Неуловимое счастье

Я стоял перед запертой дверью и пытался понять, что я здесь делаю. Последнее, что помнил — как умираю в капсуле биопрограммирования. А теперь… Получается… сработало? Оно сработало! Шалость удалась! Не могу поверить… Но вот он я живой и невредимый. И кто здесь молодец? Егор — молодец! Так, стоп. Харе лыбиться посреди коридора. Надо понять, что происходит. Ведь меня не было три дня. Я стоял в пустом переходе жилого модуля станции. Теоретически людно здесь должно быть утром и вечером, когда все перемещаются с работы на отдых или наоборот. А сейчас раннее утро, судя по часам биопроцессора. Значит спят. И это к лучшему. В руках у меня обнаружился прозрачный контейнер с кучкой таблеток. Пищевые? Перед носом запертая дверь с номером 666. Так-так. А соседние 143 и 145 соответственно. Заня-я-ятно. Может ли быть?.. Остаётся только проверить. Я приложил ладонь к сенсору и дверь гостеприимно скользнула в стену. Вошёл и сразу узнал — такая же, как у Гила. Только… Беспорядок страшный. Вещи разбросаны, как если бы их специально все вытряхнули и побросали. Как после обыска. Пахнет ещё чем-то странным. И прямо на полу посреди этого кошмара распростёртое тело. Вот чёрт! В следующий миг я склонился над Греем. Ноги неловко подломлены, будто он рухнул, внезапно потеряв сознание, руки раскиданы в стороны, глаза закрыты. Грудь вздымалась спокойным дыханием спящего человека. Нашёл место дрыхнуть! В груди у меня что-то отмерло и задышало. Живой. Окатило таким облегчением, что аж в пальцах закололо. Как проснуться после кошмара и осознать, что вся эта жуть, что на тебя свалилась и навсегда изуродовала жизнь, просто дурной сон. И ты всё ещё можешь дышать. Это я так обрадовался, что он жив?! Стоп. Ну-ка взяли себя в руки! Судя по часам, раннее утро. Он так всю ночь проспал? Алкоголем не пахнет. На первый взгляд никаких внешних повреждений. — Грей, просыпайся, — позвал его и потряс за плечо. Грей глубоко вздохнул и с трудом разлепил один глаз. Пытался оба, но получился один. Увидел меня, застонал мученически, отмахнулся, как от призрака кредитора, попытался отвернуться и заснуть обратно. — Эй! Не смей снова засыпать! — прикрикнул я и тряхнул посильнее. — Вставай, давай, чего на полу валяешься? — Не приснилось, — выдал Грей обречённо и, неуклюже переваливаясь, путаясь в длинных ногах и помогая себе руками, медленно сел. Попытался облокотиться об раскоряченные колени локтями, чтобы подпереть голову, но руки подламывались и соскальзывали. Это могло бы выглядеть мило и смешно, если бы не было так странно и неуместно. И несвойственно Грею. В помятой, расхристанной чёрной рубашке и пыльных брюках он выглядел натуральным бомжом. Но перегара не было! Хоть убей, не было перегара. — Грей, — позвал я и пощёлкал перед его лицом пальцами, привлекая внимание. — Да, да, хорошо… Слышу я. Выпью… Всё выпью. Не надо меня больше бить, — не очень внятно и замученно пробормотал он. — Давай сюда свою отраву... И воду. Пить хочу… — оглянулся, дотянулся до надорванной палетки с водой, выдрал бутылку, сорвал крышку зубами и выхлестал залпом, дёргая кадыком и обливаясь. Отбросил пустую бутылку и начал опасно заваливаться обратно. — Грей, — я повысил голос, присел возле него, — посмотри на меня. Он послушно поднял глаза, медленно моргнул пару раз. Куда только делся такой привычный насмешливо острый взгляд? — Грей, что с тобой? — О. Обнимашки… — глубокомысленно изрёк он и вдруг дёрнул на себя. Поза на корточках не отличается устойчивостью. От рывка я скувыркнулся и рухнул на него, тут же попав в захват. — Ты охренел! Быстро убрал культяпки и отпустил меня, долбоящер! Меня уронили на спину, в позвоночник, конечно, сразу впилось что-то чертовски острое и жёсткое. Грей навис сверху, внимательно глядя в лицо. В глазах блеснуло отчаянной надеждой. — Егор? Ты, что ли? — он нежно провёл ладонью по щеке, зарылся в волосы. — Но ты же… Ты мне снишься? Или… просто глюки опять… — Лицо его исказилось, дрогнули губы, взгляд опять поплыл. — Сам виноват, знаю. Но как же я скучаю… Давай сюда свои пластмассовые обнимашки, кукла. Да не дёргайся! Выпью я всё! Сперва мои законные полчаса. Кажется, я понял. Расслабился и позволил себя обнять. Он пытался завалиться сверху, пришлось спихнуть. Грей без возражений устроился сбоку, обхватив меня как эту штуку, с идиотским названием — дакимакура — подушку-обнимашку в общем. А я тем временем обежал взглядом комнату. Ага, вот и камера! Явно не предусмотренная конструкцией каюты, иначе не бросалась бы так в глаза. Вопрос — за ним всё ещё присматривают или просто пишут? Сидит там сейчас оператор, делая пометки в журнале? Набирает ли он сейчас Пауку, потому что заметил странности в поведении болванки? Похоже, лучшим вариантом сейчас будет просто оставить Грея в покое. И ни в коем случае не отдавать контейнер. Но один вопрос я не мог не задать: — Что с Гилом? Где он? — Нормально всё… Работает наш золотой мальчик… Грей заснул почти мгновенно. Я ещё понежился в его объятиях. Ну мы же соулмейты, подпитываемся друг от друга. Поэтому… Да кого я пытаюсь обмануть? Мне было хорошо, кайфово, уютно и безопасно. Даже когда он такой, не пойми чем обдолбанный, в ошейнике и заперт. Даже такой он давал чувство защищённости. Я рассматривал сонное лицо, биопроцессор тут же обнаружил асимметрию. Понятное дело — Грей человек, ему это даже идёт. Спящие люди не всегда бывают милые. Вот Грей… Стоп. Я поймал в себе волну сопливой нежности и запихал обратно, откуда вылезла. Я помню, что сделал этот человек. Но сейчас мы в одной лодке. Надо выбираться. Вместе. Но сначала. Я аккуратно выскользнул из его рук и ушёл, унося злополучный контейнер. Надо найти Гила. Грей сказал, работает. Значит, в лабораторию. В переходах уже стали появляться люди, начинался рабочий день. Попадались и люди Паука, я легко их отличал по одежде и оружию. Сперва напрягся, но меня явно принимали за своего. Даже ошейника не было — высшая степень доверия. Наверняка, Паук присвоил себе всех модификантов на станции. Это надо учитывать. У меня, как у хозяйской болванки точняк были какие-то обязанности, кроме унизительного кормления пленного соулмейта. Но я понятия не имел какие. Чертовски не хватало информации. Поэтому надо спешить. В лаборатории обнаружился Док и пара сонных Эй-ты. — Где Гил? — вместо приветствия окликнул Дока, осматриваясь. Тот опасливо покосился и ткнул куда-то пальцем. Я прошёл вдоль ряда закрытых капсул-инкубаторов, шаря вокруг взглядом, и резко сорвался с места, увидев Гила. Он лежал в медицинской капсуле! Что случилось? Что с ним? Подскочил в два шага, склонился, жадно всматриваясь. Казалось, он просто спит, лёжа на эргономичной пластиковой кушетке внутри. Крышка открыта. Никаких креплений, капельниц, дыхательных трубок. Правая рука на перевязи. — Что с ним? — обернулся к Доку, который пристально разглядывал меня. — Ничего. Спит просто. — Спит? В этом гробу?! Боже… А с рукой что? — Так выбил же. Вправили вот, заживает ещё. Ты же сам видел. От звука наших голосов Гил слегка поморщился, дёрнул бровью — мимика была едва заметна, легкими мазками, намёками. Крепко заснул. Видно было как он измождён. Заострились скулы, подживала ссадина на губе, нос торчал плавником акулы между тёмными кратерами глаз. Как можно довести себя до такого за три дня? Я не сдержался, схватил его за руку, сжал через перчатку. Холодная… А вдруг он тоже?.. — Он что тоже обдолбанный? — возмущённо выпалил, обернувшись к Доку. — Что? — тот подошёл, встал рядом, удивлённо и опасливо на меня поглядывая. — Нет конечно. С чего ты взял? — Я от Грея. Чем его накачивают? Что здесь вообще происходит? Он пристально смотрел мне в глаза и молчал. Наконец дошло, он же считает, что я безмозглая болванка! Тогда внезапная перемена в поведении может означать… что я выполняю приказ Паука, например. И как переубедить? Я схватился за переносицу. Совсем не подумал, как буду объяснять своё очередное воскрешение. А надо. Док мне нужен. — Это я — Егор. Триста пятый. Я вернулся, Док, — понизив голос, доверительно сказал ему, заглядывая в глаза. — Я всё помню. Чем же доказать? Спеть? Рассказать, как ты про радужные глазки перед Гилом оправдывался и за глючную болванку извинялся. Ты ведь стёр всё, я не должен это помнить, так? Он поморщился, а потом глянул прямо, и глаза его вспыхнули любопытством. — Вот именно. Не должен. Тогда как? — Ну, я нашёл способ восстановить… — заблеял я отмазки. Не хотелось вот так сразу открывать карты. — Как? Я должен знать, скажи мне. — Угу. Чтобы в следующий раз не оставить мне шансов? — Нет! Ты что! — Док даже отшатнулся и весь пыл его испарился. — Ладно. Я понимаю. Прости. Перед глазами встало недавнее воспоминание, как Док пятился от Паука, отказываясь запускать программу. Так ведь и не нажал чёртов пуск. Если доверие нужно заслужить, то он это сделал. Ну что я не придумаю другой способ обезопасить себя? Конечно, придумаю. Я вздохнул. — Любой программист знает, что базы надо бэкапить. Память — тоже самое. — Ты сделал бэкап памяти?! — взволнованным шёпотом вскрикнул Док. — Но где? Там же всё… — Потёрлось? Не всё. Я создал замкнутый кластер без ссылок из общего адресного пространства. Для процессора он стал невидим. Там спрятал бэкап и шедулер. Он запустился через трое суток и накатил ровно то, что было на момент отключения. — Как додумался только, — задумчиво протянул Док с уважением в голосе. — Программировать собственные мозги — это ж надо! — Было время подумать. Мы летели сюда коррекцию делать. Док понимающе покивал. — Ты рисковал. Мозг конечно не компьютер, но его тоже можно отформатировать. И тогда твой бэкап пропал бы… — Ломиком? — подсказал я. — Что? — Док распахнул глаза. Сообразил, хмыкнул, попытался нахмуриться и вдруг улыбнулся. Кривенько, но всё же. — Три дня, Егор. — Я вздрогнул от неожиданности и опустил глаза. — Почему так долго? Я чуть с ума не сошёл. Думал, что потерял тебя, — Гил прижимал мою руку к сердцу и смотрел с таким обожанием, что стало как-то неловко. Похоже, всё слышал. Проснулся, слушал разговор и не вмешивался. Вот же у него самообладание! — А что, я перестал быть соулом? — попытался отобрать руку, и Гил с явным сожалением отпустил. Нажал что-то на браслете и кушетка пришла в движение, принимая форму кресла. Опять повеяло стоматологией. Бррр! Как в этом можно спать?! — Не перестал. Это странно. Но с другой стороны соулмейты при амнезии тоже не теряют связи, — Гил поднялся и шагнул ко мне. — Но ты стал чужим. Холодным каким-то, сухим и слишком послушным. Неживым. Типичная болванка. Ужасно. Я видел как его тянет ко мне. Меня тоже магнитило, влекло прямо на физическом уровне. Схватить, вжаться, впиться пальцами, губами, всем телом! Чёрт! Я отвернулся. — Что здесь произошло? Я не помню последние три дня. — Зато он позволял себя обнимать. Ровно полчаса, — невпопад заявил Гил почему-то прямо над ухом. Всю сторону промурашило сверху донизу. Я открыл рот, чтобы по привычке послать… и молча закрыл обратно. Его рука обняла за плечи, мягко притянула, вжимая спиной. Гил зарылся лицом мне в волосы на виске, шепнул. — Прости. Я не справился. Прости… Думал всё уже… — Да грёбаный насос! Кто так делает вообще?! — возмутился я и пихнул его локтём. Слегка. Совсем чуть-чуть. Ну в самом деле, мне ведь неудобно так! Ни сбежать, ни обнять в ответ. Гил тихо и счастливо засмеялся и сильнее прижал меня здоровой рукой. Я проворонил момент, когда сердце предательски затрепыхалось, а потом меня захлестнуло таким сильным чувством, что стало тяжело дышать. Что-то горячее развернулось в груди, заухало в ушах, резануло по глазам. Я вывернулся и вцепился в Гила сам. Нет моих больше сил! Не могу я это сдерживать, хоть убейте! Воткнулся в него лицом, впечатался, обхватил за бока и впился пальцами в спину, в рёбра, вжался всем телом. В горле что-то клокотало, я боялся, что оно вырвется, и это будет что-то страшное. Нечеловеческое. Оно рвалось изнутри это что-то, билось там в груди, сотрясая всё тело. А рубашка Гила под моим лицом почему-то стала влажной. Он прижимал меня, гладил по спине, волосам, целовал куда-то в макушку. Бормотал смущённо что-то успокоительное. И впитывал, впитывал как губка мою истерику. Почему? Почему со мной такое? Что это? Ведь только что всё нормально было. Я держал себя в руках. Держал и не удержал. Потому что тоже думал, что всё уже. Конец. Я умру… и больше никогда их не увижу… От последней мысли к горлу опять подкатывало. Не понимаю. Не этого ли хотел? Так почему теперь? Ни оценивать, ни понимать не получалось. Всё, всё. Надо успокаиваться. Потом буду думать. Соберись, тряпка! Что за бабские истерики? Все живы. И почти здоровы. Я постепенно утих у Гила на груди. Дышал в шею, вдыхая его живой, концентрированный запах. Впитывал его, самый лучший, густо замешанный на пропитавших его насквозь ароматах лаборатории. Рассматривал острый кадык над полоской ошейника. Такой беззащитный, божимой! Слушал как его пульс эхом повторяет мой. Так хорошо… Теперь мне стыдно было оглянуться. Вдруг все смотрят? Устроил тут театр одного актёра! Идиот. Оказалось, Гил повернулся так, что закрыл меня своим телом, и задвинул за ближайшую капсулу-инкубатор, чтобы в камеру не попадали. Я выглянул осторожно через его плечо. Сконфуженный Док чуть поодаль уткнулся в планшет, упорно там что-то набирал, но не уходил. Косился временами в нашу сторону. Народу в лаборатории прибавилось. Все шуршали по своим делам, на нас не смотрели. Привыкли, наверное, я и не такие концерты тут устраивал. Отлегло немного. Кто-то из Эй-ты направился было в нашу сторону, Док замахал, зашикал и отогнал недоумевающего парня. Понятно. Уголки губ сами поползли в стороны. Теперь предстояло самое сложное — нужно отлепиться от Гила и посмотреть ему в лицо. Так. На раз, два, три! Он не смеялся, и не делал жалостливый вид. Смотрел серьёзно и встревоженно. Хспди, а глаза-то чего красные такие? Горе луковое. И тут этот кадр взял моё лицо в ладони, аккуратно так, как бабочку, кторой нельзя поломать крылья, и поцеловал в лоб. В лоб, Карл! Я всё. И разулыбался, глядя на мою ошарашенную физию. А потом они вдвоём рассказывали, что происходило, пока я был болванкой. Ладно, успел немного успокоиться. Потому что ничего хорошего я не услышал. Вылез я из капсулы три дня назад очень тупой и очень спокойный, зато чистый и благоухающий озоном после ионки. Паук приказал бить Грея, и я избивал его, пока Паук не сказал «хватит». Грей не сопротивлялся. Встать он после этого не смог. Потом Паук велел отсосать Гилу. Он сопротивлялся, но я все равно это сделал. Паук удовлетворился, зачёт поставил. Заявил, что планирует устроить бои без правил между модификантами, и если Гил не хочет, чтобы туда попал его соулмейт, то должен хорошо себя вести. После чего свалил, забрав и меня с собой. Так как распоряжений по поводу Грея не поступило, Док на свой страх и риск отправил его в реакамеру на интенсивную терапию. Гилу вправил плечо, перевязал и поделился успокоительным. К этому моменту Доку хотелось пожать руку, обнять и подарить собственную лабораторию, а Паука прикончить с особой жестокостью. — А что за реакамера? — ляпнул я, просто потому что молчать было невыносимо. — Это не вредно? А то Грей там уже прописался. — Ему не привыкать. Регулярно терапию проходит. За сутки почти из любого состояния в норму приводит, — принялся объяснять Док, но глядя на Гила энтузиазм подрастерял и к концу фразы совсем сник. — Процедура, конечно, не из приятных. Но под лошадиной дозой обезбола терпимо. — Зачем? Он чем-то болен? — новость осела тревожным налётом на и без того раздёрганные нервы. — Остаточный эффект не самого удачного эксперимента, — отводя глаза, признался Гил. — Кристид не прижился, организм Грея его отторгает. Если регулярно не делать курсы терапии с деактиватором, может начаться омертвение конечностей. Так и руку потерял… — Неужели нельзя его вылечить? При таком уровне медицины. — Можно, — легко согласился Гил, а Док сделал сложное лицо. — Я предлагал и кристид убрать и руку новую вырастить. Но Грей с тех пор мне не доверяет. Сказал, в своём теле ковыряться больше не позволит. — Как он вообще решился на такое? — я откровенно недоумевал. Позволить неопытному человеку испытывать на себе непроверенные методики… — Авантюрист, — усмехнулся Гил. — Всегда легко вёлся на провокации. Особенно по молодости спровоцировать его было проще простого. И походу кто-то этим активно пользовался. Кто ещё тут авантюрист! Неудивительно, что между братьями началась вражда и соперничество. — Чем его накачивают? И зачем? — Я думаю, это ЭШТ. Что же ещё? — включился Док. — Паук хочет быстро сделать его послушным. И беречь его мозги смысла не видит. Но доказательств у меня нет, только догадки. — Можно ли провести какой-нибудь анализ и определить, что там? — я выудил из кармана и отдал ему контейнер. — Ага, — глубокомысленно изрёк Док, разглядывая таблетки через прозрачные стенки контейнера. — Это мы быстро, — и унёс к очередной непонятной бандуре. Все эти три дня станция перемещалась в гипере. Гила подключили к работе по клепанию модификантов. По прилёте Паук обещал нагрузить своими грандиозными планами. Где находится точка назначения, никто не знал. Док запомнил, что прошлый перелёт занял чуть больше четырёх стандартных суток. А значит, до выхода из гипера оставались какие-то часы. Вставал вопрос, что делать прямо сейчас? Мы и так уже рисковали, моё отсутствие в любой момент могли обнаружить. Но от идеи идти к хозяину и притворяться тупой болванкой воротило до рвотных позывов. Люди Паука быстро расслабились, не встречая сопротивления. По большей части проводили время в пьянках. Охранник не являлся в лабораторию второй день, Паук не заходил больше ни разу, и никто по этому поводу особо не расстраивался. — Самим нам с Пауком не справиться, у него оружие и наёмники. Нужно сообщить властям, семье, послать сигнал СОС в конце концов, — рассуждал Гил. — Но мы даже не знаем, где находимся. И пока не вышли из гипера, вообще ничего не сможем предпринять. — Я, наверное, могу подключиться к сети и попробовать узнать, куда направляемся, — задумчиво выдал я, вспомнив, как в прошлый раз получил информацию о станции и Луизиане. — У нас не тот уровень доступа. Разве что взломать бортовой искин, если ты возьмёшься… Но все рабочие места просматриваются в камеры, — забеспокоился Док. — Мне комп не нужен. Только штекер, — я похлопал себя по основанию шеи. — Могу подключиться напрямую. Всё нормально, я так уже делал. Они задумались, прикидывая риски. Но вариантов получше никому в голову не пришло. — Что-то в капсуле биопрограммирования это как-то по-другому работало, — хмурился Гил. — Там совсем другое. Как объяснить… В одном случае ты подключаешь к компу сетевой кабель, и можешь выходить в интернет. А в другом — втыкаешь флешку с вирусом, который моментально атакует комп, гасит операционку и вычищает жёсткий диск. Док глубокомысленно кивал, переваривая фидбэк от пользователя своего изобретения. — То есть сейчас это для тебя безопасно? — добивался внятного ответа Гил. — Да, — я не стал уточнять возможность перегруза и другие гипотетические опасности. Док тем временем подключил кабель к ближайшему сетевому разъёму, прикатил массивное кресло с подголовником. Я оценил. Помнил, как выгибает на штекере, не хотелось бы грохнуться и повредить что-нибудь. Или напугать нервного соулмейта. Откинул спинку кресла, уселся, устроился поудобнее и, не долго думая, воткнул штекер. Мгновение перехода… и вот я уже смотрел на лабораторию в камеры наблюдения. Отлично! Тельце моё растопырилось в кресле, Гил с Доком обеспокоенно топтались рядом. Пожалуй, стоит им сказать… — Порядок. Вижу вас. Ой! Чего это все подпрыгнули? Я через динамики лаборатории сказал, что ли? Упс! Сори, ребят. Ладно, погнали. Камеры забрал уже почти привычно и сразу везде. Что тут ещё есть? Датчики движения, температуры… много чего. Всё сгодится! Полюбовался на Грея, который проснулся и бродил по каюте, пиная разбросанные вещи. Нда, прибираться его мама в детстве не научила. Паук обнаружился в переходе. В сопровождении группы наёмников и Триста двенадцатого направлялся в сторону капитанского мостика. Ненавижу гада! Вот бы дверью его прищемить! Пополам. Так, не отвлекаемся. Надо узнать, куда движется станция. Просто вопрос, выпущенный в сеть, ничего не дал. Надо взламывать бортовой искин. Ничего сложного, аутентификационные данные ведь в той же сети хранятся и передаются по ней же. Вот Паук приложил руку к сканеру очередной двери, и я тут же стал обладателем его биометрии и получил доступ к искину. А дальше дело техники. Взламывать я умею… — Мы летим на Бохо Шани. Ни название, ни координаты мне ни о чём не говорят. Выход из гипера примерно через час, — отчитался я и продублировал информацию в лабораторию. Упс! На все гаджеты разом. Ладно хоть не на всю станцию. Но с управлением ещё нужно потренироваться. — Паук сейчас направляется в головной модуль в сторону капитанского мостика. — Молодец, Егор. Отключайся. — Погодите, может я ещё что-нибудь узнаю. Я поднапрягся и перенаправил звук в лабораторию, а потом и картинку с камер наблюдения. Ух ты! Тут и вай-фай есть. Так, а что это нам даёт? А ошейники чем управляются? Что если на них сигнал отключения послать? Все корректоры на станции разом отключились, разомкнулись и попадали на пол. — Егор, это ты? — Док осторожно, как дохлую змею, подобрал полоску деактивированного корректора. — Я. Чёрт. Что ж все так подпрыгивают? Хоть громкость скрутить… Все Эй-ты подтянулись к нам, пялились в экраны и гаджеты. Понаблюдали, как Паук с сопровождением выперся гоголем на капитанский мостик. Экипаж Гила к штурвалам не подпускали с самого захвата станции, хотя держали под рукой, не выпуская с мостика. Управлением полёта занимались люди Паука. — Отключайся, Егор. У тебя кровь, — беспокоился Гил. — Это всегда так, — отмахнулся я. Наконец получилось говорить потише. — Я забрал управление искином. Могу отправить сигнал СОС или почтовики. Только надо дождаться выхода из гипера и задать беспилотникам маршруты. — Я составлю список, — Гил схватился за планшет. — Что дальше? Я чувствовал себя сейчас капец как странно. Моё тело будто разнесло до размеров станции. В нем постоянно что-то свербило, шевелилось и звучало. Я мог направлять команды на любой приёмник сигналов в пределах своего нового тела, а соответственно управлял всем кораблём. Только, что с этим делать, непонятно. Вспомнился старый ужастик «Обитель зла» — подземные лаборатории, свихнувшийся искин — что-то похожее. Жаль натравить на Паука зомби-вирус не получится. И лифтов здесь нет… А что ещё я могу сделать? Ну во-первых отпустить Грея. Я распахнул его каюту. Надеюсь, догадается прийти в лабораторию. — Что делать с Пауком и его людьми? — я рассуждал вслух, чтобы все были в курсе. — Есть возможность управлять полётом, когда закончится прыжок. Но у станции никакого вооружения. Внутри и подавно. Я могу натравить на них разве что роботов уборщиков. Зато всё жизнеобеспечение под контролем. Что мы можем сделать? — Запереть их там? — предложил кто-то из Эй-ты. — А если мостик разнесут? — возразил другой. — Там у них наш экипаж, это опаснее. И Паук скоро заметит, что ошейники деактивированы. Как он отреагирует, не известно, — осадил их пыл Док. — Понизить уровень кислорода, вроде от этого засыпают? Правда не быстро, — подал голос ещё один ассистент. Все присутствующие с азартом принялись накидывать идеи. — Невесомость. — Гравитацию накрутить, чтобы их раздавило собственным весом. — Понизить давление, чтобы кислород закипел в крови или поднять, чтобы всех скрючило от мигрени. — Устроить вакуум и наблюдать, как их тела весело лопаются кровавыми пузырями. — Вот только там везде наши люди, — опять напомнил обломщик Док. — Экипаж, техперсонал, ремонтники, рабочие… Поэтому… ни одного подходящего варианта. Паук прячется за нашими людьми. — А вроде магнитное поле может вывести из строя парализаторы. Я тут же проверил информацию в сети. — Да. Так и есть. Магнитным полем я тоже могу управлять, оно защищает станцию от космической радиации. Так что устроить сеанс МРТ на мостике я смогу. И это будет незаметно. Просто парализаторы перестанут работать. Хорошая идея! — А другое оборудование на мостике не сломается? — Не исключено… Лучше делать это после выхода из гипера. Сервера искина надежно защищены, так что управлять через него станцией я смогу. А вот на мостике что-то может отказать, защита от внешнего излучения, не от внутреннего. Хотя, учитывая что там сейчас люди Паука, сломать управление только в плюс… И связь! Сигналы браслетов я наверное смогу заглушить в пределах всей станции. Вот только мы тоже останемся без связи. — Тогда пока план такой, — подвёл итог Гил. — Ждём выхода из гипера. Егор выводит из строя парализаторы и отправляет беспилотники за помощью. Запирает все двери. Вырубает связь. Держим оборону до прилёта полиции. Мне многое тут не нравится. Начиная с того, что ты должен сидеть всё это время со штекером в затылке. Но других вариантов я не вижу. У нас нет оружия. — Ну, кое-что есть, — прозвучал голос Грея. Он стоял поодаль в компании Дока, облокотившись на стол и видимо вникал в суть происходящего. Теперь же, конечно, всё внимание сконцентрировалось на нём. Позёр! Но я был рад видеть его во вменяемом состоянии. — В доках. Ты должен помнить, братец. — Этот ужасный экзоскелет? Я тут же перевёл взгляд в доки и в дальнем углу обнаружил здоровенную груду оборудования, которое система пометила как «экзоскелет». А! Это тот самый танк, на котором Грей ворвался на скотовозку. Как он вообще управляется с такой громадиной? Он на ходу ещё? С тех пор и валяется? Я атаковал его всеми доступными способами запросов. И танк отозвался, включился, заморгал едва заметно диодиками, отчитался о состоянии. — Он в норме, — передал я сгрудившимся у мониторов людям. — Заряд батарей на минимуме, боеприпасы частично сохранились. — Я вывел параметры на экран. — Сейчас отправлю в доки срочный приказ, чтобы заправили его. — Это всё хорошо. А кто управлять будет? Ты можешь им удалённо управлять, Гор? — задал Док очередной отрезвляющий вопрос. — Нет. Такого функционала у него не предусмотрено. — Да всё нормально, я умею, — беспечно выдал Грей. — Рехнулся? Или тебя по голове слишком сильно били?! Это не игрушки! — воскликнул Гил, вскакивая. — А кто ещё на станции умеет управлять этой штукой? Может быть ты, братец? — тут же вспыхнул Грей. — Или оставим его Пауку? Я сказал, справлюсь! Можешь мне хоть раз довериться? Я молчал. Хотя внутри все скручивалось от тревоги. Но других вариантов никак не придумывалось. А заправка экзоскелета уже шла полным ходом… И тут откуда-то зазвучали приглушённые крики. На мостике началось какое-то движение. Наши враги обнаружили деактивированные корректоры и запертые двери. Паук по обыкновению сыпал угрозами, требовал объяснений от экипажа. Шокированные люди сами ничего не понимали. На мостике нарастала неразбериха. Я боялся, что скоро начнётся физическая расправа. Походу, пора вмешаться. — Послушай, Паук! — на мостике все дружно подскочили. Чёрт, опять с громкостью переборщил. Ну да ладно, так даже лучше. — Это я, Егор Вяземский. Я захватил бортовой искин. Станция полностью в моей власти, — Я демонстративно поморгал освещением и погасил панели управления. — Прикажи своим людям сдаваться. Иначе я открою форточки. Любишь дышать свежим космосом? Конечно, я блефовал, экипаж всё ещё был на мостике и служил щитом для наших врагов. Но Паук-то об этом не знал. Не знал, что в голове у болванки, на что я готов пойти. Для него необходимость пожертвовать несколькими членами экипажа не вызвала бы никаких моральных метаний. — Разбейте камеры. И датчики движения. — приказал Паук. Вот гад! Его люди зашарили по стенам и камеры начали вырубаться одна за другой. Это плохо! Но ничего предпринять я не успел. Автопилот сообщил, что начинается выход из гипера. Гиперскачёк окончен. Всё вокруг закрутилось. И у меня сразу возникло очень много дел. Проследить за выходом и обработать всю информацию о станции и системе, где мы оказались. Вырубить парализаторы мощным скачком магнитного поля на мостике. Включить сигнал СОС. Задать беспилотникам маршруты и отправить их за помощью. Тем временем Паук со своими людьми уже прорывался через запертые двери. Этот человек не медлил и не раздумывал, не стоило его недооценивать. Система безопасности космических перелётов требует возможности изолировать каждое помещение, каждый переход на борту. Дверей с герметическими запорами на станции огромное количество, но у каждой из них было ручное управление. Этим и воспользовались наши враги, упорно прорываясь… к докам! — Зачем им могут быть нужны доки? — озвучил я общий вопрос. — Там спасательные шлюпки. Они автономные, — предположил Грей. — Но зачем покидать станцию? Неужели Паук так легко сдался? — как всегда Гил с правильными вопросами. — Он не сдался. Себя спасает. А станция никуда не денется. Гиперпереход израсходовал всё топливо, — умница Док всматривался в мониторы вместе со всеми. — Он сейчас смоется, а потом вернётся с крейсерами. И нам очень не поздоровится. У него тут в системе целый флот. — Значит нельзя дать ему уйти, — Грей направился к выходу из лаборатории. — Гор, обеспечишь мне коридор до доков. Надо оказаться там раньше него. — Да… — ответил я неуверенно. Коридор-то организовать не проблема, но мне жутко не хотелось отпускать Грея. Герой, блин! Спасать он всех пошёл. Это способ красиво самоубиться? Паук будет прорываться всеми силами, применит всё имеющееся оружие, людей и модификантов. Зная этого психа, я реально опасался за жизнь Грея. И буквально шлёпал себя по рукам, чтобы не останавливать его. Разум бился с чувствами. Больше всего сейчас хотелось выдернуть дурацкий штекер и бежать к нему, то ли чтобы остановить, то ли просто обнять… Грей вдруг сам резко остановился и повернулся к брату. — Мое последнее желание, Гил. Обещай что исполнишь, если я не вернусь. — Тот мученически закатил глаза, но промолчал, готовый выслушать, и даже кивнул, заранее соглашаясь. — Нужно отпустить Егора. Совсем. Гил оторопел (я по-честному тоже). А потом нахмурился: — Нет! Это опасно. — Опасно ему рядом с нами! — воскликнул Грей. — Это мы виноваты, что он чуть не погиб. Из-за нас потерял память. Ты сможешь дальше жить с виной, что стал причиной его смерти? Эти три дня были худшими в моей жизни. А без нас Егор и сам прекрасно справится. Взбешённый Гил тыкал в его сторону пальцем, в безмолвной ярости кривя рот, и наконец выдавил: — Подлец же ты, братец, что завел этот разговор при нём и, когда я не могу тебе отказать. — Может это мой последний шанс сказать об этом, — он расплылся в бесшабашной улыбке и, махнув рукой, потопал на выход. — Не вздумай там сдохнуть, Грей! Я тебя из кусков соберу! — всё ещё зло прокричал вслед Гил. — Хах, не перепутай чего-нибудь! Гор, люблю тебя! Я тоже… кажется…