Давай отомстим?

The Neighbourhood — Nervous

Необузданное желание и жажда большего, сносящего напрочь голову, электризовали воздух небольшой лоджии, оседали на поцелованных огнём бушующей страсти стёклах капельками конденсата и прятали чужое возбуждение от посторонних глаз зыбкой дымкой, сотканной из частого, глубокого дыхания и шумных стонов. Одежда покоилась на полу, а на ней — они: горячие, громкие, нежные. Сильные и осторожные руки сомкнулись в кольцо на талии. Слишком громкие стоны терялись среди частых выдохов, а слова проглатывались взахлёб ещё до того, как были произнесены. Стёртые о чужую щетину и опухшие губы отрывались от других лишь для того, чтобы распробовать вкус чужой кожи. Надрывное чужое дыхание звучало громче собственного ускоренного пульса. Дрожащие от желания руки без опаски получить упрёк обнимали податливое тело, трогали везде, где до этого лишь отчаянно мечтали во снах. Сминали, ласкали, оглаживали. Тэхён в руках Чонгука таял как-то самое мороженое: тягуче, плавно и без остатка. Впитывался в его губы и пальцы, растворяясь и смешиваясь с ним. Короткими ноготками царапал чужую спину в нетерпении и порыве вожделения. Голова кружилась, там было пусто. Там был лишь Чонгук и чувства к нему. Осознанные, но принятые ли? В тот момент — да. Тэхён разрушался и восставал в чужих руках, вверял себя в них без остатка, до единой капли. Пульс Чонгука, как сумасшедший, бился о его загорелую кожу. В мыслях давно уже царствовал и повелевал Тэхён. И вот он, наконец, находился в его руках, такой нежный и отзывчивый. Ощущать горячие касания Тэхёновых рук на своей спине было до безумия приятно. А ещё приятнее было слышать чужое обрывистое дыхание с нотками наслаждения в виде стонов и чувствовать своим пахом его возбуждение, которым тот прижимался так отчаянно, будто находился на грани, и от этого зависела его жизнь. Чонгук готов был пойти до конца, желание Тэхёна для него было так же очевидно, но всё же он решил спросить. — Ты уверен? — приподнялся на локте и залюбовался поплывшим взглядом и припухшими губами. Тэхён кивнул, опустив веки, и стал тянуть лицо Чонгука на себя. — Точно? — небольшой страх всё же зудел в грудной клетке. Чон хотел, безумно хотел, но и боялся. Потому что Тэхён обязательно пожалел бы об этом утром. Чонгук не должен был позволять ему столько пить. Последний вопрос заставил Тэхёна замереть. Чонгук с досадой прослеживал, как в чужой взор по крупицам возвращается ясность, а за ней — паника. Тэхён толкнул его в грудь, вынудив отстраниться, и, наскоро поднявшись на ноги, снова сбежал. Чонгук не спеша восстановил взволнованное дыхание и готовился к худшему — Тэхён уже жалел. Утешением оставались лишь призрак исступлённого поцелуя на его губах и невидимый отпечаток ладони на грудной клетке чуть левее от середины, на сердце. Чонгук боялся и не хотел знать правду. Он готов был сделать вид, что ничего не было, лишь бы не слышать от Тэхёна то, что тот, по мнению Чонгука, собирался сказать. Без лишних слов он надел свою-Тэхёнову футболку и, вернувшись в тёплую гостиную, сразу же направился в прихожую. Спиной к балкону в полной темноте собственной квартиры, переминаясь с ноги на ногу, стоял Тэхён. Верх его тела был всё ещё обнажен, а голова опущена. Чонгук, полный решимости, прошёл мимо. Однако, к приятной неожиданности, Тэхён впился холодными пальцами в его запястье. — Ты хочешь уйти? — полушёпот-полукрик. В голосе удивление и отчаяние. Вот уже вторая рука тянет его к себе ближе. — Тэ, ты замёрз. И всё ещё болеешь. Чёрт, как я мог забыть? Чонгук стал помогать Тэхёну одеться, чтобы тот поскорее согрелся, а затем усадил его на диван и подумал, что неплохо было бы принести одеяло из спальни. Но ему и полшага не позволили ступить. — Не уходи, — твёрдо и прямо, уже смелее и, посмотрев в глаза, без тени сомнения и неловкости. — Прости меня. — За что ты извиняешься? — Чонгук присел напротив, опустив колени на пол. — За то, что оттолкнул. Это было глупо, нам вообще не стоило… — Я знаю, — оборвал откровение Тэхёна Чонгук. — Я совершил ошибку. Мне не стоило этого делать. Ты снова отдалишься и… — его лицо внезапно обхватили две прохладные ладони и вынудили замолчать. Тэхён так посмотрел, что у Чонгука дыхание перехватило. — Нам не стоило торопиться, — закончил свою фразу тот. — Но я не жалею. Чуть тёплые пальцы стали соскальзывать со щёк, но Чонгук их тут же вернул обратно и прижал сверху своими ладонями. — Я сплю что ли? — Чонгук ликовал, не мог скрыть улыбку, но вопреки этому захотелось заплакать; упасть лицом в колени Тэхёна и прореветься. Тот тепло улыбнулся в ответ. — Я бы тебя ущипнул, но у меня руки заняты. Чонгук точно спал. Ну не могло с ним такое происходить наяву. И тем не менее ему так приятно было видеть улыбку Тэхёна, которая целиком и полностью принадлежала одному Чонгуку. Слышать его очаровательный смех и видеть суженные до щёлочек глаза. Ладони, что касались лица, окончательно согрелись, когда он выпустил их из своих. И щёки тут же неприятно обдало холодом. После того, как руки Тэхёна оказались на свободе, тот не упустил возможности ущипнуть Чонгука, как он и просил. — Айщ, — вскрикнул Гук, потирая плечо, и рывком поднялся с колен, обидчиво смотря на парня, — больно же. На это Тэхён ответил глухим хохотом. А просмеявшись, добавил: — Вот видишь, не сон. Чонгук тоже улыбнулся, сел на диван очень близко к Тэхёну и, переплетя его пальцы со своими, оборвал воцарившуюся после стихшего смеха паузу. — Получается, мы нарушили главное правило? — смотрит на Тэхёна, внимательно наблюдает за каждым движением, осторожно высматривая сигналы тревоги. Ведь порой наши действия и выражение лица бывают гораздо красноречивее любых слов. — О чём ты? — казалось, Тэхён забыл об их обещании, которое дали друг другу дома у Чонгука в ночь после бара, лёжа практически обнаженными под одним одеялом. — Я о главном правиле дружбы, — без промедления ответил Гук и увидел, как его Тэ засмущался. Так улыбаться могут, только когда взаимно: несмело, пряча взгляд и дрожа от переполняющих эмоций и волнения. — Что ты хочешь этим сказать? Чонгук набрал воздуха в лёгкие, а затем, резко выдохнув, произнёс: — Что друзья не целуются, — от бешеной смелости горло высохло. Чонгук судорожно и с трудом сглотнул. — Не смотрят так. — Как? — не дыша, переспросил Тэхён. — Так, как ты смотришь сейчас, как сжимаешь мою ладонь… Тэхён перевёл взгляд на своё колено, где были сцеплены их руки, а затем вновь вернул его на Чонгука. — Чонгук… — М? — Мне немного… страшно, — и будто в подтверждение сказанному дрогнула Тэхёнова рука. — Ты боишься меня? — бережно накрыл успевшие вновь замёрзнуть пальцы. Тэхён отрицательно затряс головой. — Или своих чувств, мыслей? Или боишься того, что другие скажут? — Всё вместе, Чонгук-и. Я чувствую себя странно… — тихий голос дрогнул. — Тэ, — рукой осторожно потянулся к лицу, не спеша, будто спрашивая разрешения, готовый тут же её одёрнуть, если Тэхён отстранится. Но тот сам льнул ей навстречу, опустив веки. — Иди ко мне, — Чонгук осмелел от чужой податливости и обнял Тэхёна, положив его голову себе на грудь. — Чего и кого бы ты не боялся, помни — я всегда рядом. Я всегда буду на твоей стороне. — Мгм, — промычал Тэхён, собрав в кулак ткань собственной футболки на Чонгуке. — Ты знаешь, — продолжил он. — Мне тоже кажется, что это всего лишь сон. — Почему? — Потому что я себя не узнаю, — Тэхён поднялся с чужой груди. — Я бы никогда не решился поцеловать тебя или кого-либо другого своего пола. У меня ощущение, что это всё неправда, и я вот-вот проснусь в своей постели, а тебя снова нет. Как и ключ-карты, — разбавил тревогу капелькой позитива. — Мне ведь совершенно не нравятся парни, я ге… Ауч! — схватился за плечо. — Убедился? — коварно рассмеялся Чонгук. — Ты тоже не спишь. Ты точно не стопроцентный гетеро. Таких особей во всём мире не существует. И тебе нравлюсь я, а этого более чем достаточно, — смущённо улыбнулся Гук. — Чего смеёшься? — Муни мне тоже самое сказала, — Тэхён, казалось, больше не тревожился. — Кто это? — Мы раньше работали вместе. Когда я приезжал закончить контракт, она сказала ровно это же. — А можно поподробнее? — Чонгук уже начинал ревновать. — Она тоже говорила, что идеальных натуралов не бывает, тем более в мире моды. Все мужчины планеты меня могут и не привлекать, но если я влюблюсь в представителя своего гендера, это не значит что я сразу, по щелчку пальцев, стану геем. — Кем бы ни была эта твоя Муни, она очень мудрая женщина. Слушай её внимательно, — с серьезным лицом высказался Чонгук. Но кого он хотел обмануть? Тэхён его сарказм и ревность быстренько раскусил. — Мы с Муни друзья, к тому же она по девочкам, так что не переживай, — попытался убедить его Ким. — А кто сказал, что я переживаю? Пфф, ещё чего, — фыркнул Чонгук, поворачиваясь к Тэхёну боком. Ага, не переживает. Поначалу они с Тэхёном тоже друзьями были. — Ревнуешь, я же вижу, — дразнился Тэхён. — Пфф, — снова фыркнул, не отпустив в своё оправдание ни единого аргумента. — Мы встречаемся только минут двадцать, а ты уже устраиваешь сцену, — тот к нему тоже боком повернулся, сложив руки на груди и надув губы. — Что? — в голове резко опустело. — Мы встречаемся? — полушепотом переспросил Чонгук. — Вот прям ты мой парень теперь? — позабыл уже и о ревности, и о прочих нехороших думах. — Прям вот официально, да? — А ты — мой, — с детской обиженностью в голосе бросил Тэхён, на короткий момент обратив взгляд к Чонгуку, а после вновь отвернулся, но смущённую улыбку спрятать не удалось. А у того душа в космос вознеслась как будто. Мурашки пробежались одномоментно по всему телу сразу, а в животе запорхали бабочки. Видимо, это их хлопающие крылья создали негасимый жар там, в самом низу, который от того, что возник на балконе, отличался. От этого горячего тепла хотелось танцевать, выбежать на улицу и начать обнимать прохожих, сдавить Тэхёна в своих объятьях и никогда из них не выпускать. Такой восторг было сдержать труднее, чем вожделение. Всего три слова, а за них Чонгук готов любить не только Тэхёна, но и весь этот мир. — И вообще ты кое о чём забыл, Чонгук-и, — не поворачиваясь снова буркнул тот. — Что? — Гук слишком глубоко окунулся в свою радость и даже не услышал слов Тэхёна. Тот глубоко вздохнул и повернулся к Чонгуку всем корпусом. — Ты до сих пор ничего не сказал. — Что я должен сказать, Тэ? — Ну… — до этого настойчивый, тот вдруг замялся. — Я уже достаточно много сказал. Теперь твоя очередь признаваться. — Ты о моих чувствах к тебе? — неожиданный прилив смелости развязал язык, скованный ранее смущением и неловкостью. — Так я уже давно признался. — Что-то я не помню? — Я так старался, а ты не запомнил. Эх… — Когда такое было? Я не помню. Да вообще, если бы и помнил, трудно повторить? — Мне только в удовольствие говорить, как ты мне нравишься, Тэ. Со мной такое впервые и мне тоже страшно, но не по той же причине. Я боюсь, что у тебя меня заберут. Что кто-то посмеет причинить тебе вред. Но больше всего мне страшно от мысли, что утром ты обо всём этом будешь… — Не буду, — поспешил его заверить Тэхён и вновь вернул свою голову на положенное место — грудь Чонгука. — Я не жалею. Со мной это тоже впервые. — Логично, — усмехнулся Гук. — Нет, я не об этом. Просто я тебе признался в чувствах раньше, чем самому себе. Звучит глупо, да? — Нисколечко, — заверил его Чонгук. — Думаю, признавшись мне, ты и себе признался. И я сейчас очень счастлив. Он ощутил грудью лёгкий напор щеки — Тэхён улыбался. Тот ничего не ответил, но Чонгук знал, был уверен в том, что его Тэ, его настоящий парень, с которым он находился в самых настоящих отношениях уже примерно полчаса, тоже счастлив. — Ты собирался фильм смотреть? — ловко расколол стену молчания между ними Тэхён и, отлипнув от крепкой Груди, засеменил в спальню за ноутбуком. Быстро вернувшись, он подсоединил к нему ведущий от плазмы кабель, и на большом экране телевизора отобразился рабочий стол компьютера, на котором фоном стояла фотография пейзажа. Чонгук его сразу узнал, тем более, что сам на нём присутствовал. Конфетное дерево, лавочка и очертания крохотного силуэта человека возле озера. Чонгук даже не заметил, что Тэхён его тогда сфотографировал. К горлу комом подобрались воспоминания, и Гуку стоило немалых усилий проглотить его, чтобы не омрачать ту идиллию и романтичный вайб, что царили в квартире Тэхёна в ночь взаимных признаний. — Что ты хотел посмотреть? — подсел к нему Тэхён, прервав тем самым минутку самобичевания. — Выбери ты, я не хочу смотреть тот, что собирался. — Почему? Чонгуку сложно устоять перед пытливым взглядом его парня. — Не думаю, что тебе понравится. — С чего бы? — удивился Тэхён, а следом добавил: — Опять про геев, да? — Не совсем, — хохотнул Чонгук. — Там концовка не очень. — Да ладно, давай посмотрим, раз ты изначально его хотел. Кстати, как называется? — «Убей своих любимых», — проговорил Чонгук и замолчал, выжидая. — Смотрел? — продолжил позже. — Не смотрел и не читал, но, кажется, что-то слышал. — Тогда включай, — улыбнулся он. А Тэхён, найдя в онлайн-кинотеатре нужный фильм, развернул изображение на весь экран и, щелкнув по клавише пробела, устроил голову на коленях Чонгука, предварительно уложив на них декоративную подушку. — Многообещающее начало, — произнёс Тэхён на второй минуте фильма. — Вообще-то это почти концовка, — поправил его Чонгук. — Если не хочешь, не будем смотреть. — Я такого не говорил, — повернул к нему голову Тэхён, и Чонгук поспешил убрать волнистые пряди волос с его лица. — Хорошо, как пожелаешь. — Это военный фильм? — продолжил забрасывать Чонгука вопросами. — Нет, — коротко ответил тот. — Гинзберг? — чуть ли не подхватился с колена Гука Тэхён. — Тот самый писатель Аллен Гинзберг? — Понятия не имею о ком речь. Но вроде бы да, фильм о реальных писателях. — Офигеть! — воодушевился Тэхён, поудобнее устраиваясь уже на бёдрах Чонгука. — Интересненько. Тот снисходительно улыбнулся и снова занялся волосами Тэхёна. Мягкие кудрявые пряди приятно ласкали ладонь, а Чонгук делал первые попытки показать Тэхёну свою нежность, но тот был слишком увлечён фильмом. — Смотри, как побежал, — засмеялся Тэхён, увидев, как Аллен прервал разговор с матерью и поспешил догнать Люсьена. — Втюрился что ли? Чонгук только и успевал, что умиляться тому, как Тэхён реагировал на события в фильме, изредка поворачиваясь к нему, делясь эмоциями и тезисными фразочками. «О, кажется, препод ревнует». «Ну он мудак, конечно, мать на голубоглазку променял». «От придурки! Глянь, они реально чуть не повесились», — и снова смех. «Нифига они наркоши». «Вау, клятва на крови. Как романтично». — Айщ, — закрыл ладонями смущённое лицо на моменте, когда Аллен забрался пальцами в волосы Люсьена. — Я знал, что это будет! — Вообще-то не совсем. Смотри. — Не буду, — Тэхён ещё больше отвернулся от экрана, уткнувшись лицом в колени Чонгука. — Я видел этот отрывок в тиктоке, — и сразу ощутил руку в своих волосах. Он чуть повернул голову, чтобы посмотреть на Чонгука, а тот заскользил пальцем по его щеке, прямо как в фильме Аллен — по щеке Люсьена. — Я тебе пальцы откушу, если сдвинешь их ещё хоть на миллиметр, — угрожающе произнёс он, но, очевидно, не выдержав испуганного взгляда на себе, прыснул. Чонгук ведь поверил. Настороженность в нём никуда не делась. Он всё никак поверить не мог, что Тэхён правда не против касаний и объятий. Происходящее всё ещё казалось сном. — Что такое? — подхватился тот, когда понял, что шутка оказалась не смешной. — Я обидел тебя? Прости, прости… — Нет, просто… Могу я тебя обнять? — Почему спрашиваешь? Договорились ведь, — улыбнулся Тэхён и сам потянулся к Чонгуку. Крепко обхватил его плечи и на несколько мгновений замер. Чонгуку хорошо. — А если поцеловать захочу, — чуть погодя, прошептал он, ещё крепче обнимая Тэхёна, — тоже не спрашивать? — Не спрашивай, — голос Тэхёна чуть дрогнул так, что получилось с придыханием. — И вообще, — он убрал свой подбородок с чужого плеча, — Не задавай мне такие вопросы, это, знаешь ли, чертовски смущает, — и снова застенчивая улыбка тронула его губы. — Вопросы смущают больше, чем сам поцелуй? — хихикнул Чонгук. — Вот опять ты… Чонгук решил, что на первую ночь разговоров достаточно. Он не позволил Тэхёну больше и слова сказать. Вновь впился в размягчённые губы того и ловко пересадил к себе на колени. Тэхён не возражал. Тэхён отвечал и ластился. Чонгук дурел от его пальцев в своих волосах, от того, как податливо тот запрокидывал голову, открывая шею для ласк. Тэхён в его руках весь вибрировал, извивался и открывался любым касаниям. Чонгук понимал, что этим всё и ограничится, но продолжал забирать у Тэхёна поцелуй за поцелуем, стон за стоном. Он ощущал его возбуждение, всячески показывал своё, но дальше не заходил. В одно мгновение он просто застыл на его губах, а затем крепко обнял. В запахе Тэхёна было так уютно и приятно, что Чонгук не мог надышаться, нацеловаться и наобнимать его. Хотелось тем вечером возместить себе все года мучительного томления и ещё на десяток лет вперёд. Его не покидало чувство тревоги. Оно отступало ненадолго, засыпало некрепким сном, а потом возвращалось резко и неожиданно ощутимым покалыванием в области груди. Чонгуку как никогда хотелось защищать и любить Тэхёна. А на фоне пылающих чувств юный Гинзберг строчил Новое Ви́дение, дрочит и ревнует Лу к Джеку Керуаку. Тэхён благодарно припал губами к Чонгукову лбу, а затем вернулся в исходное положение — головой на колени. В полной тишине, изредка нарушаемой комментариями Тэхёна, они досмотрели фильм. Тому долго не пришлось уговаривать парня остаться на ночь. Они, как в тот раз, когда Чонгук заварил всю эту кашу, разделись до трусов и нырнули под одеяло, будто ни у кого из них не было пижамы. — Как тебе фильм? — не знал, что ещё спросить Чонгук. — Достойный, — ответил, немного подумав, Тэхён. — Есть над чем поразмышлять. — Например? — Например, о ноже Люсьена. Он явно носил его с собой очень долгое время. Никому не позволял его брать. — И что же тут такого? — Думаешь, он дорожил им, как памятной вещью? — Наверное. К чему ты клонишь? — К тому, что, по моему скромному мнению, у него на этот нож давно были планы. — И какие? — Ты правда не понимаешь? — Ах, простите великодушно, что классиков запоем не глотали и не понимаем этих ваших глубоких смыслов! — взорвался Чонгук и от нервов даже присел на кровати. — Ты чего? Я же не это имел ввиду, — следом поднялся Тэхён. — Прости, у меня и в мыслях не было тебя обидеть. Мягкая ладонь коснулась плеча, но Чонгук так напрягся, что необдуманно сбросил её, отклонившись. — Когда мама ушла, отец винил меня. Говорил, что я разочаровал её своим поведением и оценками в школе. И я поверил. С того дня я трудился в поте лица, чтобы быть первым. И я им стал. С первым же безупречным табелем я вбежал в кабинет отца, чтобы показать ему свои успехи и попросить его отправить табель маме, чтобы она посмотрела, увидела, какой я молодец, и вернулась. Но отцу это было не интересно. Он ударил меня по лицу за то, что я оторвал его от важного разговора по телефону, а табель разорвал, даже не глядя на мои успехи. Только дедушка, которого я всегда боялся, в тот день меня приободрил и вместе со мной склеил документ. Сказал хранить его, чтобы, когда мама вернётся, я сразу смог показать ей мои заслуги. Но мама не вернулась. Я собирал свои табели в отдельную папку и носил с собой. Не знал, когда именно увижу её. Вот и таскал с собой, берёг, пока младший брат мне не открыл глаза на происходящее. — У тебя есть брат? Ты не рассказывал. — Да… Намджун. Отец ещё в браке с мамой завёл интрижку. Так и появился он. Всего на полтора года младше меня. — Ого. А кто вообще твой отец? Ты никогда не рассказывал. — Как-нибудь расскажу. Давай спать? Чонгук проследил за тем, как Тэхён снова спрятался под одеялом, отвернувшись в другую сторону, и тоже решил последовать его примеру. Тем более, что возмущение его уже потухло. Он опустился головой на подушку и придвинулся ближе к парню. — Так что там с ножиком Люсьена? — прошептал он в затылок Тэхёну и робко уложил ладонь на чужую талию под одеялом. Тэхён коротко вздрогнул, и Чонгук ощутил крохотные мурашки под своими пальцами. — Учитывая, что случилось в Чикаго, — Тэхён повернулся на спину, и Чонгук ненамеренно провёл рукой по его животу, дрогнувшему под кончиками пальцев, — Люсьен хранил его либо для себя, либо для Дэвида. Чонгук не убирал руку. Тэхён тоже. Он позволил себе нарисовать пару узоров вокруг его пупка и, прикрыв веки, ощутить всю дрожь чужого тела. Лица Тэхёна коснулась лёгкая улыбка, а рукой он коснулся Чонгуковой щеки. У того во рту скопилась слюна от желания пойти дальше — скользнуть пальцами под резинку белья, а затем вовсе стянуть с Тэхёна трусы. Но он держался. Всевышний свидетель — Чонгук был кремень. — Чонгук-и, — тихо позвал его Тэхён. — М? — отозвался он. — Чонгук-и, что случилось в Чикаго? Тот улыбнулся и со смехом ответил: — Кто-то невнимательно смотрел фильм? — не открывая глаз. — Речь не о Люсьене, — с железной решимостью в голосе произнёс Тэхён, — а о тебе. Чонгук поднял веки, внимательно и без тени улыбки на лице посмотрел на парня. Внутри так ёкнуло, что сердце частой барабанной дробью заколотилось в груди. Он знал, что Тэхён спросит, но не ожидал этого сейчас. — Не понимаю, о чём ты, Тэ. Давай спать. Мозги устали думать. Чон убрал руку с его талии, коротко чмокнул в волосы на лбу и отвернулся к краю кровати, натянув одеяло практически на голову. — Доброй ночи, Гуки, — ответил ему Тэхён, а в голосе будто слышал другое: «Долго ты не сможешь прятаться. Тем более теперь». И Чонгук прекрасно это понимал. Он обязательно расскажет, откроется, но не сегодня. Пожалуйста. Сегодня он так счастлив.