Через тернии к звёздам

— Ты сегодня быстро. Кипит бульон, стучит кухонный нож по разделочной доске. Тонкие струйки пара, ускользающие из-под крышки кастрюли, дарят чудеснейший и располагающий к себе запах грядущего супа с курицей, ароматный и манящий, попутно успевающий греть небольшую, но уютную квартиру, разбегаясь по ней. — Сам приятно удивлён! Может, это твоих рук дело? В ответ звучит смешок, а после шипение недовольной кипящей воды от нежданного гостя — грибов, падающих в неё. — Может быть, — говорит Сяо, обернув голову на блондина, вышедшего из ванной комнаты. — Данный факт я не отменяю. — А чего ты в тишине? Я вот музыку соседей через стену слышу, — задаваясь данным вопросом, звучание которого звучит по-дедовски ворчливо, Итэр принимается за его решение и, по сей видимости, начинает искать портативную колонку, некогда оставленной теми на полках шкафа в гостиной. Затем слышится довольное «опа!», звук подключения и последующая рождественская ритмичная музыка, заполняющая собой и гостевую, и кухню. — Другое дело! — Неймётся же, — видьядхара вздыхает с улыбкой и безмятежностью на лице, как после чувствует аккуратные объятия сзади, передающие то самое нежное тепло, согревающее лучше любого одеяла и чашки чая в прохладное утро. — Не хочешь ещё раз мне помочь с волосами? Твои руки прямо-таки волшебные! — златовласка кладёт подбородок на плечо Сяо, из-за чего до этого ему пришлось нагнуться. Появившаяся разница в росте до сих пор забавит Итэра, однако обмолвиться словом о таком он желанием ни разу не горел. — Конечно. Только дай мне пару минут, с бульоном нужно закончить дело. …Выглянув наружу, можно заметить, как весь мегаполис покрыт белой мерцающей пеленой и предпраздничной людской суетой, едва не утопая в обоих этих явлениях. Чуть ли не на каждом углу мелькают яркие огоньки новогодних украшений, создавая неповторимую атмосферу праздника. Витрины заведений украшены мерцающими гирляндами и пёстрой мишурой, словно приглашая каждого окунуться в сказочный мир. Звуки колокольчиков и весёлые новогодние песни наполняют воздух, создавая чувство радости и веселья. Всё вокруг кажется наполненным волшебством и грядущей надеждой на чудеса. В окна высоченных зданий звонко, без каких-либо стеснений, бьётся ветер, держа под рукой хлопья снега. Что-то Сяо засмотрелся. — Мне кажется, я тебе уже не понадоблюсь. — А? — хлопает недопонимающими глазками Итэр, прерывая свой энергичный танец, при этом оставаясь в соответствующей позе. — Ха-ха, а ты не стой в стороне! Взяв руку брюнета, тот притягивает его ближе к себе и делает музыку громче. Вот-вот и быстрее заразится энергичным плясом мебель, нежели этот юноша с рожками, чья улыбка невольно появляется на лице. В этом виновны нелепые движения итэровского тела, точно-точно чудные, оттого и вызывающие такое же глупое веселье в душе. — Ты же знаешь, что танцор из меня никакой, — складывает он руки на груди, припустив голову к плечу, будто бы любуясь дурачеством сей картины, нарисованной Итэром руками да ногами. — Ну тогда… Он хитро прищуривается, после резко схватив обе руки Сяо и принявшись бойко танцевать вместе с ним, вытягивая его руку вперёд или ещё-как либо двигаясь самому то влево, то вправо, то вперёд и потом назад, то резко, то плавно, то вовсе на месте — как угодно, лишь бы не стоять столбом! — Итэр, ну хватит! — слова противоположны действиям: брюнет отнюдь не сопротивляется, продолжая довольствоваться этим неуклюжим танцем вместе с напарником. — Пожалуйста, ещё немного! Когда же ещё мне с тобой так время проводить? — жалобно говорит блондин, чьи волосы такими темпами высохнут и без фена. В коварные медовые глаза смотрит янтарь с непонятной тоской, смешанной с ласковой любовью. Сяо понимает: ради этого момента стоило пережить всю то ноющую боль и все отвратные чувства, заставляющие вбиться в угол и тихо реветь в себя. Ради странного, непривычного, но ужасно приятного зноя в сердце. Ради доброго и заботливого взгляда на себе. Ради лёгких касаний, от которых берёт в желанные мурашки, пробирающие и волнующие. Ради Итэра. В один момент музыка сама подсказывает, как же насолить своему задумчивому партнёру: златовласка начинает кружиться вместе с ним в такт до тех пор, пока голова не сойдёт с ума от этого, а в глазах не начнётся раздвоение… нет, растроение силуэтов и форм, что в итоге и происходит: под конец мелодии оба застывают, их головы пошатываются, а сосредоточить взгляд на чём-то становится поначалу непосильной задачей. Первым в реальность возвращается блондин, взяв визави за его кругленькие щёки, не ощущая того постоянного холода кожи, как было в Тейвате. Итэр с радостью продолжит согревать его собой, когда они вернутся. С радостью хотел бы быть с ним и дальше, видеть, как тот самый отстранённый адепт, одарённый такой обременяющей вещью, как бессмертие, улыбается при виде него. Видеть, как скука и тяжесть ожидания сменяется небольшим, но неподдельным энтузиазмом и душевным облегчением. Хотел бы, чтобы его жизнь стала сверкать яркими красками. Чтобы Сяо был счастлив. Итэр вовлекает его в поцелуй. Сяо отвечает взаимностью, ощущая, как губы смялись под чужим движением, как затрепетали и поддались собственные. Поцелуй нежный, тягучий. Тот, что позволяет разомлеть окончательно. Тот, что даёт теплу разразиться в обоих трепещущих грудных клетках. Постепенно он становится всё более и более жадным, причём со стороны Сяо, изнутри пылающего от смущения и терпкой любви, прижимающегося ближе, будто бы продолжая нуждаться в этом чудаковатом тепле, таком необходимом и нужном, как выяснилось, каждому живому существу. Когда пальцы некогда холодных и сухих рук зарываются в мокрые пшеничные волосы Итэра, нужда в кислороде напоминает о себе, отчего неохотно размыкается поцелуй, по ощущениям чуть ли не на самом последнем издыхании. — Думаю, пора заняться твоими волосами. Они как раз подсохли. Позже, когда ужин был готов, а новенький фен выполнил свою работу, Сяо принимается за терпеливое, но оттого не менее заботливое расчёсывание пшеничных волос. Итэр далеко не первый день мучается о подобном до похода в ванну и после, потом ощущая безмерную усталость — оттого брюнет и решил немного позаботиться об этом самому. — Ауч… — периодически слышится от светловолосого, когда расчёска вновь натыкается на узелки в волосах. — Прости, — слышится в ответ, когда пальцы начинают бережно их расплетать. — Не сильно больно? — И не такое было, — звучало гордо. Итэр сидит смирно, глядя на то, как мерцают разными цветами огоньки, развешанные от коридора до гостевой: красный, зелёный, жёлтый, голубой — все цвета наполнены чем-то удивительным и по-своему прекрасным, завораживающим. Интересно, кто придумал эти штуки? Надо бы посмотреть в Интернете, раз уж тот прекрасно освоил телефон! Белокурые волосы зачёсывают за ухо, а после с трепетом целуют макушку. — Спасибо, Сяо! Скажи же, я теперь завидный жених, — Итэр смеётся, вставая с дивана и вздымая чудо-локоны рукой, а-ля в подтверждение собственным словам. Смех светловолосого всё равно что цветение самых настоящих цветов. То, что подарит жизнь мёртвому, заполнив её яркими красками и полем весенних цветов, простирающихся бесконечно. — Не то слово, — качая головой, говорит Сяо. Уголки его губ всё никак не опустятся — этот обаятельный блондин делает его слишком эмоциональным. Звучат из белоснежной колонки новогодние мелодии, живо мерцают огоньки на стенах и окнах домов-великанов, в которые мечтает пробиться уличный снег. Вокруг Сяо обвивают мишуру. Затем его решили помиловать: теперь красовалась она вокруг шеи красиво и аккуратно, будто бы не есть что самый обычный шарфик. — От неё у меня очень чешется шея. — Давай я тебя сфотографирую хотя бы! Жаль, что оленьих рожек не осталось… хотя стой, — подобные слова всегда заставляли брюнета усомниться в лояльности блондина. Подойдя к «оригинальной» версии ёлочки, стоявшей в безмолвном ожидании, Итэр тычет ей в маленькие циановые рожки на голове, отчего та на секунду отклоняется назад, а после возвращается в начальную точку. Виновник данного мини-путешествия довольно улыбается. — Такие и новогодней шапочкой закрыть не захочется, — хихикает да улыбается. Будто бы смешинку скушал и никак не переварит. — Это меня уже утешает. В замочной скважине слышится звук поворота ключей, вслед за ним — мелкий скрип открывшейся двери. — Еле прошёл через эту бурю, — на выдохе произносит полузаснежанная и тепло укутанная фигура, оставляя пакеты у стены. — Ох… — Давайте помогу! Пакеты забирает Итэр и относит на кухню, а Сяо бережно стряхивает оставшийся снег с пальто, не успевший растаять по явно занимательной дороге. — Сейчас как раз согреетесь, суп уже готов, — парень помогает снять верхнюю одежду, а после вешает её, шапку оставив нежиться на радиаторе отопления. — Вам должно понравиться. — Жду не дождусь, Сяо, — губы шатена растягиваются в улыбке, а после тот проходит в коридор, подчёркивая всю прелесть аромата, исходящего из кухни. Если так подумать, наверное, их отношения стали теплее и… проще? По крайней мере, так казалось тогдашнему тейватскому адепту.