***
Тэхён всё ещё пылал от ярости, когда спустился на первый этаж здания. Сам не понимал причину своей злости, но и остановиться не мог. Джессика пристала с расспросами, Хард в ус не дул, чтобы найти Чонгука, и сам Чонгук уже четвёртый день даже трубку не брал. Чуть усмирив свой пыл, Тэхён решил вновь ему позвонить. И плевать, что утро. Нефиг спать, когда Тэхён как на иголках. Пошли гудки. Два, три… Пять, и на другом конце трубки послышался женский голос. — Кто говорит? — слегка удивившись, ответил Тэхён на тихое «Алло». — Привет, я Саманта. В общем, тут… — Где Чонгук? Почему у Вас его телефон? — Он… Он сейчас не здесь, просто… — «Просто» что? Говорите яснее. Мы уже две недели ищем его. Что происходит? — Это я и пытаюсь Вам объяснить, сэр. Чонгук приехал примерно неделю назад и с тех пор оставлял телефон мне, чтобы никто его не беспокоил. Он категорически запретил мне сообщать кому-либо о его местонахождении, но Вы… Вы чаще остальных звонили, да и судя по тому, как записаны в его телефонной книге, вы с ним очень близки. Я совсем не против, чтобы он был здесь, но мне показалось, что… — она замолчала. — Что? — не выдержал Тэхён. — Что будет лучше, если он не будет вариться в своих мыслях в одиночку. — Он в порядке? — чуть спокойнее произнёс Тэхён. — Да, по крайней мере — внешне. Пожалуйста, приезжайте. Я бы и раньше Вас позвала, но телефон Чонгука с блокировкой, а последние несколько дней я не успевала застать Ваши звонки. — Хорошо, я понял. Пришлите адрес, я сейчас же выезжаю. — Сейчас напишу со своего телефона, только не кладите трубку, а то я вновь не записала номер. Тэхён терпеливо ждал, присев на один из диванчиков для ожидания в холле. И когда увидел адрес, не смог сдержать эмоций. — Нифига себе! — воскликнул он. — Да как его в такую даль занесло-то?***
Тэхён тут же позабыл о своей злости и маргаритках. На выходе из агентства поймал такси, показал водителю адрес — «1445 Провиденс Пайк, Норт-Смитфилд, Род-Айленд 02896, США» — и, заранее оплатив трехчасовую поездку, направился за 190 миль в Заповедник дикой природы «Форт Одюбон». По дороге перебрал в мыслях все возможные варианты, что Чонгуку там могло понадобиться. Он же помнил, как тот говорил, что из-за аллергии на шерсть животных даже на пять метров не мог к ним приближаться. Очередная ложь? Тэхён уже сомневался в том, что на самом деле знал своего лучшего друга. Нет, в личных качествах Чонгука он не сомневался. Как и раньше, он бы доверил ему свою жизнь и при необходимости сделал бы всё для защиты его. Однако все те события, мягко говоря, заставляли задуматься. Сперва ориентация, затем резкое исчезновение и странные разговоры Джессики. Теперь и старый обман по поводу аллергии вскрылся. Тэхёну правда было любопытно, что ещё ему предстояло узнать о Чонгуке. И он настраивался на серьёзный разговор, хоть и понимал, что его элементарно могли не захотеть видеть. Слышать ведь не хотели. В раздумьях дорога оказалась недолгой. Ближе к месту он задремал, но вскоре водитель его разбудил, сообщив о прибытии и о том, что необходимо ещё доплатить. Тэхён, выйдя из такси, огляделся. Перед ним была заросшая тропа с тонкими колеями справа и слева, как следы от автомобильных колёс, и огромная побледневшая вывеска с названием заповедника. Возле ворот его встречала женщина примерно лет сорока, как оказалось — Саманта, и Тэхён быстрым шагом направился к ней, чтобы не заставлять ждать. От неё он узнал, что заповедник давно уже не пользовался спросом. Территория и сами животные находились в плачевном состоянии. Власти отказались увеличивать бюджет, а у владельца не было средств даже на полноценную рекламу. Они много раз обращались за помощью к природным защитникам, но эффект от этого был временный и кардинально ситуацию не менял. Если бы не Чонгук, заповедник уже два года как перестал бы существовать. Оказалось, что его друг не только приезжал, притом не с пустыми руками, и помогал лично, но и каждые пару месяцев жертвовал солидные суммы, очевидно, отдавая большую часть своих заработков. Его визиты были частыми лишь в самом начале, когда при окоте умерла тигрица, оставив на попечение сотрудников заповедника двух тигрят. Чонгук кормил их, играл, всячески заботился, и те отвечали ему взаимной любовью, но потом, когда карьера Чонгука пошла в гору, он не мог навещать их так часто, как раньше. И лишь за последний месяц только трижды приехал, но никогда ещё за все время он не оставался так надолго. — Вот мы и пришли, — остановилась Саманта и указала ладонью в сторону высокого забора, за которым лежали два огромных тигра и по очереди облизывали человека — Чонгука. Тэхён испытал такой страх, что ноги почти перестали его держать. — Они же его сейчас сожрут, — практически провизжал он, чем привлёк внимание двух хищников, а после — самого Чонгука. Накрепко вцепившись в локоть женщины, он потащил её к забору, чтобы та предприняла какие-либо попытки спасти его единственного друга. Но на полпути отпустил, ощутив сопротивление. Та хоть и смеялась, но ей всё же было больно — Тэхён не контролировал себя. Подбежав к забору, он судорожно начал искать дверь, а найдя, попытался её открыть, но та была заперта изнутри. На громкие вопли и суету животные отреагировали враждебно, тут же прыгнув на сетку и обнажив свой оскал перед чужаком, заставив Тэхёна отскочить от ограждения и окончательно испугаться за жизнь друга. — Боми, Хаын, гы сарамын чингуя, — Чонгук говорил с тигрицами по-корейски, и те его понимали. Сразу же опустив передние лапы на землю и спрятав оскал, они присели на задние лапы и стали ждать своего хозяина, как послушные кошечки, но взгляд от Тэхёна не отрывали, потому что тот, в отличие от животных, и не думал успокаиваться. Дрожащими руками он всё так же пытался отпереть дверь, параллельно крича Чонгуку, чтобы тот поскорее выбирался оттуда и что он его обязательно вытащит. Чонгука сперва так же, как и Саманту, веселило поведение друга, но заметив реальную панику в его глазах, он больше не мог смеяться. Как только калитка оказалась открыта, его тут же толкнули за пределы ограждения и заперли злосчастную дверь. — Скорее бежим, — Тэхён подхватил друга под руку и потащил подальше от кровожадных зверей. — Тэхён, постой, — пытался образумить его Чонгук. — Тэхён… Да постой же, — резко остановился, развернул к себе, и, обхватив ладонями его лицо, посмотрев прямо в глаза, тихо добавил: — Тэхён, я цел. Всё хорошо. Пожалуйста, успокойся. Дыши глубже, Тэ, — и сам сделал пару глубоких вдохов и выдохов, настаивая на том, чтобы Тэхён повторил за ним. Заметив, что он начал успокаиваться, Чонгук переместил ладони с щёк на спину и крепко-крепко обнял друга, которого не видел так давно. Почувствовал его частое сердцебиение, а затем то, как собственное начало стремительно его догонять. Обнял ещё крепче. Как же он скучал. Так давно не обнимал Тэхёна и не ощущал себя в его руках. А ещё боялся… Тэхён в его плене был слишком холоден и похож на ту статую, которую нашёл несколько недель назад в ванной комнате. Он начал шептать его имя и поглаживать спину, прося поговорить с собой. Он отчаянно хотел почувствовать на себе его руки, что, казалось, ничего больше в жизни так не желал. И посему, как только услышал возле уха первый всхлип, облегчённо улыбнулся. А ощутив поверх джемпера его руки, чуть не расплакался от счастья. — Ты не представляешь, как я испугался за тебя, — сквозь всхлипы обрывисто бормотал Тэхён, топя неразборчивые речи в горьком плаче. — Я так испугался! Так… — Шшшш, — гладил его по плечам и голове Чонгук. — Разве Саманта не рассказала тебе о них? Как она могла привести тебя сюда так?.. Шшш, Тэ, всё хорошо. Я в порядке. Перестань дрожать. Всё позади. — Я испугался, — не умолкал Тэхён и сильнее сжимал Чонгука, опоясав его талию руками. Набрал в кулаки побольше ткани джемпера и держал так крепко, насколько хватало сил. Никто не знал, сколько они так простояли. Чонгук хотел бы, чтобы прошла вечность. Для него на тот момент самой желанной вещью на свете были объятия Тэхёна, от которых он бежал и в которые оказалось так приятно вернуться. Однако усталость в ногах вынудила их разомкнуть объятия и отправиться к домику Саманты, где та уже предусмотрительно заварила ромашковый чай. Чаёвничали молча, каждый думая о своём. Саманта наверняка гадала, что за особенная дружба между ними двумя и почему в небольшой гостиной на девять квадратных метров царила гробовая тишина с тех пор, как они пришли, а напряжение ежесекундно множилось в геометрической прогрессии. Она стреляла глазами то в одного, то в другого, явно ощущая себя виноватой и немножечко лишней. Но ни о чём не спрашивала. Тэхён всё ещё находился под впечатлением от увиденного, и потому молча уставился в одну точку на узорчатой скатерти, похожей на те, что крючком вязала его русская бабушка. Хотя в домике смотрителя заповедника было на что посмотреть. Стены были увешаны разнообразными фотографиями бывшего коллектива и животных, а так же картинами с изображением живописных мест заповедника — подарками от современных художников — и множество наград. А Чонгук просто не знал, что сказать. Гробовую тишину разбавляло тихое прихлёбывание и стук десертной ложки о керамические стенки чашки. Саманта уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как на крыльце раздался громкий лай. — Это Бам? — встрепенулся Чонгук. — Похоже, что-то случилось, — встревоженно ответила девушка и вместе с Чоном поспешила на звук. Тэхён пару мгновений помедлил перед тем как тоже вскочить со стула и ринуться за ними. Потому что понимал, что, возможно, не был готов снова увидеть что-то из ряда вон выходящее. Однако любопытство и страх за Чонгука взяли над его нерешительностью верх. Выбежав на улицу, он уже никого не застал. Оставалось лишь идти на звуки, отринув всякую осторожность. Примерно в тридцати метрах от домика Саманты находился небольшой питомник. Тэхён пока шёл до нужного вольера, встретил несколько золотопёрых курочек с мохнатыми лапками, двух кроликов: чёрного и жёлто-коричневого, и старого ленивого пса породы бладхаунд, который даже морды не поднял, чтобы облаять непрошеного гостя. Саманта и Чонгук сидели на скамье и возились с миниатюрной собакой, а тот самый Бам, который их позвал, суетился вокруг них и тревожно поскуливал, прижав хвост, который на удивление при его породе — доберман — был цел. Подойдя ближе, Тэхён увидел, как Саманта удерживала малютку за морду и три лапки, пока Чонгук заматывал рану на четвёртой. — Что случилось? — спросил он у присутствующих. Саманта улыбнулась и заверила Тэхёна, что всё в порядке, просто царапина, а Чонгук рассказал о своей догадке. — Эта безумная парочка приятелей не любит сидеть в своих вольерах. Уже четвёртый… — Пятый, — перебила его девушка. — Даже пятый раз они каким-то образом выбираются оттуда и сбегают. В прошлый раз Бама покусали осы, с распухшей мордой ходил неделю. В этот раз приключений на свой пушистый зад нашёл Ёнтан. — Ёнтан? — перебил рассказ Чонгука Тэхён. — Ты и собакам корейские клички даёшь? — Вообще-то его звали Йети, когда я впервые сюда приехал, но кто так называет собачек? Это ж всю жизнь бедолаге испортить. Вот и пришлось дать ему другое. Он кстати был не против, да Тан-и? — шпиц радостно гавкнул в подтверждение слов Чонгука. — Ай ты молодец, послушный мальчик, — засюсюкал Чон. — Кстати, с Бамом они лучшие друзья, как мы с тобой, — с улыбкой заглянул Тэхёну в глаза. — Это Ким Ёнтан, померанский шпиц, ему шесть лет и, к сожалению, он болен, — Чонгук с тоской посмотрел на пса, закончив с повязкой. — А это Чон Бам, — потрепал непоседливого добермана за ушами, а тот радостно завилял хвостом. — Ему только год, и он тот ещё шилопоп. Видел, как он за Ёнтана переживал? Как настоящий человек. Даже показал, где Тан поранился. Очень умная собака, — с гордостью добавил Чонгук и, ещё немного постояв, молча направился вглубь заповедника. Видимо, у Саманты такое поведение Чонгука не вызвало вопросов, она встала со скамьи с Ёнтаном на руках и, надев тому защитный воротник, заперла обоих друзей в одном вольере, чтобы не скучали. И напоследок настрого запретила Баму помогать Тану срывать повязку. Тэхён усмехнулся её словам, ведь это не реально. У собак инстинкт такой — раны зализывать. Поэтому он сомневался, что наставления девушки животные приняли всерьёз. Саманта одарила Тэхёна короткой улыбкой и направилась обратно в дом, а он чуть постоял ещё возле вольера и отправился за Чонгуком. Пора им уже возвращаться домой.***
Чонгук бросал камешки в озеро, создавая «блинчики» на воде, когда Тэхён нашел его. Увидев друга, он бросил остававшиеся в руках «снаряды» и присел на лавку под ветвистым конфетным деревом. Тэхён присел рядом. — Значит, пока мы в Нью-Йорке сбились с ног в твоих поисках, ты сбежал за два штата чтобы поиграть с кисками? — с улыбкой начал Тэхён, хоть спокойствие и давалось ему нелегко при мысли о тиграх. — Скажешь тоже, — в ответ засмеялся Чонгук. — Уверен, кроме тебя меня никто и не хватился. — А я разве не в счёт, — Тэхён не хотел так сразу переходить к основному предмету разговора, оно само. Чонгук встретился с ним взглядом и свой отвёл первым, а после замолчал, ощутив давление. Тэхён это понял, он буквально кожей почувствовал, что тот не готов к разговору. — Чем болен Тан? — попробовал сменить тему, но получилось плохо. Это вроде как грустная тема для Чонгука. Но тем не менее он ответил. — У него с детства слабое здоровье. А два года назад мы узнали, что у него сахарный диабет. Это чудо, что он всё ещё жив. Тан-и нужна семья и заботливые руки. Саманта, конечно, старается, но заповедник огромный, а у неё всего двое помощников. Они не справляются, — снова он замолчал, печально уставившись вдаль. — Так возьми его себе, — быстро нашёл решение проблеме Тэхён. — Я не могу, — тихо ответил Чонгук. — Ах, да. У тебя же аллергия, и ты ближе, чем на пять метров не можешь к шерсти подходить, — уколол так уколол. — С чего ты взял? — Чонгук искренне удивился. — У меня нет аллергии. — Ну нормально вообще… Ты примерно года четыре назад говорил, что не переносишь натуральный мех. Даже в рекламе не смог из-за этого сниматься. — А, вот ты о чём? Так я тогда специально соврал, чтобы в этой кампании не участвовать. Я знал, какие деньги они обещали, но то, как они шьют свои шубы… Вернее, то, каким образом добывается материал для их шуб, разбило мне сердце. Я ни за какие сокровища мира не соглашусь поддерживать такую моду. Готов прятаться ото всех хоть за 90 штатов. Хард не позволяет мне выступать открыто, потому что у других моделей агентства с этим проблем нет. А я не могу переступить через себя. Буду тихо помогать, чем смогу, заповедникам и питомникам, чтобы ни одна зверушка не попала в исследовательскую лабораторию или руки убийц, но никогда не поддержу живодёров. «Ах вот оно что», — про себя подумал Тэхён, но вслух не произнёс. Думал ли он, что его друг настолько чуток и ответственен? Никогда. Но теперь он окончательно убедился, что не знал его даже наполовину. Хоть Тэхён и дружил с Чонгуком пять лет, но ни разу не видел его настоящего. Если только в самом начале их дружбы. Он сам не умел притворяться или носить маску, но Чонгук с этим справлялся идеально. Это и восхищало, и пугало его. Он не знал своего друга, оказался одним из тех, кого тому удалось провести и обмануть гипсовой маской, что до сих пор не давала ни малейшей трещины. Теперь же она крошилась на глазах. Тэхёну показалось, что Чонгук даже смотрел иначе; на него, на озеро, Саманту. В груди ощущался растущий комок непонятного и абсолютно беспричинного восторга. И это чувство сливалось воедино с тем новым, что Тэхён открыл в себе ранее. Незнакомцу рядом захотелось протянуть руку и, забыв прошлое, начать заново. Но Тэхён боялся отказа. Он так боялся, что Чонгук откажется от дружбы с ним из-за его прошлого поведения, всех правил и условий, что вынудил соблюдать. Он сам не позволил Чонгуку быть собой, первым отгородился и не принял. Что же тогда сожалел? Тэхён давно уже понял, что крупно ошибся, когда провел между ними черту. И дело вовсе не в их липовых любовных отношениях. Он своего друга оттолкнул, узнав частичку настоящего. Понятно теперь, почему Чонгук такой скрытный со всеми и прячется. Тэхён думал, что хотя бы рядом с ним Чонгук мог вести себя более расслабленно, но это было не так. И Тэхён сам в этом был повинен. — Я хочу взять Ёнтана, — после продолжительного молчания произнёс он и увидел безмолвное удивление на лице Чонгука. — Бам без Ёнтана не сможет, — с печальной улыбкой ответил он. — Ёнтан без Бама, вероятно, тоже, — с тем же теплом во взгляде улыбнулся Тэхён. — Хорошо, — застенчиво отвернулся Чонгук в попытке спрятать широкую улыбку. Тэхён так же не смог держать губы сомкнутыми и подарил другу его любимую квадратную улыбку. — Тогда пойдём, обрадуем Саманту, — предпринял попытку подняться. — Подожди, — Тэхён вновь принял серьёзный вид. — Я хочу что-то сказать. Чонгук корпусом развернулся к нему, закинув на лавку правую ногу, согнутую в колене. Тэхён сделал то же самое. — Ты хочешь, чтобы я объяснил, почему уехал? — опустив взгляд на кроссовки, тихо спросил Чонгук. — Нет, — уверил его Тэхён, — у тебя наверняка были на то причины. Когда будешь готов, расскажешь. Я хочу, — он сделал паузу, бросив взгляд на озеро. — Хочу извиниться. — За что? — За то, что вёл себя, как гомофоб, а не как твой лучший друг. Все эти правила… Я знаю, что обидел тебя своей реакцией, и мне потребовалось больше месяца, чтобы это осознать. Я просто поставил себя на твоё место и… — Тэхён… — Нет, дай мне высказаться. Этот дурацкий спор, бредовые правила, которые я тебе навязал — это было несправедливо. Сейчас я это понимаю и надеюсь на твоё прощение. Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Тебе больше не нужно моё разрешение на внезапный поцелуй, — внутри как ёкнет от своих же слов, — если это нужно для показухи. Просто прошу, веди себя, как и раньше. Я готов к совместным ночёвкам в труселях, как и прежде, можешь хлопать меня по жопе, когда захочешь, потому что я тоже буду, — засмеялся, и Чонгук тоже. — Сегодня ты открылся для меня с новой стороны. Я уверен, что у тебя на всё есть причины: и на твою показушную безалаберность, и взбалмошность, и этот короткий отпуск… Я не буду тебя торопить. Возможно, ты не доверяешь мне, но поверь, я очень хочу, чтобы ты чувствовал себя рядом со мной комфортно и мог быть собой без притворства, без масок и вранья. Я буду терпеливо ждать. Потому что догадываюсь, почему ты так делаешь. И приложу все усилия для того, чтобы ты захотел мне открыться. Поэтому предлагаю тебе начать всё сначала. Пусть нас считают парой или кем угодно, мне плевать. Главное — это наша дружба. И если тебе будет необходимо выговориться или просто помолчать, я всегда тебе рад. Только больше не сбегай, хорошо? — Спасибо, Тэ, — с искренней благодарностью во взгляде произнёс Чонгук и в знак согласия кивнул. — А теперь можно идти, — хлопнул ладонями по бёдрам Тэхён. — Тем более, вроде бы дождь собирается. — Согласен, тучится. Давай возвращаться в Нью-Йорк. Но они даже встать не успели, как полил сильный дождь. Чонгук потянул Тэхёна под дерево, но листья на нём были ещё редки. Да и гром так сильно прокатился по затученному своду, что Тэхён тут же вспомнил слова своей бабушки о том, что в деревья молния бьёт чаще, чем в людей. Поэтому, сильно сжав ладонь друга своей, он ринулся к питомнику, до которого было ещё метров двести. Бежать за руку со своим другом-парнем было весело. Они заливались хохотом, ощущая на себе холодные капли дождя. А когда Тэхён ещё и в лужу чебурахнулся, которая успела заполнить длинную выемку аккурат в самом проходе калитки, Чонгук чуть не лопнул от смеха. Сам-то ловко её перепрыгнул, а Тэхён, едва коснувшись противоположной стороны, поскользнулся на грязи и прямо задом сел в лужу. Чонгук пытался не ржать, но как? Тэхён так смешно упал, что не сложиться пополам — элементарно грешно. — Хорош зубы сушить, лучше помоги встать, — сквозь смех злился Тэхён. А как только получил руку помощи, потянул за неё, чтобы не ему одному пришлось задницу сушить. — Вот теперь смейся, — залился хохотом он, предпринимая попытки подняться. — Да, Ким Тэхён, ты настоящий друг, — с шуточным осуждением пробормотал Чонгук, но Тэхён ничего из сказанного не услышал за шумом дождя. А когда переспросил, он сказал уже другое: — Вставай, а то простудишься. — Вы чего там валяетесь? — послышался тоненький голосок Саманты. — Как дети малые! — Тэхён жопой в детство упал и меня за собой потащил, — прокричал ей в ответ Чонгук, встав первым, а затем помог подняться Тэхёну. В доме уже вовсю разгорался настоящий камин. Оба лужемера сидели на маленьком двухместном диванчике с кружками какао в руках, прислонившись друг к другу оголенными плечами, укрытые одним толстенным одеялом. Саманта заставила их раздеться до гола, и хорошо, что у Чонгука с собой было несколько запасных трусов. Пока в соседней комнате шумела стиральная машинка, Саманта готовила ужин. С кухни доносился приятный аромат еды, и Тэхён невольно вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. От какао затошнило и закружилась голова. Тэхёну подурнело так, что он ощутил острую необходимость в прохладном воздухе. Он неожиданным рывком поднялся с дивана, ненарочно толкнув Чонгука плечом, и, поставив кружку на журнальный столик, мгновенно вылетел на крыльцо. Дождливая свежесть и прохлада пыхнули ему в лицо. Едва ощутимая морозь опустилась на горячую кожу мурашками, а легкий ветер принёс облегчение. Как только мысли чуть просветлели, он вспомнил, что нормально не ел уже два дня, но признаться в этом стыдно. Особенно Чонгуку — он будет в ярости и обязательно начнёт задавать вопросы. — В чём дело, Тэ? — вот об этом Тэхён и думал. Тревога и беспокойство на лице. Чонгук выскочил на крыльцо без одежды, как и Тэхён. Ему было холодно, он ёжился и тёр ладонями предплечья, но стоял рядом. — Ни в чём. Я немного постою и скоро приду. Иди в дом, не мёрзни. — А ты разве не мёрзнешь? Что происходит? — Мне… — не хотел он говорить. — Мне нехорошо. Я с вечера ничего не ел, вот и поплохело немного. — Так почему не сказал? Я бы тостов сварганил. — Да я и сам только вспомнил, когда кишки заурчали, — выдавил из себя улыбку Тэхён. — Пойдем в дом, а то ты точно заболеешь. Я сделаю тебе чёрный сладкий чай и что-нибудь приготовлю, — безапелляционно заявил Чон и, схватив Тэхёна за резинку трусов, потащил внутрь. Уже через пять минут Тэхён большими глотками напивался цейлонским, не очень крепким чаем и наедался сэндвичами с ветчиной и помидорами, которые Чонгук слепил на скорую руку. — Ты ешь, — начал Чонгук и пододвинул к Тэхёну блюдце с нарезанным тонкими дольками лимоном. Тот скривился от противного его нутру аромата и попросил друга унести ненавистный с прошлого дня фрукт. Тот без вопросов вернул лимон на кухню, а когда вернулся, продолжил: — Я тоже хочу тебе кое-что сказать. Тэхён кивнул и внимательным взглядом впился в фигуру друга, которая ходила по небольшой гостиной от стены к стене. — Я признаю, что трусливо сбежал. Сперва я был у Чимина, и, чёрт, сильно обидел его, — на несколько мгновений замолчал. Ему на самом деле было мало этих восьми дней на раздумья. — Попытался вылечиться привычным способом — вечеринки, фуршеты, алкоголь… Секс. Но ничего не помогало. А потом я приехал сюда. Прости, что врал о том, что занят. Просто я хотел разобраться в себе и своих… Я запутался, Тэ. Думал одиночество мне поможет, но я только глубже зарывался в собственные мысли. Животные помогали в них не задохнуться. Особенно Боми и Хаын, — простодушно улыбнулся сам себе. — Не представляешь, какие они хорошие. — Не говори мне о них, — поёжился Тэхён, — при одном только упоминании душа в пятки уходит. — Не бойся. Меня они точно не обидят. Особенно Хаын, она самая добрая. — Мгм, — недоверчиво промычал Тэхён, откусив сэндвич. — Это правда. Они мне очень помогли. Но знаешь что удивительно? Только когда увидел тебя и выслушал, все в мозгах разложилось по полочкам, будто по щелчку. Твои слова помогли мне принять решение, которое так мучило меня. Чонгук только после приезда Тэхёна понял, что ему вообще не стоило уезжать. Однако, если подумать, то стоило. Хотя бы ради того, чтобы это осознать. — Расскажешь? — Нет смысла. Всё вернулось на круги своя, и я этому рад. — И я рад, если ты это искренне. И мы наконец-то можем вернуться домой. — Да, — решительно и с улыбкой кивнул Чонгук, присаживаясь за стол. — Но сначала ты попробуешь индейку от Саманты. Она готовит просто пальчики проглотишь. — Оближешь, — поправил его Тэхён. — И оближешь, и проглотишь. — А вот и мы, — с радостным возгласом в гостиную вошла Саманта с огромной уткой на блюде. — Ого! К нам на ужин придёт Обеликс? — усмехнулся Тэхён. — Какая огромная. — Кто? — Чонгук не понял, о ком речь, ровно так же, как и Саманта. Странные они, право. Но Тэхён объяснил, на каких мультиках рос у бабушки в деревне. Однако словами описать оказалось сложно, пришлось прибегнуть к помощи Гугла. И, дружно похохотав, а затем надев высохшие вещи, они приступили к ужину. За столом говорили о заповеднике. О том, что год-два, и он опустеет. Тэхён вновь поднял разговор о том, что хочет забрать Ким Тана. А Чонгук ему предложил забрать и Бама тоже, иначе пусть бы оба оставались тогда с Самантой. И, поддавшись образовавшейся положительной атмосфере, Тэхён согласился. Только пообещал приехать позже; после того, как подготовит хозяина квартиры и условия проживания для животных. Саманта оказалась невероятно общительной женщиной. С ней можно было обсудить абсолютно всё. В силу опыта и возраста она знала много интересных историй из жизни, как радостных, так и грустных. И что ещё больше понравилось Тэхёну — она ни о чём его не спрашивала. Возможно, Чонгук давно уже ответил на интересовавшие её вопросы, но впечатление досужей сплетницы та не производила. По окончании ужина, когда темы для общего обсуждения иссякли, Саманта тактично удалилась, сославшись на переедание. Дождь к тому времени уже закончился, так что она вышла на улицу, якобы подышать и проверить питомник. Тэхён, откинувшись на спинку всё того же диванчика и прижав колени к груди, смотрел в экран небольшого телевизора. А Чонгук — на него. — Тэ, — тихо позвал он задумчивого друга. Тот мыкнул, не разомкнув губ, и продолжил смотреть какую-то американскую программу. — Тэ, расскажи, как съёмки прошли, — наконец-то его внимание удалось поймать. — Я только что прослушал твои войсы. Прости, что пропустил такой важный момент. Чонгук пересел со стула к Тэхёну на диванчик и буквально всем телом ощутил его отстранённость и напряжение. Такая реакция ему показалась странной, и он продолжил спрашивать. — Всё хорошо, — улыбнулся Тэхён, но вышло криво и неестественно. Чонгук нутром чувствовал — что-то не так. — Расскажи поподробнее. Что за марка? Как к тебе относились? Тэхён напрягся ещё больше, подобрав колени ближе к телу и обхватив их холодными руками. Чонгук почувствовал, когда коснулся одной из них своей ладонью. Пальцы Тэхёна побелели от того, как сильно он сдавливал свои икры. Но как только ощутил касание, опустил пятки на пол, а руки сложил крестом на груди. — Я же… Сказал, всё хорошо. Фотограф меня хвалил… — А владелец бренда? Он там был? Тэхён начал часто дышать. — Да. Ему тоже… Понравилось. В голосе проскочила дрожь. — Ну расскажи поподробнее. Это же твоя первая фотосессия в нашем агентстве, — Чонгук старался вести себя как обычно и не казаться навязчивым. — Да я же сказал, нормально всё, — выпалил Тэхён и, подскочив со своего места. подошёл к окну. — Хорошо, я понял, — спокойно ответил Чонгук. — Прости, — словно, придя в себя, заговорил Тэхён. — Просто я… На нервах эти дни… — Ни с того, ни с сего начал собирать грязную посуду со стола. — Тэ, оставь, давай я сам. Отдохни, — Чонгук подошёл к нему сзади и в утешительном жесте коснулся оголённых предплечий. — Не прикасайся, — вдруг выкрикнул Тэхён, и собранные тарелки раскрошились на множество осколков, встретившись с полом. Он накрыл ладонями лицо и, зачесав пальцами назад локоны, глубоко задышал, будто вот-вот расплачется. — Тэ, — потянулся к нему руками Чонгук, но тот отшатнулся. — Я же сказал, всё нормально. — Посмотри мне в глаза и повтори, — не взирая на протесты, Чонгук подошёл вплотную. — Скажи мне правду. — Всё, — голос дрогнул. — Хорошо, — сорвался. Подбородок предательски задрожал, а глаза заблестели проступившей влагой. У Чонгука внутри всё похолодело. Злость и слёзы Тэхёна настолько редкая вещь, насколько редки дожди в Африке. Тэхён далеко не мямля и слабак. Да, доверчив, угодлив и мягок, но не слабак. И его слёзы кричали гораздо громче, чем слова. Чонгук всё понял. Он уже видел этот взгляд, он сам так смотрел. И скрепя сердце, задал лишь один вопрос: — Кто?