Все псы попадают в рай

Если вчера Коноха вломился без предупреждения в его номер, Дайшо считает себя вправе теперь вломиться в его кабинет. — Мне нужна эксгумация. Коноха поднимает глаза от каких-то документов буквально на секунду и тихо бормочет под нос: — Тебя ещё не закопали, а ты уже требуешь эксгумацию. Коноха не в духе. Дайшо плевать, он продолжает, даже если с трудом стоит на ногах. — И повторная аутопсия. — Тебя ещё и первый раз не вскрыли. — Акинори. Дайшо действует его же оружием и это работает: Коноха вскидывает удивлённый взгляд. На мгновение он кажется беззащитным, но то, как он опасно прищуривается через секунду развеивает все иллюзии. — Мы не настолько близки. — Да плевать. Мне нужна эксгумация и аутопсия. Хотя бы одно тело. Коноха откидывается на спинку кресла и сверлит его тяжёлым взглядом. — А мне плевать, что тебе нужно. Вскрытие было — по всем трупам. Ты видел заключение. — Да это же чушь собачья! Дайшо закипает, боль сжимает виски огненным обручем. Тошнота подбирается к горлу и мешает дышать. — Не вижу оснований не доверять эксперту. Коноха режет металл аргументов своей волей. Хозяин. Дайшо в этом шатком состоянии почти бредит и не выдерживает его тяжёлого взгляда. — Тогда я пойду к Алисе. Я выкопаю их сам. Коноха негромко смеётся. — Да я даже дам разрешение на эксгумацию, если твоя ненаглядная язычница согласится на это. Он смотрит насмешливо, ядовито. Дайшо не показывает вида, держит спину и лицо, но чувствует себя несмышлёным ребёнком. — Как это понимать? — А ты сходи к ней, сходи да спроси. Его голос шумит в ушах, изображение искажается, выгорает пятнами света как на испорченной фотографии. Вокруг головы Конохи кольцо из света, и это такой пиздец, что более внятных эпитетов Дайшо просто не находит. Он почти смеётся от степени иронии реальности, но смех причиняет такую невыносимую боль, что кажется, есть шанс её не вынести. Дайшо сжимает виски большими пальцами и прикрывает глаза ладонями. Он слепо шагает спиной назад, пока не выходит из кабинета. На воздухе становится чуть лучше. Что там говорил Коноха? Что рядом с ним Дайшо лучше? Чушь собачья. Дайшо идёт к больнице, почти не видя дороги, но, вероятно, доходит правильно, потому что в какой-то момент он слышит голос Алисы. — …шо! Дайшо! Что с тобой? Тебе плохо? Нет, думает он. Мне заебись, думает он. — Да я вижу, — Алиса берёт его под локоть и куда-то ведёт. Опять он думает вслух. Очертания мира приобретают чёткость в её кабинете. — Снова голова? — сочувствующе спрашивает она и заменяет прохладный влажный платок с его лба на свою ладонь. Приятно, хорошо. Но всё не так. Вероятно, Дайшо мазохист, раз думает о Конохе сейчас. Кстати. — Я хочу инициировать эксгумацию трупов. Ты проводила по ним аутопсию, пятеро мужчин из леса. Алиса напрягается. — Я помню их, но зачем тебе аутопсия? — Алис… — начинает Дайшо и сразу запинается. Говорить пока тяжело. — Ты же знаешь, что всё это херня. Она отводит глаза. — Ты знаешь. — Напирает он, чувствуя её сомнения. — Там… не всё так просто. — Не просто что, Алис? Мне тебе объяснить, почему все эти отказные из пальца высосаны? — Послушай, это далеко не главная проблема… — Что ты говоришь, ты слышишь себя, вообще? — Дайшо закипает, боль снова пульсирует на грани, дурно, плохо, мир смазывается в одно грязное пятно. — Дайшо, я прошу тебя… — Ты что-то знаешь, и ты с ними заодно, да? Алиса вздыхает тяжело. Сочувственно. Он её печальный взгляд чувствует кожей, и всё его нутро заранее сопротивляется тому, что этот взгляд в себе несёт. — Эти могилы пустые. По глазам бьёт белым, резкая вспышка боли. — М-м-м, — Дайшо давит пальцами на веки и виски. В ушах шумит. — Сейчас, минуту, сейчас отпустит, подожди… Белое тонет в чёрном гуле голосов.