Неуловимое счастье

— А это наши новые глубокоуважаемые и весьма перспективные заказчики — Гилберт и Грейсон Кармайклы. Этого. Просто. Не может. Быть. В кабинете повисла напряжённая тишина. Мы молча буравили друг друга взглядами, застыв на месте, будто мухи в янтаре. В приёмной за спинами Кармайклов толпились люди, недоумевая, почему все встали в проходе. Генеральный в замешательстве лицезрел картину Репина «Не ждали». — Егор?.. — обернулся он ко мне за разъяснениями. — Вон! — выплюнул Гил, не отводя от меня глаз, будто пытался пригвоздить взглядом. — Все вон! Быстро! Грей вытолкал ошарашенного генерального из собственного кабинета в приёмную к толпе прочих страждущих посовещаться и плотно закрыл дверь. Щёлкнул замок. Я внезапно осознал, что заперт. Заперт с этими двумя в одном помещении. Двумя в высшей степени великолепными представителями вершины эволюции соулмейтов — красивыми и умными мерзавцами. Всё, не верить и притворяться, что померещилось, не выйдет. На меня обрушилась лавина спутанных чувств и мыслей. Бордовый! Двойной бордовый маркер! В башке включилась сирена и световая иллюминация. Аларм! Опасность! Шок. Страх. Бежать! Это они! Это невозможно! … Я соскучился… Что со мной сделают?! Всё пропало… Я проиграл. Как стыдно! Они всё знают. Это конец! Всему конец. Хочу его… их… Хочу исчезнуть. Страшно. Бежать. Бежать! — Ты подрос, триста пятый, — Гил медленно двинулся вдоль стола. Солидного, блестящего полированным деревом, отмеряющего собой расстояние между нами - десять метров. Я, как в слоумоушн, наблюдал это неотвратимое приближение, замечая каждую мелочь. Уверенные и осторожные движения хищника, подкрадывающегося к жертве. Тёмно-серый деловой костюм не из дешёвых отлично сидел на его высокой статной фигуре. Матово поблёскивали туфли, утопая в длинном ворсе ковролина при каждом шаге. — Ты похудел, Тщёрт, — Грей направился ко мне с другой стороны стола, отсекая призрачную и наивную надежду спрятаться от них за массивом столешницы. Я видел всё чётко до мельчайшей пуговки, до строчки. Его чёрный костюм играл фактурой ткани в свете окна, падающем из-за моей спины. Будто небрежно убрав руки в карманы и откинув полы пиджака, Грей вышагивал своими длиннющими ногами, стремительно и неотвратимо сокращая расстояние. Слишком быстро! — Не подходите! — Заставил же ты поискать себя. — Не представляешь, как я скучал. Они не слушали. Они приближались. Нет! Только не снова! Буря чувств, срывая крышу, вскипела адовым котлом, куда ссыпали все потаённые страхи и тщательно забытые, скрываемые целый год чувства. Это невозможно! Невыносимо! Бежать. Но как? Я знаю этот кабинет, здесь нет других выходов. Приближаться нельзя, не предсказать, как среагирует истосковавшееся тело. Я помню как умирал без них… Остается одно. Единственный выход. Приняв решение, я неимоверным усилием воли взял себя в руки, заставил собраться и сосредоточиться. Это единственное, что сейчас важно, жизненно необходимо. — Бордовый 666, — шепнул чуть слышно, но для браслета достаточно, и по вибрации в подошве понял, что команда заработала. Мне бы хоть пару минут! Но их не было. — Стойте! — снова выкрикнул, вскидывая руки в останавливающем жесте и попятился к концу стола. — Не подходите! Плевали они на мои просьбы. Что ж, значит, придётся так. Я вцепился в спинку тяжёлого директорского кресла, будто хотел спрятаться за ним. Натуральная кожа и дерево. Очень дорого и массивно. Подобрался, встал устойчивее, ухватил покрепче и резко крутанул его вокруг себя по широкой дуге, набирая максимальную скорость, вкладывая всю доступную силу. Нужно справиться с первого раза, второго шанса не будет. Выпустил на излёте в огромное панорамное окно, добавив от себя, от кристида и биопласта, сколько смог. Шарах! Бронированное стекло не билось большими опасными осколками, которые могут разрубить человека пополам, а осыпалось дождём мелкого крошева. Изломанное кресло исчезло в провале окна. В кабинет ворвался ветер, принёс дождевую влагу, шум далёкой улицы. Я замер в паре метров от края. Вот теперь они остановились. — Тщёрт, не двигайся! — Стой на месте! — Не подходите! Время. Как никогда мне нужно время. Хоть пара минут. Минута. Сколько продлится их ступор? Растерянность на лицах уже уступала место другим чувствам. Грей сосредоточенно подобрался, Гил цепко оглядывался и всё больше злился. Ещё чуть-чуть! Я не выпускал их из поля зрения, считая секунды. Распахнулась дверь, кто-то закричал, нарушая шаткий баланс. Звук подстегнул. Гил раскинул руки в стороны и назад, будто пытался сдержать шум, людей, отгородить собой, Грей же сорвался с места спущенной пружиной. Всё! Я разбежался с трёх шагов, используя силу модифицированных мышц, оттолкнулся и прыгнул в пустоту. Кто-то опять кричал, но воздух ударил снизу, сорвал и унёс звук, выбил дыхание. Не тормозить! Сколько у меня времени? Несколько секунд? Я стукнул каблуками друг о друга, активируя импульсники. Ничего не произошло. Только не это! Сломались? Разрядились? Есть ли у человека шанс остаться в живых при падении с тридцать девятого этажа? А у модификанта? Возможно. Но убежать уже точно не выйдет. Я продолжал лупить каблуками, отчаянно соображая и пытаясь развернуться так, чтобы создать максимальное сопротивление с воздухом. И наконец, услышал характерный щелчок и следом толчок в пятки. Сразу сгруппировался и направил их вниз. Главное теперь удержать равновесие и не начать кувыркаться. В воздухе импульсники малоэффективны, им нужно от чего-то отталкиваться. Но я продолжал раз за разом активировать их, стараясь хоть отчасти замедлить падение. Сбоку метнулась гудящая тень. Наконец-то! Хрясь! Вокруг разлетелись обломки устройства. Дрон. Импульсники на миг получили опору, вдарили по ногам. Ещё одна тень. Хрясь! Ещё толчок. Хрясь! Ещё один. Они слетались ко мне со всех сторон. Полицейские, охранные, курьерские, клинеры… Сработало! Не зря провозился с перехватом управления три ночи. Тестировать вот только пришлось в полевых условиях. Один за другим дроны самоотверженно разлетались в труху под импульсниками, давая им необходимую хоть и кратковременную опору. К земле я уже достаточно погасил скорость, чтобы не сломать ноги при контакте с капотом авто. Капоту повезло меньше, его хорошо так вмяло в двигатель. Прости, автолюбитель! Меня же импульсники отбросили в сторону и вверх, чуть не врезав в фонарный столб. Зацепился за него рукой, крутанулся по спирали, сгибая металл по ходу движения, но удержался. Витрине напротив повезло больше, столб её спас. С него уже проще. Гася скорость и амплитуду, совершил ещё пару прыжков и вырубил игрушку. На проезжей части гудели сигналы рассерженных автовладельцев, что-то шипело, кто-то кричал. Некогда даже оборачиваться. Едва состыковавшись с твёрдой поверхностью асфальта, я рванул в просвет между зданиями. Страха больше не было. Всё уже случилось. Я потерял свою тихую мирную жизнь на Мидори. Не время оплакивать её. Свободу терять не собирался. Теперь всё зависит только от меня, моей скорости и сообразительности. Первым делом оторвать хвост, за мной наверняка следят. Оббежав здание, юркнул в один из второстепенных входов, торопливо прошёл до основного радиального коридора, смешался с толпой таких же офисных работников. Здесь всегда многолюдно, всегда спешат и толпятся — мне это на руку. Часть давно спланированного пути пролегала по техническим переходам, где нет камер. Прошёл до второй линии лифтов, поднялся на восьмой этаж. Завибрировал браслет, тонко запиликал крошечный наушник-липучка за ухом — входящий вызов. Неизвестный номер. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто это. Да какая теперь разница?! Приём. — Триста пятый! Алло! Алло! Ты слышишь? Ты жив? Ты в порядке? Триста пятый, ответь, — голос Гила звучал встревоженно, почти истерично. На миг это согрело душу. Как глупо. — Меня зовут Егор. — Егор… да, точно, — он быстро пришёл в себя, в голосе зазвучали властные интонации. — Немедленно возвращайся! Это приказ! — Пошёл ты, — зло огрызнулся я. Чёрт, запнулся всё-таки. Хорошо, что им не видно. Сброс. Голосовой командой отправил номер в чёрный список. Я даже не разочарован. По пешеходному тоннелю пересёк улицу, в соседнем здании спустился в цокольный этаж. Здесь есть маленькая тренажёрка, а в ней раздевалка. Ввёл код на ящике, достал сумку с самым необходимым. Опять входящий… От генерального… Ладно, пока всё равно переодеваюсь. Приём. — Егор. Послушай меня. Давай просто поговорим, — вкрадчивый голос Грея змеёй пополз в уши. — Говори, — я торопливо сбрасывал офисную одежду. — Не стоит принимать поспешных решений. Давай сядем и спокойно всё обсудим. Мы не враги тебе. — Это всё? Извини, я немного тороплюсь. Кладу трубку. — Егор! — ворвался рассерженный Гил. — Триста пятый, ты принадлежишь мне! Я тебя создал! Фейспалм. Теперь понятно, почему переговоры ведёт Грей. — Только тело, Гил. Не душу, — отвечал между делом. Негромко, чтобы не привлекать внимания. Я не мог позволить себе эмоции сейчас. Все движения стали скупыми и собранными. Продолжая спокойный разговор, я накинул объёмную невзрачную толстовку в дополнение к простым джинсам и футболке, сунул ноги в удобные кроссовки, нацепил бейсболку, плотные полуперчатки. — И, прости, теперь это тело моё. Сделай себе ещё одно. — Невозможно. Ты не представляешь, сколько это стоит! — Пришли мне счёт, — палец потянулся к кнопке сброса. — Ты мой соулмейт! — отчаянный и злой выкрик. — Я знаю. Сброс. Деактивировал браслет, выполнив последнюю команду — запуск протокола зачистки. Заранее подготовленные программы принялись тщательно уничтожать данные на всех моих устройствах и хранилищах. Ну, кое-что я, конечно, оставил, но очень, очень глубоко запрятанным. Теперь костюм в пакет и в утилизатор. Смарт-браслет в карман сумки мимо проходящего парня. Прости, братан. Спрятал цветные патлы в капюшоне и неторопливо направился на парковку. Главное, не привлекать лишнего внимания. На ходу достал из сумки другой смарт-браслет, заранее подготовленный, оформленный на левого человека, активировал. Свою машину брать нельзя. А вот аэробайк в шеринге арендовать на незасвеченный номер — самое то. Шлем дополнительно спрячет лицо. Через пять минут пёстрый аэробайк в рекламных надписях, как и сотни других таких же, вырулил с парковки и, влившись в общий поток транспорта, понёс прочь из города. Можно немного расслабить булки. Но не сильно. Ещё ничего не кончилось. Аэропорты, космопорты, вокзалы и большие города отныне под запретом. Монорельс безопаснее, но стоит выбирать небольшие станции. Ещё безопаснее частный речной транспорт. Опять же не крупные порты, а маленькие лодочные станции. Как в Верхних ключах. Конкретно туда соваться не стоит, там меня уже срисовали. Ничего, подобных станций на реке множество. Я не зря всю округу облазил. По сути готовился к этому дню всё время, пока жил здесь. Мало сбежать, надо покинуть планету. Но не сразу. Сейчас все уходящие борта будут тщательно досматривать. Я уверен, Кармайклы могут это организовать. Поэтому остаётся затаиться на месяц-другой в одной из своих норок в глуши, а потом воспользоваться старыми связями, чтобы навсегда покинуть гостеприимную Мидори. Только так. Ни власти, ни полиция не помогут. Уже пробовал год назад. Ничего не вышло.

***

Оставив позади Луизиану и сумасшедших Кармайклов, я торопился увеличить расстояние. Из рукава стыковочного коридора попал в доки. Луизиана, нанизанная на заправочный канал реактора, осталась ожидать своей очереди на техобслуживание, как и прочие малотоннажные грузовые и частные суда, постоянно прибывающие на Ганимед. Через иллюминаторы были видны гроздья причалов с надетыми на ветви реактора пончиками. Всё ещё немного пьяный после сражения с собственными мозгами я доковылял до одного из переходов, отмеченных надписями на уни. «Таможня» показалась вполне подходящей. Орбитальная станция Ганимеда представляла собой огромный комплекс, включающий, кроме собственно космопорта, бессчетное множество торговых центров, гостиниц, игорных заведений. И осуществляла все функции буфера между планетой и внешним миром. Без подтверждения личности хоть каким-нибудь из доступных способов на шаттл до поверхности было не попасть. Это мне сейчас только на руку. Я собирался попросить помощи у местных властей. Обнаружив первую же стойку, куда стояла небольшая очередь, я пристроился в хвост. Помня, как бесят все эти «только спросить», честно дождался своей очереди и вместо документов вывалил уставшей женщине в форме свою трогательную историю. Дескать, похитили, увезли, документов нет, денег нет, помогите, люди добрые. Сочувствия в её ответном взгляде не наблюдалось. Только вселенская тоска в духе: «как вы мне уже все надоели!» А дальше началась игра в горячую картошку. Картошкой собственно выступал я. Вызывались какие-то люди, службы, меня куда-то передавали, переводили, без конца по кругу спрашивали одно и тоже. Да, похитили. Кто они не знаю. С Земли. Где она, не знаю. Зовут Тщёрт Побери (реальное имя так и не решился назвать). Документов нет. Корабль указать не могу. Имён не знаю. Хорошо, подожду. Спасибо. Несколько раз отсканировали всю биометрию. Пальцы, лицо, голос, сетчатку, волосок выдернули… анализы осталось взять. Хотя может уже и их… не все приспособления были знакомы. От медицинского обследования отказался, стыдно стало демонстрировать синяки и… прочее. Метку не спрашивали, видимо, и впрямь табу. Я сидел в очередном служебном помещении, ожидая решения своей судьбы. Нервно теребил бумажный стаканчик с местным кофе — мерзкой горчатиной на самом деле — и пялился в иллюминаторы со скуки. Огромный пончик космопорта медленно поворачивался вокруг своей оси. На чёрный бархат с бисеринками звёзд наползал озарённый местным солнцем Ганимед. Само солнце блестело ровным белым кругляком, будто вырезанное из светоотражайки. Шныряли пончики малолитражек, подмигивая звёздочками реакторов. Более крупные судна, похожие на детские пирамидки с сияющим стержнем внутри, неторопливо проплывали на посадку или прочь за пределы эклиптики для безопасного гиперперехода. Интересно, можно ли отсюда разглядеть Луизиану на причале? Вряд ли я смог бы отличить её с такого расстояния от других бортов. Ею мог быть любой, вон тот, например, что направлялся к Ганимеду по пологой дуге. Довольно рискованно проходить так близко к атмосфере. Реактор открытого типа может работать безопасно только в вакууме. Будто в ответ на мои мысли крошка корабля вдруг беззвучно вспыхнула спичечной головкой, чиркнув по краю атмосферы. И погасла. Я в безмолвном ахере хлопал глазами, сдерживая желание вскочить, закричать, тыкая пальцем в толстое стекло иллюминатора. Мне ведь не показалось? Только что на моих глазах сгорел корабль. Погибли люди. Почему вокруг все занимаются своими делами? Это вообще нормально?! Неужели никто не заметил? Не прошло и часа, ко мне подошли люди в форме. — Господин Побьери, в 12:15 вы сошли с борта «Луизианы» допномер 666 в доке номер 56/15, это так? Вообще-то я не собирался рассказывать, на чём прилетел. Но раз они уже в курсе, глупо отпираться. Поэтому согласно кивнул. — Господин Тщёрт Побьери, вы задержаны до выяснения обстоятельств гибели межзвёздного судна «Луизиана» допномер 666. Протяните руки, я надену вам силовые наручники. Пожалуйста, не делайте резких движений и не пытайтесь напасть, наручники переведены в шоковый режим. Вы имеете право хранить молчание. Если у вас нет адвоката, вам его предоставят… На моих руках защёлкнули обманчиво лёгкие браслеты силовых наручников и проводили в изолированное помещение без окон. Я даже не знал тогда, жив ли ещё Грейсон Кармайкл.

***

Пшшшш! Вскипела вода на камнях, взметнулись клубы пара. В маленькой бане с низким потолком воздух был раскалён до предела. Напоследок, собравшись с духом и подбодрив себя молодецким криком, я ухнул на голову ведро холодной воды, встряхнулся по-собачьи и выскочил в предбанник. Тут хоть можно дышать. Всё-таки никогда особо баню не любил. Но здесь это единственный способ нормально помыться. Не вытираясь, накинул огромный махровый халат, натянул необъятные носки. Остановился перед зеркалом. Нда, одичал. Глаза запали, волосы поблёкли, краска местами смылась, показались светлые корни. Выглядит отвратно. Но на моих волосах все красители плохо держатся, нужно регулярно обновлять цвет. Теперь лучше будет осветлить. Ладно хоть щетина не растёт. Сейчас я этому скорее радовался — бриться не надо. Был период, когда очень хотелось что-то изменить в себе, точнее в теле. В идеальном искусственном теле, которое досталось мне от Гила. Добавить что-то своё. Отрастить и перекрасить волосы — самое простое. Было и ещё кое-что. Медленно поднял руку, распахнул ворот халата и вдавил палец во впадинку под кадыком — ярёмную ямку. Оттуда прыснули чёрные щупальца, поползли по шее, завились спиралями по ключицам, плечам, скользнули на грудь и спину. Чёткий графичный рисунок, иллюзорно выпуклый, можно рассмотреть блики, присоски. Только быстро. Минута и щупальца исчезли. Невидимая татуировка. На спине ещё одна такая. Прикольная штука, вроде и есть, но увидеть не просто. Знаю только я и никому пока не показывал. Делал до того как попал на Мидори. В том месте это был последний писк моды. Пирсинг не получалось сохранить, повреждения кожи заживали без следа. Пришлось отказаться. Может и к лучшему, нельзя слишком выделяться. Накинул полотенце на голову, пряча лицо, сунул ноги в резиновые калоши и выскочил в холодные сумерки. Разгорячённое тело приятно освежил порыв ветра. Бррр! Поскальзываясь, добежал до домика. В этой части планеты наступила зима, землю укрыл тонкий слой чистейшего снега. Над низкой крышей бани ветер скручивал спиралью тонкий дымок, разнося его уютный аромат по округе. Подмораживало. Логично и гораздо более комфортно скрываться в тёплых странах. Именно поэтому я туда не поехал. Пусть попробуют найти меня здесь в безлюдных северных лесах. Домик на окраине посёлка я нашёл по сети полгода назад. Приехал одним днём, осмотрел и купил, договорился с соседями пенсионерами Холле и Маргарет, чтобы присматривали за ним. Регулярно переводил на это определённую сумму. Вот, пригодилось. Уже две декады ищейки Кармайклов безрезультатно рыли носами землю. А я ждал пока всё немного уляжется, чтобы свинтить с планеты. Спутниковая связь здесь работала превосходно и я был всегда в курсе последних событий. Кстати, пора просмотреть вечерние новости. Я не торопясь переоделся в тёплый спортивный костюм, соорудил сэндвич, налил кофе. Сюда модное таблетированное питание ещё не добралось, и я наслаждался обычной едой. Жаль кофе нормального нет на всей планете, чай кончился, приходится пить эту гадость. Развернул пошире экран, подключился. Отслеживание новостей стало в последнее время важнейшим занятием. На Мидори велась информационная война. Против одного единственного человека, точнее одной беглой болванки. Если вкратце — меня записали в преступники и объявили в международный розыск. Причём обвинили в одном из самых мерзких преступлений современного мира — распространении ЭШТ. Да, именно. Той самой лютой наркоты, что выкашивает планеты. Заочно назначили организатором мафиозной группировки, которая будто бы готовила широкомасштабное внедрение наркоты на рынок лекарственных препаратов и таблетированного питания. Повсюду крутили ролики с моей мордой лица. Розыск! Особо опасен! Будьте бдительны! Не приближайтесь! Звоните! Неприятно, но в принципе ожидаемо. В моей дыре новости распространялись медленно, из дома я выходил редко, лицо прятал в шарфах, очках и капюшонах, как собственно и всё прочее население. Вот ещё один плюс холодного климата. Так что мог позволить себе спокойно наблюдать за развитием событий из удобного кресла, вооружившись попкорном и колой. Пока поливали грязью меня, было довольно забавно. Когда показывали обыск в квартире, интервью с бывшими соседями, знакомыми — грустно. На днях «взяли головной офис преступной организации». На кадрах лица и названия были замылены, но я узнал свою работу и коллег. Организацию закрыли, в офисе проводились обыски, сотрудников таскали на допросы… Вот это уже подло! Люди виноваты лишь в том, что работали со мной в одной конторе. Это может сломать им карьеру и даже жизнь. Я старался не брать ответственность. Начал это не я. Организовал не я. Виноват не я. Получалось плохо. В сегодняшних новостях снова муссировали слухи про тайные заговоры, поставки на чёрный рынок огромных партий наркоты. Советовали временно отказаться от таблетированного питания, необязательных БАД-ов и витаминов. Власти заверяли, что всё под контролем и бояться нечего, и только сильнее пугали этим население. В сети попался ролик, где озверевшая толпа била похожего на меня парня. Уже не первый. По планете расползалась пока тихая истерия. Оставалось самое трудное — просмотреть мессенджеры Кармайклов. Пока они в зоне сетей планеты, я мог и должен был следить за их переговорами. Мессенджерам они доверяли мало, предпочитая личное общение или на край шифрованные каналы. Но личная переписка братьев была мне доступна с тех самых пор, как взломал её ещё на Луизиане. Первым делом прочитал всё, начиная с момента своего побега. Именно из неё узнал, когда они выяснили, что мы соулмейты. Это было вскоре после моего побега. Я визуально помню эту переписку. Прям картинкой. Безответные маты Гила. И потом внезапное сообщение Грея: — Гил. Когда ты последний раз смотрел на метку? — После всего ты спрашиваешь меня про метку????? Ты совсем ахерел? Кретин, Почему я не дал тебе умереть ещё тогда?! — Просто посмотри — Ты понимаешь, что деактиватор ты не получишь никогда! Больше НИКОГДА!!!!! — Посмотри Продолжительное молчание. Через паузу снова Гил: — Что это? — У тебя тоже? — Тоже?! В каком смысле тоже? А потом короткий видеоролик, на котором измученного вида блондин с ярко-синими глазами снимает перчатку, складывает фак, вызывающе облизывает средний палец и демонстрирует в камеру. На последнем застывшем кадре видео приближается, на тыльной стороне ладони отчётливо видно сложное переплетение геометрического рисунка. Через долгую паузу Гил: — Вот что это было… Тяга. — Ты почувствовал? — Конечно. Но я думал, это вирус… У него не было метки, я проверял. — Вирус?! Да я щас сдохну! Мне так плохо, Гил. Что делать-то??? — Ты уже всё сделал. Теперь лучше просто сдохни, Грей.

***

Тогда в это самое время я тоже загибался. Не понимая, что со мной творится, где я нахожусь и что вообще происходит. Сначала люди в форме таскали по каким-то коридорам, лифтам, куда-то везли, передавали друг другу. Судя по шлюзам и продолжительному ожиданию, со станции Ганимеда перевезли на другой борт. Я оказался в очень странном месте. Огромное помещение непривычной геометрии. По обеим сторонам от длинного коридора шли камеры в два этажа, забранные решёткой. Тюрьма? Пол коридора уходил вперёд и там плавно загибался вверх прямо на стену, скрываясь за таким же изгибом потолка. И там по этому полу на стене преспокойно ходили люди. Как крысы внутри колеса. Я понимал, что это тоже внутренняя поверхность пончика. Но только гравитация не привычно по боковой плоскости, а по периметру внешнего кольца, будто создана центробежной силой, отбрасывающей нас от реактора в центре. Тогда вот этот белый свет, сквозь узкие окна на изогнутом дугой потолке — свет реактора. Космическая тюрьма? У меня забрали браслет, шнурки и ремень и заперли в одной из ряда грязных камер в компании таких же потерянных бедолаг. КПЗ — вот что это напоминало больше всего. Потянулось время. Надежда, что всё как-то благополучно разрешится, добрые полицаи во всём разберутся и отпустят на свободу, таяла с каждым часом. Неужели меня обвинят в смерти этого мудака? Я утешал себя мыслью, что всё же Грей не такой дурак, чтобы сунуться на Луизиане в атмосферу и так по-идиотски погибнуть. Но время шло, никто ничего не объяснял, ничего не предъявлял. Кормили каким-то дешёвым суррогатом вместо привычных уже пилюль. Они едва сбивали чувство голода, создавая в желудке ощущение проглоченного камня. В лаборатории и то содержание было лучше. Сокамерники по большей части отмалчивались. А мне становилось всё хуже. Модифицированное тело обладает повышенной регенерацией и в принципе сильнее и выносливее моего прежнего болезного человеческого. И в этот раз синяки сходили как положено быстро, но самочувствие при этом лишь ухудшалось. Меня лихорадило, трясло, бросало то в жар, то в холод, мутило ни с того ни с сего. Настроение разматывало на каких-то адских каруселях. Я злился, депрессовал, тосковал, думал о смерти, вдруг дико хотел трахаться, снова бесился на пустом месте, потом внезапно еле сдерживал слёзы, хотел забиться под плинтус и там тихонько окочуриться. Я чувствовал себя брошенным, потерянным и больным. И это жутко злило. После очередной стычки с надзирателем, которая закончилась корчами на полу от разрядов наручников, ко мне подсел один из сокамерников. — Зря ты так, чувак. Себе же хуже делаешь. Не буди лихо. Среди них и садисты есть, нарвёшься. — Это незаконно, — прохрипел я, пытаясь подняться. — Они не имеют право так со мной обращаться. Я ни в чём не виноват. — Хм. Незаконно? — парень неуловимо напоминал растамана из шестидесятых. Он беспрестанно что-то жевал с невозмутимым выражением всеобъемлющего пофигизма на лице. — А ты думаешь, где ты сейчас? — В камере предварительного заключения. — Ха. Не, чувак. Это скотовозка. — Что? — Ну, галеры, — заметив мой недоумённый взгляд, он принялся объяснять. — Эти ребята собирают всякий сброд, кого поменьше искать будут, вот на такие списанные посудины на орбите. Как наберут полную коробочку — в гипер. Потом продают. Человеческие руки всегда в цене. Это он про работорговлю мне сейчас рассказывает? Что за бред собачий? — Но меня полиция задержала… Парень с насмешливым видом лопнул пузырь из резинки, сказал сочувственно: — И что? Эти тоже человечиной приторговывают. Особенно незарегистрированной, да на станции. Гораздо выгодней продать, чем организовывать доставку с орбиты. Был человек, да затерялся, никто и не заметил. Ты довольно крепкий, можно немало бабла срубить. — Бред какой-то! — его насмешливое равнодушие показалось вдруг ужасно оскорбительным. Внутри что-то неконтролируемо вскипело, плеснуло через край. — Врёшь, сука! — я схватил парня за грудки и тряхнул. Браслеты щёлкнули разрядом уже почти привычно, заставляя разжать руки. — Эй, полегче, чувак! Полегче! Ты чего такой нервный? — отшатнулся растаман. — Прости. Не знаю, что нашло… — я зарылся руками в волосы. Очень хотелось постучаться головой о твёрдую поверхность. С разбегу желательно. — А у тебя не Тяга, чувак? Видал я уже такое. — Что за тяга? Я не наркоман. — Соула ты походу встретил. Метку давно проверял? — он вдруг дёрнул полуперчатку на правой руке. — Глянь-ка, ничего не поменялось? Оттолкнул придурка, но глаз успел зацепиться. Стянул перчатку — сквозь облезший бинт явственно проступала метка. Внутри всё оборвалось. Биопроцессор ничего не забывает. Я уже видел этот рисунок. У Гила. После того как мы с ним… Точно такой же. И это значит… — Нет. Не может быть… Не может! — В жизни всякое бывает, — успокаивающе протянул парень. — Проверить очень просто. Про кого из недавних знакомых ты можешь с ходу вспомнить десяток примет? Ну, привычки там, заморочки всякие. В носу ковыряется, макароны ненавидит… Гил всё время что-нибудь в пальцах крутил. Носком ботинка сучил нервно, когда сидел нога на ногу. Дёргал бровями от удивления и возмущения. Одежду предпочитал тёмно серую. Чихал всегда ровно два раза и тихо как кошка… Всё это повыскакивало в голове без какого-либо напряжения. Плохо дело. — Ха. Попал ты, чувак, — совершенно правильно расшифровал парень моё замешательство. — Если знаешь, кто она, скажи охране. Может выкупит тебя. Я покачал головой. А Грей наоборот чихал очень громко, от души, не сдерживаясь. Улыбался как маньяк. И прищур у него такой хитрый. Пользовался всегда одним и тем же парфюмом. Любил носить чёрное. И смотреть сериалы на вахте. И нож крутить в руках, типа бабочки… Не десяток, но вспоминается махом. И что это за срань господня? — Что такое Тяга? Это смертельно? — А ты не знаешь? Темнота. Ну, нет, не смертельно. Просто переболеть, максимум месяц. Но будет паршиво. Мы соулмейты? Те самые? С Гилом?! Или с Греем? Или с обоими? Нет! Только не это. Господи, пожалуйста! Ангелочки-хранители, суки позорные, не надо так со мной. За что? Ну за что?! Что я вам сделал?