возможности, где фигурирует упоминание Джина. Хватит того, что по её подсознанию курсирует экспресс с навязчивыми воспоминаниями об их поцелуе — как первом, так и втором, с их первой встречей около калитки и с их руганью вчера на том же месте. Чёрт, ощущение, что все ниточки нейронной сетки в её мозгу сплетаются в его образ — невыносимо просто. — Знаешь, я из принципа не смотрю фильмы с его участием. Как будто больше других актёров в Голливуде нет, — слова даются ей легко, ведь говорит она от чистого сердца. И тут уже даже мысли не возникает, что Габриэль может обидеться. Смотреть два часа на огромное лицо Хёнджина в кинотеатре, сочувствуя тому, как он парит в невесомости один одинёшенек в бескрайнем космосе — проще выпить коктейль молотова или тот разбавленный бензин, который намешивает Мэттью на тусовках. — Да? А мне он нравится, — искренне удивляется Габи. — Пригласи Остина, — пытается предложить альтернативу, чтобы как-то сгладить углы. — Вдруг он подумает, что это свидание? — загорелые щёки Габриэль начинают заливаться малиновой краской. — Он ведь тебе понравился, разве нет? — Ён наконец убирает блокнот обратно в рюкзак. Тема чужой личной жизни её любимая. — Да, но пусть он сам пригласит, если захочет, — бубнит под нос Габи, опуская смущённый взгляд на свои голые коленки. — Если бы не хотел, не спрашивал бы утром, как ты себя чувствуешь, — играет бровями Ёнсо, улыбаясь во весь жемчужный ряд. — Напиши ему, — игриво толкает подругу локтем под рёбра. — Скажи, что я тебя опрокинула и тебе не с кем пойти. — Я буду выглядеть жалкой, — мотает своими кудряшками Габи. — А я — кидальщицей. Пиши давай. Может, у Ён и нет доверия к Мэттью и его компании, но Габриэль и правда понравился Остин. А если бы он захотел ей воспользоваться, как мог бы сделать Мэтт, то уже бы обратил ситуацию в свою пользу ещё на вчерашней вечеринке. По словам Габи — он не кажется тем самым отморозком. Если она будет счастлива, Ён готова игнорировать эту маленькую неприятность. В конце концов, ей не обязательно всегда тусить с ними. И на парные свидания ходить — тоже. Для этого у неё есть Крис и Алексис. Телефон в заднем кармане шорт вибрирует, и Ёнсо выуживает его, с замиранием сердца смахивая ползунок: — Алло. — Ты во сколько заканчиваешь? — по телефону голос Ли Ноу звучит всегда убаюкивающе сладко — практически мурчаще. Будто он прямо сейчас лизнул самое сладкое мороженое. — Я уже закончила, — отвечает она, наблюдая, как Габи, поджав губы, отправляет смску Остину. — Тогда, подходи к главному входу. — А что там? — Я там. — Серьёзно? — почему-то удивляется она. — А если бы у меня сегодня были ещё пары? — Я бы дождался, — обыденно отвечает он, а Ёнсо глупо улыбается, ковыряя ногтем шов на лямке кожаного рюкзака. И так каждый раз: всего несколько простых слов, и сердце начинает биться как очумелое. Ён предстоит завести разговор не на самую приятную для неё тему, но, уже ставший родным, голос в трубке обволакивает, будто самый мягкий кашемир, отдавая приятным покалыванием в пальцах. — Уже бегу, — воодушевлённо произносит она и получает в ответ не менее воодушевлённое «жду». — За тобой парень приехал? — интересуется Габи, не скрывая своего любопытства. — Ага, — на автомате выпаливает Ёнсо, забирая с подоконника рюкзак. — Познакомишь? Вот тут прокол, потому что, если Габи действительно начнёт встречаться с Остином, то им не миновать очередной заварушки. Лучше пока не сталкивать их миры и оставить небольшой клочок спокойствия на просторах университетской вселенной. — В другой раз, — мягко улыбается она, закидывая лямки себе на плечи. — Остин согласился? — Да, мы договорились на шесть, придётся коротать время в библиотеке, раз ты меня кидаешь, — нарочито по-детски дует губы Габриэль, и Ёнсо закатывает глаза, специально цокая. — Завтра жду рассказ про свидание, — она подмигивает на прощание, и Габи опять смущается, как будто это первое свидание в её жизни. — Это просто поход в кино, — отмахивается она, но Ён готова поспорить, что Габи очень хочется, чтобы это было именно оно. — Это свидание! — напоследок кидает она, и всецело чувствует эффект дежавю — но прежде она была по другую сторону баррикад.☆☆☆
— Не думала, что мы снова приедем сюда, — в лимонадном свете предзакатного солнца ступеньки старого пирса кажутся совсем хлипкими. Либо в тот раз было слишком темно, либо Ёнсо была слишком пьяна — а может, всё сразу — но тогда она меньше боялась за свои ноги, поднимаясь на старый пирс. Между иссохших вздувшихся половиц проглядывает бирюзовая вода, а вдалеке слева на берегу волейбольная команда Криса и Ли Ноу отмечает победу в соревнованиях штата. Встретившись у главного входа университета, Минхо вызвал такси, и они приехали на уже знакомый дикий пляж в полумиле от знаменитого парка аттракционов в Санта-Монике. На океане полный штиль, и команде ничего не оставалось делать, как побросать свои доски для сёрфа и сразу напиться, чествуя новый кубок. Прогноз погоды оказался обманчивым, как и затуманенный взор Ёнсо той ночью, когда они с Минхо точно так же отделились от Криса и Алексис, уединившись на границе суши и звёздного неба. Это было меньше двух недель назад, но с тех пор уже многое изменилось — Ёсно как будто изменилась. Это приятное чувство, будто новое начало для её, уже ставшей привычной, жизни. — Я хотела поговорить, — опускаясь на самый край рядом с Минхо, Ёнсо просовывает ноги между хлипких прутьев — прямо как тогда, когда совсем не желала иметь с ним ничего общего. С опаской косится на Минхо, улавливая его взгляд, и тут же устремляет внимание вдаль к линии горизонта, которую пока слишком чётко видно — будто ещё одно напоминание о том, что пора ей провести собственную черту. Ещё до того, как Ли Ноу начинает озвучивать свой вопрос вслух, она уже знает, что он догадался о теме их беседы: — Насчёт Хван Хёнджина? — спокойно спрашивает он, а Ёнсо словами давится, лепеча надрывно: — Да. Чёрт, это и правда сложно. Она жалеет о том, что начала этот разговор — жалеет, что ей вообще нужно об этом говорить. Но молчать нельзя — это будет нечестно. Ли Ноу сам решит, что делать с этой информацией. Если он встанет и уйдёт, то Ён почти с достоинством останется в этой тонущей лодке, принимая жестокую расплату. По правде говоря, она знает, что сама виновата в том, что сейчас идёт ко дну — тащить за собой кого-то совсем нечестно. — Вы с ним знакомы? — да он, похоже, и так уже всё сам знает. Может, Ёнсо стоило начать сразу с конца? — Да. — У вас что-то было? — Нет, — выпаливает она и осекается, ведь это не совсем правда, а Ёнсо пришла сюда именно за исповедью. — Нет, у нас ничего не было, но он хочет это изменить. Смотреть в глаза Ли Ноу так стыдно, что Ёнсо и вовсе их закрывает. Ведь ловить даже мимолётное движение боковым зрением означает, что этот унизительный диалог происходит на самом деле. Словно кошмар, от которого невозможно проснуться, но Ён и не пытается этого сделать. Хочется лишь прямо сейчас спрыгнуть с пирса, чтобы всколыхнуть уже эту нестерпимо спокойную лазурную гладь. Разойтись каскадом колец, взорваться фонтаном брызг и превратиться в чёртову морскую пену, как сделала Русалочка во имя своей несчастной любви. Ёнсо тоже несчастна, но не из-за любви, а из-за того, кто мутит воду, превращая её в губительную топь. Хотя, нет, всё же из-за любви. Может, если бы не было Ли Ноу, то выбор сделать было бы намного проще. Точнее, его бы не пришлось делать и вовсе. Многих событий можно было бы избежать, и в конечном итоге Хван бы быстрее отстал от неё. А может и нет… Сейчас уже нельзя что-то предугадать — можно лишь изменить. — А ты? — спокойствие Ли Ноу разъедает сильнее, чем самая громкая хёнджинова брань. — Нет, но я устала сопротивляться, — она обессиленно закрывает лицо руками, чтобы ещё больше отгородиться. Чтобы хоть как-то скрыть от глаз Минхо окутывающий её кислотным пламенем стыд. Каждое слово, что произносится — позор. Каждая пересказанная ситуация звучит словно оправдание за собственную слабость. Каждый посторонний звук словно очередной гвоздь в крышку гроба её благоразумия. Какая же она идиотка: вываливает на Ли Ноу губительные откровения, словно надеется на помилование. Будто он святой отец, а не её парень. Сможет ли она считать его таковым после этого разговора? Ёнсо ещё не до конца осознаёт, что они действительно в отношениях — что это не шутка и не интрижка на одну тусовку. Так почему же так больно понимать, что прямо сейчас это всё может ускользнуть, как песок сквозь пальцы? Провалиться за горизонт вместе с приплюснутым диском ржавого солнца. Завтра будет жарко — но Ёнсо не верит в приметы. Она верит лишь в то, что калечащая правда всегда лучше самой отполированной лжи. В чём Ён уже точно убедилась — красоту легко подделать, а уродство просто скрыть. Но запах гнили разлагающейся боли спрятать практически невозможно. Ведь чем дольше ты бежишь от неё, тем меньше шансов на очищение. А Ёнсо хочется уже отмыться. Даже если для этого ей придётся нырнуть в самые ледяные воды ненависти человека, присутствие которого в её жизни согревает сильнее, чем самый жаркий костёр. — Ты презираешь меня? — наконец-то спрашивает она, закончив пересказ событий, что терзали её все эти дни, и звучит это скорее как утверждение. — Нет, — хрипло отвечает Ли Ноу. За весь её монолог он почти ни слова не произнёс. Это хорошо — так Ёнсо могла на какое-то время подумать, что это всё лишь в её голове, и он на самом деле так и не услышал того, что она тут вывалила на скрипучие половицы. — Почему? Ты должен злиться, я ведь скрывала это от тебя. Скрывала и почти обманывала — только сейчас доходит в полной мере. Лучше бы Ён и дальше продолжала тупить, прикрываясь инфантильностью. — Я же и так знал, что есть другой парень. Просто теперь я знаю, как выглядит этот говнюк, — с насмешкой произносит он, ёрзая на месте. Знал? Знал, но всё равно продолжал добиваться? Сейчас Ёнсо припоминает, что между ними уже был подобный диалог — на крыше на тусовке в доме Ли Ноу. — Я ненавижу себя за это, — в носу неприятно першило напряжение всего рассказа, но только сейчас Ёнсо чувствует скопившуюся влагу в уголках глаз, промакивая её подушечками пальцев. — Посмотри на меня, — просит Минхо, но Ён не оборачивается до тех пор, пока длинные пальцы не подцепляют подбородок, осторожно доворачивая её лицо к себе: — Ты запуталась, я и так это понимал. Но спасибо за честность. Я знаю, как тебе было нелегко в этом признаться. Я ценю это. Предательская слеза скатывается вниз, оставляя за собой пылающую дорожку, но чуть шершавая подушечка тут же смахивает её. Стирает напрочь даже малое напоминание о боли, что не давала покоя всё это время. — Я не прошу тебя участвовать в этом. Если ты встанешь и уйдёшь, я знаю как вызвать такси до вонючей Кэролвуд Драйв, — шмыгает носом Ёнсо, опять стыдливо избегая зрительного контакта. — Я сам вызову нам такси. Потому что я не собираюсь оставлять тебя одну. Он не убирает рук и не отстраняется, лишь поворачивается всем корпусом на Ёнсо, и она тоже разворачивается, подтягивая ноги в позу лотоса. — Из жалости? — Из-за любви, — усмехается полушёпотом Ли Ноу, будто Ён и не должна была услышать этой фразы. Если слова — это оружие, то оружие Ли Минхо имеет предельную точность, что поражает в самое сердце, разрывая чёртов перикард. — Если ты скажешь, что любишь меня, я прямо сейчас спрыгну с пирса на торчащие брёвна. Я не шучу, — абсолютно серьёзно произносит она. Это будет самое тупейшее признание в любви, которое только можно придумать. — Остуди свой пыл, Анна Каренина, — Ли Ноу проводит подушечкой пальца по пламенеющей от стыда щеке, будто не боится обжечься. Ёнсо вот боится вспыхнуть как спичка прямо сейчас, сжигая и пирс, и торчащие острые брёвна под ним, и Ли Ноу вместе с собой. — Я знал, на что иду. В любви как на войне, но я не собираюсь поднимать белый флаг, — голос Минхо спокойнее, чем штиль на море, куда медленно погружается солнечный диск. Ёнсо тоже вот-вот бултыхнётся в собственный океан безысходности. — У него есть козырь, но и я ещё не всеми воспользовался. — Ты сейчас говоришь, что я трофей? — ситуация неподходящая, но Ён давится идиотским смешком. — Нет, я говорю, что готов завоевать твоё сердце почти честным путём, — он придвигается ближе, и от этого становится совсем неловко. Как будто всё это между ними впервые. …как будто они на этом пирсе впервые. — Почти? — уже совсем шепчет Ёнсо, боясь, что если скажет громче, то иллюзия рассеется. — Почти, — улыбается Ли Ноу и уже собирается оставить робкий поцелуй на дрожащих губах, но Ён не позволяет: — Он тянет меня на дно, — чуть отворачивается она, всё же поднимая взгляд на Ли Ноу. — Я вот-вот захлебнусь. Мужские губы растекаются по загорелому лицу вместе с последним солнечным лучом. — Я не дам тебе утонуть, — он всё с такой же нежностью смотрит на неё, будто всё, что она ему рассказала про их с Хваном игры в кошки-мышки — для него вовсе не проблема. Словно это действительно лишь игры, и Ли Ноу готов в них добровольно участвовать, предвкушая собственную победу. Звучит странно, но Ёнсо ожидала совершенно другого, поэтому теперь чувствует лишь подвох. Как будто она не может нравиться Минхо настолько, что он готов побороться за неё. Как будто всё это осталось где-то в любовных романах восемнадцатого века. — Хо, но я уже тону, — иногда кажется, что Ёнсо действительно утонула, но ещё не смирилась с этим. Очередная улыбка, режущая по сердцу, и очередные слова, затягивающие зияющую рану: — Я отлично умею плавать и научу тебя, — с таким красноречием Ли Ноу бы те самые женские романы писать, а не готовиться к управлению отцовским бизнесом. — И кстати, ты ещё никогда не звала меня Хо. Абсолютно не к месту сказанная фраза чуть приземляет. Странно, Ёнсо казалось, что они с Алексис только так и называют его. Неужели, она и правда никогда не обращалась к нему так лично? — Не нравится? — выдыхает она. — Мне всё в тебе нравится. И проклятый Ли Ноу больше не даёт ей шанса на спасение. Обещал, что не даст утонуть, так почему тогда в лёгких Ким Ёнсо заканчивается кислород? Он целует нежно, словно в первый раз. И ощущается это тоже как в первый раз. Только нет привкуса бабл-гам, нет кружащей голову страсти. Есть лишь шлюпка, что беспощадно быстро идёт ко дну, и эти двое, что будто уже смирились со своей несчастной судьбой. Почему всегда не может быть так? Только они вдвоём и безмятежная водная гладь спокойной жизни. А единственные звёзды — не те, что ослепляют с обложек журналов, а те, что бриллиантовой пылью сейчас рассыпаются над бескрайним пляжем Санта-Моники. Единственные американские горки, что в полумиле сияют радужным спектром парка аттракционов, а единственная проблема — как же сказать Минхо о том, что их свидание срывается из-за горящих дедлайнов, а не из-за очередных психов Хван Хёнджина. Минхо отстраняется, но напоследок проводит кончиком пальца по нижней губе Ёнсо, чуть оттягивая и наслаждаясь этим зрелищем. — На следующей неделе пляж закрывают на реконструкцию, — с досадой произносит он, убирая руки от её лица, но переплетая теперь их пальцы. — Пирс тоже снесут. — А что здесь будет? — Новый пляж и новый пирс, — пожимает плечами Ли Ноу, всматриваясь куда-то вдаль, откуда доносится музыка и радостные крики его команды. — Возможно, это последний раз, когда мы здесь. — Так странно — уходить, зная, что никогда больше не сможешь вернуться, потому что это место больше не будет прежним. — Это жизнь, мы всегда оставляем что-то позади, чтобы жить дальше, — он снова возвращает взгляд на Ёнсо, и она давится тем, что комом стоит в горле с прошлой ночи: — Расскажи мне про Сюзи. Такая просьба явно приводит Минхо в замешательство, но он лишь приподнимает брови, будто тоже ждал этот вопрос. — Это не самая приятная история. И теперь уже я предположу, что после услышанного ты встанешь и вызовешь себе такси до Кэролвуд Драйв. Ли Ноу не делился этим прежде, а Лекси отказалась рассказывать вместо него. Если кто-то из тех, кому Ён действительно доверяет, не сделает этого, то перевратые слова уёбка Мэтта точно укоренятся, и тогда уже будет поздно. Что бы там ни было, Ёнсо готова услышать — ей это жизненно необходимо. — Я хочу знать, что случилось, — она сильнее сжимает его ладонь, желая показать, что никуда не уйдёт. — Пожалуйста, мне нужно знать.