***
«Она отдала жизнь за Андуина… быть может, Сильвана — убийца, террористка, но она осталась преданной матерью, защитила дитя. Тем самым искупила вину, дав отпор Артасу Менетилу», — с этой мыслью он волчьей хваткой оттащил безутешного Андуина от тела последней Ветрокрылой, а после — отправился вскоре с ним домой; С этими словами на устах он присутствовал на похоронах Сильваны вместе с Андуином спустя четырнадцать дней. Андуин держал в руках урну с прахом эльфийки… Через три дня после боевой операции в королевской резиденции, полиция позволила юноше забрать тело Сильваны Ветрокрылой. В полицейской машине Генн и Андуин отвезли покойницу в один из крематориев Лордерона. В ближайшие несколько часов тело последнего близкого Андуину сожгли. Юноша прихватил выгравированную урну, куда после сожжения поместили прах Сильваны… А на следующий день Генн и Андуин отправились на специальном корабле, одолженном у одного из генералов в качестве особой благодарности новому капитану полиции Седогриву на неопределённый срок вместе с небольшой командой. Дни стремительно сменялись ночами, а ночи — серыми монотонными днями… Пока вскоре корабль не оказался в мелководье. Выбрав сразу взглядом подходящее место для исполнения последнего желания Сильваны, Андуин поспешил туда, а за ним — капитан Генн. Стоя на краю небольшого прибрежного утёса, высившегося над морем у скал Калимдора, под бурный шум бриза и проносящимися бескрайними грозовыми тучами, юноша распахнул урну, передав крышку Седогриву. — Мы впервые встретились, когда я был маленьким, но никогда и ни с кем, даже с моими приёмными родителями, я не был так счастлив, как с тобой… Потеряв отца и маму, ставших мне родными, я думал, что не будет конца страданиям. Но отец, Вариан, рассказал мне о тебе в письме… Не описать словами, что я почувствовал в то мгновение… словно серый мир вновь обрёл былые краски. И всего на мгновение… всего на мгновение! я обрёл тебя… чтобы навеки потерять… Твой нежный голос до сих пор… — задыхался от эмоций, смешанных со слезами, Андуин, -… поёт колыбельную в моём сердце… А ветер, скользящий по щекам, подобен твоим прикосновениям… Засыпая ночью, я вновь и вновь ощущаю заботу и ласку в твоём поцелуе… Я провёл с тобой так мало времени… Но полюбил так сильно, как никого на свете… От переизбытка чувств, волна эмоций передалась и Генну. Старый волк сжал глаза, украсив лоб выразительными морщинами и пустив слезу. — И… — горестный смешок вырвался вместе с отчаянием, — Я так и не сказал, — шмыгнув носом, полным соплей, заговорил дальше Андуин, — Я сделал анализ наших с тобой ДНК… Отец был прав… — хныкнул, сдерживая слёзы, — Я — твой сын… Жаль, ты не слушала, — голос Андуина, полный печали и душевных страданий, дрожал как осиновый лист, — А я не успел поведать тебе… — шёпотом, сквозь стенания и тоску, рвущуюся в груди, промолвил с трудом Ветрокрылый, — мама… Он сомкнул очи, руки затряслись. Парень собрал последние силы. Взял горсть праха. Нечаянно слеза упала с уголка глаза на прах, пропитав его чувствами, невысказанными, но бурными, агонизирующими, как волны океана, словно отозвавшиеся на душевную боль мальчишки. Вторая… третья упала… Вновь задыхаясь от тоски, Андуин сделал первый взмах… в сторону океана… Из уст полилась песня, зародившаяся глубоко в сердце, что ковалась на протяжении четырнадцати лет… Услыхав первые ноты, ветер обрёл хор голосов, напевая гулким шелестом вместе с Андуином.ПЛАЧ СВЕТЛОРОЖДЁННОГО
(на октаву ниже) (Сильвана пела про гибель Родины от рук Артаса, а Андуин поёт о гибели матери, эльфах и Свете)
(сначала распев, затем текст и перевод с талассийского (эльфийского))*
А-а-ану бе-э-ло-рэ дела’на, Минн’-да Си-и-ин’-до-рэй-э-эй-э-эй. Ве-эн-дел’о э-э-ра-а-ну Но та-ла… но та-ла… Вен-де-л’о шин-ду на-а До-рай бан’ди-но-о-ри-э-эль, Белор’а-ла Ми-инн’-да, Бе-э-ло-рэй Ми-и-инн’да… А-а-ран... Фе-э-ло’-до-о-рэ се-элам’-ке-эль шин-ду! Шала’ала-а бе-ло-рэ, Ми-и-ин’-да… Ша-ла’ала… бе-э-ло-рэ… А-а-а-ран, Ми-и-ин’да… (ТЕКСТ) Ану белорэ дела’на, Минн’да Син’дорай. Вендел’о эрану Но тала… но тала… Вендел’о шинду на Дорай бан’динориэль Белор’ала Минн’да, Белорэй Минн’да… Аран… Фело’дорэ селам’кель шинду! Шала’ала белорэ, Минн’да! Шала’ала… белорэ… Аран, Минн’да… (ПЕРЕВОД: Солнце ведёт нас, мать От крови ребёнка. Помоги мне забыть Смерти холод… смерти холод… Помоги мне забыть нашего падения Защитница дитя, Солнца мамин блеск… Свет матери!.. Прощай… Пламя доблести, (ты) наша высшая справедливость, Ступай сквозь Свет, мама… Иди через… Свет… Прощай… мама…)
Песчинки уносились на крыльях ветра к горизонту… Слёзы застилали взор, и Андуин смахнул их рукой, удерживавшей последнюю горсть… Взмах… И ветра подхватили последние песчинки, будто пёрышки… Даже бравый старый волк не выдержал силы души, вложенной Андуином в горестный мотив. Ветер подхватывал песню, и голос, словно принадлежавший Сильване, поднялся в воздухе — переливный, чистый, нежный, родной… Андуин не проронил ни слова. Вскоре урна опустела. Ветра унесли прах на крыльях далеко к горизонту… Генн вновь присмотрелся — острый глаз старого волка заприметил, что ни одна крупица не коснулась бушующих волн. Парень опустил голову, глядя на волны. — Я простился с моими приёмными родными… — поднял взор, куда ветер направил прах матери, — Пришла пора мне отпустить и тебя… Сильвана Ветрокрылая… Генн дёрнул юношу за плечо, пытаясь привлечь внимание. — Прощай, мама… — молвил юноша, не реагируя на него, но старый упрямец продолжал беспокоить Андуина, — Да что с тобой?! — сердито буркнул юнец, не повернув головы. Тот был не менее раздражён, что Андуин настолько погряз в скорби, что не видел загадочного явления, далеко на горизонте. Когда Седогрив схватил подбородок парня и направил на странное явление, юный Ветрокрылый в изумлении округлил глаза. Столб золотистого света прорезал серую мглу над морем далеко за горизонтом. — Где это происходит? — Думаю, я знаю, куда ветра унесли твою мать, — прозвучало почти как ругательство из уст Седогрива. Впервые за четырнадцать дней, Свет подал Андуину знак. — Это не совпадение. Это не совпадение, — быстро проговорил себе под нос Андуин, затем чуть не запрыгал на месте от переполнения новых эмоций. Свет в груди юноши зажёгся вновь, чистый, как в детстве, — Плывём туда! — указал он на столб света, — Я хочу немедленно узнать, что это такое! — словно одержимый, Андуин скорее помчался к спуску на пляж, а оттуда — на корабль. Седогрив спешил за мальчишкой, не отставая.