***
Джульет открыла глаза посреди ночи. Это было второе пробуждение после случившегося. Как сказали целительницы — она проспала двое суток и три часа, а затем зелья подействовали и доставили организму достаточно витамин для прихода в себя. Но, по правде, ее состояние было столь ужасным, что она и половины слов не запомнила. Лечебные средства не давали должного результата, и слизеринка догадывалась, по какой причине. Когда Джульет опомнилась впервые, ее силы были на исходе. Веки едва держались, чтобы не упасть обратно на пару дней, уже умалчивая о движениях руками, ногами или даже губами. К слову, о ее теле: оно абсолютно все было в бинтах, даже нижняя часть лица. Джульет походила на живую мумию, однако лучше бы она мёртвой, только чтобы не чувствовать то, что прочувствовала она…***
Больничное крыло встретило Джульет с распростертыми объятиями. Мадам Кари — главная целительница Хогвартса — была удивительно суровой, но сочувственной колдуньей. Эти два благородные качества характера производили на юных пациентов серьезное впечатление, заставляя потерять дар речи. Кому как, а Джульет даже слово вымолвить опасалась — интересующийся взгляд целительницы уж слишком продирал душу прямо до дыр. — Юноши, ну вот куда вы полезли? Совсем с ума выжили? Идти в самое пекло боя темных колдунов! Добровольно!.. — вспыхнула мадам Кари, несясь между белыми стеллажами с уже приготовленными лекарствами и зельями. Она откровенно бурлила от вида Тома и Антонина, которые не на шутку потерпели от нанесенных магами ударов. Парни на подобные комментарии целительницы лишь губы поджимали, понимая, что закатить ей язык нельзя, как бы не хотелось. Колдунья с русыми волосами, закрученными в упругий узел на затылке, присела на корточки, чтобы отваром бурого оттенка залить ссадины на лице Долохова. Длинные пальцы шустро выполняли свою роботу зажатой в пинцете ваткой. Она была дипломированным специалистом и раньше работала в известной больнице Святого Мунго. Карие глаза сужались и прибавляли характерных морщинок, когда нужно было зашить очередное повреждение, что доказывало ее сосредоточенность. Выглядела колдунья впечатляюще. Джульет краем глаза вновь прилипла к открытым ранам Реддла, что густо поселились на теле, окрашивая одежду в багровый цвет крови. Еще мадам Кари возмутительно оповестила парня о наличии оскольчатого перелома правой руки, на лечение которого потребуется не один день. Услышав эту очень прискорбную новость, Том сцедил зубы. Это же на сколько времени нужно было прекратить практичные задания?.. Кошмар наяву! Долохов тоже пострадал, но благо не так сильно. Всё таки он больше стоял в атаке, нежели в защите. Хотя в тот момент все смертельно опасно было… Действуя резко и инстинктивно, Антонин упустил миг, когда в него полетели обратные заклятья, из-за чего в результате и получил перелом плечевой кости да пару глубоких ссадин. И все бы ничего, однако именно он был рядом с ней, когда хижину подожгли Адским племенем. Удивительно, что он обошелся лишь ожогами двух рук. Этот огонь настолько поглощающий, что многие волшебники считают его самым опасным заклятиям из всех существующих. Один из самых ужасных разделов темной магии. Благо в целительстве уже давно придумали лекарство от хвори, заложенной именно Адским пламенем, посему уже на четвёртый день руки Долохова можно было оставить без бинтов, если бы не перелом. Но ощущения откровенно скверные даже с Обезболивающим зельем… Ну ничего, кровоточившие раны не были столь огромной проблемой, в сравнении с тем, что ожидало троих юных слизеринцев после выхода из Больничного крыла. Джульет, Тому и Антонину необходимо будет отчитаться аврорам. А они еще те стервятники! В глаза прямо смотрят и умело давят на сознания, будто легилимецию незаконно используют!.. Ладно, лично ей все равно было на это. Столь сложного и страшного не было во встречи с колдунами, отвечающими за порядок и закон. Однако пугающим девушка считала другое — отец без сомнений будет в курсе проишествия. Вообще, если по словам Деймона судить, Эдгар частично причастен к нападению, но ей не по себе было. — Мисс Гринграсс, дорогая, ладно уж эти мальчишки — все они вспыльчивые. Но вы!.. Вы же девочка, в конце концов! Мда… Ну залечим все до идеальности, не переживайте! — добралась и к ней своим бормотанием целительница. Мадам Кари подошла к ее твердой койке с металическим подносом, на котором стояло несколько пинт с мутно-желтыми жидкостями и пару коробочек с порошком лечебных трав. Джульет от раздражения попыталась сжать пальцы под выстиранной белой простыней, что покрывала ее тело с пят до шеи. Она пострадала наибольше — целительница точный вердикт не вынесла, однако явно ужаснулась, увидев ранения юной студентки. Тело болело до невыносимости, равняясь к раскаленным мукам истинного ада. Обе ноги она так и вовсе перестала чувствовать, словно они не больше считались частью организма. Надо полагать, бедренные кости были не просто переломанные, а в край разбитые. Да и левая рука наверняка не лучше была… Может, даже хуже. Прогнозы у Джульет возникали самые страшные и различные, пока мадам Кари терзала девушку ожиданиями четкого ответа. Веки с каждой минутой ставали все тяжелее, и она молилась, чтобы ее сознание не отключилось в тот момент, когда целительница все таки создаст список одержанных травм и список лекарств, необходимых для лечения. Выпив приторное зелье из зверобоя и шалфея, дабы поправить внутреннее состояние организма и ускорить заживление жгущих ссадин, Джульет прикрыла глаза. Она бы поморщилась от кисловатого привкуса, что надоедливо остался на языке после принятия лекарств, но силы выветрились из тела уже давно. Только сон и отдых заботили ее. Она приглушенно услышала чей-то приход. Не приходя в себя, Джульет облизала губы и попыталась понять, кто мог навестить ее, Реддла или Долохова. — Как она, мадам Кари? — неожиданно завелся знакомый томный голос, через нотки которого стало предельно ясно, кем являлся пришедший. Профессор Дамблдор наведался к ее койке. Очень странно, что не директор первым пришел выяснить у своей студенты, что за ужасающее диво сталось и почему это тройка совсем молодых слизеринцев втянулась в подобный вихрь. Неужели Диппет настолько увлечён в работу, что даже в такие опасные времена отправляет вместо себя своего заместителя? Да и приход к ней был явно в его интересах, ибо если Эдгар и остальные министерские работники узнают о случившемся горе, шуму будет предостаточно. Тогда и криминальное дело закрутиться… — Мисс Гринграсс очень слаба. Она потерпела очень сильную неудачу — оказаться в такое время в страшном месте… — с досадой шмыгнула носом целительница, рассматривая бледное, как чистый снег, лицо студентки. «В такое время в страшном месте». Джульет слабо позабавилась в душе. Знали бы они, из-за кого и началась завируха эта… — Что с ней? Какие повреждения? — монотонно полюбопытствовал Дамблдор, задумчиво вздохнув. — Тяжко сказать, — совсем тихо пискнула мадам Кари и вновь взяла поднос в руки, разворачиваясь лицом к стеллажам. — У нее переломало пять костей, две из которых — бедренные — считаются самыми опасными. Не считая этого, у девочки множество кровоточащих ран вокруг грудной клетки и таза, из-за чего она потеряла много крови. Еще и эти ожоги… Джульет слушала каждое второе слово, уже начиная падать в царство Морфея. С каждой секундой ее сознание все дальше и дальше уплывало от реальности, теряя контакт из происходящим. — По моим меркам, полное восстановление займет около трех месяцев. Но это вовсе не точная информация, ибо необходимо провести полноценное обследование, как только девочка прийдет в себя. Ее жизни уже ничего не угрожает, так что худшее позади, — озабоченно махнула целительница, вернувшись к лечению парней. Она укоризненным взглядом смерила их и поджала губы. — А вот у этих парнишек дела куда лучше. Пару дней отдыха — и как новенькие! Только прописанные зелья нужно принимать строго по режиму, усекли? Прищурившись, мадам Кари сложила руки на груди, демонстративно цокнула языком и слегка возмутительно вздохнула. — Конечно, мадам, — без нотки недовольства кивнул Том, невинно захлопав длинными ресницами. — А что с моей рукой делать? — Мистер Реддл, я уже выполнила самую сложную работу и осталось только приходить вам каждый день на перевязки. Поврежденная кисть срастется примерно за неделю, но за это время нельзя никак напрягать ее! Поди, трещина еще усугубиться! — Даже заниматься нельзя? — Ну разумеется, молодой человек! Разрешаю только левой рукой. И то немного, потому что перенапряжение мышц сейчас вашему организму вовсе ни к чему!.. Том помрачнел и перевел взгляд на Долохова, передавая тому какую-то информацию. В один миг они оба синхронно поднялись с кресел и осмотрели целительницу с профессором Трансфигурации. — Мы свободны? — невзрачно бросил Антонин. На пару секунд в раздумьях мадам Кари замолчала, пока Дамблдор смиренно наблюдал за происходящим, уж слишком пристально разглядывая Реддла, будто впервые увидел его. — Я бы желала, чтобы вы остались сегодня на ночь здесь, в Больничном крыле. Вам необходим отдых, — решительно объявила целительница. — Вчера вы приняли усыпляющие средства, однако я не имею права раздавать такие опасные зелья ученикам, поэтому предлагаю переночевать при моем присмотре. — Мадам Кари, у нас в комнате удобные матрацы. На родном месте нам будет намного лучше, нежели здесь, — ответил Реддл моментально, уперто стоя на своем. — Мальчики, вы не забыли, в каком состоянии вас перенесли сюда? А если хуже станет? От подземелья до Больничного крыла немало! Я настаиваю! — Вы же видите, что мы твердо стоим на ногах. Ну а если нам и плохо станет ночью, под боком всегда есть зелья вашего приготовления. Да и вы все предельно объяснили, что да как. — Гиблая выдумка. Где это такое видано, чтобы пострадавшие студенты на кроватях у себя отдыхали без присмотра? Я вот рядом всегда, в случае чего. Да и к тому же не на месяцы вас здесь закроют, а всего-то на ночь. — Мы очень просим, мадам Кари. Тут совсем нам не по себе. Колдунья в лимонном халате скептически выгнула светлые брови. — Ох, пусть!.. Только из-за моего доверия к тебе, Том! Парни благодарно улыбнулись в знак прощания и, развернувшись, пробрели к выходу, а затем в родные подземелья. Мадам Кари в след им махнула рукой, мол, вот же упрямцы, да подбежала к Джульет, озадаченно рассматривая ее болезненное лицо с потрескавшимся бледными губами. — Святой Мерлин, у нее жар! — бросила она, как только приложила ладонь к лбу пациентки. В тот момент Джульет уже вовсе не соображала, что происходило. Максимум, на который она была способна, слышать рванные голоса краем уха. Она уже сомневалась, что именно засыпает. А может, медленно умирала? — Профессор Дамблдор, вы уже отправили письмо мистеру Гринграссу? Он наверняка захочет увидеть дочь, — быстро попросила целительница, бегая вокруг Джульет с различными зельями, как летающая над поляной бабочка.***
Тихо и незаметно подкрался второй месяц морозной осени — золотистый октябрь, что одаривал усталые листья на деревьях в багрово-оранжевые оттенки, подобно волшебному художнику, всем сердцем любящего свою работу. За переменами горных пейзажей пришли и дожди. Не такие теплые, как в конце августа, а интенсивней, холоднее и ветреней, после которых вытоптанные дороги размывались, создавая огромные лужи. Наверное, чтобы чувствовать себя комфортно да в тепле за пределами замка, нужно хорошенько закутываться в теплые вещи с высокими воротниками. Впрочем, эта проблема пока отнюдь не касалась Джульет. Мадам Кари запретила ей покидать стены Больничного крыла ближайшие две недели, умалчивая уже о походах на улицу. Как бы прискорбно не было — у нее даже не оставалось сил на сопротивление. Хоть девушка чувствовала себя намного лучше, в сравнении с тем вечером, однако организм был все так же ослаблен, выжимая остатки энергии на обыкновенную рутину, как сок из обезвоженного лимона. Шел десятый день ее прикованности к неудобной койке в Больничном крыле. За это время к Джульет никто не приходил, кроме нескольких коротких визитов профессора Дамблдора. Мадам Кари попросту никого не подпускала близко к своей пациентке, спирая все на ее слабость. Даже директор не смог попасть к студентке. Про отца Джульет ничего не слышала, кроме того, что ему было отправлено безответное письмо, где сообщалось о ее критичном состоянии. Тело продолжало ныть. Спазмы достаточно часто проявляли себя не в самом лучшем свете прямо посреди ночи, заставляя ее закусывать губу, чтобы не всплакнуть да не разбудить целительницу. Ноги попрежнему не были под контролем — Джульет не чувствовала их от слова совсем. И она уже хотела было начать паниковать, однако мадам Кари сказала, что это из-за травмы копчика, которая и забрала у нее возможность двигать ногами на неопределённый срок. Эти слова звучали страшней любых ужасов. Не иметь возможности ходить и нормально двигаться равнялось к пугающей инвалидности. А если ничего не измениться? Вдруг она больше никогда не почувствует, каково это — ходить по твердой земле, бегать до болей в животе и прыгать по камушкам, как мартышка? Ужасные мысли, но в неком смысле правдивые. Когда нужно было справлять нужду, ее тело переносили на специальные для таких людей колесницы и везли в уборную помощники целительницы. После этого мадам Кари лично делала ей всякие уколы в руку, силой заливала отвратительные на вкус микстуры и кормила богатые на витамины порошком вместо еды. А перед отбоем — ровно в девять — Джульет разрешалось полчаса почитать легкий романчик. Это все ее развлечения. Не больше. Ах, да… Бинты с верхней части тела еще не сняли, ибо именно грудная клетка, руки и зона ключиц пострадали наиболее. Она представить не могла, сколько же боли испытала, когда была в том исчадии ада… Выспавшись, она лениво открыла глаза, чувствуя гудение в висках, которое в последние дни стало неотъемлемой частью ее жизни. Джульет не сразу заметила высокую фигуру мадам Кари, что уже подходила к ее койке с очередной порцией лекарств, будто знала, когда проснется слизеринка. На лице целительницы была собрана крепкая невозмутимость, а в карих глазах метались неразборчивое горе, сообщая о плохом настроении колдуньи. Что же это такое стало вдруг? Метнувшись взглядом к деревянным часам возле двойных дверей, что были закрыты запирающимися чарами, чтобы никто посторонний не проник в лазарет, она обнаружила, что свойство просыпаться ровно в семь не потеряла. Такое открытие ее порадовало — хоть что-то было стабильным. — Доброе утро, мисс Гринграсс. Как вы себя чувствуете? — несвойственно кратко заговорила целительница и возвысилась горой над студенткой. Джульет провела языком по засохшей нижней губе и попыталась пошевелить ногой. Даже самое незаметное движение обрадовало бы ее лучше, чем все богатства мира. Но, к сожалению, Бог не услышал ее ночные молитвы. — Стабильно плохо, мадам, — прохрипела Джульет, кое-как приоткрыв губы. Она до сих пор не могла узнать свой голос. Эти три слова словно сказала совершенно другая девушка, но точно не Гринграсс. Такой низкий, порывистый и тягучий тон приходился ей абсолютно чужим. Мадам Кари, поджав накрашенные розоватым блеском губы, поставила поднос на прикроватную тумбочку возле нее, села на край свободной соседней койки и скрепила руки в замок у себя на коленях. — Все хуже, чем я думала. Результаты полного вчерашнего обследования твердят, что в твоем организме поселился какой-то клубок магии. То есть проклятье, — вымолвила целительница, пристально следя за ее реакцией. Вот почему мадам Кари потеряла свой родной блеск в глазах. Проклятье. Не сложно было догадаться, что именно всплыло у нее в голове. Родовое проклятье, что занесло в семейный склеп ее мать, бабушку и всех остальных предков женского рода, которые появились на свет после того, как кровь Гринграссов заразила эта болезнь. Джульет сглотнула. Новость, рассказанная целительницой мадам Кари, заставила ее оцепенеть. — Ошибки быть не может? И вновь внутренний холод заморозил ее голос. Она произнесла риторический вопрос, уже зная ответ. — Это исключено. Когда ее мысли озвучили, Джульет испытала несдержанное желание закричать. Но она продолжила неподвижно лежать и молчать, пусто смотря в пространство перед собой. Следовало ли ей рассказать кому-то о своих догадках? Может быть, они могли бы помочь, найти выход или лекарство. Хоть что-то, дабы продолжить ее существования. Она заколебалась, внутренне удерживаясь за решение скрыть ото всех истину. Если бы и существовало противоядие, ее мать была бы жива. Над Алисией крутились лучшие колдомедики со всего мира, но ни один не спас ее. Даже специалисты оказались бессильны перед проклятьем. Что уж говорить о простой целительнице да директору?.. Все в ее семье имели тайны за спиной, и Джульет не была исключением. Когда она умрет, ей поставят самый роскошный памятник в склепе в честь самой молодой погибшей наследнице великого рода. Если, конечно, брат и отец сами доживут до этого дня. Мадам явно не желала нагнетать все больше, однако у нее не было выбора, ведь срочно нужно искать способ ее лечения: — Быть может, вы помните, какие заклятья посылал в вас тот колдун? Что-то неизвестное, странное… — Я ничего не помню, мадам, — резко прервала ее Джульет, продолжая заколдованно смотреть в одну точку. Ее слова излучали ненависть, но целительница не должна была знать, что именно произошло. Спасения нет. Значит, шум создаст только препятствия. — Отдыхай, девочка. Тебе нужно много сил, — тяжело выдохнула колдунья и, оптимистически хлопнув в ладошки, привстала. В последний раз взглядом проанализировав состояние Джульет на данный момент, она резко что-то вспомнила: — Ах, мистер Гринграсс, кстати, прислал ответное письмо директору. Сказал, что завтра же перенесется в Хогвартс. Она ушла, напомнив о принятии лекарств, и оставила Джульет наедине со своими мыслями. Завтра она увидит отца. Расскажет ли он хоть часть правды? Она сомневалась. Эдгар не входил в число тех людей, которые много болтают и пусто рассказывают все подряд. Если он и выпустит язык на волю, это, пожалуй, близилось к концу мира. Нереально, чтобы отец да что-то рассказал ей — слабой девице. По его мнению, юные леди способны только на трату денег и рождения детей, как курица, а опасные тайны так и вовсе их не заботили. Но Джульет попытается разговорить отца. Чего бы ей это не стоило — она должна узнать правду. После смерти матери все пошло наискосок. Сначала родовое проклятье, затем переезд в Лондон, переход Хогвартс, нападение на нее темными магами и вот — Джульет лежит на койке без сил, внутренне догадываясь, по какой причине. Смерть улыбалась прямо ей в лицо. Она слышала ее холодное зверское дыхание. Очевидно, что делать какие-либо выводы самостоятельно было глупо. По идеи, нужно ждать вердикт целительницы. Но даже колдомедики, которые лечили Алисию, сказали, что колдунья скончалась от болезни, хотя это было не так. Совершенно чистая ложь. Так на кой смысл бездейственно лежать, смиренно ждать и надеяться на лучшее? Чтобы даже не знать, что твой организм постепенно умирает? Джульет пылала уверенностью, словно знала наперёд — мадам Кари ни слова не скажет ей о настоящей причине ее внезапной хвори. Не из-за того, чтобы не вспугнуть девчонку, а потому, что она сама даже не в курсе происходящего. В ее маленькой голове не возникает объяснений подобному. По крайней мере, так произойдёт через месяц, когда надежда на выздоровления угаснет… Ну а пока слизеринку ожидали десятки осмотров, разговоров и мерзких микстур. Считанные шансы были того, что она ошиблась в своих выводах. Джульет старательно уже в который раз вспоминала тот день нападения, и никаких подобно ужасающих проклятий никто в нее не посылал. Это невозможно, ибо она запомнила все из того переломного момента. Каждая мелочь всплывала перед глазами, однако не было такого, что в нее попадали заклятья, способные вызвать хворь или смерть у пострадавшего. Если родовое проклятье на самом деле догнало и Джульет, ей осталось не больше года.***
Отец выглядел собранно, невозмутимо и сурово. Он размеренными шагами приближался к койке дочери под ее тяжелым взором, пока целительница пыталась привлечь внимание слизеринки, дабы напоить ее лекарством. На лице колдуна застыла непробиваемо-ледяная мина, стабильно сопровождающего его, казалось, с рождения. Даже мадам Кари осталась в замешательстве, увидев, насколько хладнокровно показывал себя Эдгар. — Здравствуйте, мистер Гринграсс! Подождите меня в кабинете, пока я закончу, — поприветствовала мужчину целительница и в сию секунду как ни в чем не бывало продолжила засыпать измельчённые в крошку травы ей в рот. Эдгар смерил ее длительным взглядом. —У меня мало времени, мадам. От его голоса по спине пробежали мурашки. Отец был единственным знакомым ей мужчиной, что настолько хорошо управлял собой и своими эмоциями, заводя окружающих в тупик. — Могу ли я сначала поговорить с дочерью? — выгнул бровь Эдгар, подойдя поближе к койке. Ему даже не требовалось ответа: он сам себе хозяин. Сбитая с толку из-за такой встречи, мадам Кари сглотнула и неуверенно поставила блюдце на тумбочку, покидая лазарет: — Положено десять минут. Ни Джульет, ни Эдгар не посмотрели ей в след. Их взгляды встретились и на какое-то время повисла гробовая тишина, заставляющая возродить привычное напряжение. Благо продлилась эта каторга вовсе не долго — как только послышался тихий хлопок замыкающейся двери, отец мгновенно закрыл глаза и пробормотал что-то неразборчиво под нос, после чего на секунду ее койку и пространство рядом одарило золотое сияние. Эдгар поставил непробиваемый купол вокруг, наверное, чтобы их разговор не подслушивали. Практичная идея, но о чем тогда будет беседа? — Слушай внимательно и запоминай, — по словам продиктовал отец. Джульет сразу же уловила нотки резкости и полностью ощутила серьезность ситуации. Стало быть, разговор пойдет на тему Грин-де-вальда. — Нападение было организовано на тебя. Им был отдан приказ схватить тебя и вернуть во Францию. Грин-де-вальду нужны твои воспоминания, твой разум и сознание. Он ни при каких обстоятельствах не убьет тебя. Больше всего Джульет хотелось сейчас закрыть рот отцу, ущипнуть себя и понять, что это лишь очередной кошмар. Лицо Эдгара олицетворяло невозмутимость, однако она видела в его глазах кое-что еще. Что-то непривычное для отца, невиданное чувство, которое никогда раннее не проявлялось… — Все началось тогда, когда твоя мать заболела, а через некоторое время родовое проклятье пробудилось. Мы с Деймоном знали: выхода нет. Но сдаваться не хотели, ведь на кону было многое. Я начал искать исцеление по всей Европе, посетил приличное количество самых лучших колдунов и прочитал немало книг. В то время твой брат задержался в Германии. Я и подумать не мог, во что он нас втянет… Снова проклятье. Джульет стоило подготовиться к этому. Она покорила свою возмутилось и закусила губу, ожидая продолжения. — Деймон вышел на Грин-де-вальда и умолял о помощи взамен на верную службу и шпионство. — Эдгара передернуло, и она на миг заметила, как тяжко было говорить ему. — Глупый мальчишка думал, что таким путём излечит мать. Но этот колдун не честен, он не имеет благородства… Грин-де-вальд воспользовался нашей трагедией в личных мотивах. — Что за мотивы? Узнать больше о нашем проклятье? — через ком в горле поинтересовалась Джульет. Отец кивнул и присел на прикроватный стул. — Именно. Проклятье на крови — редкостная вещь. Особенно такое мощное и масштабное, как в нашем случае. С помощью подобной магии можно свершить очень великие дела, чего и добивается Грин-де-вальд, — вкратце объяснил отец. С каждым словом его голос терял свою твердость и уверенность. — Для этого ему необходимо было найти девушку из нашего рода. Помнишь рождественские каникулы в прошлом году, когда мы вместе с Алисией отправились на две недели в Азию на лечение? Джульет слегка насупила брови и непонимающе заморгала. Она никак не могла понять, к чему клонил отец. — Припоминаю. Отец молча прожигал ее лицо колким взглядом, натягивая паузу. Зрачки Джульет расширились из-за вспыхнувшей тревоге на душе. Она быстро рылась в своей голове в поисках какого-то изъяна, чтобы разгадать загадку Эдгара, но все было чисто. — Эти две недели мы все время были дома, Джульет, — наконец-то заговорил отец, все больше пугая дочь. — Это ты пропала, а не мы. В горле резко пересохло, а на легкие кто-то будто положил камень — она не могла осознать, что происходит. — В смысле? Но я же помню!… Язык назойливо закручивался от накрывшего одеяла паники, постепенно теряя дар речи, пока дыхание спирало целиком и воздуха начало критически не хватать. Чувствуя наблюдающий взор отца, Джульет смотрела в пустоту выпученными глазами, полных кристаллического испуга. Если она этого не помнила, значит… — Я стёр и изменил тебе воспоминания, Джульет. Произнесенные отцом слова подействовали как острый меч и с болью пронзили ее сердце. Усилием воли она подавила жгучие слезы, что поднимались все выше, грозясь выйти наружу. Наконец-то Джульет отважилась поднять глаза на вытянутого Эдгара, чье лицо вновь окрасила каменная мина. Она смотрела на него с ненавистью, а руки сжались в кулаки. Сквозь гудение в голове Джульет прекрасно осознавала: отец против ее воли залез ей в голову и посмел коснуться воспоминаний! Будь она в состоянии ходить, гнев бы взял свое, заставив его почувствовать боль удара. Сцепив дрожащие зубы и собравшись, Джульет со всей суровостью прошипела: — Верни мне память. Ее голос был переполнен ненавистью и болью, что пронзали уха до кровотечений. Но отцу было плевать. Чем он был лучше своего сына? Тем, что имел влияние больше? Два ублюдка, которые испортили ей жизнь. Она ненавидела их обоих. — Часть твоего сознания заблокирована, и я не могу ее восстановить, — бросил Эдгар, покидая свое место. Джульет сверкнула глазами, вздернув верхнюю губу. — Но ты ведь можешь вернуть то, что изменил сам. Это был не вопрос, а точное утверждение. Даже малейшая часть восстановленных воспоминаний улучшили бы ее состояние. Увидев краткий кивок отца, Джульет вздернула подбородок. Пора разложить все по своим местам.