***
Холодное, стерильное помещение воняет формалином и замороженным мясом. Небольшие квадраты с ручками посередине для вытягивания груза расположены по всей стене, от потолка до пола и, когда сотрудник тянет одну из них на себя, Хосок задерживает дыхание. Сердце одновременно стучит везде: в груди, в животе, в горле. Он пытается проглотить ком, но скрипучий звук напоминает ему о том для чего он тут стоит. Первое, что он видит это босые, исцарапанные местами ноги и маленькую бирку оранжевого цвета на большом пальце правой ноги. Там написаны цифры и Хосок неосознанно пытается их прочесть, но тщетно, перед ним появляется все тело, укрытое белой простыней, и внутренне он молится, чтобы это был не Луи. Ему дают несколько секунд перед тем, как открыть лицо, но этого времени недостаточно, чтобы отмолить супруга. Когда он видит бледно-синее лицо Луи, ему кажется, что мир его рухнул, так громко и болезненно, что нет возможности собрать все обратно. На щеке мужа ссадина, покрытая темной корочкой, губы синие, и на уголках трещины, глаза прикрыты, будто он спит, но только холодный облик говорит ему о том, что это не так. Спящий человек не выглядит так отстраненно и бездушно. Высветленные волосы уложены и Хосок прикасается к ним дрожащими пальцами, боясь потревожить. У Луи волосы всегда были мягкими и воздушными, он любил их собирать в небрежный пучок на затылке, но короткие волосы спереди все равно падали на лицо, и омега сдувал их время от времени, когда они нещадно щекотали кожу и мешали сосредоточиться. Хосок любил трепать их, создавая взрыв на голове и смотреть, как карие глаза парня начинают мгновенно темнеть от раздражения. Луи всегда отмахивался руками, и грозил пальцем, чтобы он не подходил, но Хосок на свой страх и риск пытался повторить, за что и получал от омеги. – Это мой муж Чон Луи. Выйдя из здания, Хосок первым делом вытаскивает из внутреннего кармана полную пачку сигарет и дрожащими пальцами вытаскивает одну из них, зажимает зубами фильтр и шарит по карманам в поисках зажигалки. Он давно бросил курить, Луи это не одобрял, но ему это так сильно необходимо, что он в нетерпении начинает злиться не находя зажигалку. Он поднимает лицо на темное небо, которое будто грозится показать всю свою силу, но ему плевать. Единственное, что он сейчас хочет – это затянуться никотином. Пламя появляется перед его носом,и он подставляет сигарету, сразу же затягиваясь глубоко. Хоть он и бросил курить, но пагубная привычка не забывалась никогда. В легких туман из дыма, и он задерживает его внутри, и только потом выпускает в небо. Глаза щиплет, наверное, от никотина, и он вытирает подступившие слезы, тыльной стороной руки, затягиваясь во второй раз. Когда сигарета кончается, он закуривает вторую, чувствуя, как во рту горчит. Приступ кашля накатывает сразу же, и он мучительно долго откашливает, но сигарету не выбрасывает. Слезы снова появляются в глазах, и он присаживается на корточки, облокачиваясь о стену морга, и затягивается. Он не пытается вытереть лицо, только лишь шмыгает носом и выбрасывает потухшую сигарету куда-то в сторону. Снег начинает падать неожиданно быстро, большими хлопьями, окутывая все вокруг, падая на землю, смешивается с грязью, теряя свою суровость и лоск, как и люди, которые падают вниз, ранее окрыленные мнимым и временным счастьем. Его счастье тоже имело свой срок, и оно подошло к концу.***
Он не знает причину, по которой Луи решил покончить с жизнью, сбросившись в обрыв, и, кажется, он никогда не знал мужа полностью. Луи позволял знать только то, что сам рассказывал, зная, что Хосок никогда не будет копать под него и заставлять его говорить о неприятных вещах. Сейчас, пьяным мозгом он понимает, что Луи так и не смог довериться ему как мужу, несмотря на то, что они давали клятву друг другу. Всем, что мы дорожим – теряется. Минуты и часы превращаются вмиг, в короткое ослепляющее мгновение и исчезает навсегда. Невозможно ухватиться руками, задержать, откупить, и остаётся человек один в обнимку с этой трагедией, ощущая то ли холод, то ли пустоту внутри. Хосок старается не выдавать свои истинные эмоции, когда идёт похоронная процессия. В церкви святого Иоананемного людей, и среди них есть те, кого Чон не хотел бы видеть и знать уже никогда. Родители Луи, отец и мать синхронно поворачивают головы, как только массивные, деревянные двери закрываются за ним. Возможно, господин Ха скривил своё лицо в отвращении, как делал это всегда, когда Хосок находился рядом, но сейчас ему плевать. Все они – причина, по которой сейчас Луи лежит в белоснежном гробу, одетый в молочный костюм и в волосах его красуется ободок из желтых роз. Хосок ещё не видел, но знает эти детали. Внутри веет прохладой и он стремительно, будто считает свои шаги идёт к мужу, чтобы попрощаться навсегда. – Ты оставил меня, как и говорил, – Хосок прикасается к ледяным пальцам мужа, проводит большим пальцем по коже и склоняет голову. Трудно поверить в то, что человек в один момент покинул тебя, оставил одного с воспоминаниями. Казалось, что познакомились они только вчера, но сегодня они прощаются уже на вечность. Он склоняется к лицу мужа и оставляет легкий поцелуй на загримированной коже.***
Работать на больших людей сложно, но Хосок стремительно идёт к своей цели. Ему нужна самая вершина, на подачки он не согласен. Пусть сейчас он не больше чем связной, придёт время, когда он сядет в большое кресло и возьмёт все под свой контроль. Сейчас нужно только набраться терпения и учиться быть лучше, умнее и хитрее всех остальных. Он едет поздно ночью после очередного дела и выезжает на мост Ханган, который к такому позднему времени уже опустел. Тусклые фонари освещают дорогу, и он сбрасывает скорость, открывает окно и вдыхает запах реки. В деревне, где он родился, была река, меньше чем Ханган, но пахла она также. Они с Джуном часто играли на берегу и, когда никто из взрослых не видел, пытались поймать рыбу, вооружившись самодельными копьями. Конечно, им это не удавалось, но, сколько счастья и смеха было во время процесса. Он давно так не смеялся, и не знает, сможет ли вообще когда-то засмеяться до колик в животе. Казалось, те времена очень далеко, и он хотел бы вернуться туда, стоять на берегу реки и не знать, что такое нужда в деньгах и власти. Он резко нажимает на тормоз, когда проезжает мимо молодого человека, который перелезает через парапет моста и слабо держится за металл обеими руками. Как в замедленном кадре, Хосок видит то, как резко разжимаются чужие пальцы, отпуская ограждение, и раскидывают руки врозь. Он действует быстро, и,добежав до парня, перехватывает его за торс и удерживает, со всей силой сжимая худое тело. К удивлению, никто не пытается отцепиться и закончить начатое, будто ждали именно спасения, когда кто-то подаст руку помощи. Хосок помогает парню перелезть обратно и тот тяжелым грузом оседает на сырой асфальт и облокачивается на ограждение. Он садится рядом, чуть ближе, чтобы парень мог почувствовать, что не один. Они сидят какое-то время молча, и Хосок не решается нарушить абсолютную тишину своими глупыми и ожидаемыми вопросами. Каждый имеет право быть слабым, сломленным и несчастным, каждый может решиться на отчаянный и вынужденный шаг, и никто не вправе осуждать за это. Каждый живет в драме, и в каждой истории бывают переломные моменты, когда главный герой принимает то самое решение и меняет ход истории на все 180 градусов. – Я могу остаться рядом с тобой? – голос у парня спокойный и тихий. Хосок косит взгляд на светлую макушку и думает всего пару секунд. – Хорошо, но завтра ты пойдёшь домой, – парень лишь кивает на сказанное, и очень резво соскакивает с насиженного места. – Я замёрз и голоден. Так же я устал, – тихо добавляет он и ровным шагом идёт в сторону машины Хосока, тем самым заставляя его встать. Смотря на его спину, Хосок ещё не знает, что этот загадочный парень украдёт его сердце и когда-то похоронит его вместе с собой. На следующий день парень уходит, как только просыпается, даже не убрав за собой постельное. Хосок по возвращению домой думает о том, что может произойти с его гостем в опасном Сеуле ночью. Такие одинокие и на первый взгляд потерянные молодые люди – хорошая мишень для тех, кто ищет легкую наживу. По ночному гостю было не особо понятно омегой или бетой он был, но точно не альфой и даже если он бета, то явно физически слабее остальных представителей. Что-то подсказывало Хосоку, что парень ушёл не далеко и, что ему следует его найти. На часах почти полночь и, он, схватив свои ключи, выходит из дома и пытается мыслить так, как если бы его выгнали из дома. Куда бы он пошёл? Наверняка, нашёл бы тихое и скрытое от людских глаз местечко и скрылся бы там до утра. Он бредёт средь домов, осторожно осматривая лавочки, на случай, если найдёт, не напугать свою пропажу, и, наконец, находит. Молодой человек сидит на качелях, схватившись руками за цепи, и прислонившись головой на одну руку. Внутри разливается жалость и Хосок приближается, чтобы забрать его к себе. – Пойдём, – говорит он, и видит, как несостоявшийся самоубийца вздрагивает, открывает свои сонные, усталые глаза и вдруг улыбается ему. Несмотря на трудности, этот молодой парень нашёл силы улыбнуться искренне и Хосок отвечает ему тем же. – Ну, все. Собирайся и пошли. Ночь на дворе. – Меня зовут Луи, – Хосок лишь кивает на сказанное и проговаривает своё имя, невнятно и быстро, будто он не желает говорить ему о себе что-то. – Спасибо, Хосок-щи.***
Хосок выруливает в сторону ненавистного дома, и тысячный раз просит себя не действовать слишком резко. Ему бы думать на трезвую и холодную голову, но ярость одолевает им, словно демон зла, подстрекая его на крайние действия. Намджун должен был забрать их с Луи сына у родителей мужа, но Ким вернулся один, обеспокоенный и тревожный, и ему пришлось ехать самому. Причина, по которой за сыном поехал Джун была проста как ясный день – он ненавидел тех, кто сломал его мужа от и до. Он боялся не сдержаться и убить кого-то из них, но в тюрьму ему сейчас нельзя. Его сын не должен жить среди высокомерия и безжалостности, слушая гнилые слова тех, кто шёл по головам ради денег. Если посмотреть на ситуацию он такой же, человек, который идёт по головам, не зная ни жалости и пощады, но Хосок не мог и думать оставлять ребёнка с абсолютно пропавшими людьми. – Кто пустил это ничтожество? – голос отца Луи полон надменности. Его насмешливый взгляд, его манера речи всегда направлены на то, чтобы унизить и оскорбить оппонента. Хосок не меняется в лице, но внутри горит как огонь, который сможет уничтожить все, включая и самого себя. – Я пришёл за сыном, – четко и громко говорит он, и оглядывает сидящих за столом людей. – За сыном? – господин Ха задумчиво прикрывает глаза и Хосоку требуются все силы, чтобы не вытащить пистолет и не застрелить его прямо тут при свидетелях. Тогда он пропадёт навсегда и не увидит своего сына. – Ты действительно думаешь, что я позволю какому-то безродному ублюдку находится в своём доме? – скалится Ха и ему приходится сжать кулаки, чтобы не наброситься на него. – Конечно же, его здесь нет. Я избавился от него, – тысяча игл пронзают израненное сердце, но он все ещё стоит на месте, не смея шевельнуться. – Где. Мой. Сын? – по слогам спрашивает он, надеясь на своё благоразумие, но мысль о том, что он потерял ещё и сына не даёт ему мыслить адекватно. – Я заставлю захлебнуться в собственной крови, если вы не вернёте моего сына. – Если сможешь – найди его, но знай, что лучше умереть, чем иметь такого отца, как ты. Никчёмного, бедного, связанного с криминалом убийцей, убийцей его папы. Я сделал твоему ублюдку одолжение, избавив его от мучения житья с тобой, – Ха громко хохочет от сказанных слов и за столом собравшиеся с ехидными лицами друг за другом поднимают на него свои глаза. Хосок криво улыбается, прикрывает свои глаза, но когда он открывает их снова, он оглядывает каждого своим змеиным взглядом, запоминая и ставя всех в очередь. Он чувствует, как меняется атмосфера за столом, когда улыбка его становится больше. – В ваших интересах, чтобы мой сын был жив. Как только я найду его, я приду за вами, – улыбка слетает с его лица, и он, развернувшись, выходит из гостиной, а затем из дома. Садясь в машину, он пару раз кулаком стучит по крыше автомобиля. – Что случилось? – Намджун звонит ему сразу же, и он какое-то время просто молчит в трубку. Если он начнёт говорить – он вернётся в дом и живым оттуда уже никто не выйдет, и он в том числе. – Мой сын не у них. Найдем его, – злость клокочет в груди, и даёт указание водителю трогаться, – и закончим с ними, – Намджун молча отключает звонок и он отбрасывает смартфон в сторону. У него нет ни одной идеи, где мог бы быть его сын, но он обязательно найдет его.***
Хосок сидит в своем кабинете, крутя кольцо на пальце, и задумчиво смотрит перед собой. Прошло полгода со смерти Луи и исчезновения их сына. Первый месяц он перевернул абсолютно весь город, он побывал в каждом сиротском доме, в каждой больнице, но его сын будто испарился. Думать, что ребенок умер, он себе запрещает, но с каждым днем становится все сложнее быть хладнокровным и спокойным. Законными и незаконными путями он установил камеры наблюдения за семьей Луи, но за это время ни один из них не привел их к ребенку, поэтому он решил проверить записи с камер на улице за несколько дней до исчезновения. Загвоздка была в том, что он не знает точную дату, поэтому он начинает смотреть все записи за две недели до момента его прибытия в дом, но это не дает им абсолютно ничего. В тонированных машинах, которые выезжали и заезжали в дом Луи, не было видно, что или кто находится внутри. Намджун занимается тем, что ищет семья, которые в течение этих месяцев усыновили детей, но пока от него никаких вестей. Другие люди Хосока ищут любую информацию, связанную с детьми, но только так, чтобы не привлекать к ним внимания и оставаться в тени. В узком кругу тех, кому он доверял, также шли поисковые работы, но у него в этой среде есть враги, которые могут воспользоваться ситуацией и тогда войны не избежать. Он и сам находится в состоянии боевой готовности, ему будто нужен только повод, чтобы пролить свежую кровь. – Есть зацепка, – говорит Намджун, – еду к тебе. Хосок застывает с телефоном в руках и слушает короткие, стандартные гудки. Надежда внутри вспыхивает как огонь, и он медленно отпускает руку, все еще сжимая телефон. В голове пустота, он теряет связь с настоящим миром стремительно, пока мечтает о том, как сможет прижать сына к своей груди. Если бы он в тот день знал, что Луи поедет в родительский дом и после они больше не встретятся, то он удержал бы его, запер бы в квартире, пригласил бы ему целую операционную бригаду, которые примут у омеги роды, но Луи обещал вернуться. Если бы он знал – отменил бы все свои дела, и Луи сейчас был бы рядом, как и их сын, но Хосок доверял омеге и никогда не ограничивал его впередвижениях. Он искренне ненавидел родителей Луи и порой не понимал мужа, который раз за разом прощал своих предков. Омега скучал по ним, его тоска разрывала сердце Хосока, и он, скрипя зубами, отпускал мужа к ним, ведь знал, что Луи вернется к нему. Он всегда возвращался. В тот день у него должна была состояться крупная сделка, и Луи не захотел оставаться дома один. Он помнит, как омега обнял его на прощание и сказал: «Встретимся, хен. Мы любим тебя» и они действительно встретились через двое суток, когда полиция нашла тело Луи. Намджун вырывает его из сложных воспоминаний, где он снова и снова обвиняет себя в том, что не смог спасти любимого, и теперь на грани потери сына. Хосок переводит взгляд на друга, который присаживается на диван и протягивает ему папку. – Информацию достал Чонгук, я знаю, что ты ему не особо доверяешь, но это действительно информация стоящая нашего внимания, – Намджун говорит строго, пресекая всевозможные попытки выплеска эмоций. У Хосока с Чонгуком были натянутые отношения, и старший Чон не особо доверял своему двоюродному брату, считая, что тот может за валюту продать все, что угодно. – Неделю назад я ему кратко обрисовал ситуацию и вот, что он нашел, – говорит Джун и он открывает папку. Внутри досье на некого Ким Сокджина и его фотография в левом верхнем углу. Стандартно. – Ким Сокджин, 32 года, омега. Окончил юридически факультет СНУ, действующий адвокат в государственной конторе, сейчас на декретном отпуске, –Хосок пробегается глазами по биографии парня и возвращает свой взгляд на фотографию. Несмотря на мягкие черты лица, Ким не кажется простым. Омега смотрит с фотографии прямо, даже можно сказать упрямо, будто впиваясь карими холодными глазами. – 25 декабря прошлого года Ким родил сына, который умер через пару минут после рождения, – услышав сказанное Джуном, Хосок замер, задерживая взгляд на глазах Кима, – после, неделю он был в коме, когда пришел в себя, узнал, что плод – мертв. Как и ожидалось, он впал в депрессию и уехал на остров Садо и вернулся оттуда с младенцем. 29-го января на границе с островом на видеокамеру из-за превышения скорости был запечатлён черный внедорожник с номерным знаком 01СО9648, – Хосок машинально переворачивает страницу и видит размытый снимок с камеры автомобиля, и рядом увеличенный снимок номерного знака. – Машина принадлежит адвокату Мин Юнги, лучшему другу и начальнику Ким Сокджина. Автомобиль пересекает границу в 09:34 утра и попадает на камеру через два часа. Как известно, остров Садо – лобное место для браконьеров и рыбная контрабанда проходит в границах этой территории. По данной причине, каждый автотранспорт выезжающий из острова подвергается тщательному осмотру. Машина Мина также была осмотрена сотрудниками пограничной службы, но, как и ожидалось контрабанды в машине не было. Переверни страницу, – говорит Намджун, и, не дождавшись от него реакции, продолжает, – на фотографиях с видеокамеры поста Садо-Сеул видно, как пограничники просят опустить стекло пассажирской двери и на следующем снимке – Ким, держащий в руках младенца. Из-за плохого качества видеокамер невозможно разглядеть и угадать возраст ребенка, но ясно одно – это точно младенец, – Хосок пытается рассмотреть размытый силуэт ребенка, пока его сердце стучит где-то в горле. Внутренняя дрожь все усиливается в попытках увидеть знакомые черты лица. Из-за обстоятельств и в последствие смерти Луи, он так и не увидел своего ребенка, он даже не знает, как зовут их сына. Тело Луи нашли у подножья скал Хиюми, спустя два дня после того, как омега уехал к родителям. Чуть позже он узнает о том, что, не доезжая до места назначения, у Луи начинаются преждевременные роды и такси сворачивает в сторону больницы. Этот же таксист после высадки необычного пассажира едет по последнему адресу, к дому родителей Луи и сообщает им новость о родах, но никто не сообщает об этом Хосоку, который в этот момент едет по работе на другой конец города. Позже, он пытается дозвониться до мужа, но телефон последнего отключен и отследить местонахождение невозможно, но Хосок бросает все силы, чтобы найти омегу. С предками Луи у него разговор не получается, те упорно молчат, ехидно посмеиваясь, будто даже не волнуясь о своем беременном сыне. Пока Хосок переворачивает одну больницу за другой, Луи спрыгивает со скалы и лежит разбитый внизу, где его находят не он и его люди, а гуляющие с собакой ранним утром пожилая супружеская пара, а вечером ему звонят с полиции и просят приехать по нужному адресу. Воспоминания больно отдаются в сердце, но он не падает виду, хмуро пытаясь всмотреться в лицо омеги на фотографии. – Как мы упустили эту информацию? И как ее нашел Чонгук? – спрашивает он, не отрывая взгляд с папки. Это зацепка самая значимая из всех, которую им приходилось проверять. Хосок признает, что, несмотря на раздраи между ним и Чонгуком, последний был гением в нахождении самых скрытых вещей и взаимосвязи между найденными «объектами». Как полицейский Чонгук был тем самым крепким и надежным парнем, но в мире, в котором крутится Хосок, таким как он, относятся с настороженностью. Любая утечка информации от доверенных лиц – стоит больших денег и, конечно же, жизни. Он понимает, почему Чонгук решил помочь им и ускорить процесс, легче держать нейтралитет между государством и теми, кто охотно нарушает закон по всем пунктам, чем устроить войну между ними. Большие экономические и людские потери не нужны абсолютно никому, и Чонгук это понимает, как и Хосок. – Чонгук сказал, цитирую: «Не только плохие парни могут нарушить закон в своих интересах, но и те, у кого есть за что бороться». Мин и Ким скрыли факт об обстоятельствахпоявления у них ребенка, но уже через двое суток они были женаты и в графе «дети» в их новых паспортах стоит имя Мин Субин. Думаю, они хорошо постарались чтобы никто не нашел ребенка, – говорит Намджун. – Они знали, что его будут искать, – он откидывает в сторону папку и запускает руки в волосы. Сильное желание выпить чего-то крепкого одолевает его, но он борется с этим желанием, зная, что может потеряться в пучине алкоголя. В затуманенном сознании воспоминания всплывают все чаще и яркие картины выбивают его из реальности, что на данный момент не позволительно. Он так близок к своему сыну, которого потерял только лишь по своей вине. Ошибочно думая о том, что ему нечего дать своему ребенку, он допустил его исчезновение из своей жизни, как до этого потерял своего мужа. Он должен все исправить. Должен вернуть сына в семью. Ради себя и ради Луи, который наверняка не находит себе покоя из-за безответственности которую он допустил.