Безумие по-узбекски

      Если закрыть глаза и затаить дыхание, слух обязательно начнёт щекотать топот маленьких мерзких лапок. И чего им не спится в такой час?.. Всё равно, есть у Исламбека нечего. По своему обыкновению каждый вечер он ставил чайник на заляпанную жиром электрическую плитку, садился рядом на скрипучий стул, молча ждал. А затем заливал крутым кипятком доширак за тридцать рублей по акции и съедал всё до последней крошки.       Поэтому тараканам тут поживиться нечем. Но всё равно каждую ночь они выбирались из своего логова и нарушали тишину единственной жилой комнаты на целом этаже ветхого общежития.       Сейчас он уже лежал в постели, которую не стирал месяца два. Распахнутое окно впускало вместе с обжигающим ночным летним ветерком запах жареной картошки, которую, наверное, готовил кто-то из соседей снизу. Желудок ответил уже привычной голодной судорогой. Даже страшно, как быстро Исламбек привык к голоду и затворничеству в этой неприветливой не толерантной стране.       Он предполагал, что даже если сюда кто-то случайно заглянет, не сможет долго находиться из-за отвращения. Горячей воды в общежитии не было уже две недели, а холодную выключали ровно в десять часов. А с работы Исламбек приходил только к одиннадцати.       Ему самому было совершенно наплевать на запах, превратившийся в гремучий коктейль, отгоняющий от него прохожих и коллег. Кислый пот, нестиранное неделями бельё и терпкий аромат засаленных волос.       Там, откуда он родом, таким никого не напугать. А здесь…       Исламбек искренне не понимал, почему эти люди настолько помешаны на чистоте. В его мире раньше всё было просто. Один колодец на деревню, никто не мылся месяцами. Банные дни по праздникам. И всем было хорошо.       Но не здесь. Отключили воду? Будь добр запасись ею и помойся уж хоть как-нибудь. Исламбек боролся с этими жуткими обычаями. И чувствовал себя настоящим бунтарём. Если бы не одно «но».       Разъедающее сердце чувство одиночества. Такая мелочь, как мерзкий запах, отгоняла от него всех девушек, с которыми он старался завести знакомство. Самый завидный жених на этой земле превратился в изгоя.       Исламбек закрыл глаза, поддался страхам и прислушался к тараканьему шёпоту. Но внезапно гадкие звуки навеяли ему приятные воспоминания.       Сеновал. Жаркая летняя ночь. На теле нет ни одного сухого места из-за липкого пота. Через деревянную стену очень ясно был слышен комичный русский говор. Это его бабушка пятнадцатый раз за день смотрела старый советский мультик «Карлсон, который живёт на крыше». Исламбек полчаса назад досмотрел матч, где играл его кумир — Криштиану Роналду. А теперь наслаждался тем, как впиваются в спину высохшие травинки и ждал Зухру. Он звал её только после футбольных матчей. Ведь исключительно, когда воспоминания и эмоции свежи, Исламбек мог вместо полной и грудастой Зухры представлять своего идола, своего героя.       Он резко распахнул глаза, отогнав сладкие воспоминания и схватился за телефон. Нет, так больше продолжаться не может. Надо найти девушку в интернете. Его врождённая харизма и талант цеплять девчонок никогда ещё не подводили.       Но… Где же их искать?..       Пальцы будто жили своей жизнью отдельно от мозга. Чаты в телеграмме. Вот, где золотая жила из истосковавшихся по мужскому телу дам.       — Окстись, окаянный, — послышался потусторонний шёпот.       Исламбек вздрогнул, выронил из рук телефон, почувствовал, как напряжение в штанах мигом спало.       — Кто… Кто здес? — выпалил он на ломаном русском.       В луче лунного света на коричневом облупившемся полу Исламбек увидел то, во что не поверил.       Тёмное шелковистое тело размером с крупного мужчину, длинные изогнутые усики, похожие на антенны. И огромные чёрные глаза — бездонные колодцы, поглощающие почти всё тусклое освещение, подаренное городской ночью. Гигантский таракан медленно протянул к Исламбеку свои членистые лапки.       — Окстись, окаянный… — повторил монстр и продолжил сближение.       Несчастный узбек вжался в стену, крепко зажмурился и стал повторять, словно молитву:       — Тибе сдесь нет, тибе сдесь нет, тибе сдесь нет…       — Ты не писатель, Исламбек, — шептало чудище.       — Я не писател, — ропотно соглашался он, — не писател, толко ухади, ухади!       Медленные, чёткие движения изящных ног оставляли следы на смятой простыни и какие-то склизкие пятна. За какие грехи Всевышний явил Исламбеку это наказание? Ведь он всего лишь старался избавиться от одиночества. Пытался влиться в это жестокое общество. Намеревался выпустить напряжение.       Где-то вдалеке зазвучали колокола православной церкви. И ему показалось, что это проклятие, напущенное на него иноверцами. Жалел Исламбек только об одном: что так и не отведал молодого славянского женского тела. Такого манящего и сладкого…       И тогда ему пришла в голову сумасшедшая идея.       — Эй, вай, брат-таракан… А ти… Девствинник?       Демон замер всего в десятке сантиметров от лица несчастного Исламбека, будто опешил от внезапного вопроса.       — Если да, я магу памоч эта исправет…       Утробный смешок. Кожа предплечья покрылась мурашками от внезапного прикосновения длинного пружинистого усика.       — Ради этого я здесь, Исламбек, — проревел тараканище, — зови меня Карлсон. Я пришёл к тебе в этом обличии, чтобы закрыть гештальт.       И их тела сплелись в безумном членистоного-двуногом танце, нарушая покой южного городка, оставляя в стенах крохотной комнаты огромный секрет, которым Исламбек будет гордиться.       Он трахнул овцу. Осла. Зухру. И таракана. Это давало надежду. Маленькую горящую искорку, что однажды в этом ложе окажется и живая славянская женщина.       Ведь ему дал даже таракан. Перед этим фактом ни одна баба не устоит.