***
Под конец дня я выдохся. Во мне уже было шесть кружек кофе, пару десятков каких-то снеков, два батончика «Марс» и литр сцеженного яда, в котором меня искупали Лерины коллеги. Без шуток, эти кобры не унывали и использовали любую возможность, чтобы задеть или унизить Лерино достоинство. Спустя тридцать минут моих попыток разобраться с техникой одна из них стала подтрунивать над моими фиговым айкью. Знала бы эта сучка, какие дела я проворачивал со своим айкью в юности, то сразу бы заткнулась. А когда я бегал за третьей по счёту чашкой кофе, по пути меня подловили очкастая и круглая. Они решили в очередной раз напомнить о той самой фотосессии, но без слов — эти чувихи ничего, бля, не стеснялись, даже потратили целый лист бумаги, чтобы нарисовать на нём два маленьких кружка и ещё два поменьше. Затем одна из них приложила лист к своей груди, пока они обе наслаждались кофе в перерыве, и стала строить рожи, пытаясь выглядеть сексуально. Но, в отличие от Леры, эту тёлку даже нельзя было назвать симпатичной. И это ещё не всё. Они пытались вывести меня из себя ещё несколько раз. Мне пришлось сдерживаться, чтобы не зарядить кому-нибудь из них клавиатурой по роже. Но ближе к восьми часам офисная жизнь решает меня вконец добить. В наше небольшое пристанище заявляется Светлана Васильевна. Я пытаюсь скрыться от её пронзительного взгляда за монитором, но почему-то она подходит именно к моему столу и только тогда начинает вещать: — Через две недели, в субботу, у нас намечается встреча с поставщиками. Явка обязательна. Одна из девиц, сидящих неподалёку от меня, вскидывает руку. Светлана кивает, позволив ей говорить. — Это будет деловая встреча? — Формально — да, — отвечает начальница этого зоопарка. — Но фуршет и развлекательные мероприятия включены. Стиль деловой: платья, костюмы, чёрный низ и белый верх, — она вдруг переводит на меня взгляд. — Прошу воздержаться от ярких и неуместных нарядов. — Её замечание улавливаю даже я, а некоторых курв это особенно веселит. — Будет присутствовать генеральный директор, так что напиваться нельзя, не доставляйте дискомфорт нашим коллегам и сотрудникам отеля. — Это будет в отеле? — радостно выкрикивает круглая. — Да, Оля. — Нам стоить подготовить пару предложений для поставщиков? — Неплохая идея, Коля. Можешь заняться этим. — Во сколько примерно сборы? — Примерно в восемь вечера, Ир. — А адрес нам скинут заранее? — Конечно, я всех уведомлю за неделю. Вопросы посыпались на начальство, точно зубы наркомана с десятилетним стажем, но Светка легко и невозмутимо отвечала на всё последовательно. Лично мне спрашивать нечего. Я планирую уволиться сразу, как закончится этот ебучий день. Но прежде чем я успеваю насладиться приятной мыслью, пальцы Светы касаются моего стола и коротко по нему барабанят. Этот непримечательный и, казалось бы, лёгкий жест привлекает моё внимание. Я поднимаю взгляд и гляжу на Светку снизу вверх. Она всё так же непоколебима, как и в первый день нашего знакомства, хоть её пальцы продолжают легонько постукивать по деревянной поверхности. Она заканчивает отвечать на вопросы подопечных примерно через пару минут и обращается ко мне: — Задержись после работы. — После чего сразу уходит. Я остаюсь под гнётом местных. Сохранять право на спокойное существование за пределами Муторая оказывается весьма проблематично. Тело неподходящее, так ещё и вечно бдящее око Саурона на проводе. Я так и подписал старосту, что строчит мне теперь смски так же часто, как это делает Овечкина. Но Овечкина тёлка, для неё это в порядке вещей — хвастаться подружке о любовных похождениях и новых ноготках. Пашка же доёбывает меня другими вещами. Например, примерно часа два назад он бомбил над прилетевшими ему снимками Леры и пытался выяснить, откуда я их достал. Я решаю поведать ему эту увлекательную историю после работы. Вырубив комп, я жду, пока местные покинут кабинет. Все они встают со своих мест тютелька в тютельку, не отсидев ни одной лишней минуты. Когда в комнате остаются два мужика, договаривающихся завалиться в бар, и ещё одна девица, переписывающаяся с кем-то, я встаю со своего места и двигаю в гости к Светлане Васильевне. В её кабинет вхожу без стука, что неимоверно её бесит. Я вижу по лицу. Но я не специально, честное слово, просто не привык. — Садись, — выдыхает она, и я сажусь. — Ты ведь уже знаешь, да? — Знаю что? — Поелозив в мягком упругом стуле, я, не сдержавшись, крутанулся на нём разок. Вряд ли я в таком ещё посижу. Терпению Светланы можно позавидовать. Она глядит на меня, сложив руки на груди, и наверняка, как и все остальные, гадает о причинах таких разительных перемен в поведении. Не буду лгать, мне нравится видеть недоумение на лицах Лериных знакомых. Но в Светке есть нечто особенное, то, что отличает её от остальных и только сильнее привлекает меня. Её лицо абсолютно ничего не выражает, вот совсем нихуя. Разве что раздражение. С демонстрацией этой эмоции у неё нет проблем. — Про слухи о фотографиях, — вдруг добавляет она. — А, — протягиваю я. — Ну да. — И что ты об этом думаешь? — Да всё путём. Ошибка молодости, — и обнажаю зубы. — Кстати, я хочу уволиться. Светлана Васильевна подозрительно молчит, пока глядит на меня. Я и сам помалкиваю, сцепив руки на животе, пока любуюсь ей. Ну, хороша, блин, блять, чертовка. Не могу не улыбаться, пока играю с ней в гляделки. — Почему? — Что «почему»? — Почему ты хочешь уволиться? — терпеливо объясняет она. — А, да коллектив дерьмовый. Нашли на меня управу и теперь пытаются загасить, а ещё, — я подаюсь вперёд, сложив локти на стол, и начинаю гнуть пальцы, — досюда добираться тяжело, учиться некогда, я забыл, над чем там работал, и куча новых дел образовалось. — Закончив считать, я вновь столкнулся с пронзительным взглядом Светы. Её поза изменилась: теперь она сидит ровно, прислонив кулак к краю своего рта, и внимательно слушает меня. — В той подворотне, — говорит она с небольшой паузой. — Они что-то успели сделать тебе? — В каком смысле? — Они били тебя? Например, по голове. — Махнув рукой, она тут же её протягивает. А я застываю, словно идиот. Её пальцы касаются моего затылка, и лёгким движением она заставляет меня наклонить голову. — Ты делала МРТ? — Нет… — выдыхаю я, не имея возможности пошевелиться. Её касания уверенные и осторожные, она перебирает мои волосы, из-за чего по рукам и ногам проносится табун мурашек. — А в обморок падала недавно? — Вроде… было дело. — Шум в ушах? — Ага… — Тебе следует сходить в больницу. — Закончив копошиться у меня в волосах, Света убирает руку, но я не решаюсь на неё взглянуть. По позвоночнику лёгкой и приятной щекоткой растекается странное, но охуительное ощущение, и я не хочу, чтобы оно заканчивалось. — После того как тебя обследуют, мы решим, что делать дальше. Если ты не помнишь рабочих аспектов, коллеги помогут тебе. Вряд ли они все твои враги. — Немного помолчав, она продолжает: — Я не вправе тебя принуждать работать, если со здоровьем всё хорошо и это твоё осознанное желание, ты заполнишь заявление, отработаешь две недели и вольна делать всё, что хочешь. Я медленно киваю, глядя себе под ноги. — У тебя есть ещё какие-то вопросы ко мне? — Не-а… — Тогда можешь идти, — говорит Светлана и сама встаёт из-за стола. Поднявшись чуть позже, я киваю в знак прощания и быстро двигаю на выход. Уже за дверью я поднимаю глаза и гляжу перед собой. Я делаю медленный вдох, и в икрах начинает что-то вибрировать и безболезненно покалывать. Я решаю попрыгать на одной ноге несколько раз, чтобы это ощущение прошло, после чего решительно двигаю в сторону лифта. По пути я подхватываю свою олимпийку и, пользуясь моментом беспалевности, беру горсть конфет из вазочки на чужом столе. Нефиг добру пропадать. Уже в лифте я еду не один, шугая людей своей блаженной рожей. Чувствую себя придурком. Отчего-то мне хочется только странно хихикать, растирая морду в попытке сбросить улыбку. Но это выходит не сразу. Только когда я спускаюсь вниз и выхожу в холл, мне удаётся более-менее привести себя в порядок. Я приближаюсь к периллам и привлекаю внимание охранника, громко свистнув. Как только он отвлекается от ящика в будке, по которому крутят футбол, я кидаю ему в руки конфету. — Покеда, Палыч, — я выкрикиваю это и ныряю под поручни. Охранник что-то орёт мне вслед, но я прибавляю шаг и покидаю здание быстрее, чем тот успевает меня догнать.***
— Да я в душе не ебу, откуда эти фотографии, — гаркаю в трубку, снимая сковороду с конфорки. Слишком увлёкся просмотром какой-то развлекательной программы по телеку, в итоге котлеты подгорели. Но я не парился, гарь легко снимается ножом, а котлета — это и в Африке котлета. — Судя по качеству и лицу, ей на фотографиях от пятнадцати до двадцати лет, — выдвигает своё предложение Пашка, доканывающий меня с другого конца провода. — Я поискал фото в гугле. Они действительно в свободном доступе. Выложены в одноклассниках на странице некого Александра Захарова. — Это чё за хуй? — отправляя отрезанный кусок котлеты себе в рот, спрашиваю я. — Без понятия. — Я слышу, как Пашка усиленно щёлкает компьютерной мышью. — Есть ещё несколько снимков собаки, фотография куста, дорога, вроде как в деревне… Больше никаких фото на его странице нет. — Погугли, что это за тип. Кем работает, и всё такое. — Этим и хотел заняться, — сообщает мне Павлик. — Ты ведь помнишь, что завтра у тебя пара? Я недовольно морщусь, пока зажимаю телефон между плечом и ухом и пытаюсь вытряхнуть котлеты из сковороды в тарелку. — Валер? — Да слышу, бля. Во сколько? Пашка ненадолго замолкает. Видать, проверяет расписание, чёртов зубрила. Я, не дожидаясь продолжения разговора, беру тарелку и сажусь за стол, приступая к трапезе. Сегодня у меня серьёзный ужин для серьёзных мужиков: жирнючие котлеты с пюрешкой. — В десять утра, — наконец-то сообщает староста. Я ему традиционно ничего не обещаю, просто продолжаю жевать. — В двести третьем кабинете. Смотри не опаздывай, там жёсткий препод, который не пустит тебя, даже если ты задержишься на минуту. — Не жизнь, а сказка, — высказавшись, что я думаю насчёт всей этой ситуации, я делаю хороший глоток кофе и громко ставлю чашку обратно. — Слышь, умник, мне нужны снимки МРТ с какой-нибудь внушительной травмой. — Зачем? — Ну, я же так люблю работать, жить без этого не могу, врубаешься? — я стараюсь придать своему голосу как можно больше сарказма. — А вот я нихуя не врубаюсь, что от меня там хотят на этой работе, ясно тебе? — Ясно. — Босс сама подкинула мне идейку. Мы на днях столкнулись с ней. Она видела, как меня пыталась защемить парочка додиков. — Что?! — Я чуть не глохну, когда Пашка это выкрикивает. — Спокуха, всё путём. Я легко избавился от них. — Ковыряя пострадавшее ухо, я прижимаю мобилу к другому и продолжаю: — В общем, мне нужны фейковые снимки. Типа, я получил какую-то травму, так что мне нужно всё разжевать и объяснить. Будто я новенький, вот! Иначе я не вынесу этой хуйни и уволюсь, а ты будешь исполнять мои хотелки. — Да сделаю я, — вздыхает Паша. — Какую травму тебе приписать? — Погугли, я хуй знает. Сам придумай. Травмы я умею только наносить. — Будет сделано. — Он снова начинает усиленно кликать мышью, и я спешу с ним проститься. — Всё, у меня дела, покеда. — И сбрасываю прежде, чем тот успевает отреагировать. Прикончив ужин, я надеваю свой лучший (и пока что единственный) костюм, отправляясь на прогулку. План по апгрейду Леры весьма прост в исполнении и наверняка эффективен. Я решаю начать с бега, подключая занятия на остальные группы мышц постепенно. Например, сегодняшнее утро я начал с планки. А ночь собираюсь закончить лёгкой пробежкой по району, заодно изведаю окрестности. В ближайшем магазе я беру бутылку воды и отправляюсь в путь. Косые взгляды прохожих меня мало ебут, в Муторае на меня тоже поглядывали. В основном из-за моего авторитета, ясен хуй, но были и другие причины. На пешеходном переходе я пересекаю дорогу вместе с толпой и только тогда ускоряюсь, переходя на бег, ныряя глубже во дворы. В Муторае не все, но наверняка многие знали об одной истории, которую я ненавижу вспоминать. Неподалёку от посёлка находилось одно озеро. Оно там уже стоит хрен знает сколько, и каждую зиму, когда оно замерзает, вся мелкота вываливается погонять в хоккей или просто прокатиться на санках, лыжах, у кого что было. Мне тогда… уже и не помню. Это всё произошло до того, как меня забрали в армию. В тот день один старшеклассник попросил меня отправиться на разборку к озеру. Он хорошо мне заплатил. Но было бы лучше, конечно, если бы он этого не делал. Я пообедал в столовке, забрал портфель из класса и свалил с физры, выдвинувшись на стрелу. Ничего особенного не намечалось, судя по его рассказу. Обычная беседа, может, несколько поучительных тумаков по типу «передай шакалу, чтоб ходил и оглядывался». Но день вышел, мягко говоря, паршивый. Те парни были хоккеистами. А все в Муторае знают, что в хоккеисты идут одни ублюдки и мудаки. По крайней мере, так происходило с нашей местной хоккейной командой. Когда я подошёл к ним, они ничего мне не сказали. Один из них выкатился вперёд на своих крутых коньках и с новой хоккейной клюшкой. Он посмеялся надо мной, а затем ударил меня клюшкой по голове, разбив бровь. Я испугался и отскочил назад, точно шайба. Лёд подо мной проломился. Я оказался под водой и начал беспомощно барахтаться. Сначала было очень холодно, но некоторое время спустя стало тепло, а затем жарко. Я выбился из сил и просто вытянул руки, пытаясь ухватиться за что-нибудь. И мне повезло. Я смог вцепиться в ледяной край проруби и усилием воли подтянуться, высунувшись из воды. Тогда я закричал, пытаясь привлечь внимание, но те парни просто стояли и наблюдали за моими мучениями с искривлёнными лицами. Своим криком я привлёк несколько пожилых мужчин, что помогли мне выбраться, когда у меня перестали шевелиться ноги и я весь посинел. Те типы меня запомнили, те, что с клюшками. Мне наложили два шва на бровь, и когда шрам немного затянулся и отёк спал, я вновь столкнулся с хоккеистами у ворот школы. «Эй, плешивый щегол, — обратился ко мне один из них. — Предкам скажешь, что сам в воду прыгнул». Так я и сказал, хотя папаша и не спрашивал. Почему-то эта история вспомнилась. Я в очередной раз щупаю Лерину крохотную бровь, когда сворачиваю в новый двор. Издалека я замечаю девушку, что бежит мне навстречу. В свете фонарей я не сразу распознаю облик милой Светланы Васильевны. Но когда та приближается, я притормаживаю. Она и сама сбавляет скорость, выдернув один наушник из уха. — Добрый вечер, — говорит она, и я киваю в ответ. Затем она суёт наушник обратно и проносится мимо. Я делаю ещё несколько шагов вперёд, планируя продолжить свой путь, но неожиданно даже для самого себя разворачиваюсь назад, чтобы догнать её. Когда я на бегу приближаюсь к Свете, она окидывает меня взглядом и опять достаёт один свой наушник, но не останавливается. — Что-то случилось? — спрашивает она слегка запыхавшимся голосом. — Не, — отвечаю я, махнув рукой с дурацкой улыбкой. — Можно составить компанию? Она молчит, лишь поглядывает на меня, легко нахмурившись, и сделав так примерно раза три, после чего возвращает наушник обратно в ухо. Поравнявшись с ней, я продолжаю бежать. Мы всю дорогу молчим.