***
— Очень умная болванка, — пропел насмешливый голос. — Неужели братец, наконец, сделал что-то стоящее? Я вскинул голову, в дверях стоял Грей. Почтовик с перепиской развёрнут на весь экран, прятать поздно. Кажется, я слишком погрузился в мысли и забыл о времени. Идиот! Ну, зато не надо думать, как скрывать, что я тоже знаю. Он сказал «болванка». Обида вскипела и запузырилась через край. Почему-то от него это слышать особенно горько. Я вцепился в переносицу, пряча глаза. — Ты знал. Давно понял? Зачем притворялся? Понравилось играть со мной? — Вау! — он плюхнулся в своё кресло, развернул ко мне. — Ты обиделся? Точно, обиделся! — наклонился ко мне, пристально разглядывая. — Я все не пойму, это удачная имитация? Док научился эмулировать правдоподобные эмоции? До сих пор болванки эмоционировали как брёвно. Даже с порно-прошивкой. Я вскочил. Руки чесались врезать по мерзкой харе! Нет, не стоит. Он же специально. Я резко развернулся к выходу. — Стой. Сядь на место, Тщёрт. Что-то в его голосе заставило оглянуться. Дуло. В ладони левой руки хищно щурилось что-то огнестрельное. Он качнул пистолетом, приглашая вернуться в кресло. — Ты не станешь стрелять здесь. — Проверим? — Давай. Минутная борьба взглядов, и Грей усмехнулся, сдаваясь. — Ладно. Давно надо было заменить на травмат. Тогда так, — он шевельнул рукой и пистолет в его руке сменился коротким стиком с электродами на конце. Парализатор. — Вернись сам. Мне лень таскать твою тушу. Не уверен, что выстрел из парализатора абсолютно безопасен в рубке корабля во время гиперпрыжка. Проверять не хотелось. Да и какой смысл? Убежать от него на борту всё равно не получится. Я молча сел обратно. — Зачем ты это сделал? — буркнул исподлобья. — Не поверишь, только хотел задать тот же вопрос. — Что? — Зачем ты проник на Луизиану? Зачем Гил послал тебя? Следить за мной? Шпионить? — Какой бред… Искин призывно сигналил, моргая сообщением во весь экран: «Внимание! Экипажу и пассажирам занять компенсационные кресла или койки. Производим выход из гиперпрыжка.» Логично, чо уж. Грей подошёл как раз ко времени выхода. Предсказуемо. Все-таки сильно меня из колеи вышибла новость. Грей махнул, приглашая вернуться к управлению, и с удобством расположился в кресле. И понятно, что это вовсе не демонстрация доверия. Просто так удобнее приглядывать, пока я произвожу необходимые манипуляции. Передышка однозначно радовала, жаль нельзя проехать тему вовсе. Сам переход я всё ещё переносил плохо. Как удар в солнышко. Херак! И сидишь глотаешь воздух, пытаясь справиться с позывами и разогнать чёрные точки. Пока приходил в себя, более опытный Грей уже задал навигатору цель, автодиспетчер доведёт до станции максимально быстро и безопасно. Всё правильно, топливо и кислород на исходе, надо спешить. Как раз проморгался, чтобы увидеть, как засветились ярлычки связи, новостных приложений — Луизиана подключилась к местной сети. Почтовик обновил страничку с перепиской, добавив новое сообщение от Гила: 20:43 11.02.561 года КЭ (система Ганимед). Входящее сообщение. Мудак: — Грейсон! ты полный идиот! Даже доставку нельзя доверить! Ты хоть понимаешь, что натворил? Знаешь, кто эти люди? Жди меня на Ганимеде. Включи мозги, пока окончательно всё не испортил. Если упустишь или повредишь прототип… Лично голову откручу. Поверить не могу, что это мой брат! Пару минут мы оба пялились на это сообщение. — Если бы я шпионил, Гил не стал бы спрашивать про меня, верно? И сдавать тебе тоже не стал бы. — Что-то ты дохера умный, Тщёрт, — с досадой проворчал Грей. — Не понимаю. Бесит! — он крутанул моё кресло, разворачивая к себе. Нет уж! Смотреть сейчас на него вообще не впилось. Я дернулся вернуть кресло назад, но грубый ботинок Грея остановил порыв, врезавшись в сиденье как раз между коленей. Хозяин ботинка отрицательно покачал парализатором. Пришлось угомониться. — Одно мне ясно — братец определённо дорожит тобой. Раз он соизволил оторвать свою задницу от стула и высунуться из лаборатории, — продолжал рассуждать он. — По тестам ты реагируешь как обычная болванка, но ты необычная болванка. Слишком сложное поведение. Будто в тебя сразу с десяток программ закачали. Зачем? Что опять задумал мой яйцеголовый братик? — он встал надо мной, склоняясь к самому лицу, тряхнул рукой, и вместо парализатора в ней вдруг блеснуло лезвие. — Давай-ка ты мне сам расскажешь. Зачем проник на Луизиану? Зачем соблазнял, в доверие втирался? Что тебе Гил приказал? Я невольно вжался в кресло, отстраняясь от узкого обоюдоострого ножа. Улыбаясь как клинический маньяк-потрошитель, Грей схватил за челюсть, не давая отвернуться, поддел и скинул очки и принялся водить лезвием по лицу. Я видел, что он специально держит нож так, чтобы не поранить, почти плашмя. Но острый край всё равно впивался. И не оттолкнуть. Одно неловкое движение… Я закаменел, боясь пошевелиться, лишь провожал взглядом, сколько мог. На щеке ещё терпимо, а на губах, или возле глаза… Сердце то замирало, то заходилось бешеным ритмом. Я не знал, чего ждать от этого человека. По виску поползла капля. Он собрал её кончиком ножа, рассмотрел и медленно размазал по губе. — Боишься. По-настоящему боишься. Проклятье! Болванки так не умеют. Но молчишь. Опять не понимаю. Отвечай, Тщёрт. Это приказ. — Чтобы сбежать от Гила. Не специально, ты мне понравился. А теперь пошёл, — оттарабанил я. Сам не понял, что произошло, но рот открылся и выдал вот это. А я только удивлённо хлопал глазами. Что за набор бессмысленных слов? Биопроцессор ответил на вопросы, как получилось? Выполнил приказ? Грей отшатнулся и тоже удивлённо пялился. Что-то скользнуло по губе и следом запоздало вспыхнула боль. Всё-таки поранился. Видимо, когда начал говорить, а этот садист недоделанный не отнял лезвие. Я закусил ранку на губе и вытер подбородок, хмуро и опасливо глядя из-под бровей. — Чтобы сбежать? От Гила? Зачем ему такой сценарий? — на его красивом, но почему-то отталкивающим сейчас лице отразилась отчаянная работа мысли. — Захотел поиграть в догонялки и проиграл? Если подумать, в каком виде я тебя нашёл… Братец — тот ещё извращенец! Он продолжал строить умозаключения, решив, что напал на верный путь, совершенно не беря в расчёт, что я мог сам чего-то захотеть, как обычный человек. — Это не сценарий… — Заткнись, Тщёрт! Не сбивай! — он грубо заткнул мне рот ладонью. — А то скажу волшебное слово и будешь молчать… Кстати. Ты слушаешься меня, как его, потому что мы близнецы? Но при этом понимаешь, что я это я. Но течёшь от меня, как если бы тебе прошили «шлюху» с фиксацией. — Я вывернулся из-под руки, но обречённо молчал, наблюдая, как он фонтанирует нелепыми догадками и убеждает сам себя в их верности. — Гил делал для себя, но на меня тоже распространяется? Процессор закоротило на близнецах, да? Ха-ха! Так вот, что тебе нравится, братец! — он оценивающе окинул меня взглядом. — Парень, очень на тебя похожий. Я знал, конечно, что ты нарцисс, Гил, но не настолько же! Умелый и страстный в постели, но чтоб сопротивлялся и убегал. Как интересно! И при этом тёк от тебя, как сучка, и кончал до потери сознания. Я прав? — ликовал Грей и продолжал, не дожидаясь ответа. — Он ведь тебя приковывал. Руки до сих пор не зажили. И синяки по всему телу… Фейспалм. Хоспди, что за бред! Но переубеждать бесполезно. Не поверит. Не послушает. Особенно болванку. Он уже всё для себя выяснил. Что же делать? Брата Грей не любит, видимо, взаимно. Сыграть на этом? Мне нужно дотянуть до станции. Оказаться там раньше Гила. И бежать. Другого выхода нет. — И что с тобой теперь делать? — Грей так же маялся в раздумьях. Походу, прикидывал варианты, как шантажировать мной брата. Внутри опять скрутилось что-то скользкое и гадливое. — Ничего. Просто оставь в покое. А лучше отпусти, если хочешь Гилу подгадить. Он расплылся в улыбке, отрицательно покачал головой, заставляя нервничать под изучающим взглядом. Что там опять пришло в его дурную голову? Как же выкрутиться? Положение казалось безвыходным. Походу, доигрался я. Добегался. Не отпустит. И в покое не оставит. — Поиграем в те же игры, что любит братец? — он потянулся и вдруг рванул на мне застёжки, так что куртка с треском распахнулась. Испытующе и с явно читаемым превосходством глядя в лицо, запустил внутрь руку, погладил, потискал и сильно сжал в районе груди, заставив поморщиться. — У меня и наручники где-то валялись… — Отвали, озабот! — выпалил я, не сдержавшись, и отпихнул его. — Прекрасно. Вот и сценарий пошёл, — он рассматривал меня как занятную диковинку. — И что теперь? Тебя надо заставить силой? — Грей, прекрати. Нет никаких сценариев… — Тшшш, — рука скользнула к шее и ощутимо сдавила горло. — Так и сколько тебе надо, чтобы сдаться? Ты ведь в итоге должен сдаться, это самое приятное, верно? Да что за бред он несёт?! Второй брат ещё больше псих, чем первый. Попал я, точно попал. Надо срочно что-то делать! Рубанул по самому слабому — по запястью. Ничего! Стальные пальцы стиснулись намертво, Грей навалился, вдавил колено в грудь. Дышать становилось всё труднее, воздух едва проходил с шипением и хрипом, а потом и вовсе перестал. Попытался выкрутить ему большой палец, потом сломать запястье, потом просто сделать хоть что-нибудь. Но ничего не получалось. Хватка не ослабла, пальцы не разжались. Почему? Почему модифицированные мышцы не в силах справиться с обычным человеком? Почему его рука под скользким рукавом жёсткая, как железо? В глазах заплясали чёрные точки, тело выгнулось в агонии, а разум зашёлся в панике. Я умираю?! И вдруг всё прекратилось. Он отпустил. Я согнулся в кресле, хрипя, кашляя и хватая раскалённый воздух. Горло жгло огнём, лёгкие полыхали… Сквозь шум в ушах прорвалась отборная брань. Грей сорвал куртку и склонился над панелью управления, матеря меня вдоль и поперёк. С его левой рукой что-то случилось. Может сломал? — …тупая болванка! Посмотри, что ты наделал! — Грей повернулся ко мне, тыча в лицо рукой. Кисть в кожаной полуперчатке выглядела как прежде, а вот дальше, от запястья до середины предплечья кожа была неровно оборвана, точнее обломана кусками, обнажая блестящую металлическую конструкцию. Он вертел ею, шевелил пальцами, проверяя работоспособность, механизмы двигались, выбрасывая в ладонь разные виды оружия. Но, видимо, не всё работало правильно. — Твою мать! Ты хоть представляешь сколько это стоит? Дерьмо! Протез. Это был навороченный протез, а не живая рука. Вот в чём дело. Его-то я и повредил. — Эй, ты живой там? — он склонился надо мной. — Тщёрт, посмотри на меня. Это приказ. — Я поднял мокрые глаза. Выражение на его лице сменилось озабоченностью. — Перестарался, кажись. Можешь дышать? Говорить? — Тупой ублюдок, — прохрипел я. Да, запас прочности у модификанта побольше. Человек бы не пережил таких экспериментов. — Живой, значит. Нахер сценарии, братец — идиот. — Грей помахал искусственной рукой. — Это, кстати, тоже его заслуга. Не протез, в смысле, а его необходимость. Ну ты понял. Я ему теперь и прыщ не доверю ковырять. Как думаешь, на ком этот гений свои первые изобретения испытывал? И нет, согласия он не спрашивал. Иди сюда, пожалею, что ли. Не нравится мне такое… Он вытащил меня из кресла, прижал и принялся утешающе целовать, слизывать влагу с глаз и кровь с губы, шептать что-то ласковое, покусывая ухо. Я замер, боясь пошевелиться. Псих. Конкретный маньяк без тормозов. Вооруженный. Возможно тоже модифицированный. Кто знает, что Гил на нём тестировал и насколько пострадала психика. Я на себе прочувствовал парочку изобретений этого безумного гения — то ещё удовольствие. Ко всему прочему Грей может приказывать. И пока я не смог преодолеть эти приказы. И для него я не человек… Надо только дожить до Ганимеда. — Ого! А у тебя стоит. Все-таки мазохист… Он трахал меня прямо здесь, в рубке, перегнув через панель управления, срезав всю одежду вплоть до трусов и перчаток. И как бы я не относился к этому человеку, секс с ним был превосходен. Не хотел и не мог сейчас думать, почему так. Кайф от каждого движения его во мне стирал все мысли в голове, затмевал боль и обиду, выдавливал страх. Я не мог этому сопротивляться. Физически. Тело таяло сливочным маслом, пропуская через себя прожигающие электрические разряды. Стоны сдержать невозможно. Невозможно отстраниться и перестать подставляться и подмахивать. Только держаться, срываясь и соскальзывая влажными от пота руками, за гладкий край панели, чтобы не уезжать вперёд от яростных толчков и не тыкаться гиперчувствительным членом. От каждого прикосновения и поцелуя по коже расходилось цунами. От хриплого дыхания в затылок дыбились волосы. Тело всё взмокло, мышцы затекли от неудобной позы, но прерваться хоть на миг невозможно. Сумасшедший, животный кайф. Переливы сигнала входящего вызова мы долго просто не слышали. Оба. А потом Грей сматерился, хохотнул и принял звонок. — Грейсон, Хаос тебя забери, что ты творишь?! Ты понимаешь, как ты меня подставил?! — загремело из динамиков. Я сразу узнал голос, и внутри всё сжалось в бесконечно маленькую дрожащую точку. Грей надо мной шумно выдохнул, медленно вышел и резко с усилием засадил на всю. Тело прострелило от хвоста до макушки, выгибая хребет, ему было пофиг на слушателей. Я зажал рот руками в попытке сдержать крик, срывая опять порез на губе. — Кому ты продал триста двенадцатого? Его нужно немедленно вернуть. Раздавать кому попало моих модификантов недопустимо! Включи видеосвязь, Грей! Чем ты там занимаешься? Нет! Только не это! Не хочу, чтобы Гил увидел! Я слепо рванулся, лишь бы вырваться. Но Грей был наготове — выкрутил руку так, что я чуть не заорал уже от боли, загибаясь и вставая на носочки в попытке уменьшить натяжение. И продолжил пялить, не прекращая беседы с братом. — Пауку. — Что?! — Я продал его Пауку. — Идио-о-от, — застонал Гил в отчаянии. — Ты!.. Ты понимаешь, что?.. Катастрофа… Это катастрофа… — Да всё я понимаю… хах… не ной, братец… всё!.. будет!.. отлично! — Грей вколачивал в меня слова нарочно громко с хлюпами и шлепками. — Где ты сейчас? — В рубке… где ж ещё… — Кретин! Кретин недоделанный! — бушевал невидимый Гил, заставляя меня болезненно сжиматься снова и снова, так что Грей едва проталкивался внутрь. — Сиди на орбите. Я тебя подберу. — Ты пригнал Фантом? — Да. И даю тебе слово, я пущу его в ход. Ты доигрался, Грей! Что с моим прототипом? Триста пятым? Да включи уже видеосвязь! — Как скажешь, братец. В тот же момент он дёрнул меня за локти, заставляя выпрямиться, и снова засадил по самые яйца. Я вскинул голову, выгибаясь от очередного прострела. И распахнул глаза. Передо мной на полстены застыло вытянувшееся лицо Гила. А в углу уменьшенное изображение рубки Луизианы и… меня. В одной располосованной футболке, в крови, синяках и засосах. С отпечатком руки на горле. И каменным стояком. Как мерзко! Отвратительно! Невыносимо… Железная рука перехватила наискось через грудь, вцепилась в подбородок, разворачивая лицо в камеру. Не сбежать, не отвернуться, только беспомощно цепляться за повреждённый протез, которым удерживал меня Грей. Удерживал и продолжал трахать. Прямо на глазах Гила. Я видел как багровеет его лицо, наливаются кровью белки глаз, читал в них неподдельную ненависть и отвращение. Первый раз в жизни мне хотелось перестать существовать… — Поздоровайся с папочкой, малыш, — проник тихий голос в моё коллапсирующие сознание. — Улыбнись и скажи привет. Это приказ. Мои губы растянулись в кровавой улыбке, вытолкнули какое-то слово. — Молодец. А теперь кончай. Это приказ… Внутри что-то взорвалось. Лопнуло гнойным нарывом, расплескав вокруг ядовитый экстаз. Наверное так выглядит припадок эпилепсии, когда тело бесконтрольно бьётся в сладко-болезненных конвульсиях, а беспомощное сознание мечется запертое внутри черепной коробки без возможности хоть как-то повлиять на происходящее. К сожалению, я не отключился. Отключился Гил. Точнее Грей прервал вызов. А я повис на панели управления. Тело дрожало, подкашивались и разъезжались ноги, но не от послеоргазменного расслабления. Наоборот всё задеревенело в болезненном спазме. В груди нестерпимо давило, гнойный пузырь застрял, тошнотворно ломился через горло наружу, заставляя всё время сглатывать, хватать ртом липкий воздух, силком проталкивать его внутрь. Грей хохотал, навалившись сверху, не выходя и не отпуская. Внутри меня что-то умирало в этот момент, спешно сворачивало выживший израненный обрубок в ракушку, выстраивало вокруг защитный панцирь, обрывало каналы взаимодействия с невыносимой реальностью. Такое уже бывало. Когда умерли родители я превратился в робота, заморозился. Но не сломался. Выжил. И сейчас внутри разлилось ледяное спокойствие. Мёртвая глухая тишина. Успокоившись, Грей снова принялся тормошить, утешать, целовать и гладить. Тело реагировало. И всё продолжилось теперь в кресле пилота. Очень удобная многофункциональная штука. Я терпеливо ждал, когда он насытится. — А теперь спать, Тщёрт, — наконец, сказал Грей, укладываясь прямо в кресле вместе со мной. Разложенное, оно позволяло поместиться вдвоём на боку, тесно прижавшись друг к другу. — Это приказ. За борт ни ногой без моего разрешения. Это приказ тоже. Не беспокойся, автодиспетчер нас пристыкует. Спи. Проваливаясь в сон, я успел завести будильник. Пятнадцать минут. Я должен проснуться через пятнадцать минут. Биопроцессор не подвёл. Через пятнадцать минут я проснулся, очень аккуратно выбрался из хватки ослабевших рук, встал и ушёл в каюту. Там принял душ, кое-как, не глядя, обработал наливающиеся синяки, оделся, выпил обезбол и хорошую дозу пищевых. Терпеливо дождался, когда искин сообщит об окончании стыковки с орбитальной станцией. Вышел в шлюз. Вдавил кнопку. За спиной закрылись внутренние створки, с лёгким пшиком выровнялось давление. Внешние створки провернулись и разошлись, открывая путь в стыковочный рукав. Теперь самое сложное. Нарушить прямой приказ. Переступить порог. За борт. Я нарочно не стал искать лазейки в словах. Я должен преодолеть прямой приказ сознательно. Биопроцессор — это мой мозг. В моей голове. Вместилище моего разума. Только я сам могу им управлять и командовать. Больше никто. Поднять ногу было тяжело. Ну же! Давай! Нужно совсем немного. Я двигал её по сантиметру пяткой вперёд, будто продавливая сопротивление затвердевшего воздуха. Преодолевая иррациональный страх и почти физическую потребность прекратить, немедленно прекратить нарушать приказ! Зато, оказавшись снаружи, вниз ботинок опустился без проблем. Запрет преодолён, я вывалился в рукав коридора. Глаза застилал красный туман, в ушах ухало, к горлу тошнотворно подкатывало. Чуть отдышался, утёрся, встал, пошатываясь. Стянул перчатку, демонстративно на камеру обсосал средний палец, изобразил прощальный фак и с достоинством удалился. Даже почти не шатался и за стеночку совсем чуть-чуть придерживался. Отныне я должен приложить все усилия, чтобы никогда больше не видеть братьев Кармайклов.***
Всё-таки в офис удалось приехать раньше, чем обычно. И очень кстати! Прямо на входе налетел стажёр Уоккер и понеслось! «Наташа, вставай, мы там всё уронили!» Прод лежит, не пингуется, РЦУП на ушах, пишут во все мессенджеры, ахтунг, аларм, клиент уезжает! В офис же в такую рань кроме меня и конопатого Уоккера ещё никто не добрался… Пришлось срочно включаться. Как всегда оказалось, что кто-то поторопился вчера пролить новый функционал в систему контроля версий. Напутал с ветками. А в полночь запустился шедулер обновлений и зарелизил недотестированный код. Ну и… «Наташа, мы всё уронили!» В принципе ничего страшного. Откатили релиз, вернули предыдущий. Данные не пострадали. Пользователи понервничали, РЦУП получил очередной повод мотать нам кишки, а я ещё клок седых волос на яйцах. Но вот всё вновь работает как и прежде, пользователи счастливы, РЦУП ликует. Уоккера пришлось отпаивать этой отравой, что считается здесь кофе, приводить в чувство, рассказывая байки о разнообразных факапах из прошлой жизни. К обеду, когда меня неожиданно попросили подняться к генеральному, уже все забыли про утреннее недоразумение. Ну что ж, РП отвечает в том числе и за проколы своих подчинённых. Придётся выслушивать претензии, а потом, видимо, провести показательную лекцию про ветки и релизы… Главное, чтоб премию молодёжи не срезали. Всё это крутилось у меня в голове, когда поднимался на лифте на тридцать девятый, где располагались апартаменты всевозможного начальства. Секретарь проводила в кабинет, извинившись за отсутствие генерального, попросила немного подождать. В огромном полупустом помещении стояла профессиональная рабочая тишина. Пахло полиролью для дерева, дорогим мужским парфюмом и вездесущей офисной пылью. Длинный стол для заседаний тянулся почти от двери до стола генерального. Скучая и слегка нервничая, я прошёл вдоль стола до панорамного окна, утопая в длинноворсном ковролине. Принялся разглядывать соседние здания бизнес-центра, улицу далеко внизу, капельки машин… Из приёмной послышались приближающиеся голоса, я повернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как дверь распахнулась. Сделал пару шагов навстречу входящим и замер, отказываясь верить глазам. Сердце оборвалось… — А, Егор, хорошо, что ты зашёл, — добродушно проговорил гендир откуда-то из гулкого далёка и обернулся к спутникам. — Позвольте представить. Егор Вяземский — самый перспективный РП отдела разработки. А это наши новые глубокоуважаемые и тоже весьма перспективные заказчики… Все звуки потонули в оглушительной звенящей тишине, что разливалась в моей голове. Вселенная сжалась до двух высоких фигур в проеме двери. Этого просто не может быть.