Save my death

Это слишком. Саванне кажется, что каждый новый день стремится к тому, чтобы выбить из нее силы. Все, без остатка. Она не может отдышаться, полноценно влиться в течение жизни фракции Бесстрашия. Внутри девушки поселяются страхи, начинают управлять ее мыслями. И Эрик. Он так часто возникает в ее сознании, словно навечно решает там поселиться. Девушка мотает головой. У нее есть причины стать бесстрашной. Она должна думать только об этом, но воспоминания об Эрике, вторгнувшемся на крышу к ней и Чарли, все еще ошпаривает эмоциями потрясения и первородным страхом. Мужчина пылал тихой ядреной яростью, такой всепоглощающей, что она резала воздух и ее кожу. Тогда ей по-настоящему стало страшно. Казалось, Эрик способен убить. Просто проломить ногой позвоночник лежащему на крыше Чарли, а потом разделаться и с ней, с Саванной. Но лидер лишь коротко взглянул на девушку и потом не удостаивал своим вниманием, словно она испарилась с крыши, словно ее там никогда не было. Но она была. И она просила остановиться, кричала. А Эрик был жесток, его глаза были черны, как провалы разбитых окон в заброшенных высотках, рот уродовал кривой оскал. Он превратился в опасного зверя, способного разорвать желанную плоть в клочки. Саванна помнит кровь. Алую, густую. На полу, на стеклах, на своих дрожащих пальцах. Кровь пахла металлом и солью, вызывала отвращение. И Чарли продолжал исторгать хриплые стоны, рождая в ее широко распахнутых глазах слезы. Саванна немела и ничем не могла ему помочь. Да и что она могла противопоставить лидеру фракции? Добившись своего, Эрик ушел, оставил после себя таранящую боль и разрушение. Саванна, конечно, наслышана о том, какой Эрик человек. Насколько жестоким и жестким он может быть. Но одно дело пропускать сквозь уши досужие сплетни, а другое — видеть его таким собственными глазами. Она не хочет находиться рядом с ним. Ни говорить, ни видеть, ни слушать. Но сегодняшним утром лидер объявляет о новой методике тренировок, куда почему-то попадает Саванна. Слабая, неумелая, практически бесполезная. С Чарли и Сиенной понятно — они оба лучшие в рейтинге, занимают почти его верхушку. Почему Эрик выбрал ее? Или это сделал кто-то другой? Хотя какая разница? Что дадут ей ответы на эти вопросы? Уж точно не понимание, как дальше взаимодействовать с лидером, который, кажется, ненавидит ее. У Саванны опускаются руки. Ей страшно вылететь из фракции, но еще страшнее приближаться к Эрику. — Оглохла? — суровый голос звучит почти у уха, резко выдергивая девушку из круговерти бессвязных мыслей. — Что я только что сказал? Эрик стоит так близко, что она помимо воли полной грудью вдыхает мужской запах. Терпкий, с примесью никотина и соленого пота. Серые глаза мужчины темнеют, когда он понимает, что девушка его не слушала. — Тебе неинтересны новые тренировки? — лидер делает движение вперед, оказывается еще ближе, воздух между ними колышется. — Язык проглотила? — Я готова к тренировкам, Эрик. Ее глухой голос в ответ. И лидер сверлит девушку каким-то внимательным взглядом долгих несколько секунд. Прямые губы вдруг растягиваются в усмешку, голова едва приподнимается. Высокий, большой, сильный. Саванна вдруг понимает, что Эрика неспроста называют одним из лучших бесстрашных по физической форме. Его тело — выносливая, ярая боевая машина. Рядом с ним девушка ощущает себя маленькой мышкой. Она невольно сжимается. — К тренировкам? — цинично переспрашивает он, рассмеиваясь отчего-то густым басистым тембром. — Да ты похоже всегда и ко всему готова. — мужские губы трогает судорога презрения, они кривятся и гнутся. — И для всех. Верно, Четыре? И Чарли подтвердит. А, может, еще много кто. — В каком смысле? — не понимает Саванна, замечая, как рядом напрягается Четыре. — О, не прикидывайся, — Эрик скрещивает руки на груди, продолжая глумиться над тем, что ему так очевидно, как очевидно Дарку и Стиву, давящих смешки на слова лидера. — Знаешь, а ты можешь не напрягаться. Отсосешь мне, и я поставлю тебе зачет. Ты же так привыкла добиваться целей? Саванна открывает и закрывает рот в беспомощном возмущении. Эрик не намекает, а говорит открыто и откровенно, что она шлюха. Вот как он думает о ней. Он и его дружки бесстрашные. Сволочь. Страх перед мужчиной остается за кулисами ее здравого рассудка. Саванну трясет от негодования и публичного унижения. Она хочет поддержки Сиенны, но не находит сестру в зале. Скорее всего, та решила уйти после окончания своего испытания. Все внутри вибрирует, злость просится наружу. И она не отдает отчет тому, что ее рука уже взлетает наверх и обрушивается жгучей звонкой пощечиной на чужое лицо. На лицо Эрика. Боль ядовитой патокой разливается по коже, фаланги горят, суставы саднит. Они практически отнимаются. Саванна вложила в пощечину всю силу, какая у нее была. И от удара голова Эрика дергается вбок, широкую фигуру ведет назад. Но его реакция быстрая, точная, он сохраняет утраченное равновесие, молниеносно хватая Саванну за эту самую руку. Крепко впивается жесткими пальцами в кости. Девушке кажется, что надави Эрик чуть сильнее, ее запястье неизбежно раскрошится. Она поднимает глаза и рвано дышит. Адреналин жжет сосуды и артерии, и сердце стучит так громко, что, кажется, что сейчас пробьет дыру в груди. Потому что Эрик зол. Так зол, что желваки перекатываются под его кожей, выдавая гнев и агрессию своего обладателя. Мужчина готов растерзать ее прямо в Яме, на глазах нескольких свидетелей. Никто ей не поможет, как никто не мог помочь Чарли. Девичьи губы бледнеют, дрожат. Саванна нервно их облизывает, наблюдая, как кожа на щеке Эрика багровеет, принимая очертания ее ладони. — Охоу! Дарку и Стиву весело и забавно. — Ты охуела? — Эрик шипит сквозь зубы и резко дергает руку девушки на себя, заставляя ее прижаться к своей груди. — Ты кто такая? Рычание прямо в лицо. Его запах ударяет в нос. Саванна не может пошевелиться, слишком плотно прижатая к Эрику. А он все буравит ее своими глазами, в зрачках которых плещется смертоносная жидкая сталь. Сколько же в нем черноты? Откуда она берется? Где берет начало? Саванна слабо тянет свою руку, но хватка Эрика слишком цепкая. Ей не вырваться из капкана. — Отпусти, — голос предательски дрожит, получается тонким и надрывным. — Ты ударила лидера фракции, — по слогам выплевывает он ей, заламывая девичий локоть за ее спину. — Ты подписала себе приговор. Саванна вскрикивает, интуитивно подаваясь назад, чтобы смягчить резь в суставах руки, но от того все теснее прижимается к груди Эрика. Ей больно. И эта боль растет, потому что Эрик не жалеет. Что будет, если он вывернет руку? Она отправиться к афракционерам, как калека? И жизнь тогда можно списывать со счетов. Голод, нищета, жалкое существование — удел всех тех, кто остался без дома, без семьи и родной фракции. Ей хочется рыдать. Но неожиданное прикосновение чужой ладони кажется девушке спасительным. Она выдыхает, когда Четыре толкает Эрика в плечо, с силой отстраняя его от Саванны, вынуждая прекратить ее мучения и вставая между ним и ней живым щитом. — Ты не тронешь ее, — медленно произносит инструктор. Эрик направляет ненавистный взгляд на своего извечного соперника. Раздраженный его вмешательством. Взбешенный посягательством на личное пространство, на статус и репутацию. — Ого. Ебырь вступается за свою шлюху? Это так ожидаемо, Итон, — Эрик выливает грязь, отлично понимая, как такого рода фраза может подействовать на Четыре. Как красная тряпка на быка. А он того и ждет. Ему давно хочется почесать кулаки о рожу Итона. — Свали нахуй. — Саванна получит наказание согласно законам фракции, — чеканит Четыре, и глаза его наливаются праведным гневом. — Но это будешь решать не ты. Не здесь и не сейчас. Лидер склабится. По факту ему нечем крыть. Четыре, мать его, Итон прав в одном — Максу нихрена не понравится то, что сейчас разворачивается в Яме. Старший лидер ненавидит потасовки и драки Эрика и Четыре. Он уже давно наложил на это табу. Обоих расчехлит на атомы, если они нарушат это правило. Но мужчине плевать, ему до жути хочется сломать Итону нос, испачкать кулаки в его крови. Сукин сын. Защищает Сэйв, стоит весь такой правильный перед ней, закрывает собой, говорит все эти хреноебучие слова. Правильный. Вот оно. Четыре всегда был правильным в отличие от Эрика. Мразь. Какая ж мразь. Развел ты девчонку на трах или нет? — Что здесь происходит? Блять. Мужской бас узнать легко. Эрик закатывает глаза, оборачивается к спешно шагающему в Яму Максу. Ну, и кто доложил ему? Крысы повсюду. — Ничего, босс. Проводим испытания по новой методике. Макс окидывает тяжелым взглядом Эрика, лицо которого перестает выражать что-то, кроме холодного равнодушия, потом глядит на Саванну и Четыре, будто по их глазам старается прочитать, какой между ними тремя разгорелся конфликт. Хмыкает. Не верит Эрику. Не бывает так, чтобы у него ничего не происходило, не зря ж его выдернула из кабинета Лорен. Эрик — ходячая катастрофа и хаос во плоти. Но он хорош во многих вещах, которых большинству бесстрашных не постичь за всю жизнь. А еще Макс мало кому так может доверять. — На сегодня заканчивайте. Ты мне нужен по делу. — Есть, — коротко кивает Эрик старшему лидеру, потом оборачивается к своим подопечным. — Все свободны. Очередной сбор завтра в восемь утра. Мужчина демонстративно тянет правый уголок рта, усмехается. Между ним и Саванной нагревается воздух. Проблема не устранена, она раздувается до вселенских масштабов. И Четыре не должен помогать ей. Она не хочет, чтобы у него были проблемы из-за нее. С Эриком, С Максом. Это неправильно. Она, конечно же, благодарна Четыре, что сегодня он оказался в Яме, в ином случае неизвестно чем могло бы закончиться соприкосновение с лидером. Девушка не хочет ни гадать, ни представлять. Это что-то за гранью добра и зла. Эрик отворачивается и уходит вслед за Максом. Шагает быстро, ловко, завораживающе. Саванна хмурится. Черт возьми, она бы проткнула себе глаза, чтобы не пялится на него. Вот так. С этим излишним восхищением ним, как мужчиной. А что? Это правда? Он нравится Саванне, как мужчина? Бред. Тупость. А ведь в носу по рецепторам все еще гуляет его запах. И ей не противно. После всего сказанного, сделанного ей не противно. Хочется выть от безысходности, лезть на стену. — Не давай ему себя провоцировать, — Четыре заботливо заглядывает в глаза девушки. — Просто игнорируй. Знаю, это сложно. А когда эмоции кипят и вовсе невозможно. Но так надо, поверь. — Почему он такой? Один вопрос. Только он сейчас занимает все ее мысли, вытесняя другие, вдруг ставшие не такими значительными. Четыре неопределенно пожимает плечами. Никому неизвестны мотивы Эрика, но все знают, что с ним лучше не связываться. — Эрик — бывший эрудит, — говорит Четыре, присаживаясь на деревянный короб. — Он и я перешли в Бесстрашие в одном году. И Эрик всегда был таким. Но сейчас мне кажется, стал еще хуже, — инструктор отводит взгляд, устремляет его в стеклянный потолок Ямы. — Когда-то это закончится. Нужно лишь подождать. Саванна рассеянно кивает и думает об Инициации. День, когда она станет настоящей бесстрашной, кажется таким далеким. — Что с Сиенной? — спрашивает мужчина, затрагивая болезненную тему. — Вы поссорились? Девушка тупит взгляд. С сестрой она не говорила три, почти четыре дня. Это долго. Никогда прежде они не ссорились на такое длительное время. Саванна продолжает делать попытки примириться, но Си ее избегает, игнорирует, не замечает. Опускаются руки. И девушка не понимает, чем же так сильно обидела сестру, что не заслуживает даже маленького шанса на простой разговор по душам. На объяснения и разбор причин. Сиенна не позволяет ей приблизиться, рот открыть, чтобы хоть что-то сказать. Это ломает всю картину мира. — Она не хочет меня видеть, — да, именно так. Сиенна всячески избегает Саванну. — Мы немного повздорили из-за того, что она укусила Дарка. Сильно укусила. И я сказала, что не нужно было этого делать. И теперь Сиенна наказывает меня за то, что я якобы встала на чужую сторону. Это не так. Я всегда была и буду за нее. — Здесь замешан Дарк, — Четыре чешет указательным пальцем подбородок. — Вы с ним о чем-то договорились? — Нет, вернее не совсем… — Можешь не рассказывать, если не хочешь. — Наверное, это уже неважно, — кусает губы девушка, думая о том, что Сиенну все-таки не выгнали из фракции, мало того, она зачислена в особую группу, а значит вылет ей уже точно не грозит. И то, что Дарк сдержал свое слово — в этом Саванна уверена. И лучше никому не говорить о договоре с ним. — Окей. Ей хочется поблагодарить мужчину за доброту. Мало кто к ней так сейчас относится. А, может, он единственный такой человек, который не преследует ни выгоды, ни целей, а просто делает то, что должно в его представлении нормальных отношений. — Четыре, спасибо тебе. За твою заботу. Ты помог мне. Но больше не стоит этого делать, — тараторит вдруг она. — Я не хочу, чтобы тебе добавилось проблем из-за меня. — Я ничего особенного не сделал, — по-доброму усмехается инструктор. — Спасибо тому, кто вовремя донес Максу. Саванна впервые за день улыбается по-настоящему. А потом внимательно разглядывает лицо Четыре. Говорят, он мог быть лидером. Ему не раз предлагали эту должность, которую тот всегда отвергал, предпочитая оставаться простым бесстрашным инструктором. У него были свои причины. И у Сиенны должны быть причины. Узнать бы их. — Я скажу лишь одно. Последний совет. Дарк работает в тандеме с Эриком, но Эрик его не переваривает. Это я вижу своими глазами. И тем не менее Дарк — не тот человек, с кем стоит дружить. Хотя ты уже сама это понимаешь. — Понимаю, — шепчет Саванна и мягко сжимает ладонь своего уже бывшего инструктора. В оживленной галдежом и звоном металлической посуды столовой девушка не может проглотить ни куска еды, ковыряется вилкой в рагу и взирает на то, как ее сестра уминает ужин в другом конце помещения, подальше от нее. Сердце пропускает удар. Сиенна ушла из Ямы, даже не проявив интерес к испытанию Саванны. И это так сильно обижает. Девушка чувствует, что что-то неумолимо надломилось и треснуло между ними. Но что? Ведь ссора из-за Дарка — это сущий пустяк, таких ссор было тысячи, и все они заканчивались примирением. В этот раз сестра — неприступная крепость. Девушка никак не может пробиться к ней, обнять как прежде, попросить больше не дуться, рассказать, что без нее ей очень плохо. Как мы до этого дошли, Си? Я не понимаю. А ты? Девушке хочется превратиться в маленькую девочку, плакать навзрыд и топать ногами, пока ссора сама собой не разрешится. Но Саванна давно уже не ребенок. Ей пора научиться справляться с трудностями взрослой жизни, со всеми уготованными на пути препятствиями. И как же поступить? Наверное, Сиенне нужно пожить отдельно той жизнью, о которой она мечтала с детства, разорвав эту тесную сестринскую связь. Саванна так эгоистично не дает ей это сделать, потому что думает о себе и не думает о потребностях Сиенны. Эгоистка. Соленая влага пеленой застит глаза. Саванна смахивает слезы рукавом кофты и встает со стула. Ей плохо и больно. Так, как никогда. Разлад с сестрой ломает ее сильнее, чем смерть родителей. Нужно ее отпустить. Если таково желание Сиенны, то Саванна согласна. Она спрячет поглубже собственные чувства и даст ей свободу и независимость. Кажется, все к этому и так идет. После столовой девушка идет в госпиталь к Флор, находит ее, сидящую на койке, и замирает на пороге небольшой палаты. Лицо подруги расцветает гематомами. Обширными, ползущими алым, синим и темным по коже. Саванна невольно содрогается, в горле застревает обреченный стон. И пока на избитую девушку натягивают белую длинную рубашку, она рассматривает синяки по всему ее телу. Это сделала Сиенна. Сознательно. Целенаправленно. Она избила их общую подругу. Какая-то параллельная реальность. Разве может быть вот так? В голове эта мысль не приживается, отторгается всей сущностью. Это невозможно. Это так неправдоподобно. Но это случилось на ее, Саванны, глазах. Снова и снова реальность оголяется суровой жестокостью. Она может списать поступок Сиенны на страх проигрыша, на ярое желание любой ценой остаться во фракции, чтобы просто ее оправдать. Но для чего необходимо оправдание чужой жестокости? Неважно чьей. Сиенны или кого-то еще. Саванне не будет легче. И какое-то шестое чувство нашептывает ей, что самое важное между сестрами уже утрачено. Флор пытается улыбаться, но разбитые губы — открытые раны, рваные, кровоточащие — не слушаются, она морщится и всхлипывает. Ее правый подбитый глаз почти не открывается — гематома расплылась, и веки припухли. На сломанный нос девушки медсестра-бесстрашная по имени Ингрид наложила твердую повязку. Саванна отмирает, когда Флор протягивает ладонь, жестом просит подойти. Саванне страшно смотреть на нее. На то, что с девушкой стало. И поверить, что это Сиенна изуродовала ее кулаками. И только теплые глаза Флор по-прежнему теплые. Саванна не находит в них ни обиды, ни злости, ни порицания. Эта девушка не смогла произвести ни одного удара. Почему? Саванна не понимает, ведь Флор занималась, училась борьбе, участвовала в спаррингах, и Четыре ее хвалил за результаты. Но Флор намеренно не оказала сопротивления. Совсем. — Я не держу зла на Сиенну, — едва разлепляя губы, сипло произносит подруга. — Я знаю, — Саванна ласково сжимает ее тонкую кисть. По раненым щекам вдруг начинают течь тонкие ручейки слез. Девушка накрывает лицо ладонями, трет, как может, размазывает их по коже. От прикосновений пальцев больно, и она снова морщится. — Я теперь изгой, — тихо произносит Флор. Саванна опускает взгляд на черную квадратную плитку пола, до крови кусает нижнюю губу. Она бы и рада опровергнуть слова подруги, поддержать, пообещать, что та ошибается, но тогда соврет. Эрик уже сказал, что Флор покинет фракцию, как только отлежит положенные дни в госпитале. — Мне жаль, Флор, — шепчет Саванна. — Я не знаю, чем могу помочь. — Ты должна быть рядом с сестрой, — соленая влага на веках Флор высыхает, ее взгляд приобретает уверенность в том, что она говорит. — Это важно для нее. Ей будет нелегко, и она так близка к ошибкам, — с печалью говорит она. — Ты нужна ей, чтобы не сбиться с верного пути. — Флор… — Обо мне не переживай. Живут же как-то афракционеры, и я выживу. Саванна смотрит на шестнадцатилетнюю девчонку из Искренности и видит столько мудрости в ее глазах, сколько не видела у более взрослых людей. Флор догадывается, что с Сиенной что-то происходит. — Я не держу на нее обиды, — продолжает девушка. — Она поступила, как бесстрашная. Настоящая бесстрашная. Саванна задерживается у Флор до самого вечера, а когда возвращается в общую комнату, то никого в ней не обнаруживает. Она принимает душ, переодевается и тогда слышит шум, долетающий до нее гулким ритмом с первых уровней фракции. Кажется, звучит танцевальная музыка, в ней растворяются радостные вскрики и улюлюканье, смех и шутливая бравада. Что там происходит? Саванна встает с кровати, с любопытством выглядывает за дверь. По коридору шагает Чарли, заходит в комнату, улыбаясь девушке привычной улыбкой. — Я тебя обыскался. Куда пропала? — приподнимает он брови, оглядывая ее с головы до ног. — Не веселишься на празднике. — На празднике? — Ну да. Забыла? Макс же объявлял на прошлой неделе, что сегодня празднуем День Единства фракции. Внизу роскошный банкет. Еда, выпивка, шоколадный торт. Пойдем? Саванна трет переносицу, сейчас Чарли действительно вытаскивает из ее памяти слова старшего лидера. Точно. О празднике говорили. Он один из самых значимых для Бесстрашия. Четыре рассказывал Саванне, что День Единства начинается с официальной части, которую открывают пафосные речи лидеров, после следует церемония награждения за хорошую службу отличившихся бесстрашных, а закрывает праздник вечеринка с танцами и угощениями. Только девушке нет до этого никакого дела. В ее голове сущий бардак. Ей хочется разобраться в себе, расставить мысли по полочкам. Какое может быть веселье? Она с грустью взирает на Чарли, который, кажется, становится прежним. Мягким, располагающим, важным. После инцидента на крыше они почти не говорили. Теперь у Чарли пластыри на щеке. Девушке так жаль, она тянет руку, желая ласково прикоснуться к раненому лицу, проявить участие и заботу, подарить свое тепло, но он так резко пресекает это движение, схватывая пальцами ее запястье и отводя от себя, что девушка ойкает. Лишь на секунду оба не двигаются. И потом Чарли размыкает пальцы. — Не стоит, — говорит он сухо, голос окрашивается нотами стали. Саванна спешно кивает, отдергивает кисть, отчего-то уязвленная внезапной холодностью молодого бесстрашного. Губы сжимаются в тонкую линию. Наверное, ему больно и неприятно. И он прав. Она решила, что может себе позволить нежное дружеское прикосновение, но торопиться не следует. Раны должны зажить, а обиды залечиться временем. — Пойдем, — снова улыбается парень, возвращая игривый тон общения, сглаживая неудобный момент между ними. — Ты, конечно, все пропустила, но еще успеешь оторваться. А потом он смотрит так умоляюще, что девушка невольно прыскает в кулак и, в конце концов, соглашается. Она пойдет. Ненадолго. Посмотрит, развеется. Сиенна, наверное, уже на празднике. Наслаждается вечером, отдыхает и точно не думает о ней, Саванне. Так чего ей сидеть взаперти и казнить себя всеми возможными и невозможными способами? Успеется завтра. На это уйдет вся ее будущая жизнь. Как только они спускаются в Яму, от пола до потолка украшенную праздничными гирляндами огней и пестрыми растяжками, то парень сразу подхватывает бокалы шампанского со столика-бара, нагруженного спиртными напитками, и вручает один своей спутнице, чтобы та не скучала, пока он направляется к друзьям, обещая вскоре вернуться. Саванна делает маленький глоток. На языке становится сладко и шипуче. Она задирает голову кверху, разглядывая праздничную иллюминацию. Так красиво! Разноцветные фонари освещают волшебным светом серые стены Ямы, на мостках и лестничных пролетах висят плакаты с лозунгами фракции, а вокруг собравшихся бесстрашных расставлены главные символы — железные бочки, в которых тлеют слепяще-алые угли. Все выпивают, танцуют, болтают друг с другом, хохочут. Девушка ощущает себя не в своей тарелке. Все же настроение сейчас совсем не то. Саванна отставляет шампанское и видит Чарли в компании урожденных бесстрашных. Кажется, они о чем-то спорят, оживленно жестикулируют и периодически бросают на нее заинтересованные взгляды. Девушка отворачивается. Ей хочется найти Сиенну, хотя бы издали посмотреть, чем занимается сестра. Но как бы Саванна ни старалась, глаза не натыкаются на знакомую светловолосую голову. Рядом с ней материализуется Чарли, сжимает ее пальцы, а когда начинает звучать медленная музыка, увлекает на импровизированный танцпол. Его ладони оказываются на ее талии, притягивают, и Саванна, чуть смущаясь, подается вперед, прижимается к крепкому торсу. — Нравится праздник? — губы Чарли задевают мочку уха девушки, и от того по позвоночнику проносятся щекотливые мурашки. — Я… — Ты мне нравишься. Саванна вспыхивает от неловкости. Для нее не сюрприз, конечно. Еще Сиенна говорила, что Чарли неровно к ней дышит. Только девушка не понимает перемен настроений своего друга. Еще несколько минут назад он не позволил ей дотронуться до него, а теперь танцует, прижимаясь так тесно, что девушка ощущает бедрами чужие бедра, животом живот, и носом нечаянно задевает нос. Она чего-то не понимает? Саванна не сильна в межгендерных отношениях, и только рассеянно хлопает ресницами, не находясь, что ответить. Чарли и не нужен ответ. Он крепче сплетает руки за ее спиной и бесстыдно прижимается губами к девичьим губам. Незапланированный поцелуй обескураживает. Саванне мокро, странно, неудобно. Она застывает, застигнутая врасплох, и в наивном бездействии не может оттолкнуть Чарли. А он все мнет ее губы, пытаясь раскрыть их шире, проникнуть языком внутрь. Мужской напор растет. И его ладони скользят по пояснице, оказываются ниже положенного и допущенного. Это срабатывает, как триггер. Девушка разрывает поцелуй, ловит ртом воздух, понимая, что все это время почти не могла дышать. Ее ошалелые глаза распахиваются так широко. Саванна чувствует себя по-дурацки, глядит на Чарли, пытаясь подобрать слова. Ей же нужно хоть что-то сказать, верно? Чарли — друг, всегда им был. Ей не хочется переходить эту грань, но бесстрашный переходит, не спрашивая ее разрешения. Неприятные эмоции заполняют горло. Мягкость Саванны оборачивается ей боком. И внезапно она ощущает чужой взгляд. Тяжелый, пригвождающий к полу. Эрик стоит в компании бесстрашных мужчин со стаканом виски и сверлит Саванну немигающими глазами, прожигает дыру. Черт. — Чарли, я… — запинается девушка. — Мне нужно идти. Правда. Она сбегает. Шумно поднимается по лестнице, топая ботинками, дыша рвано, возбужденно. Коридоры мелькают перед глазами один за другим. Что-то гнетущее поселяется в груди, выедая те крохи спокойствия, за которые она еще могла держаться. Саванна близка к потере самообладания. К сумятице мыслей прибавляется странное поведение Чарли. Или это для нее оно странное? Она трет глаза, спешно идя вперед, видя перед собой только вымощенные темно-серые полы. Неожиданно за плечо кто-то хватается и дергает, девушка врезается в высокую стройную фигуру. Саванна промаргивается и разглядывает темноволосую бесстрашную. Тори Ву. Они лично не знакомы, но Саванна немного знает о женщине. В свободное время Тори делает тату, любит свою работу и много трудится на благо фракции. Женщина молча пробегает взглядом по лицу девушки, а потом берет за локоть и тащит за собой. — Стой, — возмущенно протестует Саванна, — куда ты меня ведешь? — Нам надо поговорить, — изрекает она, не ослабевая хватки цепких пальцев. — О чем же? — Сейчас узнаешь, — уклончиво отмахивается та. Женщина ведет Саванну по сужающемуся коридору, который заканчивается овальной металлической дверью, выкрашенный в черный свет, какие бывают в бункерах. В тусклом свете дверь похожа на пасть страшного зверя, сжирающего все живое. Тори умело открывает замок, и они оказываются внутри огромного помещения с высоким потолком. Благодаря свету над дверью, можно различить десятки полок с обеих сторон, аккуратные ряды стеллажей, коробок и разного размера контейнеров. Это пищевая кладовая. Женщина проходит вглубь ангара, включает фонарь и осматривает помещение. Саванне лишь остается наблюдать за юрким световым лучом, мелькающим по стенам в руках бесстрашной. Тори пинает ей небольшой деревянный ящик, и сама присаживается на такой же. Потом достает сигареты, чиркает зажигалкой и с удовольствием затягивается табачным дымом. Саванна садится, всем видом показывая, что теряет терпение. Для чего она здесь? — Мои слова могут показаться тебе полным бредом, но ты должна меня послушать, а главное сделать так, как я скажу, — начинает говорить она, выпуская кольца густого дыма к потолку. — Времени остается все меньше, оставаться здесь очень опасно. — Не понимаю. — Ты и Сиенна должны попасть к афракционерам. Как можно скорее. На мгновение Саванне кажется, что она ослышалась, однако выражение лица Тори сосредоточенное и серьезное говорит о другом. Это не шутка. Женщина говорит всерьез. — Что это значит? — То, что грядут перемены. Значительные перемены. И вы можете оказаться в эпицентре самых неприятных событий. — С чем это связано? — Не с чем, а с кем, — поправляет Тори. — Медлить нельзя. Вы должны добиться вылета любыми путями. Эрик выгонит вас, не подозревая, что именно этого вы и хотите. Действуй прямо сейчас, предупреди сестру. Но об этом больше никто не должен знать. Держи рот на замке. — Сиенна не согласится, — Саванна качает головой. Сестра даже слушать ее не будет. Она и так не слушает. Сиенна покрутит у виска, если Саванна все же сможет обронить хоть слово в ее присутствии. Добровольно сделать выбор в пользу изгоев это не про нее. Даже учитывая все возможные угрозы. — Уговори ее, — Тори настойчива, но ей неизвестно всего того, что происходит между сестрами. Пропасть становится шире, Сиенна отдаляется. — Знаешь, я ведь была знакома с твоей матерью, — с легкой улыбкой говорит она, и у Саванны открывается рот. — Элания была чудесной женщиной. Доброй, отзывчивой, заботливой и очень целеустремленной. Однажды, когда отряд бесстрашных приехал в Дружелюбие на забор продовольствия, Элания подошла ко мне, мы разговорились и оказалось, что она знала мою мать, — пауза. — Раньше все было немного иначе. Члены разных фракций помогали друг другу, и им разрешалось посещать другие фракции в любое время. Элания привела меня в ваш дом, где я впервые увидела ее детей — тебя и Сиенну. Наверное, ты не помнишь, три года назад вас вряд ли интересовали бесстрашные, — Саванна усмехается: ее нет, а вот Сиенну интересовали всегда. — Так вот, она почему-то была уверена, что вы попадете в нашу фракцию и попросила приглядывать за вами. — Мама знала, какую фракцию выберет Си, и что я обязательно пойду за ней. Тори кивает. — Поэтому я предупреждаю, девочка, — Тори не мигая смотрит в голубые глаза. — Город на грани смены власти. Я чувствую, что грядет что-то страшное. Непоправимое. Грядет война. Война? Сердце гулко ухает в грудной клетке. Как? Благодать и мир между фракциями — фикция? У нее распахиваются глаза от услышанного. Война, спустя столетие после того, как мир был вывернут наизнанку? Она не понимает. — Маркуса хотят свергнуть? Бесстрашные? — теперь догадывается девушка. — Разве так можно? — Нельзя, конечно, — вздыхает Тори. — Но дело не только в бесстрашных. Все очень запутано. — Ее руки хватают Саванну за плечи, а черные миндалевидные глаза словно испепеляют. — Никому об этом ни слова. Никому. Ни. Слова. — как одержимая повторяет она. Саванна шагает по коридору, переваривая события уходящего дня. Позади все еще грохочет музыка, бесстрашные развлекаются, смеются, кричат, выпивают, устраивают игры и конкурсы на самого сильного и меткого: кто из них больше подтянется на турнике, или кто точнее поразит мишени ножами в десятку. Такой день выпадает раз в год, и никто не упускает возможность развлечься на полную катушку. Только не она. Саванна не желает возвращаться на праздник, думает о словах Тори Ву и о самом главном страхе Сиенны стать изгоем. Разговор с ней будет бесполезным, даже если состоится. Возможно, это еще сильнее оттолкнет сестру. В голове появляется пульсирующая боль и методично начинает бить по вискам. Саванна обнаруживает, что заблудилась в сети лабиринтов, она неуверенно заворачивает налево, совершенно теряя ориентир. Черт. Девушка вглядывается в полутемное пространство. Полоска света в конце коридора обозначает приоткрытую дверь, откуда слышатся мужские голоса. Ей точно не туда. Лидеры терпеть не могут шатающихся по их периметру неофитов, а кажется именно на этот уровень она забрела. Саванна решает вернуться на прежний поворот, откуда можно выбраться в нужную сторону, но внезапно застывает, и необъяснимая сила несет ее к незапертой двери, к вкрадчивым голосам за ней. Когда Саванна заглядывает в проем, то видит Сиенну, полулежащую на большом коричневом кресле. Ее глаза закрыты, а к виску тянется проводок электрода. Тело сестры вздрагивает, мечется, изо рта вырываются неразборчивые фразы. Это комната симуляций. Она проходит пейзаж страха? Но почему сейчас? Отдельно ото всех? Девушка видит, как Макс и другой бесстрашный смотрят ее видения на экране монитора. Они переговариваются, помощник старшего лидера что-то фиксирует на бумаге, вносит в карточку Сиенны. — Оставь ее еще на десять минут и отпускай, — приказывает Макс. — Окей, босс. Макс уходит в другую дверь, и монитор, прежде заслоняемый его широкой спиной, открывается взгляду Саванны. Она видит картинки. Сестру в окружении неизвестных людей, лиц которых не разглядеть. Резкие, размазанные движения, черно-белые полосы. В какой-то миг пейзаж страха проясняется. У Сиенны в руке появляется нож. Длинное лезвие, острое и опасное. Она сжимает рукоять в пальцах и ждет приказа. Властный, измененный помехами голос отдает его. Убей. Сестра подчиняется, вонзает нож в чужое тело, раздается душераздирающий крик. Саванна интуитивно дергается, а потом видит на мониторе свое лицо, искаженное гримасой ужаса, и собственные пальцы, пытающиеся вытащить окровавленную рукоять ножа из живота. Внезапно рот Саванны зажимает широкая горячая ладонь, другая рука обхватывает ее за талию, прижимает спиной к чужому телу и тащит от двери так быстро, что ноги не успевают переставлять ботинки, и они безвольно скользят по бетонному полу. Девушка вытаращивает глаза, совершенно упуская контроль над всей ситуацией, непонимающе хлопает глазами и смотрит, как удаляется от так нужной двери. Она не может проронить ни звука, из глотки рвутся лишь мычания. Саванна задыхается, чувствуя, что похититель точно мужчина: его руки крупные, крепкие, тело мускулистое и жилистое, от него так ядрено пахнет никотином и терпким потом. Голова от нехватки воздуха кружится, к горлу подкатывает тошнота, перед глазами все плывет. Наконец, чужая ладонь отрывается от лица, и девушка, сгибаясь пополам, валится на пол на четвереньки, судорожно заглатывая воздух рваными жадными вдохами. Отдышавшись, Саванна поднимает голову на того, кому бы с удовольствием сломала нос за подобные вольности. Дарк. Какого черта? Его самодовольный вид подстегивает Саванну сделать с его носом именно то, что она хотела. Девушка поправляет одежду и недовольно смотрит на мужчину. — Если бы взгляд мог убивать… — игриво произносит он и протягивает руку. — Ты знаешь, почему Сиенна проходит пейзаж страха? — резко спрашивает девушка и, игнорируя предложенную помощь, встает самостоятельно. — Тише, детка, — он прижимает указательный палец к губам. — Ты вся на нервах. Расслабься и помалкивай, что видела то, что видеть не должна. — Это как понимать? — Просто. Я же говорил, что твоя сестра выберет не тебя, а ты не верила, — победоносно констатирует Дарк, брови сводит на переносице. — Что теперь скажешь? Доказательства подъехали, ты их видела. Сиенна, нож, удар в плоть Саванны. Это что-то нереальное. Не из головы сестры. Она бы так никогда не поступила, ни в одном из предложенных симуляцией варианте. — Я не верю, — и все же звучит неестественно. — Ты же неглупая. Сопоставь факты. Сиенна сделала свой выбор. И он не в твою пользу, — Дарк театрально закатывает глаза, наслаждаясь каждой произнесенной фразой. — А утренние испытания? Можно смотреть вечно, как перешедшая дружелюбка отделывает свою подругу в мясо. У меня вопрос. Она точно твоя сестра? — подначивает он. — Я что-то не совсем уверен. — Так тебя все это веселит? — Такие метаморфозы — да. Но не веселят. Я просто кайфую от того, как слетают маски. Нечасто увидишь чистое падение на самое дно. — улыбается Дарк. — Сиенна хорошо усвоила изречение, что фракция есть превыше крови. Бесстрашные трактуют его по-разному, но интереснее вышло у твоей сестры. Удивила, так удивила. — Дарк стряхивает с рукавов куртки невидимую пыль и направляется к выходу. — Приятно было поболтать, детка. Детка. Бррр, гадость. Саванна провожает высокую фигуру Дарка тяжелым взглядом, потом забредает на мост над Пропастью, закрывает глаза, пытаясь отдышаться, но в общую спальню все равно добирается вымотанной и опустошенной, переступает порог комнаты и видит свернувшуюся на соседней кровати Сиенну. Что ж, пока она не заняла свободную кровать у окна, подальше от кровати Саванны. И, кажется, что уже крепко спит. — Хватит так пялиться. Значит, не спит. И даже эта пренебрежительная реплика для Саванны многого стоит. Сиенна хотя бы говорит. Ей в ответ нужно многое сказать, но язык прирастает к нёбу. Девушка вздыхает и шагает к своей кровати. — Нам нужно поговорить. Молчание. — Сиенна, за что ты так со мной? — с болью в сердце произносит Саванна. — Что я такого сделала? Ты нарочно игнорируешь меня. Объясни причины. Прошу. — Причины все на виду. Жаль, что ты слепая и не видишь, — резко произносит Си. — Я настроена побеждать, быть первой во всем. Все прежние вещи потеряли для меня смысл. — И я? Молчание. — Сиенна, черт возьми, что произошло? — Ничего, — слишком спокойно отвечает она. Ее ответы, безразличие в голосе ранят сильнее острого ножа. Может, с ней что-то сделали? Психологически воздействовали? Иначе как объяснить разительное поведение? — Я видела, что ты проходила пейзаж страха. Тебя заставили? Сиенна разрывается хохотом. Смеется долго и глумливо. Потом садится напротив, и Саванна с ужасом замечает, что она остригла свои волосы. Белоснежные, чуть посеребренные. Их нет. Вместо них короткий ежик мальчишеской прически. Ее лицо приобретает другое, совсем чужое выражение, не свойственное ей прежней. Это холодное бездушное сияние синих глаз пригвождает. Саванна опускает глаза, бретели майки едва прикрывают черно-красные росписи на предплечьях сестры — тлеющие угли фракции воинов. Сиенна сделала татуировки. Сиенна стала бесстрашной. — Меня больше нет в твоих будущих планах, верно? Ладонь к лицу. — Дура. Какая же ты дура. Ты нихрена не понимаешь, — причитает сестра, пряча глаза за рукой. — Как можно быть настолько тупой? Ты не видишь дальше собственного носа. И что? Что ты хочешь от жизни? Отомстить Джанин? Такая хуйня. Мне надоело прозябать рядом с тобой и вечно успокаивать, просить не свалиться в депрессию от горя. Мне жаль родителей, но нельзя делать из этого трагедию всей жизни. Они хотят тебе счастья, они мне хотят счастья. А что выходит на деле? Ты ездишь в Эрудицию, умалчивая об этом, строишь планы мести Джанин Метьюс, скрываешь правду об Эрике, не хочешь делиться со мной ничем. И после всего этого я — плохая сестра, да? — Ты права, — голос дрожит, в горле застревает предательское ощущение ненужности, Саванна усилием воли сдерживает слезы. — Тебе незачем тонуть в горе вместе со мной. Ты должна двигаться дальше и добиваться высот. Просто не таким способом, Сиенна… — Не таким способом? — Я говорю о Флор. — Мне плевать на Флор, — выдыхает злобно она. — Был один исход — либо она, либо я. Ты хотела, чтобы я отправилась к изгоям? Это то, что хотела Тори. Но рассказывать об этом Сиенне теперь опасно. Саванна вдруг понимает, что не может доверить сестре тайны, которыми поделилась с ней Ву. Сиенна предана Максу, Эрику и всем лидерам. Ей ничего не стоит доложить им и уничтожить зачинщицу мятежа Тори. Нельзя рисковать. — Нет. Твое место здесь. Сиенна отворачивается и укутывается в плед, прекращая словесную баталию, и вскоре ее дыхание замедляется, и она засыпает. Вот они и поговорили. Саванна не такого общения хотела. Она мотает головой. Ей так горько и больно. Нужно свыкнуться с фактом, что ничего не будет, как раньше. Близость и доверие безнадежно утрачены. Утром Саванна просыпается до восхода солнца с желанием пострелять, тихо берет одежду и обувь, ополаскивается под холодным душем и топает в тренировочный зал. — Привет. Четыре всегда тренируется до прихода основной части бесстрашных. Саванна знает, что он много занимается, поддерживает форму. И сейчас после видимой силовой тренировки вытирает пот с лица небольшим черным полотенцем и изучает ее. Его глаза, прежде выражавшие полное безразличие ко всему происходящему, наполняются озабоченностью. Саванна глядит в темные глаза мужчины и думает, что Четыре еще очень молод, но жизнь не баловала его, а лишь жестоко и болезненно отнимала. Это наложило отпечаток на его взгляд, характер и душу. Молодой взгляд может быть старым. Проученным сукой жизнью. Девушка никогда не думала, что в глазах можно прочитать усталость. — Ты так странно смотришь на меня, — чуть улыбается Четыре. — Ты красивый, — почему-то говорит девушка, отсекая мрачные размышления. Она сама зачастую думает, как старуха, умудренная многими годами. — О тебе говорят то же самое, — усмехается он. Саванна отвечает короткой улыбкой. Мир вокруг стремительно меняется, перестает быть монолитным и устойчивым, таким, каким она привыкла его видеть. Смерть родителей, выбор Сиенны, предостережения Тори, угрозы Эрика. Что, если Ву права, и войне быть? Что будет дальше со всеми ними? С Чикаго? Четыре, кажется, ничего не знает, иначе бы не был столь спокойным, на зависть уравновешенным. Поделилась ли с ним Тори? Свидетели и доносчики долго не живут, а большинство бесстрашных преданы Максу и Эрику, только Четыре и Ву сами по себе. Наверное, есть другие неосведомленные бесстрашные. Саванна, к примеру, пару раз говорила с Юрайем и Зиком, которые старше нее на два года, в основном патрулируют Стену. Чарли и его друзья урожденные бесстрашные также вызывают теплый отклик в душе девушки. Все они хорошие ребята, и приятны ей. Если подумать, в Бесстрашие немало прекрасных людей. Каждому придется выбирать сторону. — Что терзает тебя? Сиенна? — Четыре морщит лоб. — Да, — подтверждает Саванна. — Семья не всегда оправдывает наши ожидания, — сухо говорит он. Говорит и устремляет взгляд куда-то в одну точку. Застывает, поджимает полные губы в тонкую линию, о чем-то задумывается. Его ладони закрывают лицо и потирают глаза. Слишком много потерь и разочарований. А ведь Саванна в свои шестнадцать тоже осталась одна. У нее никого нет. Теперь она может это твердо сформулировать и попытаться сжиться с этой мыслью. Странно, но страха не возникает, хотя она всегда боялась стать лишней в жизни сестры. Отныне же это просто данность новой реалии. — Впереди трудный день. Будь осторожной, — нарушает тишину Четыре тихим голосом. Саванна кивает. Эрик. Скоро он явится в зал и доберется до нее. Пока его нет, девушке даже не хочется представлять, что ее ждет. — Я хочу пострелять из винтовки, — Саванна подходит к окну и глядит на улицу, взгляду предстает простирающаяся панорама еще спящего Чикаго, — но, чтобы никто не видел. Эрик не должен знать, что я неплохо владею оптическим оружием. — Не должен, — соглашается Четыре. И в этот момент Саванне кажется, что ему что-то да известно. — Иди на крышу подальше от Ямы, — советует Четыре. — Там ничего не будет слышно. Я, к сожалению, пойти с тобой не могу. Макс отдал приказ отвезти неофитов за Стену, провести своеобразную экскурсию. Пусть своими глазами посмотрят, что творится за пределами Чикаго. Прохладный металл снайперской винтовки ложится в девичьи руки. Оружие прижимается к боку, срастается с руками, обхватывающими ствол, как единое целое. Такая теснота и близость всегда успокаивала Саванну. Успокаивает и сейчас. Она смотрит в оптический прицел. Четыре всегда просил ее попасть в угол оконной рамы на тридцать девятом этаже поехавшей в сторону высотки, не повредив цельного стекла. Девушка медленно набирает воздух в легкие, прицеливается, дышит, дышит, дышит, а потом задерживает воздух в легких и нажимает на спусковой крючок. Отдача сильно бьет в плечо, и дуло винтовки посылает пулю по проложенной траектории. Хлопок! Пуля попадает точно в цель. Саванна улыбается. Четыре бы это впечатлило. — Отличный выстрел, Сэйв. Да, так бы он ее похвалил. Но знакомый голос вовсе не принадлежит Четыре. Она оборачивается, подбирается, встает из положения лежа, устремляя на лидера фракции негодующий взгляд. Эрик поднимается по металлическим ступеням на крышу, подходит к парапету и прищуривается, оценивая расстояние, сложность цели и погодные условия, потом переводит выразительные серые глаза на девушку, сжимающую тяжелое оружие двумя руками. Кажется, его губы одобрительно тянутся в подобие улыбки. Эрик не должен был этого видеть. Сердце в груди екает. Саванна опускает глаза и мысленно готовится к самому худшему кошмару наяву.