— 2002 год —
Агнес всегда очень любила зиму в Хогвартсе. Иней на крючковатых ветвях, целые слои бархатной белизны, укрывающей окрестности и замок, крупные хлопья снега… Сейчас только ноябрь, но вид из окна башни уже именно такой. Умиротворяющий. Ещё и эти предсмертные хрипы на фоне… Оторвавшись от любования пейзажами, по которым искренне тосковала, Агнес повернула голову и взглянула на Кэрроу, что попыткой куда-то доползти уже протянула неровную кровавую полосу по полу. Кровь булькала в глотке, разбрызгивала алые пятна по ковру, несмотря на руку, которой бедняжка пыталась пережать рану. Агнес отклеилась от стены, неторопливо прошлась по комнате, чтобы подойти ближе и ботинком перевернуть Кэрроу на спину. Присесть рядом на корточки. Долго уже она умирает. Справедливости ради, Агнес сделала это специально. С её братцем она сглупила — стоило тому открыть дверь, в которую вдруг постучали глубокой ночью, в него из темноты коридора полетело Обезоруживающее, хотя стоило бы садануть по нему любым другим. Но Агнес оказалась слишком самонадеянна. Хотела размять кости, которые практически пылью покрылись за то время, что она без дела сидела в Выручай-комнате, ожидая, когда же стемнеет. А Амикус и без палочки смог отпор дать, вопреки ещё и эффекту неожиданности, ведь трудно предугадать, что среди ночи тебя в твоей же комнате попытаются убить. Все-таки, кому это надо? Здесь, так далеко от Лондона, где бесчинствовал Жнец?.. Амикус быстро спохватился, и ей пришлось уже не выпендриваться, а, получив сперва порцию болючих синяков в недолгой потасовке — досталось и бедру, и руке, и колену, — использовать первую же возможность и вогнать ему в глотку лезвие. Умер практически сразу. Не повторяя своих ошибок, Алекто она откинула Оглушающим прямо на пороге. Обошлось без драк. И прежде чем закончить начатое, сперва привела её в чувства: быстрой смерти в отключке, после всех лет издевательства над детьми, та не заслужила. Но этот день уже бесконечный. Отработать сначала в Отделе международных дел, где нагрузки, очевидно, прибавилось. Трансгрессировать после в Запретный лес. Поностальгировать там о временах, когда Реддл завел её туда и заставил опуститься на колено, чтобы ему присягнуть. Постараться выйти оттуда живой, а не набрести на акромантулов, кентавров или оборотней. Прошмыгнуть в ещё открытый замок под дезиллюминационными чарами… Невероятно удобными, стоит сказать. Сильно облегчили бы ей жизнь во многих случаях. Просто ей то ли силенок, то ли концентрации обычно не хватает удерживать их действие и при этом делать что-либо параллельно. Хватило зато на то, чтобы проскользнуть в распахнутые ворота и добраться до седьмого этажа, где она в тоске ждала ночи, чтобы коридоры опустели. У неё, в общем-то, было два варианта действий. Две мишени — Хогвартс и Министерство Магии, — что находятся на первом плане в поле зрения общественности. Министерство она оставила на потом. Когда придумает, что вообще с ним делать. А Хогвартс… Агнес давно стоило разобраться с досаждающей проблемой, не дающей её нервам покоя, и избавиться наконец от того, кто потенциально может догадываться о её причастности к убийствам. Как именно это воплотить — чуть непонятно, но раз она уже здесь, что-нибудь да придумает. Всегда есть место старой доброй импровизации. Хрипение теряющего кровь тела начинало надоедать, поэтому пришлось сжалиться. Ещё один точный удар клинком, и Кэрроу, конвульсивно дернувшись последний раз, замолкла. Агнес вытерла окровавленный клинок об и так замызганную одежду убитой, забрала у нее палочку и закинула в сумку — к палочке её братца. Теперь черед более сложного. Едва ли выполнимого, по правде. Но без щепотки оптимизма Агнес точно загнулась бы в круговерти самобичевания и беспомощности, поэтому, выбравшись из профессорских покоев Алекто в коридоры, сейчас она тихонько побрела к директорской башне. Укрывшись опять дезиллюминационными чарами, на всякий случай выбирала беспортретный путь, чтобы наверняка. Из-за этого пришлось немало погулять по старым каменным разветвлениям замка, делая крюк через северное крыло. Все равно до часа, когда замок станет просыпаться, ещё немало часов. У неё есть время. Порассматривать коридоры в том числе. Так непривычно. Воспоминания девятилетней давности, безусловно, немало померкли уже, и все же как сам факт сложно забыть ту далекую ночь, когда Агнес в страхе плутала тут, чтобы найти нерадивого племянничка, и угораздила в страшнейшую из ловушек. Опасалась тогда наткнуться на кого-нибудь, боялась до дрожи в коленках… Теперь она сама — угроза. И лучше бы ей ни с кем не сталкиваться, потому что лишних жертв ей здесь уж точно не хотелось. Пока всё было тихо. Все спали — и ученики, и учителя. Привидения на пути не попадались. Без особых проблем Агнес добрела до открытого перехода между башнями, подвернувшегося очень кстати: приятно было окунуться в ноябрьскую морозность, проветрить голову, глядя на заснеженную местность с головокружительной высоты. А затем она двинулась дальше, прямиком в Северную башню. И сглазила. Стоило только приблизиться ко входу, кто-то оттуда не глядя выскочил. Худая сутуловатая фигурка влетела в Агнес так неожиданно, что у той слетели дезиллюминационные чары. На неё уставились тут же испуганные глаза — из-под толстых стекол очков. Но вместо того, чтобы тут же отпрянуть, женщина наоборот. Вцепилась в руку Агнес. Какой-то нечеловечески сильной хваткой. Агнес попыталась отступить сама, не помогло: женщина следовала за ней на площадку, не отпуская. Растерянность в больших глазах сгинула тут же. Те закатились, по худощавому, закутанному в шерстяную шаль телу прошлась крупная волна дрожи, как если бы её ударили зарядом проклятья. Потрескавшиеся губы тоже на секунду задрожали, а затем распахнулись, чтобы начать издавать еле различимые, потусторонние звуки. Жутким, замогильным голосом: едва ли не сродни тому, каким Агнес искажала свой, когда было нужно. Агнес уставилась на неё, не совсем понимая, что ей делать. Это Трелони, вне сомнений, но в Хогвартсе она что забыла? Её Амбридж разве не уволила?.. Или Снейп её вернул после своего назначения? Зачем? В каком-то полуприпадке Трелони всё вещала что-то, и Агнес попыталась хоть немного вслушаться в сплошной поток сиплой речи, уловив только конец: — …обернется Он против Смерти и сгорит сам в им же разожженном пекле. Ага. Ясно. Ничего не ясно, на самом деле. Это что сейчас был за перфоманс? Оборвав свою безумно воодушевляющую речь, Трелони судорожно вздохнула, загребая в легкие побольше воздуха, как будто выныривала из полуобморока. Захлопала глазами, потерянно глядя на представшую перед ней ведьму — все еще в мантии и зловещей маске, через глазные прорези которой нельзя было разглядеть, с каким любопытством Агнес бедную женщину рассматривает. Чуть склонила голову вбок, ожидая, что Трелони станет делать. До той начало доходить, в чем дело. По меньшей мере явен был тот факт, что она столкнулась с кем-то, с кем абсолютно точно не должна была. — Я-я п-просто… — начала она заикаться, втянув голову в плечи, будто желая спрятаться. — П-просто вышла под-дышать… — Неужели даже она пресытилась духотой своего класса? Который — Агнес только вспомнила — располагался как раз в этой, Северной башне, из которой Трелони не вылезает. Будь она неладна. — Я н-никому не скажу… к-к-клянусь… Не скажет. Конечно, не скажет. Агнес никогда не питала никакой симпатии к школьной шарлатанке, и все же ей правда было немного жаль. Трелони ведь даже не может дать должный отпор. Достала палочку, конечно… но что она этой своей трясущейся рукой сделает? Хватило одного рывка вперед, чтобы пальцами в перчатке ухватиться за сухие седоватые волосы и откинуть голову назад — открыть доступ к шее. Скользящим движением провести острием клинка по горлу. Кровь обильно хлынула из глубокого разреза, струйками орошая черную мантию, и Агнес, выхватив из ослабших рук чужую палочку, оттолкнула Трелони от себя. Чересчур сильно. И чересчур близко оказался низкий каменный парапет. Запутавшись в своих ногах, истекающая кровью Трелони оступилась и перевалилась через зубцы стены. Без единого звука исчезла где-то в ночной черноте. Агнес вздохнула. Глубоко, преувеличенно тяжко. Запрокинула голову к пасмурному небу, как будто спрашивая у него, за что ей это. Плюс одна лишняя жертва… которой просто подышать захотелось. Хоть не одна Агнес умудряется оказываться не в том месте, не в том времени, и это… радовало? Не очень. Подойдя к краю, она напоследок удостоверилась, что тело достигло земли, а не застряло где-то в выступах замка. Да. Крошечным поломанным тельцем лежала на снегу, по белоснежному полотну которого растекалось красное пятно, с такой высоты кажущееся почти черным. Во всяком случае, было бы странно, обойдись эта вылазка без непредвиденных обстоятельств. А самое интересное — впереди. Чтобы не тратить ещё больше времени, Агнес двинулась дальше. Желая вытеснить из сознания этот вид перепуганной женщины, размышляла, как ей вообще поступить. Нужно застать его врасплох, это понятно. В дуэли один на один у неё чересчур велик шанс проиграть. Но как тогда? Если он уже может её подозревать. Тут уже не сработает притвориться невинной овечкой, как сработало с Хиггсом, Флинтом, Дерреком, Фарли, Трэверсом… Невинные овечки среди ночи без приглашения не заявляются. Может, сказать, что ей приказал сходить за ним Темный Лорд? Неотложные дела, чрезвычайная срочность и всё прочее… Заплывшая в этот густой ил рассуждений, Агнес слишком увлеклась. Увлеклась настолько, что забыла восстановить спавшие на площадке дезиллюминационные чары. Увлеклась настолько, что в итоге врасплох застали её. Агнес поворачивала за угол, ещё не доходя до директорской башни, когда взглядом споткнулась о силуэт в темноте коридора, и встала тут же как вкопанная. Моментально вскинув палочку, она только затем вгляделась. Осознала. Это тот, кто ей нужен. Без всяких кабинетов директора. Без всяких хитроумных планов. Прямо перед ней. И почему-то палочку на неё взамен не навел. Оставался неподвижен. Несколько секунд тянулось это воцарившееся безмолвие, эта странная неопределенность, прежде чем глядящий на неё спокойно Снейп ударил её не магией — одним только вопросом: — Кэрроу мертвы? Что парализовало её хлеще всякого Петрификуса. Шокирующе безразличный голос. Как будто эти Кэрроу не были профессорами его школы. Как будто грянувший по их души Жнец — то, чего следовало бы ожидать. Как будто этот же Жнец не сделает то же самое с ним самим. Если повезёт. Агнес растерялась больше прежнего. Не очень понимала, как следует сейчас поступить. Выпускать Снейпа из-под прицела палочки казалось не лучшей идеей, но тот ведь свою даже не направлял ещё. Если направит — Агнес успеет сориентироваться. Наверное. Поэтому, немного ещё поколебавшись, она медленно согнула вытянутую руку, чтобы кончик палочки приставить к горлу и видоизменить голос. Ответить… — Не утруждайся, — предупредил Снейп, заставляя её вновь замереть. — Мне прекрасно известен твой голос. Имел удовольствие слышать его семь лет твоего обучения, — говорил, уже отворачиваясь от неё. — Иди за мной. Агнес смотрела в его спину, не понимая. Его точно совершенно не заботило, что вслед ему может прилететь проклятье, но не это обескураживало больше всего. Значит, ей не показалось? Тогда, на приеме? Это не было пустой паранойей, Снейп догадался? По пятнышку крови? Или это всё какая-то уловка? А может, того интереснее — ошибка? Он не произнес вслух, кто она. Не подтвердил. Учил он многих, это необязательно должно быть про неё. Осознав, что она не очень-то торопится за ним идти, Снейп остановился. — Если ты хочешь узнать больше о том, что выкрала из школы в сентябре, тебе стоит уже сдвинуться с места. Ещё лучше. Что происходит? Это всё напоминало сон: как будто подсознание просто собрало в кучу все её опасения и выдало… это. Не хватает ещё, чтобы какой-нибудь Темный Лорд лично появился из-за угла и заявил, что он тоже в курсе. Обо всем. Агнес не знала, что ей сейчас делать, но стоять столбом — действительно не выход. Опасливо она двинулась следом, выдерживая безопасное расстояние и ни на секунду не выпуская спину, за которой следовала, из поля зрения. Путь Снейп как будто нарочно выбирал плохо освещенный и — да, бескартинный, как и она до этого. А у неё с каждым поворотом вопросов плодилось всё больше, причем даже не оформленных, а в большинстве своем сводящихся к одному единственному «какого черта?» Не в ловушку ли он её ведёт? Чтобы запереть где-то и сдать Лорду. Тогда какого черта она за ним идет? С другой стороны, если он знал, кто она, и хотел бы преподнести её Темному Лорду в качестве дара за какое-нибудь вознаграждение, мог давно уже это сделать, элементарно рассказав, а не допустив смерти двух Кэрроу как минимум. Так она себя и успокаивала, пока они петляли. Допетлявшись до директорской башни. Горгулья уже пропустила своего директора на винтовую лестницу, а Агнес замешкалась в проходе. Не решалась. Вот поднимется она, а там, может, уже Реддл сидит, которого Снейп мог запросто за это время призвать. Зайти внутрь — и захлопнется ловушка. Но остановиться на полпути и вернуться домой, пытая себя тем, что она могла что-то узнать и не узнала, по собственной трусости — или благоразумности? — было бы выше её сил. В любом случае, благоразумие и так никогда не было её сильной стороной. Да и убить Снейпа все-таки надо бы… Агнес шагнула внутрь. Лестница увела её спиралью наверх, прямиком к кабинету, и с порога Агнес забегала цепким взглядом по пространству, проверяя на наличие сторонних лиц. Никого. Снейп даже многочисленные портреты оглушил — директоры спали в своих рамах, лишённые возможности свидетельствовать предстоящему… разговору? У Агнес ноль идей, что сейчас будет происходить. Маску не снимала. Не сказала ещё ни слова. Ждала хоть какого-то объяснения. Которое себя долго ждать не заставило. — Я знаю точную дату, когда был уничтожен первый крестраж, — заявил он внезапно, своим неизменно бесстрастным тоном, — и помню, как Темный Лорд выглядел на следующий после этого день. — Небольшая пауза, как будто данная на то, чтобы Агнес сама додумалась, к чему он ведет. — Ровно так же, как он выглядел, когда на следующий же день после приема пришел требовать у меня список всех посторонних лиц, посещавших школу за последние месяцы. Допустим, логика ясна. Но это ещё ничего не значит. — И за последние месяцы посетил школу только один волшебник? — позволила она все же себе сказать своим голосом. В Хогвартс время от времени наведываются министерские, устраивая проверки. Нередко заявляются родители учеников, пострадавших на квиддиче или практических занятиях. Члены попечительского совета. Под подозрение падает лишь она одна? — «Только один волшебник» пытался выведать информацию о молодости Тома Реддла. Гадство. Кто бы её ни сдал — чтоб эта призрачная сволочь теперь никогда не упокоилась… Агнес и тогда понимала, как это всё было безрассудно, но если не идти на риск вообще — так и сидела бы на одном месте без всякого намека на прогресс. — Вы меня выдали? — уточнила она спустя целую минуту напряженно звенящего молчания. Хотя в таком случае Реддл бы уже дал об этом знать? С приема прошло многовато времени. Ни разу он не упомянул о своей осведомленности. — Твое счастье, что я владею окклюменцией на должном уровне. Не выдал?.. — Я не понимаю. Вообще ни черта. Северус Снейп — преданный последователь Темного Лорда. Играл немало лет на два фронта, обманув самого Дамблдора и убив его. Одного из величайших волшебников этого столетия. Снейп посмотрел на нее так, будто нисколько не удивлен в озвученных умственных способностях — классический его взгляд, — и достал магией из ниоткуда какой-то ящик. Поставил на стол. Защелкали в нем многочисленные замки, откинулась назад грузная крышка, давая увидеть два ряда загадочных флаконов: четыре в одном, три в другом. — Воспоминания Дамблдора о Темном Лорде, — возвестил Снейп, и Агнес метнула к нему ошеломленный взгляд. Скрытый по-прежнему жуткой личиной. Но ситуация обретала всё более причудливый оборот, и Агнес сдалась. Неуверенно подходя ближе, она потянула руку к лицу и осторожно сняла маску, откидывая заодно капюшон. Снейп и бровью не повел. Никак не прокомментировал. Ждал, когда она вдумается и что-то осознает, а у неё всё не выходило: — Вы ведь убили его… Изъял воспоминания у него в таком случае насильно? Или обманом? Или… — Его убил крестраж, — возразил он. — Я всего лишь прервал затянувшиеся последствия уничтожения. Так это Дамблдор?.. Очевидно. Тогда — семь лет назад… Дамблдор уничтожил крестраж. Кто же ещё? Агнес вспомнила диадему и Фарли, вопящую из-за расползающихся по телу черных щупалец тьмы, поглощающих её жизнь до капли. Ей думалось, что раз крестраж уничтожен и ничего не произошло, уже и не произойдет. Но, может, она просто не знает о последствиях. Уизли там как, живой вообще?.. Дамблдор умер через год после той внезапной демонстрации реддловской слабости при Агнес. Как выразился Снейп, последствия «затянулись». Не могла же она отправить Уизли в дальнее посмертное плавание своим сотрудничеством… Снейпу было достаточно одного только беглого, не сильно заинтересованного взгляда на её лицо, чтобы догадаться, что её так озадачило. — Что было крестражем? — Диадема Когтевран. — Тебе хватило ума её не надевать? Агнес сочла ниже своего достоинства на это отвечать: закатанные глаза были ответом красноречивее. Даже язвить, на удивление, не хотелось — настроение не то. Ужасно выматывающий день… который закончится неведомым образом. Каждая фраза Снейпа — все новая, впрыскивающаяся во весь абсурд доза непредсказуемости. Снейп хмыкнул и отвернулся, непонятно зачем направляясь к одному из углов многогранной формы кабинета. Задавая попутно еще один вопрос: — И чем же ты её уничтожила? — Драконьим пламенем. Небрежный ответ заставил его остановиться. — Прошу прощения? — переспросил он, повернувшись к ней обратно боком. Агнес не стала повторять. Вот сейчас, когда она произнесла это вслух в этих стенах, тот её гениальный план показался слегка ненормальным, да. Но ведь сработал. Снейп помолчал, обдумывая это, прежде чем спросил тоном, каким спрашивают обычно колдомедики: — На коже остались почернения? — Нет. Наверное. На руках, на шее, на лице у него не было… — Хорошо, — резюмировал он и вернулся наконец к своей загадочной цели. Махнул палочкой, приводя в действие какой-то тайный механизм: изящные створки стены стали раскладываться, раздвигаться в стороны, открывая взгляду небольшое спрятанное пространство. В центре которого — каменная чаша, изрезанная древними рунами на ободке. Её дымчатое содержимое мерцало, переливалось, искушая желанием протянуть руку, потрогать… — Омут памяти. О необыкновенном артефакте, прикоснуться к которому — уже как коснуться чего-то сакрального, мифического, Снейп заявил так, будто у него таких Омутов — целый склад. Просматривает чью-нибудь память вместо утренней газеты за чашкой кофе. — Ты не сможешь его отсюда вынести, поэтому придется тебе просмотреть всё здесь, — как ни в чем не бывало сообщил он, возвращаясь к столу и усаживаясь в директорское кресло. — Я подожду. Агнес так и осталась стоять, не шелохнувшись. Как-то уж слишком потерявшаяся во всем водовороте событий… — Что происходит? Единственное, что вертелось в уме и удалось сложить в слова. Снейп в ответ же только вопросительно — и слегка пренебрежительно — приподнял брови, призывая пояснить. — С чего вдруг вы решаете выдать мне… всё это? Одним сплошным комом. Без пояснений, без какой-либо логики, связующей цепочки. Их отношения даже товарищескими не назвать, она ему никто. — Розье, я немало лет прождал, чтобы наконец передать кому-то эти знания. Ты хочешь побеседовать по душам, вместо того чтобы просто ими воспользоваться? — Хочу. — Хочет объяснений хотя бы. Снейп тяжело вздохнул. — Почему сами никак этими знаниями не воспользовались? — Я нахожу спасение мира занятием весьма утомительным. Тебе не кажется, что куда легче дождаться какого-нибудь героя без чувства самосохранения, что справится с этой работой с бóльшим энтузиазмом? — И я этот «герой», по-вашему? Его изучающий взгляд прошелся по ней с головы до ног, и если на черной ткани кровавые пятна бесследно терялись, то на маске в её руках отчетливо красовались гранатными горстями. — Вне зависимости от формулировки, — решил опустить Снейп эту тему, — по какой-то причине, что меня не интересует, ты уже в это ввязалась. Ничего не складывалось по-прежнему. Были люди, ввязавшиеся в это ещё раньше. — Что насчет орденовцев? Между убийством Дамблдора и поражением Ордена — два года. Почему за это время не передать эти сведения им? Его еще один вздох прекрасно показывал, что не менее утомительным, чем спасение мира, он находит этот несуразный допрос. И все равно — стало быть, понимая, что без ответов на вопросы она и с места не тронется, отвечал: — Я никогда не возлагал на Орден особых надежд даже при Дамблдоре, не говоря уж о том, что с ними стало после его смерти. — А на меня, значит, возлагаете? — Нет, — отрезал, не заботясь о её ранимой натуре. — Однако учитывая… специфическое отношение к тебе Темного Лорда, это несколько увеличивает твои шансы. А теперь — будь добра, воспользуйся шансом и не тяни время. — Магией он пододвинул ящичек с флаконами ближе к ней. — Стоит разобраться с этим до утра. То есть взять сейчас и просмотреть чужую память? Вот так просто? Агнес совершенно не поспевала за событиями. Ещё минут пятнадцать назад бродила по коридорам, раздумывая, как этого невозможного мага убить, а теперь он снабжал её… этим всем. Не только чужой памятью. Самой информацией о том, что он, сволочь такая, даже не на стороне Темного Лорда. Все это время! Как ему вообще верить? Будто бы у нее в принципе есть выбор. Агнес — не та, кто думает дважды. И уж точно не отказывается, когда дают. Поэтому она переместила магией сундук на треножный столик поближе к Омуту памяти. Подошла к нему, стянула с пальцев перчатки и подцепила первый по счету флакон. Его жемчужное содержимое, серебрясь под отсветом свечей, перетекло в чашу. Закружилось, меняя в густой тягучей дымке мутное изображение. Её беспокоило разве что, насколько уязвима она будет во время показа этой раритетной коллекции. Окажется в кабинете кто-нибудь или вздумает Снейп что-нибудь сделать — Агнес и не узнает, пока не выберется из Омута. Паршиво. Крайний недоверчивый взгляд на Снейпа, невозмутимо наблюдающего за ней… и Агнес окунулась в кружащуюся бесовщину. Ледяной водоворот затянул её тут же, утаскивая в непостижимую глубину. Вниз-вниз-вниз. Глубже и глубже, свободным падением куда-то к самому дну сплошного вороха бледных пятен. И наконец. Первое воспоминание. Агнес осмотрелась, обнаруживая себя в черте неизвестной ей деревушки. Ожидала увидеть Дамблдора — в молодости или уже старости — и не увидела никого рядом даже близко похожего. Только чудаковатый мужчина в несуразной магловской одежде — единственная живая душа среди пустой проселочной дороги. За ним Агнес и последовала. Близко к полуразваливающейся засаленной хибаре, к которой их привел путь, и подступать-то не хотелось. А незнакомец упрямо шел именно туда, и выбора у неё не оставалось. То, что последовало затем, напоминало какой-то акт театра абсурда. Соскочивший с дерева крупный мужчина с косыми глазами и окровавленным ножом в руке, чьих слов Агнес не разобрала, как будто тот страдал дефектом речи. Напал на обладателя воспоминаний, а Агнес при всем желании — которого и не было — не смогла бы как-то помочь. Только смотрела, недоумевала, пыталась как-то разобраться... Совсем скоро на порог вылетел старичок — ещё один волшебник, будто непропорционально вылепленный, чье хмурое лицо терялось в морщинах, и заговорил уже, благо, относительно по-английски. Не сказать, что это способствовало пониманию ситуации. — Я к вашему сыну, мистер Мракс, — обратился к нему, как выяснилось, министерский работник. — Это же Морфин, верно? Агнес покрутила в уме это сочетание, Морфин Мракс, и это всё так же ничто ей не дало, за исключением того, что это, очевидно, одна из давно зазубренного ею списка фамилий чистокровных семей. Конкретно у этой династии Агнес помнила имена только первых её представителей, тех времен, когда это было ещё действительно могущественное родовое древо. Этих же нищих и нелюдимых волшебников Агнес не узнавала. А работник же тем временем не без труда навязался всё-таки внутрь… Смельчак. Лично она после такого радушного приема точно послала бы всё к чертям и ушла. По меньшей мере из уязвленной гордости. Внутри дома неописуемые ощущения от перемещения по чужому воспоминанию ещё больше обострились. И так дикие до жути, до странного чувства в животе, но снаружи это воспринималось не настолько чуждо. Не такой явный диссонанс. Гнилые половицы скрипели под смешными башмаками волшебника и молчали под её ботинками. И это не та бесшумность, не та обычная мягкая поступь, когда Агнес старается оставаться незамеченной, чтобы подкрасться к жертве. Сейчас она будто — да и на самом деле — просто не существовала. Фантом. Её не замечали, и она могла хоть впритык подойти к безобразным хозяевам этого уютного гнездышка, если бы хотела к ним приблизиться хоть на ярд. Не хотела. Заинтересовало её разве что новое лицо, выделяющееся среди уже увиденных мужских. Худощавая девушка в подранном платье возилась с уже почерневшей посудой на кухне. Тоненькая до изнеможения, но не изящно-хрупкая, как принято у аристократок, а наоборот — будто грубо обструганная щепка. Это даже простой неопрятностью не назвать, это что-то чудовищнее. Здесь и дышать не хотелось, как будто в легкие со вдохом проникнет эта гниль, и как же хорошо, что Агнес здесь не по-настоящему… Но зачем она здесь? То ли у неё просто голова шла кругом, то ли это какая-то ошибка. Агнес не имела ни малейшего понятия, как вся эта сцена может быть связана с Реддлом: трудно хоть отдаленно представить, чтобы тот имел какое-то дело с такими волшебниками, как эти. Меропа — эта затравленная дочь мистера Мракса — едва ли палочкой своей управлялась. Её братец Морфин же явно больше предпочитал магии свой ржавый ножичек… А затем министерский работник, предъявляя обвинение по нападению на магла, неосторожным словом вывел Мракса из себя. И картина стала проясняться. — Видели это? Видели?! — яростно ревел он, пихая гостю в лицо старинное кольцо с черным камнем и заявляя, что это наследие Певереллов. — А это? — схватил он перепуганную дочь за цепочку на её шее, едва ту не удушив, только чтобы продемонстрировать медальон: — Слизерина! Салазара Слизерина! Мы единственные его потомки из ныне живущих, что вы на это скажете, а? Единственные потомки Салазара Слизерина. Они. Вот эти вот… Агнес отчаянно не хотела складывать один плюс один, вопреки тому, как стало уже закрываться какое-то смутное подозрение. Окончательно же всё встало на свои места, когда вскоре зазвучал снаружи цокот копыт. А за ним — слова. — Том, — донесся звонкий женский голосок, — я могу ошибаться, но… кто-то прибил змею к двери? От этого имени шевельнулось что-то меж ребер. Агнес подошла к мутному окну, чтобы рассмотреть двух подъехавших к дому всадников. Обладательницу голоса и… Сходство настолько впечатляющее, что можно бы увериться, будто это Реддл и есть. Темноволосый, стройный и дорого одетый молодой человек со слишком хорошо знакомыми ей острыми чертами. Только вряд ли Реддл когда-нибудь любил в свободное время разъезжать верхом по деревням, да и такого жеманства в нем никогда не было. Шестеренки в голове крутились еле-еле, скрежетали, но все же работали. Брови чуть нахмурились, и Агнес повернулась обратно к одной из обитателей лачуги. Съежившейся, до смерти побледневшей девушке — наследнице Слизерина, если Мракс не врал, — что уставилась через окно на красивого всадника. Да ну… нет? Не может этого быть. Это смешно. У Агнес и впрямь вырвался смешок. Вот и познакомилась с семейкой своего ненаглядного. Следующая ступень их занимательных отношений — свадьба? Правда, судя по всему, благословения они не дождутся ни с одной из сторон. В грязной комнатке воцарился тем временем какой-то скандал, и Агнес могла только примерно догадываться о причине, учитывая, что эти Мраксы по большей части просто шипели друг на друга, как гадюки. В конце концов, Мракс окончательно озверел и вцепился в горло своей дочери, министерский попытался встрять, поспособствовав окончанию сцены. Агнес вынырнула из закрутившейся вязкой дымки. Не сразу проморгалась, лишь через пару секунд осознала, где она. Уцепилась взглядом за единственного волшебника в кабинете — всё того же Северуса Снейпа, казалось, за это время ни на дюйм не двинувшегося. Тот смотрел на неё спокойно, ожидающе. Все вопросы потом. Обсудят потом. Агнес поджала губы, беря только мгновение на то, чтобы оправиться после такого путешествия, и взяла следующую склянку. Проделала с ней то же, что и с предыдущей. И снова в Омут. Снова глубоко вниз. Второе воспоминание. Совсем короткое. Карактак Бэрк, без особых подробностей рассказавший о молодой беременной волшебнице, из отчаяния продавшей медальон Салазара Слизерина за гроши. Третье. Здание, до того стерильное, что казалось лишенным жизни. Вычищенное до блеска, будто этим можно было прикрыть откровенную бедность угрюмых стен. Даже на краску поскупились. Черный, белый, немного оттенков серого — и никакого пигмента больше. Что-то ей эта чрезмерная, гиперпрагматическая сдержанность напоминала. Ей представлялось когда-то, что такое преувеличенное чистоплюйство Реддла — следствие жизни в приюте, который наверняка истекал грязью. Некий протест. А оказалось, наоборот — привычка, неискоренимая, обретенная здесь же. Любопытство в ней закипало. Если первые два воспоминания Агнес как будто просматривала в прострации, все еще не до конца понимая, что происходит, то теперь… вдумалась. Насколько личные вещи видит. Как глубоко копнул Дамблдор, а она бессовестно пользовалась его трудами, подбираясь ещё ближе к тому, кто всегда кажется недостижимым. Агнес вслушивалась в каждое слово разговора молодой версии Дамблдора с магловской женщиной, стараясь не упустить ни детали. Увлеченно впитывала информацию про молчаливого мальчика «со странностями», что даже младенцем почти никогда не плакал. До трясучки пугающего других детей и чересчур умного для своих лет. Изворотливого. Кролика чьего-то повесил… Вот с чего начинают путь уникумы с диктаторскими амбициями? Увидеть маленького психопата оказалось еще более интригующе, чем только слышать о нем. Сидел в своей комнате, также скупой на мебель, практически пустой. Одетый в тусклого цвета брюки и серую форменную рубашку, как и все сироты здесь. В руках держал книгу, и на вид — просто ангел во плоти. Такого только и хотелось, что за худую бледную щеку потрепать, и лишь холодный, совсем не детский взгляд удержал бы от подобных желаний. Агнес подошла ближе. Наклонилась к нему, всматриваясь в недоверчиво сверлящие Дамблдора глаза. Непривычные. Зеленые. Как цвет его будущего любимого Непростительного. Не изумруды, не листва в дождливую погоду — подобные банальности в этом случае для сравнения не подходили. Именно что вспышка Убивающего, безжалостная и неминуемая. — Она решила показать меня врачу, да? Говорите правду. Необыкновенно сильный — властный — голос для одиннадцатилетнего мальчишки. Дамблдора ничуть не смутивший. Частично из-за этого же наблюдать за их разговором было презабавно. Наблюдать за контрастами, за тем, как меняется взгляд мальчика, его лицо, стоит заговорить о волшебстве и школе для таких, как он. О том, в частности, что он умеет делать. — Всё что угодно. Могу сделать больно, если захочу. Наверное, и удивляться не стоит тому, на чем именно Том сделал акцент. Не очень благоразумно, пожалуй, учитывая, как исчезла с лица Дамблдора вежливая улыбка. Ещё больше его обычно добродушное лицо посуровело, когда разговор привел их к шкафу. Месту, где маленький Том Реддл хранил какие-то магловские безделицы. Что для Агнес стало настоящей неожиданностью, потому что ей не казалось, что он мог бы тащить себе всё, что на глаза попадется, всё, что не имело пользы… Хотя стоило, она понимала, заглянуть в это поглубже. Укрыта за этим, вероятно, не любовь к пустому накопительству, а доведенное до абсолюта желание обладать чем-то. Острое чувство собственничества. — В Хогвартсе не терпят воровство. Непонятно, хотел ли Дамблдор его именно пристыдить, но тот всё равно и бровью не повел. Знал бы Дамблдор тогда. Строго наставляя, что «волшебник, вступая в наш мир, обязуется соблюдать наши законы», знал бы он, какие законы введет этот заморенный недоеданием, мнительный и замкнутый ребенок, когда поставит этот «их» мир перед собой на колени. Ей даже не хотелось покидать эту часть представления. Хотелось прокрутить еще раз. Задержаться. Еще хотя бы немного… Но мысль, что времени у неё не так много, заставила поддаться дымке, растворившей крохотную комнатку монстра, заинтересованно вскрывавшего конверт с письмом о поступлении в Хогвартс. Агнес вынырнула из Омута, вцепляясь побелевшими от напряжения пальцами в каменный ободок чаши. Смотрящие вперед глаза бегали по короткой амплитуде, пока мозг прокручивал всё уже увиденное. Немного пугающее чувство — ей уже дурнело с непривычки, из-за этого странствования по аллее воспоминаний, но необходимость увидеть ещё больше эпизодов не отягощала, а воодушевляла. Интриговала до нездорового зуда под кожей. Огорчало, наоборот, что осталось не так уж много. Всего несколько флакончиков в ящике, к которому Агнес снова подошла, на этот раз на Снейпа даже не подняв взгляд: только боковым зрением подметила, что он все ещё на месте. Вылила уже автоматическим жестом субстанцию в Омут и пустилась изучать дальше. Четвертое воспоминание. Трудно за перерыв длиной в две сцены забыть лачужку из первой, поэтому на этот раз Агнес сразу поняла, где оказалась. Грязно, вырвиглазно темно и… И Том Реддл на пороге. Юный, ещё совсем школьник. Агнес успела забыть, каким он был. Черты остались теми же, конечно, но все же в нынешнее время он был уже молодым мужчиной, а не юнцом, и контраст невероятен. За годы стал еще выше, немного шире в плечах, обрел бóльшую жесткость в лице и силуэте — так или иначе, в любом случае завораживающем, — а не эту будто бы некоторую утонченность, которую Агнес помнила в далекий год знакомства и видела прямо сейчас. Грудь даже стиснуло какое-то странное подобие на тоску. По тому времени, когда главной заботой её существования было сидеть в своей спальне и не высовываться, чтобы не встретиться в особняке с ним. Ничего для неё не значащим. Происходящее в воспоминании мало что ей давало. Агнес смогла узнать в единственном обитателе этого жилища — притом не без труда, потому что мужчина пришел в ещё большее запустение, чем был, прямо как этот дом, обильно затянутый мхом и паутиной, — Морфина, брата Меропы. Дядю Тома Реддла, выходит. Но ничего больше ей было не понять — заговорил с ним Том на змеином: теперь уже она это осознавала отчетливо. Если из уст его семейки это звучало как просто неразборчивая шепелявая речь, то его устами — услада для слуха. Жуткая до мурашек и все же — безоговорочно пленяющая внимание, даже если разобрать не можешь ни слова, ни хотя бы слог. Морфин, даже слыша парселтанг, испепелял гостя косыми, стекольно-пьяными глазами, кривил грязное лицо. Было в нем нечто откровенно диковатое, звериное. Хрипучий голос срывался на крик, нож не раз и не два взрезал затхлый воздух в порыве непонятного исступления. Даже Агнес, будучи сейчас всего лишь несуществующим призраком, хотелось бы податься назад или оглушить его уже хоть чем-нибудь. Том наоборот — прошел глубже в лачугу, приблизился, уточняя что-то, щуря глаза. Агнес не сводила взгляда с его лица, идеально-спокойного. Нисколько не удивленного или обеспокоенного всеми этими выходками, хоть и был младше мужчины раза в два, а может и в три-четыре… в этот раз не обманчиво — абсолютно по-настоящему. Всего лишь шестнадцатилетний Том Реддл. Разочарованный, наверное? Явно велико должно быть его разочарование после стольких лет жизни в магловском приюте, где хоть и стояла в воздухе бедность, но вместе с тем имела место опрятность, жесткая дисциплина, безукоризненный порядок. А здесь, в обители его семьи, в гнезде наследников самого Салазара Слизерина… даже сесть негде без страха перепачкаться в пыли, саже и прочих нечистотах. Морфин Мракс, его родственничек, и то больше выглядел маглом — таким, как этих простецов описывают чистокровным детишкам, чтобы припугнуть и отвадить от желания приближаться к грязнокровкам. И даже после этого… После такого контраста, после такого наглядного примера Реддл все равно выстроил на магловских костях себе будущее. Кидал грязнокровок в темницы, пыточные камеры, вырытые могилы. Вкладывал в умы волшебников, какие маглы — ничтожные создания… По итогу даже со своим дядей у Реддла не дрогнула рука расправиться, хоть Агнес и не представляла, как именно. Ещё только один его шаг к нетрезво шатающемуся мужчине, и воспоминание затухло. Следующее — пятое — стало для неё ещё одной неожиданностью. Всё тот же Том Реддл, но в школьной форме. В окружении лиц, прекрасно ей знакомых по колдографии, включая… конечно. Может быть, стоило допустить подобный расклад заранее, но Агнес оказалась не готова. Видеть своего юного, пару лет назад умершего в реальности отца. По большей части Агнес уже отгоревала, да и сама по себе немало очерствела, чтобы в открытую скорбеть. И все же, вместо того, чтобы наблюдать за Томом, к которому были прикованы все взгляды за столом, смотрела на отца. Такого удивительно живого и такого непривычного: глаза отдавали мальчишеским озорством, пока губы, вплоть до ямочки на скуле, растягивала улыбка из-за шутки Слизнорта про сверхъестественную способность Тома узнавать всё и вся. Даже когда профессор пожурил учеников и сказал им не задерживаться, Агнес до последнего смотрела вслед отцу, поднимающемуся из-за стола и идущему к выходу. Колко перешучивающемуся с Ноттом, не очень аристократически пихающему того локтем за какую-то фразу. Кабинет опустел, и тот взгляд, который Агнес вернула на главное лицо воспоминания, чувствовался неподъемным: так тяжело его отцепить от двери и откатить камнем к Тому. Агнес — не любительница выискивать какие-то сакральные смыслы, поэтические символы, но какая-то это определенно паскудная метафора, что даже сейчас, даже в чужой памяти, отец ушел, оставляя её на него. Диалог между ним и Слизнортом все равно ничего нового для неё не открыл, разве что Агнес хмыкнула с того, что Том даже и не скрывал своей заинтересованности в крестражах. А после воспоминание так и вовсе, будто засбоив, затянулось туманом преждевременно и вышвырнуло её наружу. Ладно?.. Мотнув немного растерянно головой, Агнес подступилась к следующему отрывку истории. Уже практически концу. Шестое. Этот «льстивый паршивец» — по давнему выражению Кровавого Барона — во всей красе. Целующий руку какой-то тучной рыжей женщине, на чей порог заявился долгожданным и явно очень желанным гостем. Преподносящий ей цветы… сама галантность. Агнес доводилось видеть, как искусно он плетет свое кружево комплиментов на приемах при разговоре с дамами, но к тому времени все-таки он уже обладал колоссальной властью, а потому различие с тем, что она видела сейчас в чужой памяти, было весомым. Всего лишь скромный, по его же словам, «бедный служащий». Вынужденный терпеть даже беглое, но определенно кокетливое прикосновение старческой ладони к своей щеке, за которое в настоящем эта дама лишилась бы своих пухлых пальцев как минимум. А всё ради… С неменьшим интересом, чем у самого Тома Реддла, Агнес наклонилась над принесенными эльфом футлярами. Артефактами. — О, если бы мои родные узнали, что я показываю их вам! Все они только и мечтают, чтобы прибрать их себе! Насколько же нужно было втереться к бедной женщине в доверие, чтобы лишь из желания произвести на него эффект она давала ему в руки редчайшей ценности коллекцию, которую прятала даже от близких… Засмотревшись на привлекательное лицо молодого волшебника, она явно не особо волновалась о том, как он изучал реликвии: со всей внимательностью ученого и алчной чуткостью коллекционера. Бережно проводил длинными пальцами, поднимал к свету, чтобы рассмотреть каждую грань. Агнес старалась все эти детали с той же аккуратностью сохранить в памяти. Золотой кубок с выгравированным на боку барсуком. Увесистый медальон со змеистой буквой S, украшенной дорогими камнями. Отблеск багреца в чужих, ещё человеческих глазах. До чего же странно, что Агнес — какая-то Агнес, которой на момент этих событий не только не существовало, а даже в отцовских планах не было… — уже прекрасно знала этот задумчивый взгляд, когда в его голове зреет очередной безукоризненно жестокий замысел. Лицезрела столько раз лично, что и не счесть. Эта женщина, безусловно, не жилец. Гадать, что именно он с ней сотворил, не хотелось, хоть и осталась очередная неопределенность оттого, что сцена снова оборвалась, не доходя до непосредственных его действий. В общем-то, ей было неинтересно. И последнее. Финальное воспоминание. Неожиданно — то же помещение, в котором была она только что, до того как отправилась в это турне по чужой памяти. Хогвартс. Кабинет директора, занятый молодым Дамблдором. Напротив которого в кресле располагался уже не Том Реддл, нет. Именуемый теперь пафосным титулом Лорд Волдеморт. Агнес не испытывала никогда особо теплых чувств к бывшему директору, но сейчас определенно ощутила укол симпатии за то, с каким стоическим упрямством тот звал Волдеморта его обычным именем. Магловским. Теперь она знала это наверняка. Видела его тепличного отца-магла своими глазами. Как же он её за одно только вечное использование этого имени не убил? Директора понятно, так просто не убить, но её, малолетку, вздумавшую, что может самого Темного Лорда — хотя к тому моменту, как выяснилось когда-то, он себя таковым ещё не ощущал, ощущал семнадцатилетним… — звать так? Агнес посмотрела ещё раз на этого Лорда. Бледного, как полотно, красноглазого и уже будто изрядно потасканного жизнью. — Я отдам себя и все мои таланты в ваше распоряжение, — говорил он, прося о месте преподавателя. — Стану вашим слугой. Не нужно быть гением, чтобы понять, что нечто за этими словами крылось, что Волдеморт в очередной раз задумал что-то и не более чем играл сейчас, но для Агнес все равно такое заявление из его уст — как скрип гвоздя по стеклу. Буквально поморщилась, испытывая не сказать что отвращение, но какой-то явный полутон отторжения. Вот тогда до неё и дошло, что именно не складывалось. Это не её Лорд. Не тот Том Реддл, которого она знала настолько, насколько он позволил ей его узнать. Уже познав вкус власти, её Лорд, даже словесно угождая кому-либо, не уходил в унижение себя. Конечно, Агнес не могла знать, каким он был за пределами её особняка… но ей даже вообразить трудно. Что-то такое. Абсурд же. Путешествуя по воспоминаниям, Агнес находила сходства между знакомым ей Лордом и этим Томом Реддлом вплоть до юношества, а затем… как будто трещиной расходилось на целое разветвление. Имея «полувековой багаж» опыта, он свернул по совсем другой тропе. После своего перерождения как будто стал равнодушнее, отчужденнее, терпимее, когда нужно. Разве мог вот этот бледнолицый маг — которого заметно передергивает от простого «Том» и рука которого судорожно мечется к палочке от простой дамблдоровской провокации — в будущем использовать плоды магловского развития, даже если это шло на пользу обществу и его правлению? Агнес повеселила беглая мысль, что он на ней мог просто тренироваться в обретении этого терпения. Не убил за фамильярность именно поэтому. Испытывал себя. Ходячая тренировка его выдержки. Сколько раз за те годы, интересно, он мог порываться всё же запустить в нее Непростительное? Понятно, что её домыслы могут быть далеки от правды, и все же забавно было бы… Ей и так было относительно ясно, что возрожденный Том Реддл сильно отличается от оригинального. Когда у нее элементарно не складывались образы того, что жил с ней под одной крышей, и того, о ком она была наслышана еще с детства. Но теперь — наглядно. Увидела это всё воочию. И выбралась наконец из Омута памяти с чувством, будто ей изнасиловали мозг. Очертания кабинета размазывались головокружением, от которого изрядно мутило. В груди ворочалась легкая тошнота, руки чуть дрожали. Агнес прислонилась спиной к стене, стараясь прийти в чувства, прикрыла на секунду глаза, но под закрытыми веками в темноте всё ещё плавали увиденные образы. Ей их теперь вряд ли удастся в скором времени оттуда выкинуть. — Значит, крестражи — предположительно кольцо, чаша и медальон, — вздохнув и посмотрев наконец на терпеливо ожидающего Снейпа, заключила она. — Кольцо уже уничтожено. Агнес кивнула, понимая. Хорошо. Значит, чаша и… — Я видела у него что-то похожее на тот медальон, — вспомнила она вдруг, сдвинув брови. В тот же год, что уничтожили кольцо, немногим позже. В его комнате. — Но будь это крестражем, стал бы он так разбрасываться?.. — Он и реликвией не стал бы, — ответил он тоном, как всегда снисходительно отмечающим, что это по меньшей мере очевидно. — Следовательно, то, что ты видела — не более чем «что-то похожее». Может быть. Спорить Агнес уж точно не будет. Ей теперь в принципе не очень понятно, что делать. Разыскать чашу и медальон, да, отлично. Здорово. А со Снейпом что? Вроде бы это и удобно, иметь на своей стороне Пожирателя Смерти, еще и такой значимости… к тому же не стоит ведь покушаться на того, кто мог бы предоставить ей еще больше информации… но даже Уизли, гриффиндорцу до мозга костей, всецело довериться она не смогла. Кроме того, это же было важнейшим пунктом её визита в Хогвартс. Убила она очередных двух Пожирателей Смерти… и? Это ничто. В сравнении с масштабом того, что творит Реддл — просто унизительная мелочь. Но убить директора Хогвартса? Одного из наиболее приближенных к Темному Лорду верных слуг? Убийцу самого Дамблдора? Уже немного лучше. — И что теперь? — небрежно поинтересовалась она. Все же он профессор. Её учитель. Пусть учит. — Для начала — сделаешь то, зачем пришла, — заявил он безразлично, поднимаясь из-за стола. — Убьешь меня. Агнес, заранее настороженно сжимавшая палочку в пальцах, окаменела. Моргнула, глядя в спину, что уходила куда-то. Снейп исчез из поля видимости, оставляя её в растерянности, со сплошным знаком вопроса в голове. Вот так просто? Или это его неизменный сарказм, который никогда от серьезности не отличишь? Вернулся Снейп совсем скоро, не дав даже особо времени обмозговать его фразу. Вернулся не с пустыми руками, а с каким-то затасканным тряпичным свертком, который кинул на стол. — Еще одна часть наследства, оставленная Дамблдором, которая мне уж тем более ни к чему. Забирай. Агнес даже не взглянула. Не сводила глаз с его лица. — Что значит «убить» вас? — Тебе нужно объяснять, как убивать людей? Ей нужно объяснять, как можно так просто об этом заявить. Это всё шутка, может, какая… — Розье, ты ошибаешься, если полагаешь, что до глубокой старости присматривать за обреченными школьниками — предел моих мечтаний. И что? Это значит, что нужно обязательно умирать? Да что ж они все такие благородные! Один не бил в ответ, другой вон тоже сам сдается. Агнес так не может. У неё эта жертвенность за считанные недели уже в печенках сидит. Как в противовес её мыслям, после некоторого раздумия, Снейп решил оглушить её ещё больше: — И этого все равно будет мало. Пока ты убиваешь только Пожирателей Смерти, остальные будут считать, что их лично это не коснется. Стоит ли ему сказать, что она по пути к нему — пусть случайно и совершенно неохотно — заодно прирезала Трелони?.. Как-то это слегка неловко. В любом случае, он не о том, чтобы просто убивать обычных волшебников. Нет, о чем-то хуже. Глядя своими черными глазами-дырами, после выдержанной паузы он спросил: — Чья смерть обычно трогает больше всего? Детей. Такая простая уже истина. Дешевый, избитый ход. Настолько распространенный, потому что всегда действующий. — Вы предлагаете… — Я ничего не предлагаю, — отрезал он холодно. — Более того — как директор школы я категорически против, чтобы ты трогала учеников. Но если ты хочешь знать мое мнение как человека, заинтересованного в том, чтобы свести Темного Лорда в могилу, я тебе его дал. Её взгляд каменел на одной точке, пока разум старался это всё обработать. Очевидно, что он прав. Тревога за свои шкуры не идет ни в какое сравнение с горем или яростью родителя, у которого отняли ребенка. Хогвартс обещает же не только знания, но и кров, пристанище, и если в этих стенах снова умрет студент — спустя столько лет! — это вызовет куда больший резонанс, чем смерть профессоров. А раз Снейп к тому времени будет мертв, всю ответственность возложат на Министерство. На Реддла. Это же даже не должно быть сложно. Ей не впервой убивать детей. Скольких магловских чад она вынужденно перебила? И всё же почему-то… Почему-то внутри нарастало стойкое неприятие. Нежелание. — Во всяком случае, это будет уже не на моей совести, — прибавил Снейп сверху, так, между прочим, как будто разбавить атмосферу, хотя на деле наоборот. Её губы еле заметно скривились. — Не очень-то честно. — Жизнь вообще несправедлива. Да уж. Агнес временно отпихнула раздумья о прозвучавшем — до потенциального убийства школьника еще нужно дожить. Не первостепенная задача. Сейчас было важнее другое. — Вам что-нибудь еще нужно сделать перед смертью? — невозмутимо уточнила она, чтобы понимать, когда ей вообще… — Ничего. Великолепно. Решимость у неё как рукой сняло, ту подкосило странное желание потянуть время подольше. Странное, потому что это ведь то, чего Агнес хотела. Да и все еще — очень хотела бы покончить уже со всем и оказаться в теплой постели. Но как-то это всё… неправильно, что ли. Больно быстро. Ещё и не по её инициативе. Агнес была уверена, что это станет для нее настоящим испытанием, самоубийственной авантюрой, морем адреналина и риска, а по итогу ей прямо в руки всучили и сведения, и жизнь свою — на, режь, убивай. Удивительно, что по голове не погладили. Нет, нет, все не так радужно. Повезло ведь не ей. Повезло Снейпу. Это его план, а она просто удачно ему подвернулась. Врасплох же застали её, а не его. Он знал, кто она. Он знал, что она придет. Не мог знать, когда именно, но был к этому готов. Столько лет прошло, а Агнес все ещё чья-то рабочая сила, идущая по намеченному кем-то пути, хотя ведь для того Жнецом и стала — чтобы выпутаться из этого, самой выбирать, что ей делать. Но что ей, отказаться от такого шанса просто в качестве бунта? Или ещё лучше — заставлять Снейпа сопротивляться, как она тщетно пыталась убедить Уизли драться с ней? Дурость несусветная. Клинок наконец выскользнул из её рукава, и Снейп проследил за этим поразительно бесстрастно. Ожидаемо, что без страха, но хоть каплю удивления можно было?.. Как же ему на все плевать, это уму непостижимо просто. Медленный шаг к нему. Здесь, в директорском кабинете, происходящее ощущалось особенно неправдоподобно. Странные декорации, странная сцена. Поэтому, может, она и чувствовала все так притупленно. Отрешенно. Как будто это и не она вовсе. Очень редки случаи, когда у нее есть время перед убийством. Поразмышлять, поколебаться. Чаще она сама себя загоняет в условия, где у нее уже нет выбора: либо убьет, либо умрет сама. Ни секунды на раздумья. А сейчас… Ещё и смотрел на нее так спокойно, драклы его побери. Оказавшись совсем близко, Агнес на вытянутой руке поднесла лезвие к его шее, сразу над высоким воротником черной мантии. Ровно к сонной артерии. Только рукой дернуть, и всё. Уже отточенный ведь жест. Неважно, кто перед ней. Сколькому он её научил. Неважно. Нечего медлить… — Есть в этом некоторая ирония, — заметил он как назло. — Никогда бы не представил, что в конечном счете меня убьет сестрица Эвана. Как удар под дых. Агнес, до этого сверлившая взглядом свое же лезвие, чтобы не смотреть в чересчур хорошо знакомое лицо, вперилась глазами в его собственные. Она для него всё ещё… «сестрица Эвана»? Не ученица, которую он обучал семь лет в качестве профессора и декана. Не Пожиратель Смерти. Не мельтешащая перед глазами тень его Лорда. У неё как будто два мирка сдвинулись, заходя краями друг на друга. Агнес же в каком-то смысле уже отреклась от прошлого. Когда умер отец — окончательно. Предпочла забыть о том, что до девяноста третьего года вообще существовала какая-то другая жизнь, и тогда маска новой, вылепленной множеством факторов личности легла полностью. Намертво. Увиденное воспоминание — в котором то упоминанием, то собственной персоной появлялся отец — и так в ней что-то неприятно расковыряло. Теперь еще это… — Я полагаю, раз тебе больше не от кого будет о нем услышать, стоит сказать сейчас, — продолжил он. Не выдавая эмоций, Агнес сощурила глаза, всматриваясь в это бесстрастное лицо. — Эван думал забрать тебя. Незадолго до своей смерти. Забрать и исчезнуть где-нибудь на континенте. Нет, вот только не надо. Не надо. Не надо этого всего сейчас. Ей еще не хватало, чтобы… ну, вот. Мозг вцепился уже в эту информацию, раскручивая злополучную воронку с «а что было бы, если бы…» Ничего бы не было, на самом деле. Расклад был бы еще хуже: его бы нашли, ликвидировали за дезертирство. А Агнес — в лучшем случае — вернули бы отцу. В худшем умерла бы от голода где-то там на континенте или добили бы вместе с братцем из жалости. — Это было бы самоубийство. — То же самое ему говорил я, — согласился он к её удивлению. — Когда отговаривал от этой глупости. Отговаривал? Эвана отговорил он? Первая мысль — надо быть ему благодарной, раз он избавил её от перспективы очутиться одной среди чужой страны с мертвым братом. А затем до неё дошло. Эван умер незадолго до падения Темного Лорда. Его бы не успели найти. Их бы не нашли. Да, затем по истечение двенадцати лет Реддл все равно бы возродился, вероятно, нашел бы Эвана и расправился с ним за предательство… но это была бы уже совсем другая жизнь. Воспитываться старшим братом, быть далеко от Великобритании, когда начались бы снова военные действия, не получить чертово клеймо на руку и не стать убийцей. Теперь Агнес понимала, в чем «ирония». Если бы он просто не отговорил своего школьного приятеля… Одно крохотное действие. Столько последствий. У неё вырвался какой-то бездумный смешок. Губы растянулись неискренней усмешкой. — Вы лжете сейчас, чтобы мне было проще вас убить? — Не в моих правилах разбрасываться словами, — напомнил он, и кривая линия её губ практически дрогнула. Его глаза по-прежнему ничего не выражали. Тусклый, будто выцветший взгляд на абсолютно равнодушном лице. На Агнес свалилось до смешного простое понимание, что он просто… устал. Все в нем кричало об усталости, даже эта неизменная черная мантия будто гнула своей угрюмой тяжестью к полу. Так спокойно принимал смерть, потому что действительно хотел этого. Столько лет войны, где обе стороны были ему врагами. Столько смертей. Был ли ему кто-нибудь дорог все эти годы? Видел ли он гибель кого-то, кто ему был по-настоящему важен? У него должна была быть несомненно мощная мотивация, чтобы так долго играть нужные роли. Наверное, уж он со своим умом мог бы вывернуть эту игру совсем иначе. Использовать Агнес — её амплуа Жнеца — в своих целях. Выстроить определенную стратегию и помогать со своего высокого поста в реддловской иерархии, чтобы приблизить Жнеца к свержению Темного Лорда. Да только ему это не сдалось уже, кажется. Хватило. Сделал напоследок, что в его силах, и на этом всё. Его здесь, стало быть, ничего не держало. Уже давным-давно, но он ждал… В каком-то смысле он всего-навсего хотел совершить долгожданное самоубийство её руками. По правде, Агнес даже немного завидовала ему. Передать тяжёлую ношу, отскребая грехи от запятнанной душонки хоть чуть-чуть, и отступить. Уйти на покой. Он заслужил, пожалуй. На этом поле боя он в несколько раз дольше, чем она. Это справедливо, что теперь барахтаться ей. Одной. Забавно… только-только она обрела союзника, ещё даже вникнуть в этот факт не успела и уже собственноручно лишалась. Опять — как было с Уизли. Очевидно, ей не суждено работать с кем-то. — Прощайте. — Её голос покрылся ледяной бесцветной коркой, только бы ненароком не дрогнул. — Профессор. С привычным звуком лезвие вошло в плоть. Как можно глубже — чтобы наверняка и без предсмертных мук, — и сразу же следом за скользящим движением рукой Агнес отвернулась. Услышала хрип от непроизвольный попытки вдохнуть. Услышала, уже через несколько секунд, глухое падение. Но не видела, ни черта не видела, пытаясь вместо этого совладать с собой. Дышать тяжело почему-то. Смотря перед собой, Агнес медленно опустилась на корточки, еле преодолевая жалкое желание обнять себя руками. Хлипкая, будто из неё выкачали все силы. Глыбой по ней прошлись, туда и обратно. Несколько раз. В поле зрения уже затекала расползающаяся лужа крови, обагряющая пол, и Агнес, локтями упершись в колени, уткнулась лбом в запястья. Дышала — глубоко, но каждый выдох все равно срывался на мелкие куски. Это слишком. Слишком уж много всего: событий, информации, слов. Эмоций. Агнес отвыкла чувствовать так много, да и сейчас — не понимала, что чувствует вообще. Просто нечто такое гадкое, тупыми ножницами надрезающее что-то в груди. Ей радоваться бы. Всё так фантастически удачно сложилось. Как если бы Феликса Фелициса наглоталась, честно. Так почему так откровенно паршиво? Агнес убивала с чистой совестью тех, с кем сражалась годами, а Снейпа она за эти годы едва ли видела — он в боях не участвовал. На собраниях, званых вечерах — да, но ничего особо личного, не считая блеклого факта его товарищества с её давно умершим братом, её с ним не связывало. Скорбеть по нему уж точно не станет. И все равно почему-то хотя бы просто взглянуть на его тело было выше её сил. Нужно выбираться отсюда. По крайней мере сидеть в этом кабинете у нее нет никакого желания. А ведь грезила о нем когда-то, мечтая о такой карьере. Сидела бы тут безвылазно. Как удивительна все-таки жизнь — хотеть в детстве стать директором любимой школы, а вырасти серийным убийцей. Мерлин, ей ещё школьника какого-нибудь убивать… В любом случае она из замка до утра не выберется: входы закрыты. Так что посидит где-нибудь в коридоре под дезиллюминационным. Если кому-нибудь не повезет высунуться… значит, не повезет. Целенаправленно она никого выискивать не станет. Осмотревшись, Агнес сначала решила, что склянки с уже просмотренными воспоминаниями забирать ни к чему — лишняя улика, которую прятать. У нее все равно нет своего Омута, чтобы пересматривать. Но затем она подумала, что, когда Реддл сюда явится, уж наверняка изучит всё досконально. Эта деталь ей точно на руку не сыграет, поэтому Агнес выудила все вылитые только что в чашу воспоминания, наполнила ими заново флаконы, крепко закупорила и бросила себе в сумку. Оставит себе как сувенир. Что там еще Снейп говорил про наследство Дамблдора?.. Какое-то тряпье. Так ей показалось сначала. Игнорируя директорский труп рядом со столом, Агнес развернула сверток, из которого выскользнула текучая, серебристая ткань. Кажется, стоило сперва поинтересоваться у Снейпа, что это такое, прежде чем… Теперь немного поздно. Или был расчет на то, что она додумается сама? В конце концов, вряд ли Дамблдор хранил в качестве наследства просто какую-то симпатичную пустую вещицу. Что-то да это должно ей дать. Случай с диадемой вроде бы должен был научить её не надевать незнакомые красивости… Агнес надела. Неуверенно, колеблясь. Проверив сперва через «Специалис Ревелио», которое все равно бы не обнаружило более хитровыдуманную магию, чем обычные проклятья. Натянула ткань на себя. — Твою мать, — вырвалось у неё. Закутываться в мягкую воздушную ткань полностью она не стала, и у неё просто отрезало половину тела. Её передернуло тут же, и она скинула сразу эту чертовщину с себя. Косо и недоверчиво смотрела на неё несколько секунд, пытаясь понять. Не может же это быть Мантией-невидимкой. Той самой. Агнес знала, что такие продаются в магазинах. Но обычную покупную Дамблдор не стал бы так хранить, еще и передавать. Было бы проще купить новую — все равно магия в них быстро изнашивается. Если же «Сказка о Трех братьях», выходит, не такая уж и сказка… Тогда «Сказка о Жнеце»?.. Смерть как существо правда была? Или что вообще… Боковым зрением Агнес заметила какое-то шевеление. Один из портретов, потягиваясь, просыпался от давнего заклинания Снейпа. Не долго думая, Агнес схватила мантию-артефакт и накинула её тут же на себя обратно с головой. Исчезла прямо среди кабинета и, уже будучи невидимой — как если бы пользовалась дезиллюминационными, но слегка неудобнее, — проверила все же тело Снейпа с иссеченной шеей, удостоверяясь, что пульса уже нет. Черные глаза стали по-настоящему пропастями — ни крупицы жизни. Пустые. Забирать у него палочку казалось чем-то… возмутительным. Делающим его лишь очередным безликим пунктом в списке жертв Жнеца. Но для Жнеца он ведь и правда всего лишь еще один труп. Агнес понимала, что нужно. Переступила через себя, изъяв всё-таки черное древко, а затем переступила и через тело, бесшумно покидая кабинет. Не брала времени на то, чтобы остановиться и подумать, что вообще произошло. И что теперь делать. Отдышаться, размыслить… Если включит голову — снова затянет в тину гадких эмоций. Так что пока просто вниз. В темноту подземелий. Если ей нужна ещё одна жертва, это должен быть отпрыск именно кого-то из змеиного клубка, и понятно, где обычно находится их средоточие. Утра она ждала, под покровом невидимости, в уголке промозглых коридоров, хорошо знакомом ей по школьным годам — здесь проще всего было подловить загулявшихся после комендантского часа студентов. Будучи старостой, Агнес не сдавала их тут же декану. Чаще предлагала решить дилемму в пользу для обоих. Всегда приятно иметь в запасе несколько должников, готовых сделать за тебя домашнюю работу, только бы не утерять баллы или, того лучше, репутацию. Мысли о подростковых годах можно было назвать даже приятными. Теплыми, немного согревающими в холодной сырости подземелий. Да только какой смысл в них кутаться, если все равно спустя время их оборвали шаги. Необходимость делать, что должно. Агнес прикрыла глаза, собираясь с духом, пока приближался стук школьных туфель по каменному полу. Вскоре настенные факелы выхватили невысокую фигурку старшекурсницы. Та на ходу поправляла зеленый галстук под тщательно наглаженным воротником рубашки. На груди — значок старосты. Светлая прическа аккуратная, прилизанная, волосок к волоску. Явно встала в самую рань, чтобы выглядеть безупречно и появиться в Большом зале раньше всех. По-прежнему под мантией, Агнес неохотно отлепилась от стены. Оголила клинок и направилась следом. *** Часа полтора, не больше. Часа полтора ей удалось выкрасть на сон. Которые пролетели секундой, как будто Агнес только-только легла без сил в холодную постель, только прикрыла глаза… и вот уже что-то её разбудило — что-то поначалу непостижимое. Непонятная тревога. Такой силы, что аж разодрало какую-то бессмыслицу забытия, выбрасывая её в реальность. Донельзя сонная, Агнес не сразу вспомнила хоть что-нибудь. Ни свои похождения в Шотландии, ни то, как оттуда добиралась домой ранним утром, ни то, как прятала следы преступления под чары в своем кабинете, прежде чем убедиться, что на теле не осталось капель крови, и рухнуть спать. Ничего из последних убийственно долгих суток. Агнес лишь немного повела головой по подушке, хмурясь, скользя помятым взглядом по темноте спальни. Чертыхнулась, когда отчетливо увидела кого-то. Высокий силуэт и глаза — исключительные. Те, что при всем желании не спутать. Рубиновые, глядящие прямо на неё. Сна как не бывало. Агнес мигом подскочила, вместе с подпрыгнувшим в груди сердцем. Лопатками прижалась к изголовью кровати. На теле у неё только спальная одежда, не самая закрытая, но смущаться, как маленькая девочка, и прятать оголенные руки и ноги одеялом унизительно. Единственное, что сделала — убрала от лица растрепанные постелью волосы, заправляя за уши. Жестом явно немного нервным. Стоило догадаться за все эти годы, что маньячество вполне может входить в перечень его досуга. Долго он тут вообще?.. — Десять утра, ты все еще в постели, — прокомментировал он, пока Агнес только и могла, что сверлить его немигающим взглядом. Её легкие, еще секундой ранее закованные в напряжение, издали смешок. — Я понимаю, что понятие выходных тебе незнакомо… но у меня один день в неделю все-таки есть, и это сегодня, — ответила она куда спокойнее, чем можно бы ожидать, судя по пульсу где-то в горле. — Я и так последние дни ношусь между Лондоном и Парижем, как пикси в клетке. Сверхурочных мне не платят. Реддл проходился по темному пространству без единого шороха — не человек вовсе, а просто часть этой почти кромешной тьмы. Абсолютно непринужденно, как если бы это был его дом, его спальня. Ближе к её постели. Неторопливо приближался к ней. — Чем занималась ночью? Уже доложили, значит. Оперативно. Агнес нахмурила лоб, играя непонимание — ей на руку было, что она действительно растеряна. Слегка так. — Как и все приличные девочки, Том. В двенадцать уже была в постели. — До чего же сильным было желание сморозить какую-нибудь глупую двусмысленность… Агнес сдержалась. — Почему ты спрашиваешь? Её мозг лихорадочно выискивал любые мелочи, которые она могла по рассеянности оставить и которые вывели бы на её след. Ничего такого. Чем она заслужила такое пристальное, особенное внимание? Чтобы не с новыми проблемами разбираться, а возиться с ней. Реддл не спешил объяснять свой визит. Оказался уже рядом, возвышаясь над её постелью. Уперся одной рукой в изголовье и немного склонился к ней. Ей фантастических трудов стоило не попытаться как-нибудь увильнуть, скользнуть в сторону, только чтобы выдержать большее расстояние. Пальцы другой его руки легли на её подбородок. Бескомпромиссно пришпиливая её затылок к спинке кровати и взгляд — к его глазам. У нее тем временем лямка шелкового одеяния ползла с плеча вниз, но Агнес все так и не осмеливалась пошевелиться. Да и смысл?.. Он глаза ниже её лица не опускал. Джентльмен. — Я спала, — отчетливо повторила она, как будто даже немного оскорбленная тем, что её слов недостаточно. Как и всегда. — Не знаю, что ты ожидаешь увидеть в моей голове, но ничего кроме парочки непристойных снов с твоим участием ты там не найдешь. К счастью или сожалению, за эти годы у нее набралось такого добра немало. Так что, когда Том, ничего не ответив, окунулся в её сознание, у нее было что показать. Никаких конкретных фантазий или сюжетов, сплошная абстракция. Его руки на её теле, прижатом им же к любым твердым поверхностям. Изучающие изгибы с откровенным, бесстыжим собственничеством, грубо, до боли и отметин на коже. Его дыхание, губы, язык, зубы, терзающие чувствительные места до хриплых стонов из её глотки… Ничего кроме вопиюще развратных снов не обнаружив, Том в её голове не задержался. Незамедлительно отстранился. Агнес смотрела на него снизу вверх преувеличенно невинно. — Я предупреждала. Так хотелось посмотреть? Все её колкости никакого эффекта не оказывали — как о стенку разбивались одна за другой, никак его не затрагивая. Обычно хоть иронизировал в ответ. Сейчас только обвел её тело непонятным взглядом, и сразу после увиденного в её памяти можно бы заподозрить его в предосудительных мыслях, но это был совсем не тот взгляд. Сухой, отстраненный. Необъяснимый. Да и было бы странно, будь иначе, учитывая, что прозвучало наконец затем: — Северус мертв, — сообщил он, отступая от её постели. Лаконично. Агнес помолчала, раздумывая, правдоподобнее удариться в расспросы или сперва в недоумение. Пожалуй, второе. — Ты же шутишь?.. — Я очень похож на шутника? Бывало, хотя и сложно спорить с тем, что в их дуэте шутовскую роль занимает она. — Он же не вылезает из замка… — В замке и убили. — Ответы скупые совсем, черствые. Просто обозначал информацию: никаких эмоций его, разумеется, понять не получалось. — Его, еще трех профессоров и девочку Селвинов. Еще летом Агнес, как последняя психопатка, перед зеркалом училась показывать те эмоции, что ей нужны. Изучала, как выглядит её лицо, когда она по-настоящему удивляется или теряется, старалась запомнить движение мимических мышц. В этот момент как раз пользовалась обретенным навыком. Это не очень сложно, если учесть, что в растерянности она обычно просто каменеет и тяжело переваривает услышанное. — Жнец? — уточнила она после повисшей паузы. — Жнец. А она даже не оставляла подписи! Вот что значит репутация. И все же её беспокоило, как он шерстит её память каждый раз, притом, что вряд ли он заявляется так к каждому из Пожирателей Смерти. Подозреваемых может быть сколько угодно. Ничто не указывало исключительно на неё, но почему-то он именно в её спальне сразу после выяснения новостей, проверял именно её. Где же доверие в их отношениях? Не совсем здорово как-то выходит… — Одевайся, — приказал он вдруг, уже направляясь к выходу. — И отправляйся в Париж. Сегодня последишь там за обстановкой, пока я здесь. Констатация-приказ. И никакого шанса ускользнуть от возлагаемых на неё обязанностей, как минимум потому что дверь за ним сразу же закрылась, оставляя Агнес снова одну. Стоит вздохнуть с облегчением или застонать от бессилия?.. Это же даже не будет весело. Ей нельзя пока больше чудить, и хоть контролировать обстановку там в его отсутствие могло быть шансом на что-то, это стало бы путевкой в могилу, учитывая её без того шаткое положение. Вяло перевернувшись набок, Агнес накрыла голову подушкой и шумно вздохнула. Судя по всему, отоспится она только в гробу. *** Через проведенные за Ла-Маншем сутки — как и думала, безупречно унылые — Агнес снова не смогла ночью отдохнуть. Было занятие поважнее. Убийства в Хогвартсе — только половина дела. У Агнес была заготовлена еще одна выходка, чтобы очередное преступление не замялось скоропостижно, как заминались все предыдущие. Ей давно стоило наладить диалог с обществом. Какой же из неё террорист, если она даже не несет никакую мысль в массы? Поэтому, ещё за пару дней до того своего кровавого визита в замок, Агнес все крупицы свободного времени дома уделяла на то, чтобы малевать милые записочки народу. Не своим почерком, конечно. Угольком — что само по себе придавало небрежности, — и печатными буквами, водя по пергаменту не один раз. Слова выводились грубыми, резкими штрихами, и ощущение складывалось, будто эти послания вытащили прямиком из страшилок. Где по несколько фраз, где по одной. Без всякой логики и связи, сплошной сумбур, приходящий на ум. Копий своего рукотворного художества Агнес наколдовала огромное множество. Чтобы усеять ими все магические места, куда могла добраться без риска быть пойманной. Клеила их все равно под Мантией-Невидимкой, потому что некоторые из населенных пунктов бодрствовали даже по ночам. Клеила магией — чтобы нельзя было так просто снять, только контрчарами. На стены магазинов, пабов, гостиниц. Везде, где заметят. Так что утром — всего через день после вести о смертях в школе — магическое общество, только-только просыпаясь, обнаружило еще один сюрприз.«Хогвартс» — самое безопасное место Великобритании?
Директор школы оказался недостаточно «благоразумен»? Повелся на дешевые уловки Жнеца? Учителя «доверились не тому, усыпили бдительность, впустили врага»? Вы думаете, что будете умнее? Вы думаете, что спасетесь?Кто вас защитит?
Где ОН, когда умирают его люди? Кажется, Магическая Франция для него важнее.Прячьтесь в домах. Утешайте себя. Жнец умеет проникать внутрь.
Темный Лорд расширяет свои территории, потому что Магическая Британия скоро станет горой костей. Увы, он не хочет править будущими трупами.Никто вас не защитит. ОН вас не защитит.
Сколько уже убито? Сколько БУДЕТ убито?Полукровка Том Реддл твердит о чистокровности? Вы ему верите?
Изумительное воплощение лицемерия. Ложь — в каждом слове.
Когда наконец Жнец будет пойман? Сколько минуло дней с первого убийства? Сколько жертв? Когда ОН сдержит свое обещание?Однажды Темный Лорд нацепит кандалы и на вас. Он не видит различия. Вы все — одно. Дождитесь, и увидите.
И прочие формулировки, что где-то повторялись, где-то расходились, но несли одну и ту же мысль — доверять не стоит никому, а уж тем более их расчудесному правителю, обещавшему безопасность и скорую поимку преступника. Агнес действительно интересно, как общество себя поведет. Что станут делать напуганные волшебники, запертые здесь — ведь без должных причин покинуть свой пост в Министерстве, особенно если он был дан самим Темным Лордом, равнялось побегу, — в недоверии и ужасе, пока Лорд где-то там, копается в своих делах на континенте? Что будут делать, когда устанут от этого перманентного чувства страха? Именно что для пущего устрашения, Агнес закрепила всю эту красоту дополнительными элементами декора. Украла — позаимствовала — идею у его же семейства и рядом с записками в нескольких местах пригвоздила ножичком по мертвой змее. Символично, если учесть, что высшее общество давно уже представляет из себя один только скользкий гадюшник. Это всё действо немало её вымотало. Не так трудно клеить бумажки, сколько трансгрессировать по всей Великобритании. Мрачные послания были оставлены не только в Хогсмиде, Косой Аллее и Лютном Переулке, но и в Годриковой впадине, Оттери-Сент-Кэчпоуле и других полумагических деревушках, где живет какое-никакое скопление волшебников. Работенки ночью таким образом было много, и Агнес еле приползла домой. Истощенная в крайность и физически, и морально. Убрав опять все улики за книжный стеллаж, Агнес без сил добрела в ванную комнату, чтобы принять душ и поспать пару часов до будильника, прежде чем опять отправится в Париж, по мелочам разгребать следствие чужих амбиций. Где она будет выживать, видимо, только на зельях, потому что её тело уже не выносит нагрузки. Тишина пустой квартиры на фоне этой постоянной занятости ощущалась уже даже неприятно, а должно ведь быть наоборот — долгожданным покоем. Хоть музыку в проигрывателе включай, только чтобы не давило так на уши. А ещё лучше — пойти куда-нибудь в людное место и навязать свое общество кому угодно, только бы не быть одной. И непонятно даже, почему именно сейчас это мучило так остро. Эта изолированность в стенах своего же дома. Эта скребущая изнутри невозможность хотя бы просто побыть с кем-нибудь рядом, не играя притом из себя никакую роль. Её хватило только на то, чтобы раздеться в душе, да и то, не полностью. Механически она стянула с себя одежду, и на этом всё, силы иссякли: в белье Агнес прислонилась спиной к холодной, почти ледяной плитке ванной. Лопатками, затылком. Утомленный взгляд — в одну точку. Медленно сползла по стенке вниз, чтобы затем свернуться клубком прямо на полу. Здесь бы и заснуть, будильник она услышит и отсюда. Только вот глаза не смыкались. У нее даже не было времени осмыслить и пережить то, что случилось в Хогвартсе: то работа, то хобби серийного убийцы не оставляли места для душевного восстановления. Ей плевать на Кэрроу, Трелони и должно быть плевать на Снейпа. Уж тем более на девочку, которую она знать не знала. Но если с равнодушием к смерти Снейпа были очевидные проблемы, то с последним пунктом был не меньший крах. Агнес до комка в глотке претило быть детоубийцей. Всегда. Даже магловских детей… каждый раз с трудом заставляла себя. А волшебников… учеников?.. У неё не выходило выкинуть из головы испуганный вскрик слизеринки, когда Агнес настигла её со спины, зажала рукой в перчатке рот и без раздумий полоснула по шее. Быстро и отточенно — сделала все, чтобы та умерла как можно менее мучительно. Но что это меняет? Её ведь та же участь могла ждать. Умерла бы в Хогвартсе девять лет назад, если бы не фамилия. Просто потому что ровно так же оказалась не там. Агнес давным-давно уже ничем не лучше Реддла, она это понимала. Только ей казалось наивно, что единожды перешагнув какую-то черту, дальше уже нет никакой разницы. Зло есть зло. Но почему-то в такие моменты она отчетливо чувствовала, как нащупывает очередную ступень в этом бесконечном спуске к самому дну.