Пока горят благовония

Тропа привела заклинателя в нужное место. Там, спускаясь с горы, шёл весёлый юноша, держа в руке сорванные цветы лаванды. У мужчины скривилось лицо от вида этой наглой радостной рожи. Хотелось вбить его в землю, стерев ухмылку с лица этого проклятого мерзавца… А-Цин всегда умела хорошо прятаться и подслушивать. Она прошмыгнула к деревьям и затаилась за большим стволом, кладя руки на шершавую кору, слегка выглядывая вперёд на развернувшуюся перед ней сцену. Буквально подлетая к Сюэ Яну, незнакомец возник перед ним, давая о себе знать; его холодный голос разнёсся по пустынному месту: — Сюэ Ян. На лице юноши всего на секунду мелькнуло удивление, а после оно вмиг сделалось озлобленным. Давно его не называли настоящим именем, а значит, что прошлое вернулось, чтобы испортить настоящее. Делая невозмутимый вид, Чэнмэй ухмыльнулся, обнажая клыки, и, вскинув голову, ответил: — Ай, кого я вижу, это же даочжан Сун! Какая честь встретить тебя. Цзычэнь в ответ лишь обнажил меч, не желая тратить времени на болтовню, и ринулся вперед, прямо на Сюэ Яна. Тот мгновенно выхватил свой Цзянцзай и отбил удар, отступая на пару шагов назад, поднося букет набранных цветов к лицу, вдыхая любимый аромат. — Вот чёрт, впервые решил сделать подарок А-Чэню, а тут вдруг ты объявился. — Ты… — голос Сун Ланя казался настолько озлобленным, что был похож на рык зверя. — Как смеешь его так называть?! — выпалил он, вновь атакуя паршивца. Тот же лишь усмехнулся, ловко уворачиваясь от взмахов чужого меча, совсем не воспринимая его всерьёз. Мужчина дрался вполсилы специально, он хотел знать, почему этот отброс вдруг стал жить с Синчэнем, а для этого нужно было ещё ненадолго сохранить Сюэ Яну жизнь. — Почему ты живёшь с даочжаном Сяо?! Что тебе нужно от него?! Уворачиваясь от очередного удара, Чэнмэй чуть запнулся, и лезвие меча полоснуло его по руке, отчего цветы выпали из хватки, рассыпаясь по земле. Недовольно выплюнув ругательство, Сюэ Ян отбежал в сторону и взмыл в воздух, по привычке скрываясь на дереве, и стал наблюдать за нападавшим сверху. Сун Лань, приблизившись, услышал сверху громкий звонкий хохот и нахмурился: — Отвечай! — Ха-ха-ха! Тебе рассказать бегло или в подробностях? — послышался голос юноши, который уже спрыгнул за спину заклинателя, и мужчина махнул мечом в ту сторону, так и не задев тело поганца, потому что тот снова отскочил назад. Взгляд его горел, улыбка на лице, казалось, стала безумной. — Да, мы долгое время жили вместе, и по-прежнему живём. Знаешь, как семья! — начал он, отбивая новый удар, кружа вокруг Сун Ланя. — Более того, твой ненаглядный даочжан Сяо, не зная, кто я такой на самом деле, безнадёжно влюбился в меня, — голос Чэнмэя был полон насмехательства, он знал, как играть на нервах Сун Цзычэня, и намеревался вывести того из себя. — Ублюдок! — воскликнул даос. — Ты пользовался его слепотой и водил за нос. — А ради кого он сделался слепым, ты не забыл?! — парировал Сюэ Ян. — Ты не лучше меня! Когда я вырезал твой чёртов храм Байсюэ, кого первым делом ты обругал? Сяо Синчэня, который пришёл тебе помочь! И что же он получил в ответ? Ты сорвал на нём свою злость. ХА! Как же ты смешон! — Заткни свой рот! — вырвалось у Сун Ланя, и он с новой силой замахнулся на юношу. — О-о, так теперь ты хочешь, чтобы я замолчал? Ну нет, я продолжу! — протянул Сюэ Ян, вновь отскакивая в сторону. — Знаешь, что ещё я делал с твоим дражайшим Сяо Синчэнем? — заговорил он, еле сдерживая себя от безумного смеха. — Я использовал его тело! А этот глупец так охотно предлагал мне свою задницу. О! Ты бы слышал, как он стонал подо мной и извивался, когда я жадно брал его, истязая его невинность. Стоны срывались с его мягких губ один за другим, он хватался за мои плечи, умолял меня продолжать, желая большего. И кстати! Знал бы ты, как часто я целовал эти губы, терзал и кусал их, делал всё, что только желал, а тебе даже за руку его держать было запрещено. Ха-ха-ха! — он залился победным смехом, словно совершил месть над всеми, кто над ним когда-то издевался. Да, эти слова действительно взбесили Сун Ланя, он просто поверить не мог, что Сяо Синчэнь был обманут этой скотиной, и тот просто использовал его самым мерзким образом. Хватка на рукояти его меча сжалась настолько, что ещё бы чуть-чуть, и она треснула. Он вновь ринулся в бой, теперь же не щадя этого ублюдка, нанося яростные удары мечом, разрезая воздух; взгляд его горел огнём, он желал убить Сюэ Яна на месте, разрубить его на мелкие кусочки. Юноша же старался отбивать удары, однако, Сун Лань сражался с идеальным мастерством, отточенным в благородной школе строгого образца, когда он сам, следуя пути разбойника, привык драться как попало. Сун Цзычэнь, очевидно, превосходил Сюэ Яна в искусстве фехтования, поэтому юноше было сложнее отбиваться, когда тот стал драться в полную силу. Сделавшись серьёзнее, он попытался избавиться от назойливого заклинателя, думая, как обдурить его, сбить с толку и ослабить силу. Однако, Цзычэнь не был сегодня настроен на проигрыш и решил уничтожить Сюэ Яна его же оружием: вынул тот мешочек с трупной пылью и кинул прямо в него. Из-за того, что тот был плохо завязан, при столкновении с грудью Чэнмэя он раскрылся ещё больше, и трупная пыль высвободилась наружу, попадая прямо в лицо гнусного убийцы. Он, не ожидая такого поворота, отшатнулся назад, закашлялся и недовольно прошипел: — Как подло с твой стороны, даочжан Сун! Благородный муж так не поступает, — воскликнул он, протерев глаза и метнув взгляд в сторону Цзычэня, что вдруг застыл перед ним. Сделав шаг назад, видя возможность отступить, Чэнмэй вдруг почувствовал леденящую боль в боку. — Синчэнь! — воскликнул Сун Лань, и Сюэ Яну всё стало понятно. Позади Сюэ Яна стоял Сяо Синчэнь, совсем того не подозревая, вонзивший в него меч, следуя указанию Шуанхуа, который почувствовал некроэнергию. Безмолвно раскрыв рот, юноша обернулся на мужчину, видя совершенно невозмутимое лицо. Слепец был уверен, что убивает мертвеца. «Всё верно. Мой план бы идеально сработал, если бы я…» — он вдруг задумался, а как трупный яд оказался у Сун Ланя, и почему вдруг всё так резко обернулось против него самого? — Сун Цзычэнь? — отозвался Синчэнь, когда услышал до боли знакомый голос. — Ха… ха-ха… — тихо засмеялся Сюэ Ян, делая шаг вперёд, избавляясь от меча, что воткнулся в его тело. Он вновь обернулся на даочжана Сяо и нахмурился. — А-Чэнь, ты хоть понимаешь, кого только что пронзил мечом? — спросил он, накрывая кровоточащую рану рукой. — А-Ян? — голос мужчины дрогнул, и он отступил назад, опуская остриё к земле. Сун Лань же сразу подошёл к нему, вставая рядом: — Синчэнь, ты всё правильно сделал. Этот человек перед тобой — Сюэ Ян! — Сюэ Ян? Сюэ… Ян… — голос Синчэня дрожал от эмоций, что его переполняли, он просто не мог поверить в то, что все эти годы жил с человеком, которому он доверял, которого полюбил всем сердцем, а он всё это время был его врагом, тем, кто совершил самые ужасные грехи. Брови Сюэ Яна сгустились сильнее, но не от гнева, а от возмущения, что Сун Цзычэнь раскрыл его тайну, хотя, это все равно рано или поздно произошло бы, ведь всё тайное всегда становится явным. — Да, Сяо Синчэнь, всё это время с тобой был я! — заявил Чэнмэй, кладя руку на грудь. — Да, все эти годы я обманывал тебя. Но разве если бы я сказал тебе, кто я на самом деле, ты бы не прогнал меня? Дал бы ты мне шанс, зная обо всех моих деяниях в прошлом?! — сердце молодого парня сильно забилось, он был зол и в то же время напуган. Он так сильно привязался к даочжану, так сильно влюбился в него, что совсем не хотел терять. — Не зная моей личности, ты увидел другого меня, того, кому ты смог доверять! — Довольно! — вмешался Сун Цзычэнь, сжимая рукоять Фусюэ, собираясь заставить Сюэ Яна замолчать навсегда. Но голос Синчэня заставил его немного помедлить: — Как?! Как я могу тебе доверять?! — поддавшись эмоциям, выпалил Синчэнь. — Сюэ Ян, ты… Ты притворился другим человеком, ты все эти годы обманывал меня, втирался ко мне в доверие! Но хуже всего, ты!.. — Сяо Синчэнь не договорил, осёкся, закашлялся, прикрывая рот рукой, опускаясь на одно колено и ища в Шуанхуа опору. Его белоснежная глазная повязка в моменте окрасилась кровавыми пятнами, а по его щекам покатились алые слезы. Сюэ Ян замер, когда вновь увидел Синчэня в таком состоянии. С тех пор, как он спас его в храме, он больше не замечал, как повязка даочжана окрашивалась в алый. Но теперь опять он довёл его до этого состояния. — Синчэнь! — Сун Лань сразу же шагнул к своему другу и положил руку ему на плечо. — Ты как? — он увидел, как Синчэню сейчас было плохо, и, конечно же, обвинил в этом Сюэ Яна. — Сюэ Ян! — воскликнул он, поднимая Фусюэ и указывая им на своего врага. — Чёртов ублюдок, ты все эти годы издевался над ним, я не прощу тебе этого! Сюэ Чэнмэй скривил лицо: он не издевался над Синчэнем, это слепая клевета. Неужели, даочжан не скажет правды? — А-Чэнь, скажи ему! — взмолился Чэнмэй, смотря на своего возлюбленного, что стоял склонившись, опираясь на свой меч, и прикрывал лицо рукой, полностью игнорируя Сюэ Яна. Когда молодой убийца снова назвал его «А-Чэнь», Синчэню стало так больно на душе, что аж желудок скрутило, а ком в горле ужасно заныл, заставляя его слезы течь с новой силой. Найдя в себе немного сил, заклинатель Сяо лишь тихо прошептал: «Не смей больше меня так называть». Эта просьба заставила тело Сюэ Яна содрогнуться, а затем удивлённо раскрыть глаза. Сердце бешено заколотилось в груди, да так, что в ушах неприятно зазвенело, заглушая любые звуки, что его окружали. Эти слова, произнесённые Сяо Синчэнем, человеком, которого он любил, полностью перечеркнули между ними все. В его голове было только одно слово: «нет». Оно повторялось снова и снова, эхом разносилось по его мыслям. То, чего он больше всего боялся — произошло. Сяо Синчэнь возненавидел Сюэ Яна, как только узнал его настоящую личность. Всё то время, те моменты, что они провели вместе, все это исчезло в мгновение ока, растворяясь в воспоминаниях. Кулаки Сюэ Яна невольно сжались, а глаза вспыхнули ненавистью и злостью, но впервые не на кого-то другого, и уж точно не на Сяо Синчэня, а на себя самого. Он был зол на себя за то, что из-за всех своих деяний в прошлом он создал о себе такое ужасное впечатление, от которого Синчэня просто тошнило. Но откуда же он тогда мог знать, что полюбит этого заклинателя, откуда знал, что всё вот так обернется? Понимая, что ничего уже не изменить, Чэнмэй решил донести свои мысли прямо: — Синчэнь, вот как ты, значит, заговорил! — его голос предательски дрогнул, но он не подал виду и продолжил. — Вот так просто перечеркнёшь всё, что между нами было? Ты такой же лицемер, как и даочжан Сун! — он указал на мужчин пальцем, сильнее прижимая другую руку к ране. — Вы двое друг друга стоите!.. Сюэ Ян не договорил, запнулся, увидев, как Сун Лань дёрнулся в его сторону, намереваясь атаковать вновь. Он машинально схватился за Цзянцзай, готовясь защищаться, как вдруг увидел, что рука Синчэня выдвинулась в сторону, преграждая Сун Цзычэню путь к врагу. Тот замер: если Синчэнь не желает торопиться с убийством Сюэ Яна, то пусть так и будет. Синчэнь медленно поднялся, вытирая рукой кровавые слезы со своей щеки, оставляя там размазанный алый след. От поднявшегося ветра, полы длинной белой одежды заклинателя Сяо развевались, как парус, придавая этой сцене завораживающий вид. Он был разбит внутри, но снаружи по-прежнему выглядел твёрдым. Как бы сейчас Сюэ Чэнмэй не наслаждался данным зрелищем, он понимал, что Сяо Синчэнь поднялся не для того, чтобы по головке его погладить. Мужская рука крепко сжимала рукоять Шуанхуа, да так сильно, что костяшки побелели. — Синчэнь, ты знаешь, кто перед тобой — настоящий злодей, убийца, лишивший жизни стольких невинных людей ради забавы. Ненавидишь меня, да? Проклинаешь? Имеешь на то полное право! Ведь я, даже живя с тобой, развлекался по полной! Помнишь слух о странных убийствах в соседнем городе? Это я убил трёх ублюдков, что посмели прикоснуться ко мне! А про людей с вырванными языками помнишь? Это всё был я! Брови даочжана стянулись к переносице, он стал идти вперёд к Сюэ Яну, Сун Лань же его не остановил, но был рядом, в случае, если нужно будет защитить его от подлеца Сюэ. Тот же продолжил: — А когда мы охотились вместе на мертвецов, знаешь, что я делал? Я загонял их в деревни, к мирным людям, и смотрел, как те сначала убивали жителей, и лишь потом спасал, делаясь в их глазах героем. А еще в тот день… — его исповедь вдруг прервалась, он осёкся. Хотел рассказать про то, что это он подстроил нападение на Синчэня в том храме, желая его опорочить, но его язык буквально в узел завязался, он не смог этого сказать. — Нет, Сюэ Ян, — начал заклинатель в белом, — ты не злодей, — это на мгновение удивило молодого убийцу, но следующие слова его возлюбленного добили его ещё больше. — У злодея всегда есть мотивы творить зло. Ты же совершил все эти деяния без причины, ты просто сумасшедший! — Точно, я сумасшедший! — согласился Сюэ Ян. Сяо Синчэнь быстро подался вперёд, направляя Шуанхуа прямо на своего врага. Сюэ Ян же не сдвинулся с места, он не собирался уворачиваться или защищаться, может быть, потому, что где-то глубоко в душе верил, что Синчэнь просто не способен убить его. Однако он прогадал. Меч Синчэня вонзился прямо в его бок, туда, где уже была рана. Лезвие меча прошло сквозь одежду и пронзило мягкие ткани, глубоко раня не только тело, но и сердце Чэнмэя, которое за столько лет, наконец, растаяло, отчего тот стал слишком уязвимым. Ему было не столь больно от леденящего удара Шуанхуа, сколь от решения Сяо Синчэня. Пока даочжан замер в этой позе, дрожащие губы Сюэ Яна растянулись в горькой улыбке. Он смотрел на человека перед собой — тот по-прежнему был прекрасен для него, как в те дни, что они проводили вместе. — Сяо Синчэнь… — прохрипел Сюэ Ян, не отводя взгляда от лица заклинателя. — Какой же ты обманщик. Не ты ли говорил, что никто не заслуживает смерти в этом мире, и не нам вершить суд над чужими жизнями? Казалось, в этот момент рука даоса с мечом чуть дрогнула, но он лишь нахмурился, продолжая слушать то, что говорил А-Ян. — Ты убьешь меня, а что дальше? Всё то, что я натворил, все жизни, что я унес своими руками, разве они вернутся? — его голос звучал малость сдавленно, но быстро, он явно сдерживался, чтобы не закричать. Сюэ Ян сделал шаг ближе, не обращая внимания на боль, погружая Шуанхуа глубже в свое тело, отчего остриё показалось с другой стороны. Он слегка наклонился к лицу Синчэня и прошептал: — Может, моя смерть и упокоит души умерших, но, неужели, ты сам этого желаешь, Синчэнь? Будешь ли ты спать спокойно, зная, что я умер от твоих рук? — казалось, что он действовал психологически на даочжана, но на самом деле он просто хотел знать, действительно ли Синчэню безразлично то, что между ними произошло за эти несколько лет? Может ли он просто так перечеркнуть это и забыть, как сон? На его вопрос заклинатель в белом не ответил, хотя можно было заметить, что его губы слегка поджались. Но он даже бровью не повёл, словно ему было действительно всё равно. И это лишь сильнее ранило Сюэ Чэнмэя, он ничего больше говорить не хотел, лишь ждал следующих действий Синчэня, которые окончательно лишат его жизни прямо здесь и сейчас. — Ты оказался таким же холодным, как и твой Шуанхуа. Нервный смех сорвался с губ Сюэ Яна, он протянул дрожащую левую руку вперёд, собираясь прикоснуться к щеке мужчины в желании ощутить тепло его тела в последний раз. Но не успел он даже кончиками пальцев задеть лицо Синчэня, как тот вынул свой меч, отталкивая от себя тело Сюэ Яна. Тот из-за неожиданной слабости не удержался на ногах и упал. Тело его болело, и он чувствовал неприятный мороз вокруг своей раны. Тогда, несколько лет назад, именно даочжан спас его от смерти, вылечил от ран, а сейчас Чэнмэй умирает от его же рук. Когда-то он так же смотрел на небо, которое медленно обволакивали чёрные тучи, да, именно здесь, на пути в город И, где он оказался по случайности, именно в этом месте он встретил того, в кого влюбился. Какая ирония, что именно тут он и умрёт, словно всех этих лет и не было вовсе, словно Сяо Синчэнь в тот день так и прошёл мимо, не обратив на раненого внимания. Однако, даже понимая, что сейчас вот-вот лишится жизни, Сюэ Ян улыбался и смеялся, думая о том, как же всё забавно вышло. Видимо, судьба осталась неисправимо жестока к нему и решительно распорядилась всё-таки забрать жизнь Сюэ Яна, даровав ему, словно в насмешку, несколько лет счастливой жизни, чтобы тот умер с ещё большей болью от потери всего, что он успел приобрести. Синчэнь отвернулся, словно не желал видеть смерть Сюэ Яна, хотя и так не смог бы этого сделать. Но зато он прекрасно слышал… Он должен был сделать это, он должен быть сейчас рад, но почему же в его душе всё так же неприятно и гадко? Сун Лань подошёл к Сюэ Чэнмэю, его величественная фигура возвысилась над раненым, а лицо выражало победу: — Ты давно должен был сдохнуть. От судьбы не уйдешь, — молвил он, замахиваясь своим мечом, чтобы нанести последний удар по парню, дабы тот поскорее отправился в мир иной.

***

Синчэнь, пребывавший в медитации, вдруг содрогнулся, когда вместо сосредоточенных мыслей в его голову пришли старые воспоминания. Он тихо вздохнул, улавливая приятный запах только что закончившегося дождя за окном. Свежо… Где-то в глубине помещения, слышался какой-то лёгкий шум: кто-то на кухне ругался с упавшими кастрюлями — это был Сун Лань, которого А-Цин, видимо, заставила готовить обед. Он не часто занимался таким делом, потому что с готовкой не дружил, но напрягать Синчэня, отвлекая от медитации, не хотел. С всплывших в воспоминаниях событий прошло около пяти лет. Они, как и хотели, создали свой клан, правда, маленький, но зато вполне успешный. Даже А-Цин, признавшаяся в том, что на самом деле всё видит, с радостью присоединилась к нему, решая тоже выучиться заклинательству, чтобы стать такой же сильной, как Синчэнь. Всё было хорошо… Поднявшись с пола, Сяо Синчэнь поправил полы своей одежды и выпрямился, поворачивая голову в сторону окна. Если кто-то спросит его о том, забыл ли он Сюэ Яна, и он ответит, что забыл — это будет наглой ложью. В тот день он был слишком шокирован раскрывшейся правдой, эмоции взяли верх, да и Шуанхуа в его руке гудел, указывая на цель перед собой. Сорвался. Убил человека, хотя сам твердил, что никто не должен совершать самосуд и лишать кого-то жизни. Задумываясь над словами А-Яна, которые тот говорил перед смертью, Синчэнь понял, что поступил неправильно. Сначала говорил, что любит его, а потом мгновенно разорвал всё, что между ними было. За все эти годы не было и дня, когда он не думал об этом. Сожалел, но не мог извиниться должным образом. Да и перед кем теперь извиняться?.. Из глубоких раздумий его вдруг вывел звонкий голосок А-Цин, что зашла в его комнату: — Даочжан! Ты не представляешь, чему я научилась! — весело сказала она, подходя ближе, начиная рассказывать о своих достижениях. Она была весьма смышлёной, быстро училась, и Синчэнь очень гордился ею. Он молча кивал, слушая то, что она говорила, а затем, протянув руку, погладил её по голове: — Ты большая молодец, А-Цин. Я рад, что ты хорошо стараешься. Она довольно заулыбалась и приластилась к его руке, словно кошка: — Там даочжан Сун пытается приготовить обед. — Угу… Пусть готовит, я не стану отвлекать. — Боюсь, он разнесёт кухню, если у него вдруг что-то не выйдет, — пожала плечами девушка. А Синчэнь от её слов вспомнил частые высказывания А-Яна про то, что это именно она однажды уничтожит кухню. — А-Цин, скажи, здесь неподалёку есть что-то вроде храма? — Храма? — выгнув бровь, переспросила девушка. Она часто гуляла по новым окрестностям, поэтому сразу же ответила: — Есть. В городе, кажется, Гуаньинь называется. — Я хочу сходить туда, скажи даочжану Сун, что я скоро вернусь. — Хорошо, — с кивком ответила А-Цин и убежала на кухню. Сяо Синчэнь же неспешно покинул дом и направился в город, где по словам девушки находился храм. На самом деле, ему было всё равно, чей это был храм. Он просто хотел поставить несколько благовоний, а затем купить немного бумажных денег и сжечь, потому что наступила годовщина смерти А-Яна. Так, гуляя по улочкам города, словно призрак, даочжан Сяо добрёл до храма. Лёгкий запах благовоний донёсся оттуда, и он вздохнул, вспоминая нечто неприятное, связанное с подобным местом. Но сегодня он не боялся — был день, да и к тому же меч при нём. Найдя при храме монаха, он купил у него несколько палочек благовоний, а затем вошёл в здание. Там, казалось, было тихо; и хорошо, что людей не было — он сможет просто побыть в своих мыслях. Поставив палочки к остальным, он зажёг их и сделал шаг назад, слегка опуская голову. Он собирался постоять тут немного, предавшись воспоминаниям и сожалению. Поставленные благовония разгорались, и их запах медленно заполнял помещение. Синчэнь сделал вдох, улавливая приятный аромат, а затем вдруг почувствовал лёгкое головокружение. Думая, что это было из-за того, что в храме душно, всё же, на улице стояла летняя жара, он сделал шаг назад, решая, что пора уходить. Но стоило ему сделать ещё пару шагов, как ноги подкосились, и он упал на пол, теряя сознание. Спустя какое-то время его пробудил до боли знакомый голос, который повторял его имя: — Синчэнь… Синчэнь, проснись же. Слегка дёрнув головой в сторону голоса, даочжан Сяо обнаружил себя сидящим на стуле. Сложно было понять, где он теперь находился и почему. — Кто?.. — тихо спросил он, пытаясь прислушаться к любым звукам, что его окружали. — Ах да, ведь несколько лет прошло, конечно, ты даже не помнишь и голоса моего, — язвительная фраза эхом разнеслась по неизвестной комнате, и Синчэнь замер, чувствуя, как по его телу вдруг пробежался холодок. Этот голос, ну разумеется, как он мог не узнать его? Прожил с его обладателем столько времени, и тут вдруг забыл? — Сюэ Ян, — вымолвил даос, отчеканив каждый иероглиф. — Ты жив. — Конечно, я жив! — весело согласился тот. — Ты, должно быть, расстроен, что такая мразь, как я, живее всех живых? — Чего ты хочешь? Зачем привёл меня сюда? — Ха-ха, есть одно дело, — его голос послышался совсем рядом, казалось, прямо перед ним. Синчэнь напрягся, но не собирался как-либо защищаться, хотел услышать, что же он ему скажет спустя столько-то лет. — Ты, наверное, уже и забыл, как я выгляжу. Я про то время, когда ты ещё был зряч; ты был умнее, сильнее, гораздо сильнее. Синчэнь услышал шаг Сюэ Яна — он приближался к нему. — Можно сказать, что эту силу я отнял у тебя. Если бы я тогда не ослепил твоего горячо любимого друга Сун Ланя, ты бы, добрая глупая душа, не отдал ему свои глаза, не стал бы слепцом, не встретил бы меня снова. Как странно — каждый раз, когда Сюэ Ян говорил, он постоянно упоминал о себе, а Синчэнь раньше и не замечал, что его жизнь действительно крутилась вокруг Сюэ Чэнмэя, да ещё и столько-то лет. — Чего ты хочешь от меня? — повторил Синчэнь. — Хочешь отомстить, так, как ты любишь, да? — О, Синчэнь… Каждый мой день с тех пор, как ты «убил меня», не обходился без мысли о тебе. Знаешь, я понял, что больно бывает не только от удара меча, но и от предательства. И нет, я не виню тебя, я заслужил. К тому же, меня часто предавали, обманывали, казалось, я привык к этому. Но когда это сделал ты… Рука Чэнмэя коснулась плеча Синчэня, сначала слегка неуклюже, но потом он с силой сжал его, словно выплёскивая всю свою обиду в этом жесте: — Сяо Синчэнь, я пять лет ходил по миру, искал тебя и, наконец, нашёл. — Собираешься убить меня? — спросил Синчэнь. Его голос был твёрд, он не боялся. — Разве ты думаешь, что заслуживаешь смерти? — спросил Сюэ Ян нервным неровным голосом, сдерживая смешок. Синчэнь поджал губы. Он понимал, что Чэнмэй не станет убивать его так просто, он будет долго и мучительно издеваться над ним, пока в скором времени его тело просто не превратится в прах. Даос вдруг почувствовал, что хватка на его плече ослабла и рука собеседника соскользнула. — А-Чэнь, я столько времени провёл с тобой в городе И, мы вместе делали всё: делили работу, еду, постель, в конце концов. Ты сгорал вместе со мной от любви, утопал в страсти, и что же вышло? Как оказалось, что единственный, кто в итоге сгорел дотла — я? Единственным, кто утопил себя в чувствах и страсти, был тоже только я? Мужчина не знал, что ответить на это. Ему вдруг стало не по себе от этих слов. Он действительно почувствовал себя виноватым. Но разве тогда он мог поступить иначе? — Почему то, что было между нами — лишь слова, не стоящие ничего? — вопросил Сюэ Ян. По голосу Синчэнь мог понять всю его боль. Хотя, ему тоже было больно в тот момент. Он не знал себе оправдания. Его губы слегка раскрылись, он собирался извиниться, обсудить всё по-человечески, даже не зная, простит ли он его, да и был ли он виноват на самом деле? В конце концов, Сюэ Ян был тем, кто солгал первым, притворяясь другим человеком, и играл на чувствах слепого даоса. Так кто же должен извиняться? — Сними свою повязку, — вдруг потребовал голос, и Синчэнь удивлённо приподнял голову. — Что? — Сними. Руки Синчэня не были связаны, он был вполне свободен в своих действиях и даже волен уйти, когда захочет, но он остался, слушая слова Сюэ Яна. Все было слишком запутанно. Слегка дрожащими руками, Синчэнь потянулся к затылку, чтобы развязать белоснежную повязку, которая скрывала его глаза столько лет. — Я не знаю, для чего тебе это, но, Сюэ Ян, я не стану противиться. В тот день, когда раскрылась вся правда, Синчэнь и сам не понимал, почему так поступил. С одной стороны, он должен был давно это сделать, лишить этого беспризорного убийцу жизни, чтобы тот больше никому не досаждал, но с другой стороны, он действительно привык к А-Яну за те годы, что прожил с ним, он даже позволил себе влюбиться в него. И, честно говоря, тот удар мечом по Сюэ Яну, стал ударом по чувствам заклинателя Сяо и его сердцу. Переступить через самого себя тоже бывает больно. Все эти пять лет он думал, что бы было, если бы Сун Лань не нашёл его, если бы не напал на Сюэ Яна? Жили бы они дальше спокойно, втроем с А-Цин, в том похоронном доме, месте, которое стало им настоящим и уютным домом. Чего сейчас думать? То время прошло. Исход получился только такой. Синчэнь осторожно снял свою повязку и сложил её в руках, пальцами проводя по тому месту, где были его глаза: там было тепло. — Снял? — поинтересовался Сюэ Ян. — Снял, — с кивком ответил Синчэнь. Глаза его были закрыты, и он не понимал, для чего юноше понадобилась его повязка. — А теперь… открой глаза, — последовала странная просьба от парня. Синчэнь дрогнул. Как давно он не открывал свои глаза, столько лет ходил слепцом. — Это не лучшее зрелище… — тихо молвил даочжан, поджимая свои губы, не желая представать в таком виде перед Сюэ Яном. — Открой, — потребовал тот, но на удивление мягким голосом. Сделав небольшой вдох, Синчэнь послушался и приподнял свои веки. Он ожидал увидеть тьму перед собой, как и всегда. Однако, вместо привычной ему темноты, его взору предстали расплывчатые цвета, представлявшие собой обстановку места, где он был. Зрение было непривыкшим и долго фокусировалось, настраивалось. Сердце заклинателя быстро забилось от страха, когда он вдруг стал видеть. Что все это значило, как это возможно, откуда?.. Его губы раскрылись, но он не мог вымолвить и слова, слишком был шокирован происходящим. Когда же зрение даоса обрело чёткость, он увидел перед собой фигуру Сюэ Яна. Тот, казалось, был таким же, как и тогда, в день его ареста, лишь лицо приобрело более взрослые черты. Однако, кое-что на этом лице сильно выделялось: чёрная повязка на его глазах. От мысли, возникшей в голове Синчэня, его сердце упало в пятки. Неужели то, что он видел — правда? Ему вспомнились слова А-Яна, когда он рассказывал о том, как потерял свои глаза. Тогда юноша уверенно назвал его поступок глупым и заявил, что не стал бы отдавать свои глаза кому-то. Он не успел задать какой-либо вопрос, Сюэ Ян заговорил первым: — Даочжан Сяо Синчэнь, помнишь, в ту самую ночь ты, изучая моё лицо, говорил, что хотел бы увидеть мою улыбку, думал, что наверняка она очень красивая, — уголки губ Сюэ Яна шелохнулись и медленно потянулись вверх, изображая горькую улыбку. — Теперь… — его голос слегка дрогнул, — теперь ты можешь ее видеть. Скажи, она так же прекрасна, как ты думал? Синчэнь лишь вновь разомкнул губы; столько мыслей металось в его голове, и ни одна не была озвучена им. Поднявшись со стула, он сделал небольшой шаг к юноше. Теперь Синчэнь действительно мог видеть его. Настоящий, живой, такой, каким он его и представить не мог, когда ещё не знал его личности. Неужели всё то, что он испытывал к А-Яну, могло стереться лишь потому, что его А-Ян оказался Сюэ Яном? Он «видел» его настоящим, он помнил то, что он делал, он влюбился в него таким, каким он был. Но предал его, стоило ему лишь узнать об имени. Дрожащая рука Синчэня потянулась к лицу Сюэ Яна, но остановилась, так и не осмелившись коснуться его. Теперь юноша был слеп точно так же, как и Синчэнь ранее, но… почему? Как? Зачем он, в конце концов, сделал это? Вместо мести и жестокости он выбрал совсем другой путь, не тот, по которому шёл долгое время. — А-Ян… — прошептал Синчэнь, и на его глаза навернулись слёзы. Теперь они были настоящими, чистыми и не кровавыми, но такими горькими и сожалеющими. Единственное, о чём он сейчас думал, так это о том, что только что произошло. О том, что Сюэ Ян отдал ему свои глаза. Но как такое могло быть? Разве эгоист мог бы отдать что-то своё другому человеку. Особенно Сюэ Ян, тот, кто вырезал целый клан лишь из-за своего мизинца. Столько противоречий скопилось в голове Синчэня, что у него застучало в висках. Он видел, кто перед ним стоит, но поверить в это действительно было сложно. Сюэ Ян не хотел объяснять, как так вышло, что он решил пожертвовать свои глаза Синчэню. Поэтому просто сказал: — Когда-то я отнял у твоего друга зрение, ты же, в свою очередь, отдал свои глаза ему. Сейчас, я возвращаю то, что забрал не честно. Скажем так, вернул долг. Даочжан всё ещё не мог поверить, это выглядело так нереально, но это было правдой. Как… как Сюэ Яну удалось это сделать? Синчэнь-то смог сделать это, благодаря санжэнь Баошань, и то, какой ценой. Как же этому преступнику удалось произвести столь сложную махинацию, и какую цену он ради этого заплатил? — А-Ян… А-Ян, что же ты наделал? — шептал заклинатель Сяо, он не знал, как ещё ему реагировать на такую жертву ради него. Получается, что Сюэ Ян поступил точно так же, как и он сам когда-то. — Сяо Синчэнь, я знаю, что мне нет оправдания за мои деяния, я ужасен, я знаю, что уже нельзя что-либо вернуть или исправить. Но пока я могу что-то сделать для тебя… Синчэнь перебил его слова, он обнял парня, крепко обвивая свои руки вокруг его тела. Он не хотел больше ничего слышать, просто желал обнять его. Сердце заклинателя быстро и отчаянно билось от переполняющих его эмоций. Это было настоящим потрясением: в нём боролись радость от того, что Сюэ Ян был жив, и более того, сумел вернуть ему зрение, и обида на самого себя, что в тот злополучный день он вот так просто перечеркнул одним взмахом меча всё то, что между ними было. Он не знал, что ему делать, совсем не знал… Руки Сюэ Яна нерешительно обняли даоса в ответ. Он не чувствовал такой ласки уже пять лет, и, признаться, это были самые ужасные пять лет в его жизни. Он… один… без Синчэня. Однако, объятия продлились недолго, Чэнмэй отстранил от себя мужчину и сделал шаг назад: — Теперь, когда ты можешь видеть, ты имеешь возможность отличать добро от зла. Теперь ты видишь меня — сущее зло. И можешь завершить то, что начал. Небеса в тот день даровали мне шанс, чтобы я вернул тебе украденное. Пора отомстить за всех, кому я причинил зло. Сяо Синчэнь удивлённо раскрыл глаза, не понимая, зачем А-Ян снова хотел умереть. Ведь, может, если тот больше не будет таким, как раньше, то он сумеет начать новую жизнь, без всей это ненависти, без убийств и мести. Рука Чэнмэя скользнула к его поясу, нашла Цзянцзай, и он осторожно протянул его Синчэню, повернув лезвие вбок: — Этим мечом я убивал людей. Этим мечом ты убьёшь меня. Глаза Синчэня открылись так широко, как только могли. Слова Сюэ Яна напугали его: — Нет, — вымолвил даочжан, качая головой и отодвигая руку с мечом обратно к Сюэ Яну. — Я не стану тебя убивать, А-Ян, мы всё ещё можем… — он не успел договорить, Чэнмэй перебил его: — Все эти пять лет я повторял про себя твои слова. «Я не злодей, у злодея есть мотивы творить зло. Я просто сумасшедший», — со вздохом выговорил Сюэ Ян, а затем вдруг усмехнулся, оголяя свои белые клыки. — Знаешь, а ведь ты был прав. Я сумасшедший. С этими словами Сюэ Ян быстро поднёс лезвие меча к своей шее и резким движением скользнул им поперёк неё, оставляя глубокий порез. Тело Синчэня вздрогнуло, он дёрнулся вперёд, но не успел остановить действия Сюэ Яна. Из шеи парня брызнули алые капли, оросив пол, а клинок с металлическим звоном упал на деревянный пол. — Сюэ Ян! — ошарашенно крикнул Синчэнь, подхватывая тело юноши в свои руки, когда тот, обмякнув, чуть не повалился на пол от стремительной потери крови. — Нет-нет-нет, что же ты наделал?.. Что ты сделал?! — судорожно кричал Синчэнь, пытаясь руками остановить кровь, текущую из шеи парня. — Ничего-ничего, — прошептал Сюэ Ян. — Съем конфету, и боль пройдёт, — проговорил он, вспоминая старую шутку, и улыбнулся дрожащими от боли губами. В его руке была конфета, та самая, вторая, утренняя, которую он всегда оставлял на потом. В тот день он не съел её и хранил все эти пять лет. Он, казалось, потянул её к лицу, собираясь съесть, однако, вместо этого, нащупав второй рукой чужую ладонь, вложил в неё конфету и тихо проговорил: — Съешь, и твоя боль пройдёт. А затем улыбнись, как ни в чём не бывало. Ведь именно из-за твоей улыбки я влюбился в тебя.