Неуловимое счастье

Очнулся в очень странном месте. Тепло, тесно… но, вроде, комфортно. Красноватый полумрак. Какой-то размеренный шум, глухой пульсирующий стук, гулкий как под водой. Под водой?.. Попытался пошевелиться, подвигать пальцами. Да. Вокруг какая-то жидкость. Я полностью погружён в неё. Но тогда как же… Прислушался к себе и вдруг понял, что не дышу… В груди сквознуло тревогой. Смутно вспомнились странное место и голоса… О чём они говорили?.. И теперь очнулся вот здесь. В тесном замкнутом пространстве… под чьим-то сердцем. Я в утробе?! Младенец? Нет, нет, нет! Зачем?! Мне предстоит пережить рождение? Не надо, пожалуйста! Я не хочу! Даже сдохнуть нормально не мог! Только представил себе процесс и стало дурно. Воздух! Мучительно захотелось вдохнуть. Но рот заполняла солоноватая жижа. Она была везде. Чёрт, здесь даже разогнуться невозможно! Распрямить ноги, разогнуть спину — это вдруг стало жизненно необходимым. Но плотные стенки вокруг не позволяли. Ничего не позволяли! Сжимали меня в беспомощный комок, обездвиживали и душили. Паника захватила, лишая разума, загоняя сердце в рваный истеричный перестук. Я беспорядочно задёргался в тугой тесноте. Вырваться! Вдохнуть! Ну же! Не получается! Успокоиться и прекратить это теперь уже не мог. Агония продолжалась, я извивался всем телом, рвал что-то руками… Вдруг через шум крови в ушах проник пронзительный писк. Послышались приглушённые голоса. Потом какое-то движение… Там люди! Помогите! Вытащите меня отсюда! Напрягаясь изо всех сил я пытался закричать, позвать на помощь. И не мог. Только продолжал беспорядочно махать локтями и брыкаться. И вдруг всё вокруг крутанулось, вспыхнул яркий свет, опора и сдерживающие стенки куда-то делись, и я грохнулся боком на жёсткую поверхность. Завозился дезориентировано. Жидкость схлынула. Кожу опалило внезапным холодом. Где я? Спасён? Дышать! Я должен дышать! Я старался изо всех сил, напрягая мышцы, так что втягивались внутренности и прогибались рёбра, но в горле что-то стояло пробкой. Извиваясь в скользкой луже, я пытался вдохнуть и не мог! Только булькал, как сраная рыба на песке. В груди горело. В голове набатом стучала кровь. Опять накрывало паникой. Все инстинкты орали как сумасшедшие. Вдруг внутренности скрутило жёстким спазмом. Желудок скакнул к горлу. Какая-то мерзость хлынула изо рта, выталкивая ошмётки густой слизи. И что-то там открылось! Через удушливый кашель, хрипы, спазмы наконец пошёл воздух. Благословенный воздух! Я глотал его вместе с остывающей слизью, жадно втягивал, заходясь приступами кашля, отхаркивая мокроту, и никак не мог надышаться. — Готов, — сказал громкий пронзительный мужской голос. Я поднял голову. Попытался стереть с лица слизь, слёзы, сопли. Глаза нещадно резало, ведь они смотрели впервые в жизни, картинка никак не хотела настраиваться. Наконец, я проморгался кое-как и смог разглядеть силуэт человека над собой. — Ну всё тогда, в чистку и в капсулу его. И приберись тут, — лениво скомандовал второй. — Это который? — Триста пятый. Рождение состоялось. Только вот я совсем не ребёнок. Пытаясь приподняться в розоватой слизи с красными прожилками, стекающей в ноздреватый как губка пол, я разглядел свои руки. Худые до дистрофии, обтянутые синюшной кожей, они скользили и подламывались, но однозначно не выглядели детскими. Сквозь муть в глазах я с нарастающим ужасом осматривал себя. Такое же синюшное дрожащее от холода и адреналина тело, костлявое и тощее, как из Освенцима. Что это? Что это, мать вашу, такое?! И тут на меня обрушился поток кипятка! — А-а-а-а-а! Рванулся изо всех сил… и подскочил в кровати, путаясь в одеяле. Ошалело оглянулся. Знакомые серебристо-серые стены, аскетичная обстановка хай тек. Мягкий ночной свет зажёгся от движения. Я дома… Дома. Кошмар. Просто кошмар. Опять. Больше года прошло, а всё ещё снится… Я выпутался из душного комка одеяла, встал с кровати. Надо успокоиться, проветриться. В несколько шагов пересёк маленькую квартирку и вышел на террасу. Здание крутой пирамидой уходило вверх. Каждый этаж чуть меньше предыдущего, как муравейник. Очень надёжно. Внизу офисы и магазины. В зданиях побольше ещё спортивные залы, садики, школы. Можно всю жизнь провести в таком комплексе, не покидая надёжных стен. Я специально выбрал квартиру с выходом на террасу. Пусть небольшую. Но мне физически необходим воздух и простор, замкнутые помещения вызывали смутную тревогу. Уселся прямо на низкий каменный парапет, наблюдая ранний рассвет над хищным оскалом бизнес центра. Поток теплого воздуха от земли мягко теребил отросшие крашенные патлы, но убирать их не хотелось. Специально отпустил, чтобы хоть чем-то походить на себя прежнего из прошлой «ошибочной» жизни. Закинул в рот шарик шипучки. Тот колко запузырился на языке, наполняя рот терпким дымком. С удовольствием втянул его, чувствуя как щекотное тепло прокатилось по горлу, наполнило лёгкие, разбежалось по телу. Подержал, выпустил белесые струйки через нос. И ещё раз. Классная штука! Успокаивает, возвращает на место отлетающую кукуху, помогает собраться и включить мозг. В прежней жизни не курил, здоровье не позволяло. Теперь мне здоровье позволяло всё. Пора уже забыть. Я на автомате потёр переносицу. И рад бы, но картины первых дней жизни в этом мире упорно лезут во сне. Природа милосердно стирает из памяти младенцев этот тяжёлый период. Я же младенцем на тот момент не был и, наверное, никогда не забуду ту лабораторию. Да. Свезло мне явиться на этот свет в лаборатории. Сразу это понял, как только немного пришёл в себя. После сногсшибательной процедуры купания, более походивший на попытку добить, меня соскоблили с пола, определили в крошечную комнатушку размером с толчок, ширнули чем-то, что моментально вырубило в плотный сон без сновидений. Следующие дни пытался что-то понять о месте, в котором оказался (где меня очень ждут и будут трепетно любить, ага). Точнее о лаборатории, стенами которой новый мир для меня тогда ограничивался. Огромное круглое помещение со скошенным потолком и широченным столбом по центру. По форме похоже на пончик, только изнутри. Ещё не знал тогда, что это значит. Вокруг столба и вдоль стен множество оборудованных столов, прозрачных и закрытых капсул, каких-то странных и устрашающих своей непонятностью приборов. Хотя, попади я в какую-нибудь лабораторию в прежней жизни, тоже пялился бы на всё как баран. Но искусственных людей у нас всё же не выращивали. Сделал вывод, что мир похож на наш, только попродвинутей. Все работавшие здесь медики (или лаборанты) носили просторные светло-серые комбинезоны, закрывающие тело целиком. Полных имён никто не называл. Главный мозговой центр — Док. Просто Док. Угрюмый немногословный человек. Остальные — его ассистенты. К ним он обращался «Эй ты!» или по номеру. У меня тоже был номер, длинный набор букв и цифр, будто вплавленных прямо в толщу прозрачной двери моей камеры. Да, я чётко знал, что это буквы и цифры, и понимал их, хотя начертание отличались от привычной латиницы/кириллицы. Последние три цифры служили здесь моим именем. Триста пятый. Прозрачная, но не стеклянная стена-дверь отделяла мой закуток от остального пространства лаборатории. Как позже убедился, он находился в целом ряду таких же. Из них иногда выводили подобных мне «младенцев». Чем-то это неуловимо напоминало загончики для собак в питомнике. Что больше всего напрягало — неопределённость положения. Кто я здесь? Подопытный? Пациент? Экспонат? Заключённый? Меня никуда не выпускали, на попытки заговорить не реагировали, буквально пропуская всё мимо ушей, на вопросы не отвечали, отстранённо выполняя свои обязанности. Их язык я тоже откуда-то знал, хотя в жизни кроме русского и немного английского никаких языков не учил. Ещё знал, как пользоваться санблоком и… как надлежит вести себя с этими людьми. Знания ограничивались запретами на любую агрессию и непослушание. Поэтому, когда приходил кто-то из Эй-ты, чтобы скормить пилюли, сделать инъекции или взять анализы, подчинялся на автомате, не успевая подумать. И лишь после ухода начинал соображать. Стучать, звать и кричать, как выяснил, бесполезно — никто не реагировал, или камера не пропускала звук. Так проходил день за днём, которые от ночей отличались лишь количеством персонала, даже освещение не менялось. Есть не давали, но голод совсем не мучил. Я пил воду в санблоке и почти всё время спал. А потом появился Он. Так всё! Я усилием воли оборвал поток воспоминаний. Шипучка, зажатая в губах, почти выдохлась. Решительно раздавил её языком, затянулся последний раз и вернулся в комнату. Прошлёпал по приятно шершавому полу и нырнул в сохранившую тепло постель. Может получится ещё поспать… Я считал, что неплохо устроился в новом мире. Стабильная работа, где меня ценят, как креативного разработчика с нестандартным мышлением. Организация оплачивала съем жилья, что позволило выбрать квартиру по вкусу. В этом гостеприимном месте я постепенно обрастал корнями, собственностью, знакомствами, общением, новыми хобби. Если бы ещё не паранойя… Но это мелочи. С личным пока тоже паршиво. Я не торопил события, понимая, что всё может быть непросто. А по-честному, просто боялся. Привязанности, которая станет слабым местом или превратится в зависимость. Даже не уверен встанет ли у меня теперь на кого-нибудь кроме… Год назад не встало… Может кошку завести? Для компании. Ну или кто тут у них вместо кошек? Как-то даже не задумывался. Заснуть толком так и не получилось, поворочался, отгоняя тревожные воспоминания и сдался. Включил удалённый доступ и погрузился в работу. Прекрасно отвлекает, прочищает башку от всякой мутотени. Вынырнул, когда солнце запустило в окно вездесущие лучи-щупки. Сварганил сэндвичи на завтрак, чаёк местный заварил. И пошёл со всем этим добром любоваться утренними пейзажами на террасе. Нравится мне заморачиваться с настоящей едой. Мода питаться одними таблетками докатилась и сюда. Вся молодёжь сидела на здоровом таблетированном питании. А я этого ЗОЖ еще в прошлой жизни нахлебался, мама не горюй! Зато научился из любого набора продуктов сооружать что-то вполне съедобное. Так что и сегодняшний завтрак на сэндвичи походил только формой. Что-то мясное плюс какие-то овощи и соус — всё сложено между двумя кусками чего-то хлебного. Главное, правильно подобрать сочетание вкусов. И в этом я спец! Воздух наполнялся ароматами свежей выпечки из пекарен внизу, звенел пересвистом утренних птах. Я слопал неторопливо сэндвичи, потрепался с соседями, которые также вышли подышать-полюбоваться, размяться, позавтракать. В результате спохватился, когда времени осталось в обрез. Подорвался, покидал грязное в посудомойку, затянул себя в деловой костюм, блестящие ботиночки, стильные перчаточки на два пальца в тон и рванул на любимую работку. В лифтах и ярусных переходах опять со всеми перездоровался. Эти обособленные жилые комплексы как небольшие деревеньки, где со временем все со всеми знакомятся, всё обо всех знают, живут по многу лет, чуть ли не поколениями. Добрые, душевные люди. Однако, это ужасно тормозило. Быстрее было бы снаружи по лесенкам — дополнительная разминка ещё никому не мешала. Машина плавно подрулила к крыльцу, встречая меня. Тоже не совсем моя, выплачивать еще года три. Даже опаздывая, не смог отказать себе в удовольствии окинуть любовным взглядом. Блестящий перламутром вытянутый корпус напоминал авто из моего мира. Потому и выбрал. Эх, была бы у меня там такая! Устроился за рулем, привычно переключил на себя управление. Так надёжнее. Да и водить мне всегда нравилось. Снаружи упала тень, заставив вздрогнуть всем телом. Бах! Что-то грохнулось на капот и отскочило мячиком. Что это?! Меня кинуло в холод. Мир вокруг стал очень чётким, взгляд выхватил стремительно падающую фигуру уже в отдалении. Марик! Вот паршивец! Подросток из квартиры на пару этажей выше. То ли порисоваться решил, то ли опаздывал куда, но спускался видимо прямо по террасам. Импульсники — ещё одна модная штучка. Одеваются на любую обувь. Тонкий силуэт огромными прыжками удалялся в направлении центра. Кому-то не мешало бы уши надрать! Надо будет заглянуть к соседям, это ведь небезопасно. Я постепенно успокаивался в прохладной тишине машины. Теперь тело полыхало жаром. С усилием разжал стиснутые на руле пальцы, вытер разом вспотевший лоб. Всё в порядке. Я в безопасности. Чуть чуть привёл в порядок сердцебиение и тронулся. Проехал вдоль основания пирамиды к выезду на эстакаду, где влил капельку-машину в транспортный поток, который направлялся в ощерившийся высотками бизнес центр. Через десять минут, отправив машину парковаться, уже входил в одну из них, кручёной свечой уходящую ввысь. Тружусь здесь неприметным офисным планктоном. Один из сотен сотрудников отдела разработки ДжиПиЭй Компани. Здравствуй, новый рабочий день в дружном коллективе — одном из десятков и сотен таких же коллективов, в недрах которых проще всего затеряться… — Триста пятый! — громкий мужской голос за спиной выдернул из задумчивости, заставил сердце замереть на миг. Ноги будто вросли в пол. — Триста пятый? — Да, триста пятый, поднимитесь на третий этаж и налево по внешнему радиальному. — Спасибо… Человеческий поток обтекал меня, задевая и подталкивая, выражая молчаливое раздражение. А я опять пытался успокоить колотящееся сердце, бешено разгоняющее адреналин по телу. До жути хотелось обернуться. Триста пятый… Номер офиса. Просто. Номер. Офиса. Всё в порядке! Это не Он… Усилием воли заставил себя оторвать деревянные ноги от пола и двинуться дальше к ряду лифтов. И лишь там, ожидая посадки, позволил себе осторожно осмотреться. В море людей, спешащих по делам, никому до меня не было дела. Ни одного любопытного взгляда… Да что ж за день-то такой! Всё в порядке. Яростно потёр переносицу, пытаясь совладать с чувствами. Истеричка, блин! А всё из-за номера…

***

— Триста пятый. Голос Дока выдернул из дрёмы, в которой я проводил почти всё время. Прозрачная стена-дверь бесшумно скрылась где-то наверху. Перед моим носом торчали массивные берцы, а из них вырастал незнакомый высокий блондин, вокруг толпились несколько Эй-ты во главе с Доком. Целая делегация! Я лениво приподнялся, сдерживая неожиданные порывы вскочить и вытянуться по струнке, уселся по-турецки, позёвывая и разглядывая гостей. С первого же взгляда стало понятно, кто тут главный. Типичный босс, породистый, с бровями и орлиным носом. Ленивый взгляд свысока, самоуверенность, сочащаяся со всех щелей. Вместо обязательного комбеза просто халат типа больничного. Эй-ты в полуприседе. Необычайно вежливый и разговорчивый Док, будто не замечающий этот небрежно накинутый поверх повседневной одежды халат. Хотя ассистентов он распекал за малейший недочёт, типа не туго затянутого манжета, не наглухо застёгнутого воротника. Пока Док зачитывал мои показатели, я жадно рассматривал эту «повседневную» одежду, пытаясь вытянуть хоть какую-то информацию. Ну и запакованного в неё чувака тоже вниманием не обделил. Одежда выглядела как спортивная или военная — всё удобно и продуманно. И стильно. И дорого. Матово поблёскивающий материал благородного тёмно-серого цвета свободно облегал ноги, придавая им какую-то правильную красивую форму. Вот не просто серого, ёшкин, а благородного тёмно-серого. — Прототип 477.00.68в3(гм)305, серия ЛН64, — скороговоркой тарабанил Док. Кроме роста и веса остальные слова сливались в бессмысленный набор звуков. Но босс слушал внимательно и в свою очередь разглядывал мое бренное тело, которое успело немного оправиться к этому времени. Исчезла нездоровая синюшность, мышцы стремительно набирали массу и силу. Я уже не выглядел, как суповой набор, и даже немного подрос. На лысом черепе топорщился ёжик новорожденных волос. Из одежды на мне болталась символическая тряпочка, типа больничной сорочки из нетканого волокна. И под пронизывающим, хозяйским взглядом босса, в ней как-то вдруг стало очень некомфортно. Хотелось сжаться и прикрыться. Поймал себя на позе испуганного щеночка и разозлился. Какого чёрта?! Выпрямился, развернул тощие плечи, вскинул подбородок и дерзко глянул этому хмырю прямо в глаза. Хмырь дёрнул бровью. — Серия ЛН, Док, — многозначительно произнёс он. — Почему не сообщил? — А толку, Гил? Результата нет. Я подумал… — Док внезапно замялся. А я сделал себе пометочку — босса зовут Гил. — Не надо думать, Док. Когда я говорю, надо выполнять! — оборвал его босс и снова задумчиво на меня воззрился. — Раньше следующего месяца я и не ждал. Не по графику, что ли? — Да. Сбойнуло что-то… Ну и вот… такой получился… — и бросил на меня досадливый взгляд, видимо, намекая, что надо было больше стараться и лучше получаться. — Что-то сбойнуло? Серьёзно? Впервые слышу от тебя такое, Стен. — Показатели все в норме были. Чётко по графику. А потом с ним припадок какой-то случился. Так дёргался, что повредил инкубатор. Ну и пришлось вскрывать… — Объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит? — я не выдержал и вскочил на ноги. — Что это за место? По какому праву меня здесь держат? Хмырь опять дёрнул бровью. — Нервная система незрелая, — принялся объяснять Док извиняющимся тоном. — Нестабильный. На седативных держим. Физику доводим постепенно. И с речевым центром проблемы, как видишь. Я потом поковыряюсь в настройках… Меня тут слышит кто-нибудь? Прямо как в анекдоте: «Доктор, меня все игнорируют. Доктор, куда же вы?». Однако, это уже не смешно. — Эй, вы меня слышите? — шагнул ближе и помахал перед лицом босса, пытаясь привлечь внимание. Может я невидимый? — Руки! — рявкнул тот, так что я отскочил и вскинул ладони перед собой, отгораживаясь. Или сдаваясь. Сам не знаю. Но внутри что-то испуганно ёкнуло, а мир вокруг на секунду стал очень чётким. Психованный какой-то. А он требовательно протянул мне свою начальственную длань, затянутую в чёрную перчатку, и приказал, — Руки дай. Ослушаться даже подумать не успел, резво протянул ему лапки. Он схватил, повернул и внимательно осмотрел тыльную сторону ладони. — Нда. Опять ничего. — Я же говорил, — вставил Док. — Жаль. Фасад хорош. Габариты подправить можно. А с глазами что? — он внезапно схватил за подбородок и притянул ближе, вперился прямо в глаза, повернув лицо к свету. — Что-что, твои эксперименты, Гил! — заворчал Док, заглядывая через плечо босса мне в лицо. — Говорил же, не пойдёт такой набор. Вот результат. — А взгляд какой смышлёный… Капец, как корову на базаре щупают! Ещё в рот залезь, зубы посчитай! Я дёрнул головой, освобождаясь из захвата. Но сказать ничего не успел. Гил подцепил двумя пальцами край сорочки и беспардонно приподнял её. — Это что за безобразие? Гормоналку начали? — поморщился он, разглядывая мой стручок. На самом деле, я тоже считал эту детскую пипирку форменным безобразием. Но от пренебрежения в голосе аж передёрнуло, лицо вспыхнуло от стыда и обиды. Коротким шлепком отбросил его руку. Кто бы он ни был, а вытирать об меня ноги не позволю! — Охренел? Кто ты такой, чтоб так с людьми обращаться?! Гил дёрнул в этот раз обеими бровями, а потом они сурово сошлись на переносице. Кажется, большой босс изволили гневаться. Запал мой вдруг куда-то подевался. Пожалуй, стоило тактически отступить. Хотя бы в каморку за неимением лучшего. Чем я и занялся. Гордо развернулся и почапал восвояси, изо всех сил стараясь, чтобы это не выглядело бегством. Жаль дверью хлопнуть не получится. — Стоять! — рявкнул Гил так, что захотелось драпануть подальше и побыстрее, но вместо этого я вдруг замер на месте, как прибитый. А потом Гил добавил подозрительно тихо. — Триста пятый, подойди. И я каким-то образом оказался прямо перед ним, преданно глядя снизу вверх. — Ты не человек, — процедил он презрительно. — Прототип, искусственно выведенный в лаборатории. Наполовину синтетический. Болванка. С биопластом в мышцах, кристидом в скелете и биопроцессором в башке. Моя разработка и моя собственность. — Док на это скептически хмыкнул, но был всеми дружно проигнорирован. Босс продолжал с нажимом говорить, слегка наклоняясь к моему лицу. Близко. Я мог в подробностях рассмотреть густые ухоженные брови и суровую складку между ними, льдинки голубых глаз со стрелками морщинок в уголках, кривящиеся раздражением тонкие губы, острые скулы. Очень хотелось отстраниться, но тело замерло истуканом. — И я буду обращаться с тобой так, как мне захочется. А бракованные болванки, распускающие руки и язык, отправляются в утиль. Запомни хорошенько. Вот теперь пошёл. И я пошёл. Молча. В утиль не хотелось. Хотелось орать и бегать, бегать и орать! Ждут меня здесь, значит? И любят дохера. Ну-ну. Оно и видно. Спасибо, ребят. То, что надо. Дайте две. Зубы не покрошились бы от радости такой. — Гил, успокойся. Ну, глючный немного. Я починю. Чего ты с ним, как с разумным. Нервы только тратить, — ворчал Док, торопясь вслед за боссом. — Полный отчёт мне. Сегодня же! Я начал хохотать еще до того как закрылась дверь. Болванка, значит? Да ещё и бракованная. Это правда очень смешно! Ухахатбл. Повезло мне один раз, зато конкретно. И тотально. Когда ангелов-хранителей распределяли. Пришёл Эй-ты, панамку пилюль отсыпал. Кажется, их ещё прибавилось. Я вцепился ему в штанину и не отпускал, пока он не признался, как зовут босса. Ширнул потом чем-то, так что я сутки варёной рыбиной валялся. Так состоялось моё знакомство с Гилбертом Кармайклом, большим боссом, непризнанным гением, известным оригиналом, циничным негодяем и моим создателем и хозяином.