Дом, который продал Ли

Они с Ли должны не знали, на что подписывались, думал Боб, меряя шагами больничный холл. Да и кто бы мог знать на их месте. Они предполагали, что пострадают в лучшем случае при падении с лестницы во время развешивания рождественских гирлянд на фасаде нового дома. Или, в самом крайнем случае, от переедания гостинцами, принесенными на новоселье соседями. Но уж точно не потому, что эти самые соседи вдруг разозлятся настолько, что будут не против их убить. На голове Ли была плотная повязка, и Боб подумал на секунду — что, если тот потеряет память? И забудет их ссору? А если забудет всю их прошлую жизнь, что тогда? Наверняка скажет, что поверить не может, как это Боб смог заполучить себе такого идеального мужа. Представив это, Боб даже улыбнулся, однако его улыбка быстро сошла. Он уже почти беззаботно фантазировал о том, что будет, когда Ли очнется, но что, если этого не случится совсем? Будет ли он ждать его, как Сьюзан ждала, пока очнется Майк? Конечно, ведь что еще ему оставалось? Ведь, расставаясь с Ли, он уж точно не рассчитывал найти себе кого-то другого. Кстати, а на что, интересно, рассчитывал сам Ли? Бобу вдруг очень захотелось это узнать. Он надеялся, что у него еще появится отличная возможность устроить тому допрос с пристрастием. Так что он очень долго и очень шумно выдохнул, когда узнал, что с ним все будет в порядке. Правда, у них с медицинским персоналом, вероятно, были разные представления о порядке, но все же это значило, что тот точно не умирал. И возможно даже, у него не отшибло память, и все вытекающие из этого сценарии канули в небытие. Это могло бы быть занимательно, но Боб не был уверен, что у него хватит сил пережить новое знакомство с Ли. Ладно, сейчас ему было не до шуток. Ли выглядел довольно жалко; его лицо было синим месивом, на одеяле лежали руки, одна из которых была в гипсе, а что было под одеялом, пока оставалось только гадать, особенно учитывая след от ботинка на его рубашке, который Боб все никак не мог забыть. Он замер в дверях, не понимая, стоило ли усесться ждать, или прождать безрезультатно он мог весь день; и как только он решил уточнить это у медицинской сестры, Ли слегка пошевелился. Пошевелившись, он снова замер, потом через минуту подвигался снова и открыл глаза. Вернее, один глаз. Второй отек так, что пока не мог открыться. — Ли… — Боб прочистил горло, не зная, с чего начать. Тот, кажется, тоже понятия не имел, что сказать. — Я… — пробормотал он. — Ого, я еще жив, — Боб тщетно пытался нащупать в его словах былой задор. — Живее всех живых, — подтвердил он. — Не чувствую себя таким, — он снова попытался устроиться поудобнее и поморщился. — Что у меня с лицом? — Боб замялся, пытаясь подобрать слова помягче, и Ли ощутимо занервничал: — Боб? Что у меня с лицом?! — Оно на месте, — наконец брякнул он, одновременно чувствуя маленькую толику облегчения. Ли все еще беспокоился о своем лице. Это не могло не обнадеживать. — Этого недостаточно, — огрызнулся Ли и, кажется, захотел приподнять руку, чтобы ощупать себя и убедиться самостоятельно, но быстро охнул и обмяк, а потом надолго замолчал. Потом попытался снова и осторожно прикоснулся к носу. — Ай!.. Черт возьми! Они сломали мне нос! Не только нос, подумал Боб, но, кажется, именно он волновал Ли больше всего. Следовало ожидать. Разве не за это он полюбил его однажды несмотря на то, что время от времени Ли лучше всех прочих умел его раздражать. Какой идиот, в конце концов, думает о сломанном носе в такой момент?! Ли уронил руку обратно и зажмурился, и Боб понял, что все было не так, что, конечно, нос не до такой степени занимал его, но вспоминать все, что случилось… Он и сам на его месте наверняка попытался бы забыть. Ему хотелось забыть даже то, что он видел на своем месте: толкающиеся людские тела, и крики, и летящую по воздуху бутылку. — Ты не должен быть в порядке сейчас, — сказал он. — Я ведь там был и все видел, — он быстро одернулся. Ни хрена он не видел. Он тут же потерял, и на этом все. Однако же он мог предположить… и даже этого было вполне достаточно, чтобы у него в животе тяжело ворочался гнев. Ли тяжело вздохнул и поморщился. — Ничего, я мало что помню, — хотя наверняка он помнил достаточно. — Кроме того, что я, кажется, намочил штаны, — даже будь это правдой, у Боба и в мыслях бы не было усмехнуться. Честно говоря, он и сам был не так уж далек от того, чтобы намочить штаны. Некоторое время они молчали, а потом Ли все-таки спросил очевидное: — Мы ведь не вернемся туда? — Боб никак не мог понять, спрашивал ли он с обреченностью, или с надеждой, или же это был вопрос с подвохом? И что он мог ответить? На этой улице все еще был их дом. Хотя бы несколько раз, но им все же придется вернуться. Ли не мог этого не понимать; наверное, он спрашивал немного о другом. И все равно Боб понятия не имел, что ему ответить. — Я… об этом надо подумать, — выдавил он, и Ли уставился на него с искренним недоумением, как бы спрашивая: о чем тут можно было думать? — Боб, я не могу туда вернуться, — сказал он. — Пожалуйста, не заставляй меня, — и Боб запоздало понял, что эти слова означали по-настоящему. Ли не говорил о себе одном — он говорил так, словно они снова были вместе, словно никогда не расставались, и принять решение им предстояло обязательно вдвоем. Это несколько обнадеживало и одновременно добавляло на его плечи лишний груз. Боб слегка опасался, что Ли может сорваться прочь и уехать один, уехать подальше отсюда и оставить его одного. Уж лучше уехать вместе, но и это будет не слишком просто. — Нам придется вернуться хотя бы для того, чтобы собраться, — отозвался Боб, как будто все это было уже решено. Наверное, все действительно было уже решено. Большинство их вещей до сих пор оставалось в общем доме — что ж, удобно. Ли неуютно отвел взгляд. — Я не пойду. Ты соберешь все за нас. Я даже доверю тебе сложить все мои рубашки, — безапелляционная требовательность Ли была почти милой, потому что возвращала еще совсем недавнее прошлое. Если только не задумываться о том, что именно он просил. Боб вдруг почувствовал, что, кажется, не вполне готов так уж охотно исполнить его просьбу, но почему? Разве они не должны были мчаться прочь без оглядки? И пусть новый риэлтор, который придет на место Ли, займется продажей их дома. И все-таки, там оставались их друзья. Например, Линетт, без которой он мог бы так и остаться тряпкой на обочине дороги. Она и некоторые другие уже не раз позвонили ему, но он так и не взял трубку. — Я все устрою, — наконец ответил он очень расплывчато и совершенно не понимая, что именно он под этим подразумевал. — Ты только не волнуйся. Ли посмотрел на него своим единственным незаплывшим глазом почти с удивлением, как бы спрашивая — как он мог сейчас не волноваться? Его рука задрожала, но прежде, чем Боб сумел бы взять ее в свою, Ли втянул ее под одеяло и отвернулся. — Ты не хочешь съезжать, — произнес он. — Я этого не говорил. Я только имел в виду, что это не так просто. Мы черт знает сколько времени искали этот дом, — он прочистил горло. Кажется, он произносил одну большую нелепость. При чем здесь вообще… — Нет, я не это хотел сказать. Мы найдем новый, если захочешь, — и снова на мгновение он задумался о том, все ли в порядке было у Ли с воспоминаниями, или прилетевшая бутылка успешно выбила некоторые из них. У Ли отчетливо выпятилась нижняя губа, и он с явным усилием накрылся одеялом с головой. — Ли. Я не это хотел сказать. — Для адвоката ты сейчас совсем не красноречив, — ядовито отозвался тот и затих. Боб понял, что сейчас им едва ли удастся поладить и вышел за кофе. Перед этим он, конечно, погладил Ли по тощему колену, как бы говоря, что не злится и скоро вернется, но тот ожидаемо не отреагировал. Это было даже хорошо. Прежнее упрямство делало его похожим на самого себя, даже если внешне Ли пока еще с трудом можно было узнать. На первом этаже Боб намешал себе отвратительный кофе и неожиданно столкнулся со Сьюзан Майер. — Линетт мне все рассказала, — затараторила она. — Как у вас дела? — Могло быть и лучше, — Боб тщетно пытался поверить, что Сьюзан нагрянула сюда только ради того, чтобы узнать. — Я приехала в приемный покой, чтобы кое-что проверить. Так получила по спине в этой заварушке, что была почти уверена, что лишусь почки, — судя по всему, Сьюзан это все-таки не грозило, но Боб все равно сочувственно кивнул. Любому, кто хоть на минуту оказался в этой толпе, он готов был сочувствовать изо всех сил. Идиот. Ведь он видел все собственными глазами. Конечно, Ли больше никогда не хотел возвращаться на эту чертову улицу. — Кажется, мы переезжаем, — вырвалось у него, и он немедленно пожалел. Сьюзан, очевидно, была не лучшим выбором для такого неожиданного признания. Учитывая в том числе ее собственный болезненный переезд. — Почему? — вырвалось у нее, но она тут же поправилась: — То есть… прости, я все понимаю, — даже она поняла гораздо быстрее, чем Боб. — Очень жаль. — Правда? — вырвалось у него; наверное, он все еще не забыл, как в первый же день он поругались из-за декоративного фонтана, но это казалось сейчас таким далеким, очень далеким. Сьюзан испуганно округлила глаза: — Разумеется! — запротестовала она. — Но вы же не уедете далеко, правда? Мы все еще будем видеться? — поразительно. Как только они переехали, единственным желанием Сьюзан было, чтобы они провалились сквозь землю. Все-таки Вистерия Лейн подарила им не только врагом, да и врагов-то не было… Ведь Боб не успел разглядеть и запомнить ни одного человека, только смутную движущую массу. Если он встретит завтра того, кто запустил бутылку в голову Ли, то не узнает его. — Без понятия, — наконец сказал он. — Понятия не имею, как все будет, — и выбросил стаканчик с едва начатым кофе прямо в урну. Приемные часы уже закончились, но он собирался вернуться. Если персонал вдруг попробует его не пустить, то он готов был пожелать им удачи в суде. Однако угрожать судом не потребовалось. Он вернулся беспрепятственно, и Ли, кажется, был удивлен этим неожиданным возвращением; повернув голову, он вопросительно посмотрел, и Боб с трудом удержался от того, чтобы наклониться и поцеловать его. Не потому, что он боялся, как Ли это воспримет. Память тот, конечно, не потерял — просто делал вид, что между ними все снова стало как прежде, и за это Боб был ему сердечно благодарен. Он едва ли смог бы справиться и с этим тоже. Но губы Ли были сплошь покрыты кровавой коркой, и к тому же раздулись едва ли не вдвое, так что Боб не стал прикасаться к ним. Вместо этого он быстро погладил его по руке, как бы обещая, что уже этим же вечером будет готов паковать чемоданы. Даже несмотря на то, что по какой-то таинственной причине он все еще предпочел бы этого не делать. Но иначе зачем они давали друг другу клятву перед свадебным алтарем?