Вернуться в забытые стены дома было странно и необычно. Такие обычные для этого мира, светлые и богатые, ничем не показывающие внутренний мир своих хозяев. Мимо него словно пробежал призрак мальчика со звонким и по-детски искренним смехом. А потом он увидел своего отца, господина Хуана, отчего сразу испугался и остановился, опуская голову от стыда. От того, что вёл себя неподобающе своему статусу. Зато по дому всегда носились трое псов, в которых души не чаял их хозяин. Им позволяли, если не все, то очень и очень многое.
Зайдя за хозяином следом, он остановился лишь на мгновение, понимая, что ничего не чувствует к этому дому. Пустые стены его клетки. Они не отвечали за то, что в них жили такие люди, лишь запоминали историю.
Пёс пошёл за мужчиной, уже представляя примерный путь, который сейчас у него будет. Для начала они поднимутся в спальню, где господин Хуан сменит свой дорогой костюм на более домашний и удобный. Этот человек не любил носить что-то кроме костюма. Лишь в исключительных случаях его можно было увидеть в халате. Остальное время, если дома, рубашка и штаны, и традиционный или классический костюм вне его. Параллельно с тем как хозяин будет переодеваться, он будет молчать и смотреть на своего пса, готовясь к воспитательному процессу. А дальше все зависело от настроения и степени его провинности, в которых он мог отделаться или простым словесным выговором, или же провести ночь в одной из подвальных комнат.
— Ты, наверное, задаёшься вопросами, ДжэйЭн, — Хуан расстегивал мелкие пуговицы на своей белоснежной рубашке. — Ты же ещё не забыл правила?
Пёс покачал головой из стороны в сторону, прежде чем опустился на колени, а затем опустился ниже, ложась на пол, прижимаясь подбородком к полу. Хуан подошёл к нему, прежде чем ногой погладил по спине. Это действие вызвало острую боль, от чего пёс прикусил свой язык, чтобы не заскулить. Рана была свежей, а вот этот жест доминирования ни разу не был нежным.
— Хороший мальчик, — и он прошёл мимо, продолжая переодеваться. — Я дал тебе примерно год свободы, забрав твою память, так как ты знаешь слишком многое. А также я попросил На Джемина стать для тебя любящим хозяином и он согласился. По нашему с ним договору, он окружает тебя любовью, показывает что такое забота, другую сторону жизни. Но при этом всём, он должен будет вернуть тебя, когда я приду за тобой, а он забирает к себе моего сына. Ренджун не справился с ролью моего наследника, так что мы заключили сделку. Ты оказался разменной монетой, ДжэйЭн, в которой я получаю более верного мне пса, а он — моего сына. Ты ему никогда не был нужен и не будешь нужен никому кроме меня. Никогда.
На последних словах он сел перед парнем, прежде чем приподнял того за подбородок, заставляя того смотреть на него, ласково погладив по щеке.
Сяолун смотрел на разбитого пса перед собой, в глазах которого сейчас все ломалось от обилия информации, которая на него обрушилась. Ему нравился такой его пёс, которого он столь долго шлифовал. Наконец он получил свою награду.
— Ты помнишь все правила, так что привыкать к новым условиям долго не должен. Единственное, теперь ты всегда должен находиться рядом со мной, если я тебе не дам соответствующую команду. Ты меня понял? — и пёс кивнул, покорно склоняя голову.
На ужин они спустились вниз, где их уже ждали трое псов господина. Двое из них смотрели на него злобно, в то время как третий достаточно равнодушно. Все они сидели перед своими мисками, ожидая своего хозяина, смотря на того преданными глазами. Как только господин Хуан сел во главе стола, Джено опустился на пол рядом с ним, положив голову тому на бедро. Стоило мужчине приступить к ужину, как и трое псов приступили к своей трапезе, спокойно поедая сырое мясо.
Ничего не изменилось в этом доме, где все было построенно на правилах, которые установил здесь хозяин. Казалось, что ему тут подчиняется абсолютно всё и все, так что он не был удивлён, что его сын не смог жить тут.
Может он и стал разменной монетой, но зато при этом всем он послужил ради хорошей цели. Он вспомнил встречи с Ренджуном, который сильно изменился за последние встречи. Мальчик был бледнее, чем обычно, движения были резче. Но в глазах появилась надежда, которую пёс раньше не понимал. Так что Ренджуна ожидает хорошая жизнь рядом с Джемином, Чэнлэ и Джисоном. Они смогут вдохнуть жизнь в человека, который до этого защищал Джено в этом доме, а он отвечал ему взаимностью, спасая иной раз мальчишку от жестокой расправы.
В самом начале он был псом именно Ренджуна, пока господин Хуан не решил наказать сына, забирая его от него и запирая в подвале дома. После ДжейЭн чем-то приглянулся этому мужчине и им занялись более тщательно.
В самый первый раз его наказали повесив за руки, прицепив цепями к потолку, на которых он провисел несколько суток. Единственным посетителем был мужчина, который приходил с бокалом дорогого виски и медленно пил его, смотря и оценивая своим жутким бесцветным взглядом. Тот что-то обдумывал и это что-то никогда не предвещало ничего хорошего. Никому, кроме него самого.
Ренджун тогда жутко извелся, а сам пёс отделался простой слабостью из-за голода и жажды.
А потом в доме появились Цербер — так их коротко называл Сяолун. Самих же этих псов звали Химера — самый злой и агрессивный, центральный и главный в этой троице. Гидра — второй после Химеры по агрессии, но и отличался всегда тем, что использовал преимущества противника против него. И последний Мантикора — тот, кто всегда относился к нему равнодушно с первых дней появления. При этом всём он был тем, кто всегда получал желаемое. Несмотря на свои клички, они были тремя парнями, которые полностью отражали всю суть своего хозяина. Они стали его детищем, которых он воспитал с щенков. Правда, те были более усовершенствованным видом собак, из-за чего росли быстрее, чем кто-либо до определённого возраста, а потом останавливались в физическом развитии (за исключением роста мышечной массы при наличии постоянных тренировок), начиная проживать те годы, которые ускоренно прошли мимо них.
Но это не удовлетворило господина Хуана, так что после очередного надуманного проступка Ренджуна пса у него забрали. Он не справляется с воспитанием, а значит незачем портить пса. После этого на ДжэйЭн появился ошейник, а также приступили к физическому воспитанию болью.
Пёс сидел и слушал, как все, кроме него ужинали. Привыкший есть в определённое время, он и сам чувствовал голод, который сейчас рос. Аппетитные ароматы дразнили его рецепторы отчего выделялось много слюны. Он старался сглатывать ее как можно незаметнее, но все же он прекрасно понимал, что от мужчины он просто не мог этого скрыть. Ещё больше задавался вопросом заслужил ли он ужин в глазах своего хозяина.
Сытые Цербер, довольно облизываясь и урча, сыто потягиваясь после ужина, лениво покидая столовую. И только один из них, Гидра, подошёл к мужчине, тихо тявкнул, привлекая его внимание, а потом поблагодарил того в своей манере, прежде чем покинул комнату. В конечном итоге они остались вдвоём, если не считать безликую прислугу.
Мужчина продолжал есть, пока не откинулся на спинку стула, беря бокал с вином и задумчиво смотря на ДжэйЭн.
— Скажи мне, ты смог научиться говорить вновь? — пёс поднял голову и отрицательно покачал головой. — Жаль, конечно, но в этом есть и своя прелесть, не надо думать о том, как делать так, чтобы ты молчал. Задания и мои команды, как ты помнишь, ты просто обязан выполнять идеально. А сейчас покормим тебя, — и он щёлкнул пальцами, после которых прислуга принесла поднос.
Открыв блюдо, там оказалось отборное сырое мясо. Он уже забыл об этом, хотя и видел, как его сейчас ели другие. Привыкший к готовой еде у Джемина, он расслабился и забыл о такой простой вещи. Даже находясь в лесу они готовили мясо, ни разу не употребив его сырым. Исключение лишь сердце кошка-мутанта. Стараясь не злить своего хозяина, как можно равнодушнее пёс потянулся за первым куском, который к своему удивлению съел достаточно спокойно и даже с аппетитом. Такого за собой он не помнил, а если учесть довольный хмык сверху, то мужчина тоже.
— Мне нравится то, что у тебя появилась эта дикая нотка. Надо позаботиться о твоей новой форме, в которой ты будешь ходить. Пора приступить к работе.
Как только он все съел, скользнул языком по ладони, после отстраняясь, давая хозяину встать, хвостом последовав за ним следом. Господин Хуан отправился в кабинет, где Джено лёг ему в ноги на пол. Он мелко дрожал от непривычной позы, а также от боли на спине. Сейчас он сильно натягивал раненную кожу, которая не спешила ускоренно заживать. Никого это не заботило, так что он просто лежал, вспоминая что-то свое, чтобы отвлечься, пытаясь восстановить память в нужном порядке.
Мужчина включил телевизор, переключая на новостной канал. Пёс сразу легко напрягся, начиная вслушиваться в голоса ведущих. В своём большинстве все было нейтральным и не касалось того, что он желал услышать. До определённого момента, который хотели узнать оба находящихся в кабинете.
— Вчера вечером, в критическом состоянии в больницу попал наследник семьи На — На Джемин. Врачи провели над ним большую работу, так как на наследнике обнаружилась рана не совместимая с жизнью. Пока врачи боролись за жизнь, появилась мать господина На младшего, госпожа На, которая занялась ранениями своего сына. Она смогла стабилизировать его состояние, правда он сам ещё в сознание так и не пришёл. Уже сейчас нам известно следующее — шрам на лице, в виде следов от когтей, наследника семьи На останется с ним на всю жизнь.
— Смог-таки выжить, — достаточно спокойно отозвался господин Хуан. — Живучий. Но я доволен твоей работой, ДжэйЭн, — мужчина начал гладить пса ногой.
Самому же Джено было все равно. Он услышал, что Джемин остался жив, а когда он придёт в себя было делом времени. Другого просто не могло быть. Он облегчённо выдохнул, прежде чем посмотрел на свои когти, которыми нанёс удар. Рука дрожала мелкой дрожью, а сам он забыл как дышать, пока в груди все скручивало от осознания своего поступка. Он был виноват в нынешнем состоянии Джемина. Положив руку на пол, он просто начал лежать, в то время как в груди все сжималось от сдерживаемых чувств, что раздирали его на части. Мысли бездонным мрачным хаосом пожирали его изнутри. Перед глазами все помутнело и он прикрыл глаза, чтобы не выдать никак своих чувств.
Он не мог себе позволить сейчас слабость, из-за которой его накажут. Мысль кольнула осознанием, после которого он начал коситься на человека, что мог принести ему боль, которую он сейчас желал всей своей сущностью. Физическая боль лучше моральной, пусть она принесет лишь временное облегчение. Не долго думая он извернулся, клыками легко прокусил кожу ноги.
Сяолун вскрикнул, а потом зло пнул пса, хватаясь за укушенную ногу. В дверь, грозно рыча, выбежал Химера, ожидая команды от хозяина, следом за ним Мантикора, но молча, оценивая ситуацию. И только Гидра, вбежал в комнату, сразу набрасываясь на Джено.
ДжэйЭн только этого и ждал, ловя того на лету, впиваясь клыками в шею. Легко повалив этого щенка, Джено начал трепать того из стороны в сторону, сильнее нанося увечья сопротивляющемуся псу. Скулеж вывел из ступора двух других, которые сразу же набросились на обидчика их брата, начиная рвать и драть своими клыками и когтями. Вот только тот защищался, подставляя их младшего, который принимал собой самые страшные удары. А Джено выплескивал всю свою боль, которая так и не уходила. Душевная была куда сильнее, её нельзя было так легко убрать или как-то выкинуть из своей жизни или как-то заменить.
— Фу! — раздался резкий приказ Хуана. — Не трогать ДжэйЭн.
Цербер отошли в сторону, смотря на своего хозяина, тяжело дыша после схватки. В их крови кипел адреналин, а ещё хотели отомстить тому, кто тронул их брата. Они жаждали крови.
Разъяренный Хуан подлетел к Джено, прихрамывая на укушенную ногу. Схватив за горло, он легко прижал того к стене, яростно сверкая своими бесцветными глазами.
Джено рефлекторно схватился за чужую руку, пытаясь убрать её. Открывая рот, он пытался сделать вдох, но не мог от крепкой хватки человека. А тот словно издевался, давая секундное послабление, в которое он ничего не успевал, чтобы потом вновь задыхаться от нехватки кислорода. Лёгкие жгло, а из углов глаз побежали слезы.
Он хотел жить. Он всё ещё хотел жить.
В конечном итоге его отпустили и он упал на колени, упираясь руками в пол. Псы сделали дружный шаг к нему, желая крови ослабленного противника, но были остановлены знаком.
— В подвал его. Седьмая комната, — и господин Хуан покинул кабинет, оставляя кровавый след за собой.
Зашедшие охранники вкололи ему умелым движением раствор, который обездвижил пса, после чего его подхватили за руки и потащили в подвал.
Все боялись пса их господина, нося всегда при себе несколько уколов, чтобы обезопасить самих себя. В прошлом ДжэйЭн не один раз мог наброситься на людей по каким-то своим причинам. Его считали бешеным. Он был достаточно умён. Страшное сочетание от молчаливой и бесшумной бестии.
***
Джено висел на цепях опустив голову. Глаза были закрыты, он не мог сейчас навредить никому, кроме самого себя. Простыми мыслями, продолжая саморазрушать, загонять себя ещё больше, ненавидеть саму свою суть ещё больше.
Он висел, обдумывая свои действия. То, как легко он последовал за зовом своего прошлого, даже несмотря на то, насколько прекрасным было его настоящее. В самом центре его груди все стягивало невидимыми цепями, отчего каждый вздох было делать очень больно, тяжело, невозможно. Хотелось выть, чтобы просто выплеснуть все, сказать всем, насколько ему сейчас тяжело, но он упорно молчал. Он чувствовал отчаяние.
Он обидел дорогого и близкого ему человека. Сознательно. Он мог остановить себя, мог оставить свое прошлое. Но он не сделал этого, потому что так было проще, так было легче, потому что не надо было бороться. Слабак. Ничтожество. Хозяин был прав, он никому не нужен. Даже сам себе.
Перед глазами все ещё стояла та самая сцена, в которой он сначала бьёт Нана по лицу, словно пощёчина. Четыре царапины, которые останутся шрамом на лице, а одна из них рассекла бровь и тонкую кожу на глазу. Лишь в последнюю секунду он чуть отстранил руку, чтобы не уничтожить сам глаз. А сразу после этого, как он пронзает когтями другой руки в бок, резко отводит в сторону, чтобы разорвать человеческую плоть ещё сильнее.
Это было так легко.
Он не мог отпустить свое прошлое, предпочитая жить им. И сейчас, когда за спиной были выженные крылья они идеально описывали его состояние, в котором у него было все и ничего. Он пал. В своих собственных глазах в первую очередь.
Люди были правы, когда сделали из него собаку. Он не достоин был быть человеком. Да, он боролся за жизнь, но для чего? Зачем это ему? Для чего? Смерть это слишком легко для него. Это приравнивалось к тому, что для него это была слабость. Было ли это слабостью? Да. Сдаться было слабостью. Но разве он не сделал то же самое, но пусть в другой ситуации.
Сдался не пытаясь бороться.
Он сам допустил это. Несмотря ни на что, пострадал все ещё дорогой и любимый им человек. Как он это видел?
На любовь он отплатил предательством.
Ему было все равно, что Джемин все знал и продал его за жизнь человека. Если для него пёс был никем, то для Джено он был всем.
Готов ли он отпустить прошлое? Сможет ли он сам это сделать, преодолеть страх и шагнуть вперёд в неизвестность? Только время покажет да или нет. Потому что, если и отпускать, то все без исключения.
На спину обрушился удар, отозвавшийся острой болью, легко рассекающий тонкую человеческую кожу. Но не его.
— Ты сейчас явно думал не обо мне, ДжэйЭн, — и новый удар, от которого он выгнулся, крепче вцепляясь руками в цепи. Легко раскачиваясь, он кусал свои губы. — Я понимаю, что ты сейчас ещё живёшь тем, что в тебя вложили, пока ты был на свободе. Это… Досадно, — он многозначительно замолчал, легко играясь с плетью, ходя по комнате. — Знаешь, я бы хотел стать для тебя всем тем, кем ты сейчас так или иначе видишь На Джемина. Признаю, он умело смог проникнуть туда, куда не смог я. Не переживай я это разрушу и вытащу его из тебя с корнем, — и он остановился напротив него, грубо хватая за подбородок, поднимая голову.
ДжэйЭн смотрел на человека перед собой, со смесью покорности и, одновременно с этим, бунта. Узнав хоть немного другую жизнь, в которой интересовались и его мнением, где он был не просто безликим дополнением, он не желал возвращаться в этот образ обратно. Вампиры показали ему, кем он может быть, если выпустит и примет того, кого он все это время держал в клетке, отрицая самого себя. Джемин показал как быть равным, партнёром.
Но ещё было вбитое в него прошлое. Правила и установки, которые Хуан заносил лично. По кирпичику. Это касалось очень большого промежутка его жизни, в которой он стал верным псом.
Сегодня он впервые укусил Сяолуна. Он ничем не отличался от простых смертных. Его личное неприкасаемое божество имело такую же плоть и кровь, как и любой другой человек.
Мужчина смотрел в его глаза, прежде чем хмыкнул и отошёл, чтобы замахнуться и нанести новый удар. Запахло кровью.
— Я — твой господин, твой смысл всего. Ты служил, служишь и будешь служить мне одному. Я тебя веду в этой жизни. Ты подчиняешься мне, потому что я наставляю тебя. Правила, которые я диктую тебе, это то, чем ты должен жить. Они для тебя заповеди, которыми ты обязан и должен жить. Твои тело, сердце и душа, верны мне. Принадлежат мне. Вся твоя жизнь состоит из служения мне одному. Твоя жизнь принадлежит мне.
Хуан говорил долго, проникновенно, вкладывая в свои слова силу и вес, чтобы они отпечатывались в чужом сознании. В воздухе постоянно свистел кнут, который распарывал чужую кожу, пуская кровь. Когда пес перед ним побледнел и перестал как-то реагировать на причиняемую ему боль, мужчина сыто потянулся от проделанной работы. Затем позаботился о своём инструменте. Бережно убрав плеть на место, он включил запись своего голоса, прежде чем покинул комнату, выключая перед этим и свет.
По щекам пса молча потекли слёзы.
Тьма — единственная его подруга, верная спутница и соратница. Скроет все, сохраняя секреты и оберегая покой своего хищника.
°°°
Несколькими годами ранее.
— Сынок, собирайся, — звучал голос матери из соседней комнаты.
Ребенок лишь сильнее укутался в дырявое одеяло, не желая просыпаться и вставать. Этот холодный мир не согревал. Он только отбирал капли тепла, которые таким трудом вырабатывало маленькое тельце.
И все же нужно было вставать.
Откинув тонкое грязное одеяло в сторону, он заметил, что кровать его сестры не убрана. Ребенок искренне считал, что это было кроватью — тонкий изношенный матрац, местами дырявый из-за небрежного к нему отношения, покрытый различными пятнами. От него воняло затхлостью, старостью, гнилью и плесенью.
Он несколько раз просил маму поменять местами рваные и старые коробки с их спальным местом. Но каждый раз ребенок получал отказ. Вещи в коробках были дороже чем их старые лежанки. Просто надо беречь свои вещи лучше, а они этого не делают.
Мальчик верил, смотря на вечно мокрую стену, из которой постоянно что-то текло. Склизкое и вонючее.
Маленькая сестра была сейчас в садике. В свое время его туда не взяли, потому что родители боялись за него. Зато теперь ребенок может помогать родителям и поэтому они смогли отправить сестрёнку в садик. Каждый раз, когда она возвращалась, она горько плакала.
Мама говорила, что ее там обижают, поэтому она плачет. Поэтому она не отдала туда любимого сына.
Отца ребенок не знал. Мать говорила, что он бросил их. Поэтому сейчас он должен помогать и быть самым главным мужчиной в их семье.
Одевшись в изрядно поношенную одежду мальчик пришел к матери. Та что-то читала с горящими глазами на белой бумаге. Ребенок впервые видел такую чистую и красивую бумагу.
— Отлично, пойдем быстрее, — заметив сына, женщина судорожно схватила бумаги, дрожащими руками убрала в свою сумку. После она внимательнее посмотрела на ребенка. — Во что ты одет?
Ребенок покраснел, сжимая в руках тонкую ткань своей футболки.
— Самое лучшее из того, что есть, — стыдливо отозвался ребенок.
Ворча что-то про неразумных детей, женщина стала ковыряться в одной из коробок, прежде чем достала оттуда красивую чистую одежду.
— На, быстро передевайся. Нас сегодня ждут в одном месте, — и кинула мальчику одежду.
Тот сразу же переоделся, бережно складывая свои старые вещи, возвращаясь к матери как можно скорее.
— А куда мы идём?
— Увидишь, — чуть заторможенно отозвалась женщина.
Но ребенок этого не замечал. У него новая вещь и он сейчас гуляет с мамой!
— А для чего нас ждут?
— Хотят тебя посмотреть. Если ты им понравишся, то у тебя будет много новой одежды, еды, а так же много чего ещё.
Настроение мальчика значительно выросло. Он сможет хорошо кушать разные овощи! А не те гнилые, которые ему отдают разные тётушки на улицах, когда видят его.
А может он сможет попробовать мяса?
В животе заурчало, но ребенок никак на это не отреагировал. Его мать тоже. Им редко удавалось сытно поесть. То, что его сестра и мать не худели и не выглядели хуже, мальчик не замечал. Они были для него всегда самыми красивыми женщиной и сестрой.
Они шли долго, но мальчик продолжал идти вперёд. Если у него все будет, значит у мамы и сестры тоже все будет. Так ведь? Он задал этот вопрос женщине, которая быстро ответила согласием, а после ее лицо засветилось от надежды и счастья.
Он просто должен понравиться, ведь его мама сейчас улыбалась. А сестрёнка больше не будет плакать.
Они пришли к огромному зданию. Их проверили после того, как мама показала бумаги дядям в форме. Ребенок жался к матери, смотря на людей с оружием. Сглотнув, он продолжил идти, вспомнив, что мама и сестра на него очень рассчитывают.
Войдя в теплое здание, мальчик выдохнул. Неужели бывает так тепло в зданиях?
Люди в белых халатах показались ему дружелюбными, они много ему улыбались и не боялись взять его за руку. Обычно люди ругали его и кричали, прогоняя как можно дальше от них самих или их детей. А ещё от их лужаек, машин и многого другого. Они боялись запачкаться, брезговали им, словно боялись заразиться.
Врачи долго проверяли его, осматривали, делали какие-то записи, обсуждали шансы и эксперименты. На его вопросы отвечали охотно, рассказывая обо всем и продолжали улыбаться.
— Ну что, малыш, пойдем обрадуем твою маму. Ты нам подхо…
— Правда-правда? — на врача посмотрели полные слез и надежд глаза.
— Правда-правда, — ответил он. — Идём, — и дал ему свой большой палец.
От этого взрослого веяло уверенностью, силой, безопасностью. Врач был исхеем и все его существо внушало малышу безопасность. Они подошли к матери мальчика и врач положил свою руку на плечо к ребенку, удерживая того. Он спокойно произнес, что ребенок их устраивает и подходит по всем стандартам.
Женщина просияла.
— Мам, когда пойдем домой?
— Ты останешься здесь, — мягко проговорил доктор.
— А как я тогда узнаю, что у мамы и сестры все хорошо? Кто о них позаботится? Нет, я не хочу! Я домой хочу!
На шум появились ещё пару людей в белых халатах. Один из них что-то спросил у матери, а после протянул что-то. Она там размашисто расписалась, следом возвращая планшет врачу.
Ее взяли за обе руки и второй рукой удерживали за волосы, не давая той повернуть голову.
Ребенок кричал, вырывался, выкручивая сам себе руки, умоляя его отпустить к маме.
— Мама!.. — слезы душили. — Мамочка!.. Мама!..
Женщина так и не обернулась. Ребенка подхватили на руки и выпустили феромоны, от которых тот поплыл, успокаиваясь. Обхватив шею врача ладонями, он горько плакал, пока его уносили в противоположную от двери сторону.
Оставив его одного в небольшой комнатке, ему показали волшебную панель, которая много чего умеет. После этого ребенка оставили одного в пустой теплой комнате.
Немного успокоившись, он все же решил посмотреть на волшебную панель с кнопочками. Нажимая на разные он увидел, как в его комнате появилась кровать, а потом исчезла, как только он нажал на эту же кнопку ещё раз. Стол, на котором тоже были кнопки, и стул. Если нажать на кнопку на столе, то на нем появлялась еда через пару минут. Разъехались в разные стороны дверцы шкафа, показывая ему одинаковую, но чистую одежду.
Мама сказала правду. У него теперь было все. Кроме самой мамы и сестры.
Он вернётся к ним. Вернётся!
