***
Андуин, ошеломлённый, выключил телевизор. Стоял столбом минуту, глядя в чёрный экран устройства. Сердце обливалось кровью. Душа словно раскололась. После смерти отца Сильвана была единственным лучиком надежды в бескрайнем мраке повсеместного беспокойства. Вера в её непогрешимость, в чистоту души и отголоски любви, сияющую красотой звёзд в голубых эльфийских глазах, дала широкую чёрную трещину. Из всего сказанного, мальчишка понял одно: «Раз Сильвана — лидер «Отрёкшихся», значит сотни смертей в Лордероне было делом ЕЁ рук… Вещество, кое до сих пор никто из медиков, а теперь и военных лаборантов, не мог распознать и даже попытаться синтезировать, хоть и было создано не Сильваной, но применено на эльфах, отказавшихся от самих себя, с ЕЁ подачи. «Она всем верховодит», — подумал Андуин. Вмиг отринул мысль, что в тот роковой вечер, когда убили отца, в морге слышал голос Сильваны. Среди трупов серокожих красноглазых эльфов, по свидетельству очевидцев и репортёров, нередко попадались и женщины. Кому угодно мог принадлежать голос, и это не могла быть Сильвана Ветрокрылая. Письмо, которое она оставила ему неделю назад в его собственной комнате, за милыми и тёплыми сердцу словами скрывалась угроза. Угроза убить отца. А он… по-наивности и слепой вере в её невиновность и чистоту души, до последнего считал её слова предупреждением. Ведь Андуин с детства полюбил младшую Ветрокрылую, а глубинная вера в их скорую встречу, затаившись глубоко в сердце, придавала Свету собственной души невероятную силу. После внезапного обращения к людям Лордерона, Свет души истлел как уголёк. Отчаяние, страх, ответная ненависть тотчас посеяли в душе Ринна смуту, подведя к очередной мысли: «Сильвана убила отца. Лишила родного человека. Последнего до неё. Но теперь Андуин потерял и её, Сильвану… Забренчал мобильник, лежавший на столе возле дивана в гостиной. Андуин подошёл к столу и взял телефон. — Алло, — подавленно проговорил Андуин. — Смотрел новости? — по другую сторону связи полурыком ворчал Генн. — Да… — приглушённо буркнул названный Генном племянник. — Не бери в голову то, что она сказала. Следственная команда уже выехала в несколько супермаркетов. Пока звонков от горожан, пострадавших от «Слёз Банши» не поступало. Я вскоре сделаю заявление, постараюсь успокоить горожан, — объяснял Седогрив. — Психологическая атака? — уточнил Ринн. — Да, мальчик. Она пытается всколыхнуть общество. И без того подвергшиеся стрессу люди могут пойти на необдуманные поступки… — на минутку Седогрив отвлёкся от разговоров с Андуином, — Повиси пока на связи. — Что случилось, Малрок? — поинтересовался начальник полиции. — Зафиксированы единичные случаи смерти от «Слёз банши». Обнаружили в пиве, хлебе и упаковке с солью в нескольких супермаркетах. Пять человек умерли, троих увезла скорая. — Во всей партии перечисленных товаров? — нахмурил брови Генн. — Нет. В отдельно взятых, — пояснил подчинённый. — Ясно. Подожди в коридоре, — приказал врио начальника. Тот кивнул и вышел в коридор. Андуин по другую сторону телефона всё слышал. Потемнел в лице, и во мраке комнаты походил на покойника. — Алло, Андуин! — Я всё слышал… — полностью выбитый из колеи мальчик воззрел на противный сердцу город… Город, где все друг друга ненавидят, готовы рвать на куски, озлобленные, устрашённые… Это невозможно было больше выносить… Хотелось навеки закрыть глаза и ничего больше не видеть… лишиться слуха, чтобы страх и гнев, облачённые в скорбные и яростные голоса ветрами сторонились его. Хотелось взяться за первую попавшуюся пищу, откуснуть или испить одного глотка, чтобы «Слёзы банши» унесли его дух прочь от Азерота, ибо если эта планета переполнена такими, как она, как эта Отрёкшаяся Ветрокрылая (даже мсыленно больше не хотелось произносить это проклятое имя), то такая жизнь не стоила ни гроша. Впрочем, как нарочно, кусок еды в горло не лез. Ровно, как и питьё. — Послушай меня внимательно, — посерьёзнел Генн, но Андуин уже собрался бросить трубку, — После похорон я собирался тебе отдать одно важное письмо. На миг юноша вырвался из круговерти пустоты. Последние отцовские слова… после его гибели, Андуин напрочь позабыл о них… — Какое письмо? — удручённо проговорил юнец. — Написанное твоим отцом. Оно лежит на столе, под хрустальной вазой для цветов, — Андуин поднял глаза, осматривая гостиную, — На подоконнике, — юноша всмотрелся и увидел конверт, идеально сливающийся с белым подоконником. «Так сразу и не увидишь», — нехотя заметил Ринн. — Вариан отдал мне его незадолго до смерти. — Ты читал его? — безэмоционально спросил Андуин, не находя в себе сил посмотреть текст письма самому. — Нет. Оно предназначено отцом сыну, — Генн едва не взбесился, сдержав намерение устыдить мальчишку. — Ясно, — неохотно пробормотал Андуин. — Андуин, — отозвался резче Генн. Голос словно сделался отцовским, и юноша на мгновение очнулся от тёмного морока, — Обещай, что не наделаешь глупостей, пока я в участке. — Обещаю, — глухо отозвался Андуин, под конец назвав Генна «отцом». Мужчина спустил это на бездонность скорби мальчика, всецело сочувствовал ему. Юноша по привычке сунул телефон в карман джинсов, в которых от пробуждения до сна ходил по дому, сходя с ума в тишине и сдавливаемых четырёх стенах. Неспешно побрёл за диван, к окну. Руки, как бы лениво, потянулись к вазе и письму. Через секунду Андуин распечатывал конверт, вытаскивая письмо. Направился на кухню, включил лампу, ибо на кухне царил ещё больший мрак, чем в гостиной. Развернув лист, Андуин принялся читать письмо. Глубоко вздохнув, голубые глаза дрогнули на середине письма. Округлились, сделались большими. Руки затряслись, а из глаз скатилась единственная слеза. Сглотнул, кончики пальцев похолодели, по лбу капельками пронёсся холодный пот. Многое вставало на места, после того, как глаза дошли до последней строчки. — Вот, значит, как всё было на самом деле… — молвил Андуин и устыдился собственного гнева. Покинутость и безразличие сменилось целью подтвердить сказанное в письме. Юноша позвонил знакомому отца — одному из криминалистов-биологов. После оделся, поспешил отыскать спрятанное под подушкой сокровище, дороже всех каменьев и денег. Локоны золотистых волос, собранные в мини-пакетик — драгоценный подарок младшей Ветрокрылой. Взглянул на них, собранных в целофановый мини-пакетик, нежно пощупал сквозь него. Взял с собой, убрав во внутренний кармашек кожаной куртки подле сердца. Покинул тёмные стены квартиры и поспешил на улицу. Генн проживал в наиболее спокойном, почти не затронутом ужасами, ставшими повседневными, районе Лордерона. Выбежав на остановку, Андуин сел и в скором времени добрался до здания Лордеронской экспертной службы (ЛЭС), где работал старый знакомый отца. Через полчаса после заполнения анкеты с данными и, услышав имя той, что довела город до ужасов и страданий, мужчина сперва отказался выполнить просьбу. Андуин взмолился, спихнув на последнюю волю отца. — Для меня сама мысль отвратительна не меньше. Прошу, иначе я не смогу спокойно с этим жить, — попросил Андуин. Мужчина согласился — в память о Вариане Ринне. На следующий день, перекусивший продуктами из холодильника — теми, что были куплены ещё до страшного объявления, Андуин отправился к знакомому отца, дабы узнать наконец измучившую за тянувшуюся непомерно долго сутками правду. Получив у мужчины результаты, от которых по мнению Андуина, зависела сама жизнь, он спешно зачитал глазами результаты экспертизы. Душу целиком окатила ледяная волна. Всей душой, с самого детства, с самой первой встречи, он подозревал, и тут же отбрасывал безрассудную мысль. Но теперь Андуин знал наверняка, что появился тот призрачный лучик надежды… Надежды остановить безумие, разожжённое «Отрёкшимися». И принести покой измученной душе. Юноша, выбравшись на улицу, зашёл в близжайший парк. Проливные дожди смывали грязь, отпугивали всех, кто тяготел желанием уединиться на мгновение с природой — колышущимися травами, покрытыми росой и дождевыми брызгами, и деревьями, в печали свисающими ветвями вниз. Андуин, приотворяя внутренний карман, ещё раз пробежался глазами по отцовскому письму, затем убрал и скользнул взглядом на результаты экспертизы… Прежние чувства вспыхнули огоньком чистого золотистого Света. Такого же золотистого, как локоны, сберёгшие красоту сквозь долгие лета. Андуин разглядывал их. Чем сильнее всматривался, думая о Ней, тем ярче вспыхивал маленький крохотный шарик света в его груди. Он решил, что Генн Седогрив должен знать о новых открывшихся обстоятельствах. Возможно, результаты экспертизы помогут ему остановить череду новых смертей, новых столкновений между людьми и полицией. Первые отчаялись и были до смерти напуганы. Но никто не собирался предавать короля, что символизировал последнюю надежду на спасение Лордерона от неминуемого пожара анархии. Лидер «Отрёкшихся» также понимал это. Но почувствовав вновь закравшуюся надежду, вновь пробившийся сквозь тьму страданий лучик Света, решил, что пришла пора покончить с последней невинной душой. К тому же он был последним в ЕЁ списке. И Наниматель подал сигнал Сильване, наконец очищенной новой порцией удесятирённой мощью сыворотки Кел'Тузадом. Андуин не ведал, как за прошедшие дни после смерти отца, Кел'Тузаду, кого Сильвана после пробуждения возненавидела всем сердцем, удалось достичь долгожданного успеха. Её упрямство и намерение переговорить с Варианом, не остались втайне от Нанимателя, хотя Кел'Тузад обещал ей, глядя в глаза. Он предал её доверие, растоптал, унизил как любой презренный человек. Запертая в одной из комнат без окон по велению Нанимателя, Сильвана узнала из уст предателя о смерти Вариана Ринна. Эльфийка не проронила ни слова, но её вновь стали мучать кошмары наяву. Сильвану коробило, трясло, неведомая сила изводила её до ложного чувства обморока. Словно чей-то голос, будто принадлежавший ей, криками терзал Ветрокрылую, лишая равновесия. Наконец пиком её страданий стал неумолимый яростный крик, сквозь плотные каменно-кирпичные стены разорвавший дверь комнаты на кусочки. По коридорам прокатился гибельный вопль, убивший всех прислужников Кел'Тузада до единого. В это время находившийся с одним из прислужников, учёный услыхал жуткий, словно кем-то вырванный из души, крик бездны. Когда прислужник пал, у которого из ушей и глаз хлынули кровавые дорожки, Кел'Тузад обратил внимание, что Сильвана уже стояла напротив него, выбравшись из «комнаты». Красные огни испепеляли мерзавца в страстном желании превратить его в мокрое пятно. — Что дальше, Сильвана? Убьёшь меня своим криком? — без тени насмешки пророкотал учёный. Глаза его сияли чем-то потусторонним, на миг отрезвив Ветрокрылую от трепетных мыслей. — Зачем ты ему сказал?! — вновь из груди наружу выплеснулся крик, от которого с грохотом попадали все картины. Кел'Тузад встретил убийственную волну её силы, гордо задрав голову. Вновь промелькнул странноватый неестественный огонёк в его глазах. Ухмылка просияла на губах учёного. Лёгким движением пальца как бы подманил эльфийку, одновременно Кел'Тузад недобро сверкнул глазами. Словно ток поразил позвоночник эльфийки. Она замерла в агонии, стиснув зубы и сжав веки. Учёный двинулся ей навстречу и удерживал женщину в таком состоянии, пока не приблизился к ней на расстояние вытянутой руки. — Твоя жизнь — для меня всё, Сильвана Ветрокрылая. Мне нет дела до прочих людишек и эльфов. Приди ты, как обещала капитану Ринну — погибла бы… впустую отдав за него жизнь, — пояснил ей спокойно Кел'Тузад, подав ладонь. Девушка приподнялась сама, чувствуя как всё тело сковывает неведомая сила. И эта сила, поняла Сильвана, исходила от него, — Надеялась искупить злодеяния? — Мои грехи не смыть спасением людей, некогда разрушивших мою жизнь, — опустила взгляд, взирая на образы картин. — А может… ты испугалась, что драгоценный тебе человек окажется рядом с ним? — смекнул Кел'Тузад, — К сожалению, его участь уже предрешена. — Что? — воззрела на него Сильвана, опустив брови. — Хозяин отправил «Отрёкшихся» схватить его. Наниматель намерен довести дело до конца, — молвил Кел'Тузад. Сильвана, погрузившись в очередной кошмар, уже не задавала лишних вопросов. — Какое дело? — Ты слышала о Светлорождённых? — задал неожиданный вопрос Кел'Тузад. — В мире не осталось таких. Все были убиты ещё во времена крестового похода Менетилов, — вдалась в древние сказания эльфийского народа, повествуя. — За годы службы в ЛСБ ты наверняка узнала о секретах, утаиваемых от твоего народа Менетилами. — Да… — процедила с ненавистью Сильвана, — Светлорождённые могли вернуть мёртвой земле жизнь, сделать её плодородной. Они оставались надеждой моего народа на возрождение моей родины. Менетилы, узнавшие эту легенду от предателей из моего народа, выяснили, что единственный путь к уничтожению Светлорождённых — осквернение источника их силы — веры в Свет. Именно он делает их такими могущественными. — Правильно. Вот, почему ты не можешь обрести покоя, отказавшись от прежней себя. Вот, почему колеблешься и так яростно сопротивляешься в сердце, в то время как иные эльфы запросто сдались силе моей «панацеи». Тебя коснулась душа Светлорождённого. А такие прикосновения оставляют неизгладимый отпечаток, — разъяснил Кел'Тузад. — Тот… мальчик… — раскрыла губы, замерев. Сильвана вспомнила миг, который не могла забыть и не желала этого. Вечер, когда порог родовой усадьбы пересёк маленький четырёхлетний Андуин. Первое прикосновение к этому ребёнку всколыхнуло её душу, разогрело боль и принесло в душу смятение и агонию. Одновременно именно с ним она чувствовала покой, которого не знала после бесчисленного горя, выпавшего на её хрупкие плечи. Расставшись с ним, в сердце поселилась частичка его души, и эта частичка мучала её всю дальнейшую жизнь. И привязала навеки к Андуину. Поначалу, думала, что это близкая схожесть с Лиратом, искра Света в его сердце были источниками душевной связи с Андуином. А на деле — мальчик, сам того не осознавая, привязал её к себе. Потому, последнего в списке Нанимателя, она отчаянно пыталась спасти, а другого — уговорить увезти сына прочь из Лордерона. Но Вариан не успел — Наниматель сорвал эти планы. Слова Кел'Тузада имели смысл — вот, ради кого весь этот спектакль с «Отрёкшимися»… — Он… но ведь Светлорождённые всегда были только эльфами! — мужчина охотно кивнул, — Так он… — В нём течёт кровь эльфов, Сильвана, — молвил учёный. — Откуда ты столько знаешь об эльфах? Что… кто ты такой? — поражалась Сильвана, вглядываясь в каждую линию на лице Кел'Тузада. — Неважно. Я лишь знаю, что Наниматель собирается уничтожить последнего Светлорождённого, — сурово проговорил Кел'Тузад. — Андуина… — Ибо Свет его души наконец дал желанную трещину. После смерти отца это было лишь вопросом времени. — Как мне ему помочь? — спросила Сильвана. Огненно-красные огни полыхнули отчаянием. — Ты должна заставить Андуина захотеть отречься от собственного Света. — ЧТО? — взбеленилась Сильвана, нервно сжав кулаки. — Наниматель обратил взор на Андуина, когда тот объявился в Храме Вознесения, — Сильвана с удивлением взглянула на Кела, — Не удивляйся, у меня агенты повсюду. Наниматель охотится за Светом с тех самых пор. Ты не представляешь, какая участь ждёт Лордерон и все остальные королевства, окажись эта сила не в тех руках. — Что ты несёшь, Кел? Как Наниматель намерен использовать силу, предназначенную исцелять, творить добро? Кел'Тузад обречённо выдохнул. — У каждой силы есть обратная сторона, — молвил учёный, — С её помощью Светлорождённый может не только создавать, но и уничтожать. Так был уничтожен твой мир, Сильвана Ветрокрылая… — признался он. Сильвана опешила. — Нет… Я… в это не верю… — Это возможно, если тьма коснулась неосквернённой души такого существа. Заполучив Андуина, Наниматель сподвигнет его на уничтожение целого мира. Иссохнут реки, землю затопит лава и пепел. Кровью наполнятся океаны, и ледяные панцири севера превратятся в серу, — горько повествовал Кел, — Единственный способ уберечь хотя бы эту часть мира — заставить Андуина окончательно утратить его веру в Свет. Как только это случится — ты должна его убить!.. — НЕТ! Ни за что! Я не предам последнее, ради чего я живу!!! — возмутилась яростно Ветрокрылая. — Времени мало, разведчица. Другого пути нет, — непреклонно настаивал Кел'Тузад. — То есть… я должна сперва довести его до отчаяния, а затем… — Да, — сухо отрезал Кел'Тузад, — Возьми, — вручил ей кинжал с расписными голубыми рунами на лезвии, — Клинок смазан ядом, который отделит душу мальчика от энергии Света. — Я… однажды потеряла ребёнка… а теперь ты предлагаешь мне самой убить дитя? — пролепетала Сильвана, не веря до сих пор. — Да. Сперва тебе придётся его похитить. А затем… — мужчина с сочувствием приподнял её подбородок. Эльфийские огоньки в глазах колебались, — Иначе никак. — Откуда тебе всё это известно?! — прокричала Сильвана, — Почему я должна верить тебе? — Если до Андуина Наниматель доберётся раньше, судьбе мальчика не позавидуешь. Хозяин сделает его рабом своей воли до тех пор, пока не уничтожит мир. Неужели ты позволишь мальчику повторить собственную судьбу, Сильвана Ветрокрылая?***
Андуин брёл по тихому парку, размышляя с несколько минут, как всё перевернулось с ног на голову… Вся его жизнь, словно прежняя была прелюдией к чему-то… горькому и тяжкому. В плену горьких мечтаний юноша не заметил, как сзади к нему подкрался силуэт в неприметной чёрном плаще. Ощутив спиной неведомую опасность, Андуин хотел развернуться назад, однако незнакомец точным ударом вырубил мальчишку. В руке юноша держал тот самый лист с результатами экспертизы. Но ветер подхватил мгновенно, унеся из расслабленных пальцев столь важную информацию прочь от посторонних глаз.