***
В просторном, молчаливом холле пентхауса в десять утра раздался звонок стационарного телефона, на который, кроме охраны, никто не звонил. Хозяин дома прошлёпал через всю площадь своей жилплощади, бурча под нос ругательства, и угрюмо снял трубку, прорычав: — Слушаю, — а затем: — Пропустите. Его пальцы внезапно задрожали, оттого вцепились в аппарат до скрипа пластика, а другая рука легла на грудь в области сердца, что затрепетало быстро-быстро. На щеках проступил персиковый румянец, а в беглых глазах читалось волнение. И сон как рукой сняло. Чимин думал, что встретит Чонгука равнодушием и холодом, когда тот приползёт обратно. Потому что он был обижен и зол. Однако теперь, когда вот-вот распахнутся створки лифта и Чон появится на пороге его дома, сердце было не на месте. Отбивало ритмичнее, чем когда-либо, а в животе ощущалось шевеление: то ли глисты, то ли бабочки, черт их знает… Определённо лишь то, что Чимин был счастлив. И счастлив так, что едва мог это скрыть. — С утра пораньше и пьёшь? — Чонгук застал его со стаканом у рта, уже вторым, но Чону об этом знать было не обязательно. Голос того звучал блёкло и несмело. Чонгук неуклюже переминался с ноги на ногу и прятал руки в карманы широкополых джинсов. Чимину бы тоже стоило так сделать, но, к несчастью, в его пижамных шортах карманы предусмотрены не были. — Зачем явился? — Чимин собрался с духом. Залпом опрокинул в себя содержимое бокала и отставил тот в сторону, сложив руки на груди и взглянув на Чонгука так высокомерно, насколько был способен в тот момент. — Можно подумать, ты мне не рад, — усмехнулся Чонгук. Делал нерешительные шаги к барной стойке и рук из карманов не доставал. Там пальцы в районе кутикул были исцарапаны — Чимин уверен, он не единственный, кто испытывал волнение. — Я всегда тебе рад, Чонгук. Но… — Я помню, что мы расстались на плохой ноте, — тот прервал Пака на полуфразе. — Я пришёл извиниться. — М-м, — взметнул брови вверх Чимин. — Долго же ты собирался с мыслями. Чонгук ничего не ответил. А Чимин его не торопил. Терпеливо ожидал извинений, но отчего-то те никак не исторгались из чужого рта. За время молчания Чимин успел подметить в икебане сломанный лепесток на одной из веточек. Очевидно, это произошло на прошлой вечеринке, когда кто-то из гостей бросил на вазу свою верхнюю одежду. Официанты тогда такую взбучку получили от своего начальства, которое в свою очередь отчитал помощник Чимина, что их чуть не уволили. Потому что и икебана, и сама ваза стоили в два раза больше, чем месячная зарплата всех их, вместе сложенная. А у одного из стаканов для виски на полке для чистой посуды оказалось сколото дно. «Всё самому нужно перепроверять за ними», — злился Чимин. И настолько погрузился в мысли о порядке в своём жилище, что не расслышал робкое «Извини», брошенное Чонгуком. — Что? — он замер — всё-таки отдельные звуки донеслись до его ушей. — Извини, я задумался. Можешь повторить? — Чонгуку не составило труда повторить свои извинения. — А, — протянул Чимин. — Хорошо, — проговорил отстранённо. Язык так и чесался добавить: «Ты же не только ради извинений пришёл с самого утра?», но Чимин молчал. Обратно в постель уже не тянуло. И виновны в том три стакана алкоголя или долгожданное явление возлюбленного с виноватым видом — по сути не так уж важно. Ему некуда было спешить. Поэтому он плеснул в свой стакан ещё порцию неопознанной жидкости из графина и, устроившись на софе рядом с баром, стал дожидаться следующих слов от Чонгука. Глоток за глотком тишина всё плотнее сгущалась в гостиной, что была совмещена с холлом. Только тонкий звук удара камней об алмазные стенки стакана с периодичностью в три неровных выдоха нарушал её неустойчивую материю. — Чимин, — кожаная обивка хрустнула рядом. — Правда, прости. Я перегнул. Я ведь ещё в тот вечер осознал всё, но трусливо сбежал от всего: от работы, от Эштона, от тебя, от… — молчание быстро зашивало бреши в тишине, опуская покрывало безропотности на этих двоих. — Тэхёна? — не без ухмылки завершил чужую фразу Чимин. — Да, — нахмурил брови Чонгук. — Я не должен был бросать его. Если бы я так не сделал, то с ним не произошло то, что… — он поднял глаза на друга и встретился с его задумчивым взглядом. — Что с ним произошло? — с безразличием в голосе произнёс Чимин. Он задал этот вопрос, как говорится, из вежливости. — Что-то ужасное, Чимин, и я должен ему помочь. Собственно поэтому я и… Чимин взорвался грубым смехом, таким, что, казалось, чистые бокалы под барной стойкой затряслись. Жидкость веером разбрызгалась из его рта на впереди стоящий журнальный столик. Чимин не мог заставить себя остановиться. Смех накатами настигал его каждый раз, как только немного утихал, доводя Пака до истерики. — Чимин, ты в порядке? — поднялся со своего места Чонгук. Он наконец-то задал этот вопрос, только момент подобрал неудачный. Лицо его выдавало напряжение и неподдельный испуг. На это Чимин лишь ещё заразительнее и громче рассмеялся. — В порядке ли я? — захлебываясь, проговорил он и вновь зашёлся безудержным смехом. — Ты серьёзно? — опрокинул в себя остаток алкоголя одним глотком. — Значит Тэхёну было плохо, и Чонгук за него переживает, не знает как помочь. Да так, что к Чимину пришёл, извинения свои паршивые принёс. — Чимин, — растерянно промямлил Чонгук. — А узнать, каково было Чимину, Чонгук болт клал. А зачем? У него ведь есть Тэхён. Нахуй Чимин нужен теперь. А нет, для чего-то понадобился, раз ты притащился на поклон. Стоишь мнёшь сиськи, как девчонка, в глаза не смотришь. Стыдно, да? А если бы с Тэхёном было всё ок, то и вовсе не пришёл. Так ведь? Похую, как я, что испытываю, насколько унизительно я себя чувствовал в тот день, как мне было больно после твоего ухода… Ты хоть чуть-чуть это осознавал? Хорошо смеётся тот, кто смеётся перед слезами. — Тэхён, Тэхён, Тэхён… Только о нём и слышу от тебя. А как же я, Чонгук-и? — тон сделался нежным, а подсевший голос стал хриплыми и притих. Чимин к нему приблизился. — Или я, по-твоему, не человек? Это потому что я грязный? Скажи! Я всё это время хотел тебя спросить — ты не хочешь меня из-за того, что меня использовали? — руки по привычке обхватили шею, а губы заскользили по коже. Чонгук мягко перехватил запястья. — Из-за того, что меня трогали его руки? Трахал его член? А Тэхён твой чистенький. С ним можно, да? — вырвался из захвата Чимин и сам оттолкнул его, перейдя на крик. — Нет, — ещё громче заявил Чонгук. — Поэтому я и надеялся, что ты поможешь. — Что? — Чимин мотнул головой, пошатнувшись. Всё-таки четыре стакана алкоголя сделали его ноги слабыми. — О чём ты? — он будто только что пришёл в себя. — Мне нужна твоя помощь. Тэхёна… — Что с ним? — устало спросил Чимин. — Его попытались изнасиловать, — выпалил Чонгук, и Чимин замер. По коже прокатилась волна мурашек. Передернув плечами, он переспросил — так ли всё расслышал, и Чонгук подтвердил свои слова. — Да не гони. Кому он нужен? — рассмеялся Чимин. — Я серьёзно. Хотя Чимин и замолчал, но в его голове никак не укладывалась эта информация. Тэхён, на его вкус, не тот, кого хотят. И не так уж он красив, чтобы настолько сильно можно было желать с ним секса. — Это он тебе сказал? — Я сам догадался, — Чонгук присел обратно на софу. — Он вел себя как забитый в угол, измученный щенок. Совсем как… ты. — Неужели правда? Но когда он успел?.. Кто? — сердце застучало быстрее на «ты» Чонгука, но жалости к Тэхёну Чимин не испытал. Напротив, его ликование было готово вот-вот вырваться наружу. — Варватос, — коротко ответил Чонгук, а спустя несколько мгновений продолжил: — Поэтому мне и нужна твоя помощь. Я должен ему отомстить. — Погоди, погоди… Варватос? Ты уверен? За ним ведь такого не водилось. — Ты шутишь? Да о нём какие только слухи не ходят! Ты серьёзно не знал об этом? — с неким укором напирал Чонгук. — Да брось, если бы я знал, думаешь, стал бы звать на свои вечеринки? — отвечал агрессией Чимин, защищаясь. — Точно, прости. — Мы с Джоном давно знакомы. Он даже ко мне не приставал. Неужели, Тэхён его заинтересовал? — Хочешь сказать, что Тэ врёт? — Я всего лишь удивлён. Не ори на меня. Это ты ко мне пришёл за помощью, так что если хочешь её получить, будь паинькой. — Что? Да пошёл ты! Без тебя справлюсь, — Чонгук подскочил с софы, как будто ужаленный. — Одного ублюдка проучил, и с этим как-то справлюсь, — и направился к лифту. Чимина что-то внутри остро кольнуло. Нет, не совесть, а страх. Чонгук ведь своё слово держал — если бы ушёл, то больше бы не вернулся ни под каким предлогом. — Постой, — бросился он вдогонку. — Я помогу, — догнал и преградил путь. — Что я должен делать? Чонгук посмотрел на него пристально, внимательно, словно сомневался в его искренности. — Да брось, — будто считал его мысли Чимин. — Я правда хочу помочь. Что нужно делать?***
«Чонгук правильно сделал, что уехал. Забота о больном друге наверняка вымотала его и ментально и физически. Иначе бы он не вспылил», — с такой первой мыслью проснулся Тэхён, но всё равно обошёл свою небольшую квартирку в поисках Чонгука. А когда убедился в его отсутствии, грустно поплёлся в кухню, чтобы приготовить завтрак. Открыв холодильник, Тэхён ахнул. Чонгук не оставил его без еды. К чему тогда писал о доставке?! Чего внутри только не было: и зелень, и соленья (где их только достал?), и корейка свежая, и даже токпокки в морозильной камере нашёл. Глаза разбежались, а потом остановились на нескольких стейках красной рыбы. Однако внезапно дверца холодильника захлопнулась, а рука Тэхёна потянулась к навесному шкафу за рамёном. Так захотелось лапшички с сыром, яйцом и кимчи, аж жуть. Изыски подождут до ужина, когда вернётся Чонгук, а лучше настоящего корейского рамёна, выхваченного в масс-маркете по выгодной акции, ничего нет. Изойдя слюной, он поставил воду в литровой алюминиевой кастрюльке на огонь и только после этого обратил внимание на ворох лекарств на столе, а рядом — подоткнутая записка:«Обязательно прими лекарства. Верхние по 1 таблетке перед едой один раз в день, так доктор сказала. Через 2 часа капсулу нижних тоже 1 раз в день. И ещё тут сироп от кашля и спрей для горла. Если почувствуешь боль, используй их трижды в день.
В холодильнике все необходимые продукты. Я ещё вчера всё купил. Но если захочешь что-то другое, закажи доставку. Будь дома. Пожалуйста. Питайся хорошо и вовремя. И поскорее выздоравливай.
P. S: в холодильнике свечи от температуры. Я не знаю, как ты их сам себе засунешь, но доктор сказала, что они быстрее всего помогают».
Тэхён сглотнул и не на шутку разволновался, что аж руки затряслись и пот над губой выступил.«P.P.S: твой жопец лишил свечной девственности не я, а доктор, к сожалению».
И тут Тэхёна должно было отпустить, но он зачем-то представил, как Чонгук разрывает первичную упаковку свечи, аккуратно берёт её двумя пальцами, еле касаясь, потому что быстро тает, и… «Матюшки, батушки, о чём я только думаю?» — встряхнул он головой в попытке выбросить из неё ту картинку и не представлять, что могло быть дальше. Повертел записку в руке и положил на стол. А в памяти всплыли его «Люблю. Целую», а от них так хорошо и уютно, что улыбка сама озарила его перепуганное минутой ранее лицо. Да как ёкнет опять. Тэхён, конечно, пробурчал сам себе, что это от голода. Потом повторил ещё дважды и уверенно подытожил: «Да, точно с голодухи». Но ведь сам себе не поверил, а посему быстренько выпил лекарство и поспешил отвлечься на закипевшую воду. Лапша в этот раз показалась ему амброзией. Наверное, из-за того, что давно её не готовил с таким удовольствием. Досыта наевшись, он откинулся на спинку стула и, задрав футболку, опустил на живот ладонь. Мягкий. Подумал, что пора возобновить занятия большим теннисом. Тем более, что теперь не нужно было снабжать Эмму холстами, кистями и красками, а лишние средства можно потратить на себя. Тэхёну понравилась собственная мысль. Он взял в руки телефон и только глянул на время. Электронные часы на экране показывали половину одиннадцатого утра, а дворец спорта — Тэхён подумал — скорее всего, ещё был закрыт. Так что он решил позвонить попозже, чтобы наверняка попасть в рабочие часы. А потом поймал себя на мысли, что бывшая девушка больше не вызывала у него негативных эмоций. Ведь он лично убедился, что в жизни случаются вещи куда хуже, чем предательство и измена; и люди — с более гнилым нутром, чем у Эммы Хьюз. И всё же ему было интересно, как она жила после его ухода. Открыл телефонную книгу и остановил палец на её имени. Эмма тоже, должно быть, ещё спала. Но даже если и нет, Тэхён бы не стал ей звонить. Пора было уже перелистнуть эту страницу жизни. И почистить зубы. А то он так изголодался, что умыться забыл. Ну и по традиции — папка «Бодрое утро», а в ней трек-лист рандомно начался с «OneRepublic — Counting Stars». И чем ему ещё заняться в квартире? Тэхён давно не был предоставлен сам себе, не был обременён капризной и в каком-то смысле абьюзивной сожительницей и её проблемами. Ему не нужно было держать в уме тысячу задач, которые ежедневно подбрасывала Эмма. В кои-то веки он ощущал себя свободным. И вроде бы всё было хорошо и спокойно, но чего-то не хватало. Тэхён лежал на своей расправленной постели, смотрел на белый потолок и испытывал острое желание написать Чонгуку что-нибудь ненавязчивое. Что-то такое, чтобы тот, прочитав сообщение, не решил, что Тэхён искал повод ему написать. Стоп, а почему это Чонгук должен так подумать? Они друзья, и это нормально — если один напишет другому без причины, чтобы просто узнать как дела, что он делает, позавтракал ли и тепло ли оделся. Друзья так и поступают. И нет нужды брать во внимание тот факт, что они уже трижды целовались. Вот вообще. Улёгся на живот и начал печатать: «Доброе утро…» — стёр. «Доброе утро. Я проснулся, поел рамёна, выпил лекарства. Кто хороший мальчик?» Пожалуй, про мальчика лишнее. «Доброе утро. Я проснулся, поел рамёна, выпил лекарства», — снова стёр. «Как примитивно!» — выдохнув, перевернулся на спину. Немного подумав, перекатился на живот и снова начал печатать: «Опять стащил ключ?» — поспешил отправить, пока не передумал, и вновь уставился в потолок, заблокировав экран. Буквально через мгновение раздалась мелодия звонка. Сердце Тэхёна подпрыгнуло в предвкушении, но ожидания не оправдались. Звонила Джессика. Он тут же подхватился на месте, а затем присел, свесив ноги с кровати. — Алло… Привет, — с неким напряжением в голосе ответил Тэхён. — Всё хорошо, только слабость во всём теле… А, ты не знала? Я приболел немного. Слушай, — попытался съехать с темы обсуждения собственного здоровья, — прости. Я в прошлый раз вспылил… Нет, я понимаю, что ты хотела помочь. Просто… Да… Хорошо, — губы дрогнули в улыбке. — Я понял… Когда?.. Ну, если честно, Чонгук меня попросил никуда не выходить сегодня. Переживает… — смущение коснулось его лица. — Ты же его знаешь… Возле дома? Эм-м, а ты не хочешь зайти ко мне?.. Ну тогда… Вроде бы я видел небольшую пекарню недалеко… О-кей, давай встретимся… Ну, я хоть сейчас… Понял, через час. До встречи… Пока.***
— Я поверить не могу, — Чимин ходил из стороны в сторону, словно ритмичный маятник часов, и старательно делал вид, что искренне переживает за Тэхёна. Высказывал своё пренебрежение к Варватосу и зарекался оборвать с ним все связи. Он действительно не знал, что Варватос, мягко говоря, по мальчикам, но и огорчён произошедшим с Тэхёном не был. Чонгук всё ему рассказал. — И каков твой план? — продолжил Чимин. — Мы устроим ему ловушку. Ты разошлёшь приглашения на свою закрытую вечеринку, и Варватосу в том числе. Заманишь его в какую-нибудь комнату, где уже буду я его поджидать, а остальное уже не твоя забота. — Что значит — не моя? Вы там драться что ли собрались? — напрягся Чимин. Только разборок в его доме не хватало. — Лучше тебе не знать. Но не переживай, твоё имущество не пострадает. — С трудом верится, конечно… Ну, хорошо. На какой день приглашать гостей? — Чем раньше, тем лучше. Давай на этих выходных? — А зачем ждать выходных? У Чарли Пута послезавтра выходит новый сингл. Чем не повод отметить? — Ты с ним знаком? — удивился Чонгук, ведь раньше он не видел, чтобы тот с Чимином хоть как-то контактировал. — Вообще-то он мой фанат, даже одно время пытался ухаживать. Когда Чарли только начал играть каверы на своей старой гитаре, я уже показывал модные и солидные бренды на неделях моды в Париже, Милане, Нью-Йорке, России… Помню его трогательные записочки, прикреплённые к цветам. Но по моему контракту было строго с отношениями. Особенно однополыми. Так что я ему отказал. Свободно мы смогли пообщаться только в 2019, но тогда он уже встречался с той вертихвосткой… Как же её звали? Шарлотта… чёрт, фамилию не помню, певичка в общем. А потом, — он вновь вернулся на софу, скромно присев на краю, и договорил, — произошло то, о чём ты знаешь. А с тех пор я никуда не выходил. Но думаю, он меня помнит. Так что, поручу своему помощнику связаться с ним. А Джони я сам позвоню. Можно даже сейчас. Думаю, он уже у станка, — посмеялся на последней фразе. У Чонгука завибрировал телефон. — Тут решай сам, — тот взглянул на дисплей своего самгунга, коротко улыбнулся и продолжил, — а я пойду. Мне нужно в агентство зайти. Сообщить, что Тэхён заболел. Мы немного промокли в Примроуз, — мягко улыбнулся Чонгук, но Чимину его тёплое выражение лица так резануло по чему-то внутри, глубоко сидящему и постукивающему из раза в раз, что корпус телефона в его руке затрещал о пощаде. — Хорошо, — с трудом натянув улыбку, кивнул он. — Я тогда позвоню и обговорим детали. — Спасибо, Чимин, — надо же, Чонгук такую же улыбку подарил и ему. Это ослепляло и подрывало бдительность. — Спасибо большое. Я знал, что могу на тебя рассчитывать, — ещё порез. — Не за что, Гук-и. Для тебя что угодно, — губы задрожали, улыбка готова была вот-вот сорваться с лица Чимина. Чонгук обернулся перед тем, как зайти в лифт, и помахал на прощание. Как только створки перед его лицом сомкнулись, Чимин с силой толкнул воздух из лёгких и тут же вобрал в них новую порцию кислорода. Казалось, в тот момент ему было больнее, чем в их последнюю встречу. Сожаление, гнев и печаль захлестнули его со всех сторон разом. Отбиваться было бесполезно. Хотелось пожалеть себя и позволить отчаянию взять верх над любовными чувствами по отношению к Чонгуку. Грусть из-за осознания, что Чон не принадлежал ему и уже никогда не будет принадлежать, была ничтожной в сравнении с жаждой мести. Кто этот чёртов Тэхён? Появился в жизни Чимина непонятно откуда и забрал самое ценное, что у него было — Чонгука. Этого простить нельзя. За воровство следует наказывать. Если в старину отнимали руки, то сейчас Чимин был готов забрать у Ким Тэхёна то, что когда-то забрали у него самого́, грубо, бесцеремонно и навсегда. — Аллё, Джони. Как твои дела, дорогой? — заулыбался Чимин, ощутив в груди прилив бодрящего восторга. — Ты не был у меня на вечеринке в прошлую субботу. У тебя всё хорошо?.. А до меня дошли слухи, что одна крупная и очень симпатичная рыбка сорвалась с твоего крючка, — на слове «симпатичная» он подавил рвотный позыв. — Джони, не нужно скрывать, я всё знаю… Дорогой, не стоит передо мной оправдываться. Этот, — хотел было подобрать обидное описание, но на ум ничего нейтрального не шло, — Тэхён… давно заслуживает встряски. Чонгук приходил ко мне и попросил помочь тебе отомстить… Н… Нет, Джони. За кого ты меня принимаешь? Конечно я не позволю Чонгуку испортить твоё брутальное, красивое лицо. У меня к тебе другое предложение. Давай, ты приедешь ко мне, и я тебе всё подробно расскажу?.. Отлично, жду. До встречи, дорогой, — под конец разговора Чимин сиял. Ему хотелось танцевать и петь. Собственно, а почему бы и не удовлетворить свои желания? Направился в персональную танцевальную студию и там выплеснул эмоции в энергичном танце под собственный трек, который был ещё неполноценным, что касалось текста. Но музыка была сведена от и до. Чимин думал, что мог бы предложить песню Чарли Путу для коллаба. Стопроцентной уверенности в согласии того у Чимина не было. Но и попытка не пытка. Если бы Чарли пришёл на его вечеринку, то полдела уже было бы сделано. Дотанцевав, он обессиленно рухнул на пол. Так гиперэнергично он давно не двигался, что к концу трека остался совсем без сил. И вдруг ему в голову пришла ещё одна мысль. «Испортить» Тэхёна Чимину показалось недостаточным, он захотел его ещё больше унизить. С трудом поднявшись с пола, вялой походкой он побрел к стационарному телефону и, сняв трубку, обратился к охраннику, ещё не до конца выровняв своё дыхание: — Помнишь, на днях ко мне заходила очень настойчивая дамочка?.. Да, Эмма… Отлично. А она случайно не оставила свои данные?.. Прекрасно, диктуй номер, записываю.***
Весна цвела и пахла. Лёгкий ветерок приносил с собой запахи города, путался в волосах и вынуждал запахнуть незастёгнутую куртку. В Корее в это время, должно быть, уже во всю цвели сакуры и кусты азалии. Тэхёну очень хотелось бы взглянуть. Он на родине пять лет не был и очень скучал. Но там его никто не ждал. Тем более после того, что заварил Чонгук. Тэхён на него не в обиде, однако домой всё-таки тянуло. А в моменты грусти и одиночества особенно сильно. Тэхён получил сообщение от Джессики о том, что та уже ждёт его на месте. Ким ещё раз проверил чат с Чонгуком, но не увидел ничего нового. Тот прочитал сообщение Тэхёна, но так и не ответил. Засунув телефон во внутренний карман куртки, он двинулся вправо и через несколько метров вошёл в небольшое здание на углу. Кафе-пекарня встретила Тэхёна ароматным теплом и уютом. Внутри пахло кофе и выпечкой, притом первым преимущественно. В пекарне его мамы другой запах, более домашний и сладкий. Тэхён улыбнулся, поймав себя на этой мысли, а после увидел поднятую руку Джессики. В просторном помещении было много свободных столиков. Вероятно из-за того, что было ещё утро и большинство американцев покупали на вынос. — Привет, — поздоровалась женщина. — Ты будешь что-то? — Здравствуй. Да, я возьму себе холодный кофе, — Тэхён оставил куртку на вертикальной вешалке для верхней одежды возле стены, недалеко от их столика, и направился к стойке. Вернувшись со стаканом фраппе (захотелось сладенького), Тэхён с интересом уставился на Джессику. — Как ты себя чувствуешь? — её взгляд выражал заботу и искреннее сопереживание. Свободную руку она, видимо, в попытке коснуться его ладони, придвинула чуть ближе, но спустя мгновение, одёрнула. Почему-то она нервничала, и это тревожило Тэхёна. В последнее время столько всего навалилось, что в Тэхёне было смелости больше, чем когда-либо. — Всё хорошо, — накрыл её холодную, гладкую ладонь своей, а спустя несколько секунд, после того, как Джессика отвела взгляд и слабо улыбнулась, убрал руку. — Мне уже получше. Директор Хард, наверное, злится, что я не работаю? Я столько всего наговорил ему… От стыда Тэхён закрыл лицо ладонями, но это не избавляло от скребущего чувства вины. — Зато ты притащил Чонгука, а это, можно сказать, даже подвиг, сравнимый с похождениями Геракла, — хохотнула Джессика. — Только ты можешь его угомонить, а он тебя — успокоить. Так ведь? — вкрадчиво произнесла она с неким огоньком в глазах. — Тебе уже лучше после… произошедшего? — осторожно продолжила она, подводя к самой сути своего визита. — Да, — немного подумав, ответил Тэхён. — Чонгук смог найти нужные слова. — Это неудивительно, — было начала она, но внезапно замолчала, пригубив чашку своего кофе. — Что ты имеешь в виду? — тугудук в груди, громкий и сильный. — Ну, вы ведь пара, давно знакомы. Он тебя хорошо знает. — Это правда. Вот только мне кажется, что я его совсем не знал… А не важно. Лучше расскажи, зачем ты здесь? — Мы с Эштоном беспокоились. Особенно после скандала, что устроил Чонгук пару дней назад. — О чём ты? — Не столь важно. Я принесла тебе гонорар за съёмки, ты ведь так и не предоставил в отдел кадров номер своего счёта и страховки, кстати. Так что, когда полностью поправишься, загляни в бухгалтерию и уладь эти вопросы, — Тэхён кивнул. — Однако договор с Варватосом расторгнут по инициативе его компании. Твои фотографии в его вещах нигде не появятся и соответственно — амбассадором ты не будешь. Пришлось, конечно, повозиться с юристами, но они нам выплатили неплохие отступные, так что мы ничего не потеряли, — она с удовольствием рассказывала Тэхёну об этом, не скрывая улыбки, но после замолчала. — Прости. Тэхён хотел бы сказать, что всё в порядке, но это было бы неправдой. Джессика и сама, должно быть, это понимала. Вспоминать о том человеке Тэхёну было неприятно, мерзко, а хуже всего было то, что все усилия и страдания были зря. Выходило так, что его тупо облапали и опустили за пару десятков тысяч долларов. Отвратительное чувство. — Если ты хотела узнать, на какой стадии принятия я нахожусь, то будь спокойна. Это всё в прошлом. Я собираюсь работать и жить дальше. Да, тот случай меня травмировал, и я скорее всего не забуду о нём, но мусолить эту тему больше не хочу. Буду благодарен, если в компании об этом инциденте никто не узнает. Я в порядке. Джессика с толикой недоверия посмотрела на него, но просьбе внимала. Тему с Варватосом они больше не поднимали. Продолжили болтать обо всём и ни о чём, не заметив, как время подошло к обеду, а затем расстались на выходе из пекарни. Джессика перед уходом ещё раз пообещала сохранить его тайну, а Тэхён пообещал сообщать той обо всём, что происходило в его жизни, касаемо работы. Как никак она была и менеджером Тэхёна тоже. В последнюю минуту их встречи Джессике позвонили, и та с просиявшим лицом сообщила Тэхёну о новом контракте, который он будет делить с Чонгуком. На осознание того, что он и Чон снова будут сниматься вместе, ушёл весь путь от пекарни до двери квартиры. Тэхён ведь мог подумать о чём угодно, но первое, что пришло ему на ум, был тот поцелуй на съёмке клипа. Тот самый поцелуй, о котором он сам попросил. А потом Чонгук исчез. Для Тэхёна поцелуй — нечто сокровенное и довольно интимное. Чонгук его уже несколько раз целовал, но Тэхён никогда не проявлял инициативу. Потому что поцелуй для него значит «Настало время секса». Если Тэхён кого-то и целовал первым, то руководствовался сильными чувствами, и чаще всего после такого поцелуя он просыпался на утро не один, а с тем, кого целовал. И если когда-нибудь, прости Господи, Тэхён сам поцелует Чонгука, то они непременно после этого переспят. Но такого никогда не произойдёт. Так ведь?***
Намджун уже больше сорока минут стоял у багажной ленты. Должно быть это то, что называется балансом. Его полёт должен был продлиться 14 часов, но самолёт приземлился раньше примерно на это же время. Перелёт утомил Намджуна не на шутку. Просил же отца выделить ему частный самолёт, но нет. Благо, хоть билеты в первый класс забронировали, а не в хвосте. Путь от Сеула до Нью-Йорка прошёл в комфорте, но Намджун и глаз не сомкнул. Решил не сбивать режим в новом часовом поясе. Просматривал рабочую почту, старые договора о поставках сырья, фильтровал списки клиентов и партнёров. Пару раз прерывался на просмотр фильма, а Намджун обожал полнометражные к-драмы, любовался видом в иллюминаторе и вновь возвращался к работе. Он залил в себя около десяти порций крепкого кофе, но спать всё равно хотелось. И, стоя возле ленты, он желал только одного: скорее получить свой багаж и добраться до свежей постели в номере отеля. — Сэр, мне очень жаль, но ваш багаж по ошибке доставили в аэропорт «Ньюарк Либерти». — Замечательно! — выдохнул Намджун по-корейски. — В какой гостинице вы остановитесь? Багаж будет у вас в целости и сохранности через несколько часов. — Сори́, — выкрикнул Намджун. — О нет, это вы нас простите, — перебил его начальник аэропорта имени Джона Кеннеди. — Я не извиняюсь, а зову своего помощника, — глянул на работников перед собой с усмешкой и превосходством Намджун. — Сори, займись моим багажом, пожалуйста. Я поймаю такси. Не могу больше здесь находиться. — Да, господин Ким, — мужчина средних лет в чёрном классическом костюме поклонился Намджуну и направился к работникам аэропорта. А Намджун, выйдя на парковку, сел в первую же попавшуюся ему на пути машину. — В «Mandarin», пожалуйста, — устроился он на удобном пассажирском сидении сзади и прикрыл глаза, но машина не тронулась с места. — Мы поедем или кого-то ещё ждём? — Ты кто? — обернулся водитель. — Я очень устал после перелёта и очень хочу спать. Поехали уже, — раздражённо, но вполне спокойным тоном проговорил Намджун. — Никуда я не поеду! Я к тебе личным водителем не нанимался, — повысил голос хозяин машины, а затем добавил на корейском языке: — Чеболь хренов. — Что ты сказ… Постой-ка. Так ты тоже кореец? — Намджун даже взбодрился немного и напрочь забыл про «чеболя». — А что не видно? — глянул через плечо молодой мужчина с миндалевидным разрезом глаз и маленьким, аккуратным ртом. — Я только с самолёта, во мне десяток кружек кофе и, честно говоря, я дико хочу спать. — Тогда понятно, — усмехнулся водитель. — Что? — Ты мою машину принял за такси, но я жду важного гостя. Так что извини, поищи другую. — Что ж, думаю, это не проблема, — Намджун потянул за внутреннюю ручку на двери машины, но остановился. — Вот моя визитка. Если что, звони. Я здесь на неделю. Тот принял небольшой прямоугольник матовой бумаги с золотыми буквами и тиснением и бросил на неё беглый взгляд. — Стой, — внезапно вскрикнул, когда дверца почти закрылась за Намджуном. — Ты Намджун, внук Рю Юна? — Да, откуда ты знаешь? — Так тебя я и жду, — более приветливо улыбнулся водитель. — То есть как? — Твой дед попросил тебя встретить. — Откуда ты знаешь моего деда? — удивился Намджун и присел обратно. — По дороге расскажу. Пристегнись. Я, кстати Юнги, — протянул водитель руку. — Мин Юнги.***
Время близилось к вечеру. У Тэхёна уже подходила форель в духовке, а от Чонгука всё не было ни сообщений, ни звонка. Его сообщение с приглашением на ужин тот так же прочитал и оставил без ответа. Тэхён ядоточиво смотрел на дисплей с открытым чатом, будто тот был виновен, что его игнорировали, а затем отбросил телефон на стол. Прозвучал сигнал на таймере, и Тэхён поспешил вытащить противень с рыбой. Приятный аромат прованских трав распространился по кухне. Тэхён втянул его носом и с аппетитом облизнулся. «Чонгук-и, ты многое теряешь, игнорщик, — проговорил с коварной улыбкой и для пущего злорадства добавил: — Муа-ха-ха-ха!» Он написал Чону приехать к семи, но было уже десять минут восьмого, а от того ни слуху ни духу. Тэхён вновь взял в руки телефон и написал:«Если через десять минут тебя не будет здесь, останешься без пиздатого ужина!»
И, как ни странно, пришёл короткий ответ: «Уже бегу». Когда электронный замок запиликал, у Тэхёна уже было всё готово и накрыт стол. Чонгук явился ровно через девять минут. И одновременно ответил на утренний вопрос Тэхёна. Да, тот стырил его ключ-карту и даже не краснел. — Тэ, я не опоздал? — оповестил о своём приходе Чонгук с порога, едва захлопнув дверь. — Ты как раз вовремя, воришка, — ответил ему Тэхён, крикнув из кухни, поставил бутылку красного на сервированный стол и отвернулся к рукомойнику, чтобы залить водой противень и снять фартук. Чонгук подозрительно молчал, ведь Тэхён почувствовал его присутствие за своей спиной. А когда повернулся, напротив лица увидел горшочек с маргаритками. — Surprise! — пропел Чонгук с улыбкой до ушей. — Маргаритки, — восхищение неожиданным презентом вытеснило недовольство, и Тэхён позабыл и об игноре, и об опоздании. На время. — Даже я уже забыл о них, а ты… — Пф-ф, — фыркнул тот, закатив глаза. — Я же Чонгук! Сказал — сделал! И вообще, я поэтому и опоздал, что искал твои цветочки. Магазинов семь объехал. — Спасибо, — Тэхён не мог перестать любоваться разноцветными лепестками хрупких малюток. Чонгук на это только ещё шире заулыбался, но кичиться тем, какой он молодец, не переставал. Такой милашка, но Тэхёну его захотелось треснуть. — Иди руки мой, герой. — Угу. Тэхён ещё раз приник лицом к цветам и убрал горшочек на окно. А на кухонный стол поставил основные блюда для себя и Чонгука. — Вау! — тот только глянул на стол и, судя по выражению лица, испытал эстетический восторг. — Ты заказал доставку из «Sistina»? — Эм, нет, сам приготовил. — Да ладно, — с неподдельным удивлением уставился на Тэхёна. — Приму это за похвалу, — смутился Тэхён и потянулся за предварительно открытой бутылкой, чтобы разлить по бокалам вино. — Сперва попробуй. Чонгук отделил ножом кусочек от стейка и, положив тот в рот, с наслаждением прикрыл глаза. — Тэ, ты боженька. Так вкусно, я готов вилку съесть! — Приятного аппетита, Чонгук-и, — пригубил свой бокал Тэхён. — День голодный был, как всегда? — Угу, — промычал тот вместо ответа, продолжив уплетать блюдо, и предпочёл использовать свой рот по назначению, нежели на разговоры. Тэхён улыбнулся и тоже решил попробовать своё блюдо. Вкусно, Чонгук не преувеличил. Впрочем, Тэхён и не сомневался. Ну и кто теперь из них задавака?.. Пока Чонгук не доел, оба молчали. Один восхищался едой, а другой — тем, как восхищается первый. А приступив к десерту, Чонгук выдал: — Знаешь, на что это похоже? — Что именно? — уточнил Тэхён. — Ну это, — указал на стол и всего Тэхёна. — На что же? — На свидание. — Почему это? — Тэхён чуть не подавился глотком вина. — Ну сам посуди: цветы, ужин как в ресторане, вино, десерт — это самое настоящее свидание. Тэхён даже не нашёл что ответить. — Ну что, — подмигнул ему Чон, — к тебе или ко мне? Тэхён прыснул со смеху, снова чуть не выплюнув вино обратно в бокал, а Чонгук продержался чуть дольше, но в итоге расхохотался сам. — Кхм, — прочистил горло Тэхён, а затем продолжил с серьёзным видом. — Ну раз уж мы уже у меня, — указательным и средним пальцами своей руки провел по тыльной стороне ладони Чонгука от запястья до ногтей, а затем посмотрел исподлобья и, подмигнув, оттянул губы к одному уголку рта. Чонгук перестал смеяться. Тэхён для пущей убедительности встал из-за стола и, не отрывая взгляда от полных замешательства глаз, подошёл к нему, а затем оседлал. Стоило рукам обвить шею, Чонгук перестал дышать, а после шумно сглотнул. — Тэ, — тихое сорвалось с влажных губ. — Ммм, — промычал Тэхён в ответ, проводя носом по чужой щеке. — Тэ, — снова позвали. — Тэхён, ты чего? — А? — очнулся Ким, сидя на своём стуле. — Ты в порядке? — лицо Чонгука выглядело испуганным. — Я уже думал, ты снова того, ну… — Нет, просто задумался, — ощутил, как щёки запекло. — Ты доел? — наскоро промокнул рот салфеткой и, подхватив грязную посуду, перенёс её в мойку. — Эм, да. Тэ, точно всё в порядке? — Да, я помою посуду, а ты… иди найди нам какой-нибудь фильм посмотреть, что ли. — Я снова ляпнул херню… — уныло подытожил Чонгук и подал Тэхёну свои тарелки. — Нет, всё нормально. Я оценил твою шутку, — искренне ответил Тэхён, повернув рычаг переключения воды. — Просто… — он хотел бы сказать правду и поделиться своими чувствами, но беда в том, что он и сам не понимал, что с ним происходило. — Нет, забей. Всё нормально. — Ты ведь помнишь, что мы договорились всё друг другу рассказывать? — Чонгук выключил воду, которая мешала разговору. Тэхён опёрся ладонями о края мойки и решительно выдохнул. — Когда ты говоришь подобное, я чувствую себя странно. Это не злость, не раздражение, я вовсе не против таких шуток, но я… Как бы это объяснить? Они мне нравятся. Я хочу подыграть, и меня пугают собственные мысли о тебе и… обо мне. О нас. Вместе. Я не знаю, понимаешь ты или нет? Чонгук смотрел на него, не мигая и будто не дыша. Тэхён сам себя не слышал от волнения. Он говорил быстро, вываливая на друга неразборчивый сумбур. Говорил как на духу, стараясь не думать о последствиях, и спешил высказать всё, что накопилось, пока у решимости не кончился лимит. — У меня внутри ёкает, когда ты обо мне заботишься или говоришь что-то милое. Когда ты улыбаешься, я чувствую себя самым счастливым на планете, чёрт, как бы банально это не звучало. Я постоянно думаю о тебе, когда ты не рядом. Злюсь, как истеричная девчонка, когда ты меня игноришь. Я не понимаю, что происходит. Просто когда ты рядом, я будто не я, а другой человек. И хочу сделать то, — убавил пыл и, повернув голову, посмотрел Чонгуку в глаза, — что ещё месяц назад считал отвратительным и, — лимит решимости подошёл к нулю, — неправильным. Чонгук молчал, и это тревожило. Тэхён уже жалел об этой минутной импульсивности. Тут же захотелось отмотать плёнку жизни назад и поставить себя на паузу до того момента, как решил обнажиться перед Чонгуком. — Что? — в тишине кухни шёпот того показался чрезмерно громким. Тэхён вздрогнул. — Что ты хочешь сделать? Он мысленно молил: «Лучше застрели меня, но не задавай вопросов». В тот момент Тэхён не желал ничего сильнее, кроме как провалиться под землю от стыда. — Я не знаю, ясно? Я сам себя не понимаю и вообще несу лютый бред. Разве ты не слышишь? — наконец, развернулся всем корпусом к Чонгуку. — И ты молчишь, а мне так стрёмно, ты бы знал, — накрыл лицо руками. — Что ты хочешь сделать? — не унимался Чонгук. Как робота заклинило на одном вопросе, что ли? — Не важно. Пожалуйста, забудь, — бросил Тэхён и, не выдержав давления, снова сбежал в надежде на то, что Чонгук сделает то же самое, что и вчера. Но Чонгук в этот раз никуда не собирался. Около пяти минут Тэхён в одиночестве сидел на полу в застеклённой лоджии, подтянув к себе ноги и положив голову на колени. Не долго пришлось грызть себя тем, что наговорил Чонгуку. Дверца отворилась, и на пороге он увидел ногу в белом носочке, бо́льшая часть которой была скрыта под широким краем джинс. Лучше бы он ушёл… Чон ни слова не проронил. Лишь перенёс на балкон вторую ногу и отошёл к окну. Он был, казалось, тише самой тишины. Этой тишиной и был, звенящей, давящей, громче всего мира. — Почему ты ещё здесь? — севшим от молчания голосом проговорил Тэхён. Подождал ответа, наверное, с минуту, но Чонгук ничего не сказал. — Вчера ведь ушёл. Что же сегодня?.. — Я хочу получить ответ на свой вопрос, — наконец, прошептал. — Я не стану отвечать. Снова глухая тишина. Чонгук словно издевался над ним. Тэхён не мог это больше выдерживать. — Ты можешь меня понять? Мне стыдно, я не хочу больше ничего говорить! — тон голоса поднимался всё выше и выше. — Я понимаю тебя, — спокойно ответил Чонгук. Его тихий голос звучал для Тэхёна мелодией — размеренной, минорной, успокаивающей, но в то же время жутко раздражающей. — Чего ты боишься? — он подошёл и опустился на пятки, невесомо тронув пальцами волосы Тэхёна. — Это же я, — Тэхён не смотрел, но уверен, что тот улыбался своей улыбкой — милой, но в то же время мечтательно печальной. Он поднял голову и сквозь вечерний сумрак увидел взгляд. Чонгук ещё никогда на него не смотрел так, как сейчас — томно и просяще. Или Тэхён просто не замечал? Он много чего, как выяснилось, не замечал. И это мог упустить из виду. А может быть, сейчас заметил не потому что прозрел, а потому что сам так смотрел? И ему действительно нравилось лёгкое касание волос и согревающий взгляд. — Что ты хочешь сделать? — Тэхён прочитал по губам. Как раз на них и смотрел, по памяти рисуя под нижней родинку. — Я хочу… — Чонгук был слишком близко. Сердце нашёптывало сделать это. Три четверти бутылки вина были с ним абсолютно солидарны. Вот только сквозь поволоку чувств Тэхён видел, что из его хотелок ничего хорошего не выйдет. Да и пути назад уже не будет точно. — Я никогда не сделаю то, что хочу. — Тогда тем более. Просто скажи, чего ты хочешь. Возможно, Вселенная услышит тебя. Тэхён хотел поддаться. Но понимал, как сильно всё запутается. — Нет, — невозможно выдерживать его взгляд. — А если я угадаю, ты скажешь? — Чонгук передвинул колени ближе к нему и оказался в очень опасной близости. Тому не составило бы труда коснуться его сердца, а потом и вовсе забрать его себе. Дыхание спёрло. Тэхён несмело кивнул, неотрывно смотря в глаза напротив, и успел только заметить, как те скрылись под веками, прежде чем его голова оказалась в тисках прохладных рук, а губы в сладком плену. Тэхён невольно задержал дыхание, но отпрянуть ему не позволили. Да он и не пытался. От неожиданности окаменел, никак не отвечая. А Чонгук, спустя какое-то время, отвёл руки и отстранился сам. — Я угадал? — прошептал он, с опаской глядя в широко распахнутые глаза Тэхёна, потому что тот не мог и звука проронить. — Н-нет? — вовсе опустил руки. — Попробуешь ещё раз… угадать? — облизнул губы Тэхён и следом сглотнул. Сам не верил, что сказал это. — С удовольствием, — радостно пробубнил Чонгук и теперь с особой нежностью коснулся своей продрогшей ладонью его пылающей щеки. — Ты уверен? — Нет, — Тэхён сжал губы и прикрыл веки, — но… — Этого достаточно, — его снова притянули к себе, и теперь поцелуй показался Тэхёну более смелым. Чонгук не напирал, перехватывал его губы по очереди медленно, осторожно, выходя за пределы их линий, но был настойчивее, чем когда-либо. Тэхён покорно поддавался его движениям, повторял их. В одно мгновение развёл колени и, схватившись за футболку Чонгука по бокам, не устоял, притянул его к себе ближе. Поддался порыву, охватившему их обоих, и более не противился. Несмотря на холод за окном, между ними разгоралось нешуточное пламя. Щетина Чонгука обжигала подбородок, но его губы таяли словно мороженое. Тэхён перехватывал их с жадностью. Приоткрывал рот чуть шире, намекая Чонгуку, что можно быть ещё смелее. Однако тот в ход свой язык пускать не спешил, осторожничал. Тэхён же в тот вечер ломал все границы. Он первым лизнул язык Чонгука, как тающий рожок, а после мягко сомкнул свои на верхней губе Чонгука, стараясь уловить последние капли. И тут же ощутил, как замерло дыхание того, а пальцы в волосах коротко дрогнули. Ненасытно, обжигающе. Глубокое дыхание через нос и глотки отчаянных стонов. Каждый из них всячески давал знать, что желание и азарт взаимны. Голова кружилась, сердце стучало словно на частоте выше 140 000 Hz — так быстро, что невозможно уловить ни единого всполоха. Тэхён всё ещё не понимал, что с ним происходило, не осознавал своих чувств в полной мере, но ему было хорошо, он этого хотел. Губы устали, но запал страсти только разгорался. Движения рук по телу смелые, аккуратные. Тэхён к ним привыкал и нуждался всё сильнее. В душе не было сомнений и страха, лишь восторг, радость и ещё кое что очень сильное. Такое, что лишало рассудка и стирало грани между правильным и постыдным. В моменте Тэхёну было неважно ничего, кроме Чонгука и их маленького мира, созданного тем вечером после потрясающего ужина, на абсолютно прозрачном балконе высотки в центре Нью-Йорка. В этом маленьком мирке не было никакой конкретики, обозначений целей и разговоров о будущем. Лишь момент, начало истории, где этот поцелуй стал первой запятой в очень длинном и сложном предложении.