Неожиданное наследие (Unexpected Heritage)

      Джон немедленно вскочил и помог своему дедушке сесть на стул: — Боже мой, что ты здесь делаешь?              — Я пришел навестить больного друга, Джон, как это обычно бывает. Я думал, ты, будучи врачом, должен это знать.              — Я служил в армии — большинство моих пациентов находились за тысячи миль от своих ближайших посетителей, не считая товарищей по отделению. А в настоящее время большинство моих пациентов просто болеют простудой.              — Да, ну, Шерлока подстрелили, так что я подумал, что приложу усилия.              Шерлок был неожиданно тронут: — Это действительно очень... любезно... с вашей стороны, лорд Брэндон. — Он взглянул на Лестрейда, челюсть которого изрядно отвисла. — Это — детектив-инспектор Лестрейд из Нового Скотланд-Ярда. Лестрейд, это — граф Андершоу, лорд Брэндон.              — Верно, — тихо сказал Лестрейд. — Правильно. Приятно с вами познакомиться, милорд.              — А мне с вами, — ответил граф. — Я слышал о вас только хорошее. Однако судя по тому, что я услышал, когда вошел, я задаюсь вопросом, идет ли это только в одну сторону... И не должен ли я позвонить мистеру Баррингтону, чтобы он к нам присоединился.              Шерлока еще больше позабавил слегка испуганный взгляд Лестрейда при упоминании адвоката: — Нет, в этом определенно нет необходимости. Я просто удивлялся... некоторым вещам, которые, казалось, не сходились воедино. Никого ни в чем не обвиняя. Вы же знаете, что я умею хранить секреты.              — Например, мое умение обращаться с пистолетом, — сказал Джон.              — Да, именно так, — сказал Лестрейд. — Мне просто нравится, когда в голове у меня все разложено по полочкам, вот и все.              Шерлок оставил бы все как есть, но дедушка Джона в слишком знакомой манере наклонил голову, прежде чем кивнуть на дверь. Джон кивнул в ответ и направился, чтобы ее закрыть, когда граф посмотрел на Лестрейда: — Деталь, которую вы упускаете, детектив-инспектор, заключается в том, что, хотя у Шерлока и Джона были совершенно невинные мотивы находиться прошлой ночью в офисе мистера Магнуссена, была и некоторая информация, которую я надеялся найти. Конечно, эта надежда никак не повлияла на планы Шерлока на вечер — как вы знаете, мистера Магнуссена не должно было быть в офисе. Естественно, никто не делает предложение в присутствии начальника женщины. Я думаю, его присутствие было неожиданностью для всех, кроме, возможно, самого убийцы.              Лестрейд осторожно кивнул: — Неизвестного убийцы, которого Шерлок не может опознать, хотя, когда в него стреляли, смотрел прямо на него.              — Такого рода травмы часто могут привести к некоторой потере памяти, Грег, — сказал Джон. — Я ничего не помню из всего патруля, когда меня ранили в Афганистане. Даже у Шерлока память человеческая — если он простит меня за такие слова.              Шерлок махнул рукой, раздраженный, но тронутый защитой: — Я же сказал тебе, убийца был в маске. (Надетой изнутри, но все же — определенно маске.)              — Да, Шерлок, — сказал дедушка Джона, — но мы оба знаем, что вы выбрали этот момент для предложения своей девушке по очень конкретной причине. Вы надеялись, что, поскольку самого мистера Магнуссена в офисе не будет, вам удастся убедить ее разрешить вам порыться в его архивах в поисках объявления о женитьбе моего сына — или, что более важно, о его разводе.              Джон наблюдал за своим дедом с чем-то вроде благоговения, в то время как Лестрейд выглядел просто смущенным: — Вашего сына, милорд? Простите, я не понимаю.              — Едва ли это ново, — пробормотал Шерлок, даже когда он метафорически откинулся назад, чтобы насладиться разворачивающимся перед ним шоу.              — Шерлок, веди себя хорошо, — сказал Джон. — И, да, Грег. У нас есть доказательства женитьбы Джонатана Брэндона в Лас-Вегасе сорок лет назад...              — Сорок два, — поправил Шерлок.              — Верно, — сказал Джон с преувеличенным терпением. — Сорок два года назад. Но чего у нас нет, так это доказательств того, что этот брак был либо аннулирован, либо расторгнут разводом до того, как в 1976 году Джонатан женился на своей второй жене. На самом деле, до, э-э, недавнего времени о первом браке вообще никто не знал.              Шерлок был рад видеть, как на лице инспектора зарождается подозрение. Этот человек не был полным идиотом: — Насколько недавнего?              — Почти в то же время, когда я нашел своего дедушку, — сказал Джон, улыбаясь старику.              — Подождите... что?              — Мой дедушка, — повторил Джон, — Только недавно обнаруженный, помните? Я сказал вам, когда прошлой ночью появился его адвокат, в то время как вы старательно не обвиняли меня в убийстве?              — Но это… как это так… это значит... Черт возьми, Джон!              — Я думаю, он хорошо это воспринимает, — театральным шепотом произнес граф Шерлоку. — Намного лучше, чем Маргарет.              Шерлок кивнул: — Однако он не так сильно зависит от этой новости.              — Верно, — граф повернулся к Лестрейду. — Это было довольно неожиданно, как вы можете себе представить, и мы пытались найти доказательства того, что брак Джонатана с, э-э, матерью Джона был расторгнут до того, как он женился на моей невестке Маргарет. Поскольку Джонатан умер два года назад, я, естественно, не могу его спросить, но мы надеемся решить это тихо, а архивы мистера Магнуссена были... легендарными. Я, конечно, никогда бы не воспользовался отношениями Шерлока с Джанин, но он уверил меня, что ему нравится многозадачность.              — О, это правда, — сказал Лестрейд, голос практически сочился убежденностью, даже когда он переводил взгляд с Джона на графа и обратно. — Значит, вы?..              — Это — мой дедушка, Грег, — сказал ему Джон, забавляясь. — Поверьте, я тоже понятия не имел.              — И ваши родители были женаты?              — Да, — сказал Джон с легким смешком. — В Лас-Вегасе, из всех мест. Затем Джонатана отозвали по делам домой, и он так и не вернулся к моей матери. Мы надеемся, что они встретились, когда она вернулась в Англию, как раз перед его, э-э, второй свадьбой, и тогда подписали документы о разводе. Мы просто пытаемся сохранить это в тайне, пока выясняем. Я не хочу бросать сомнения на мою новую мачеху и сводную сестру.              — Нет, вы не захотели бы этого делать, — пробормотал Грег, явно не думая, пока его язык продолжал. — Вы делаете успехи?              Шерлок не смог устоять: — У нас была небольшая неудача, — сказал он, указывая на больничную койку.              — О, точно, — было почти освежающим видеть, как Грег, для разнообразия, выглядит смущенным. Он еще с минуту смотрел на Джона и графа. — Тогда ладно. Дайте мне знать, если вам понадобится с этим какая-либо помощь, и я, э-э, отправлюсь в путь. Хорошо выглядите, Шерлок. Не делайте больше таких глупостей, как побег из больницы, ладно? Мое сердце этого не выдержит.              #              — Как дела, Джон?              Тот просто уставился на Мэри, почти потеряв дар речи: — Разве ты не должна спрашивать о Шерлоке? Ну, знаешь, человеке, которого ты подстрелила?              Она на мгновение выставила подбородок, после чего сказала: — Мне это не нужно, верно? Если бы с ним было что-то серьезно не в порядке, ты никогда бы не отошел от его постели.              Джон почувствовал, как его брови приподнялись: — Возможно, и так, но все равно вежливо спрашивать… если, конечно, ты все еще притворяешься, что тебе не все равно.              — Конечно, мне не все равно, — парировала она. — Ты думаешь, я хотела в него стрелять?              — Надеюсь, что нет, но я, очевидно, знаю тебя не так хорошо, как думал, верно?              Он наблюдал, как она сделала глубокий вдох, явно контролируя свой характер: — Нам действительно есть о чем поговорить.              — Да, — согласился он, кивнув, — но не прямо сейчас. Я здесь, чтобы переодеться и забрать мамину коробку.              — Значит, вы добились прогресса?              — Мы думаем, что да, — сказал Джон, проходя по коридору в спальню и начиная рыться в шкафу. — Мы думаем, что адвокат моего от…  Джонатана составил мамино завещание, но она не была их клиентом и, конечно, не могла себе позволить такие гонорары. Дедушка собирается связаться с Джеффри, чтобы попросить его заглянуть в их файлы, но встреча была бы полезной, так что... — Он вытащил нужную коробку, думая, что в последнее время он так часто ее просматривал, что должен просто ее оставить.              — Значит, это хорошо? — голос Мэри… он вообще не смог определить ее интонацию. Заинтересованная и отзывчивая, как всегда, но... было ли это по-настоящему? Или просто являлось частью ее игры?              — Возможно, — это все, что он сказал в ответ. — Если они одновременно оформили документы о разводе. Хотя это все еще не объясняет, почему записей нигде нет.              Он присел на корточки, открывая коробку, когда понял, что она перестала двигаться. Он поднял глаза и увидел, что она смотрит на него глазами, полными слез: — Я просто… Мне очень жаль, Джон.              Он был захвачен болью в этих знакомых глазах, пойман в ловушку агонией на ее лице, агонией, от которой он хотел ее избавить. Он хотел, страстно желал протянуть руку, обнять ее и сказать, что все будет хорошо, но не знал, как это сделать. Он не знал, может ли это сделать, потому что, вдруг это неправда? В этот момент он ничего не знал о том, что в их будущем должно было произойти. Он хотел верить, что она его любила, что сделала все это из любви к нему, но разве от этого было хоть как-то лучше?              Независимо от того, что еще было правдой, она ранила Шерлока. Его прогноз был хорошим, и — если бы этот идиот не взял несанкционированный отпуск с больничной койки, — он, вероятно, сегодня отправился бы домой. Но все же. Его жена подстрелила его лучшего друга.              Как он должен был это простить?              Она утверждала, что сделала это ради него, но — даже если предположить, что она не лгала, что она действительно его любила (а он отчаянно хотел в это верить), — действительно ли это помогло? Сколько преступлений было совершено из-за неверно оцененного чувства любви и преданности? Преступления на почве страсти не были редкостью, и даже если она застрелила Шерлока в момент холодного расчета, чтобы оправдать Джона в убийстве Магнуссена, все же... Разве это не делает Джона виновным в стрельбе? Не был ли он, следовательно, по крайней мере, частично виноват?              И поэтому он посмотрел на нее, видя страдание на ее лице и надеясь, что оно было настоящим, когда ответил: — Я знаю, что это так, Мэри. Но вопрос в том, сожалеешь ли ты о том, что это сделала? Или жалеешь, что тебя разоблачили?              Она шмыгнула носом: — Я не могу отрицать, что и то, и другое. Не могу придумать ничего, что я могла бы сделать по-другому, Джон, кроме как позволить Магнуссену продолжать шантажировать всех нас — меня, тебя, твоего дедушку. Разве это не было бы еще хуже? Его нужно было убрать, и я смогла это сделать. Ты, как никто другой, должен это понимать.              — И я это делаю, — кивнул Джон, думая о смертоносных таксистах. — Я все это понимаю. Но, Мэри, ты также стреляла в Шерлока. Он мог умереть.              — Я стреляю лучше, — сказала ему Мэри, голосом довольно ужасающе будничным.              — Может и так, но ты не хуже меня знаешь, что любое огнестрельное ранение представляет опасность — особенно для Шерлока, поскольку он никогда не слушает врачей. Никогда.              — Кроме тебя.              — Иногда, может быть, — устало отозвался Джон, — но на этот раз он был вынужден покинуть больничную койку, не так ли?              — Я не могла знать, что он собирается это сделать, — сказала Мэри, протестующе наморщив лоб так, как он любил.              — Нет, ты не могла, — согласился он, — Но если ты знаешь Шерлока так хорошо, как утверждаешь, ты должна была... Знаешь что? Неважно. Я действительно не могу сейчас вести этот разговор.              Она смотрела, как он достал из шкафа сумку и засунул туда бумаги, а затем потянулся за одеждой: — Куда ты?              — Я просто… Мне нужно немного пространства на некоторое время, хорошо? Так много нужно переварить — ты, Шерлок, твое прошлое, даже просто знание, что у тебя есть прошлое... вот так. И все это вдобавок к тому, что я узнал о своем отце, дедушке и графстве, ради всего святого. Я просто… Я не принимаю никаких окончательных решений, Мэри. Мне просто нужно немного времени.              Он наблюдал за ней, надеясь увидеть на ее лице понимание, хотя и задавался вопросом, какая часть его все еще жаждала ее одобрения, даже теперь, когда он знал, что она солгала.              Но на мгновение он мельком увидел женщину, на которой женился, когда она вытерла слезы и кивнула: — Хорошо, — это было все, что она сказала, но он увидел, как она наклонилась к нему, словно готовясь шагнуть в его сторону, и не мог тоже к ней не шагнуть. Он заключил ее в свои объятия, и они просто стояли, прижимаясь друг к другу. В конце концов, не так давно они поклялись быть верными друг другу как в трудные, так и в хорошие времена. Как бы ему ни было нужно немного времени, чтобы подумать, он все еще любил эту женщину... или, по крайней мере, ту ее версию, в которую он влюбился. Он не мог просто уйти, когда она была в таком горе.              И так они стояли там долгое, бесконечное мгновение, прежде чем она отстранилась, снова вытирая лицо: — Ты должен идти.              Он наблюдал за ней, думая, что, если все это было притворством, она была самой потрясающей актрисой, которую он когда-либо видел. Казалось, она действительно его любила, даже если все остальное было ложью. И это было что-то, ведь так?              — Ты в порядке? — он спросил, имея в виду не столько «все хорошо и замечательно», сколько «сможешь ли ты немного продержаться, пока я не вернусь», потому что он знал, что вернется. По крайней мере, Мэри носила его ребенка, и только ради него или нее Джон был готов многое простить. По крайней мере, достаточно для совместного проживания. Несмотря ни на что, он не собирался оставлять Мэри делать это одной. Он видел, как его мать изо всех сил пыталась в одиночку вырастить ребенка, и не стал бы подвергать той же участи женщину, которую любил.              Она кивнула, глаза теперь покраснели, но ее лицо почему-то стало немного более умиротворенным.              Он наклонился и застегнул сумку на молнию, а затем повесил ее на плечо: — Ладно. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.              И, не оглядываясь назад, вышел.