неведомое

Их судьбы были навсегда связаны. Это было настолько же очевидно, как и неоспоримо. «Сириус Блэк» — так было написано на одной руке. «Римус Люпин» — на другой. Сириус до сих пор не мог в это поверить. Это никак не склеивалось. Он просто не понимал как так. Как так — чтобы все хорошо? Как так — чтобы Римус тоже целовал его, чтобы он позволял обнимать его во сне. Чтобы смотрел на него, как на восьмое чудо света. Чтобы просто был рядом, не тяготясь присутствием Сириуса. Как будто он этого достоин. Сириус много чего достоин, но любви?.. Взаимной любви? Сириус часто думал об этом. Он стал думать об этом слишком часто. Любимое печенье Римуса было на столе, но Римус его не ел, он сидел рядом на своей кровати и был бледен как его же серая рубашка. Сириус смотрел на него сквозь опущенные ресницы. Сегодня скажут результаты экзаменов. По крайней мере, обещали. Римус нервничал слишком сильно, по мнению Сириуса. В отличие от большинства других студентов, которые разгуливали по улице в поисках спасительного для такого холодного дня солнца. Сириус встал с кровати и подошёл к Римусу. Тот перечитывал Рембо. Или пытался. Сириус встал вплотную к нему, и решив сделать ему приятное, стал массировать чужие плечи. — Что ты делаешь? — спросил Римус. — Ты слишком напряжен, — ответил тот. — Нет, все в порядке. — Почитай тогда вслух, — Сириус присел рядом. — Нет, Бродяга, — слегка раздроденно кинул Римус в ответ так, будто уже не раз отказывал в просьбе. — Прости, — сказал он снова. А потом закрыл книгу. Сириус понял, что ему нужно сделать. Он прижал Римуса к себе, и они упали мёртвым грузом на матрас. — Завтра выпускной, — зачем-то заметил Сириус. Римус промолчал. Ему нужно было успокоиться, и его успокоение было в простых объятиях и тишине. Сириус повиновался ему.

✶

Сегодня они были детьми в последний раз и сполна это осознавали. Завтра они уже не будут школьниками. Их уже не будут волновать не вовремя отданные книги в библиотеку и наказания за опрокинутые чаны с зельями на уроках. Они больше не будут беззаботно относиться к «завтра», потому что теперь это не просто будущее. Теперь зона их ответственности — все, что они имеют. Хогвартс теперь для них — просто здание с воспоминаниями. Увы, других воспоминаний отсюда уже не будет. Ну, кроме сегодня. Сегодня — последний день. Последние вечер и ночь. Джеймс держал за руку Лили. Или, наверное, Лили держала Джеймса за руку. Создавалось такое впечатление. Они стояли около специально устроеной сцены в Большом зале, пытаясь слушать речь Дамблдора. Питер ещё неделю назад решил бесповоротно разорвать все контакты со своей «как бы девушкой». Поэтому он искал её в толпе, чтобы в последний раз потанцевать с ней. Наверное, никаких разговоров им и не понадобится, чтобы выяснить, что расставание неминиумо. Римус просто улыбался, стоя рядом с Сириусом. Он решил не прикрывать свою метку с соулмейтом сегодня. (Хотя пиджак, который Римус изредка надевал, все равно был с длинными рукавами.) В отличие от второй. У него было наложенно заклинание «Невидимости метки» на одной руке. Сириус наблюдал за ними. За своими друзьями. За его семьёй. За тем единственным, что у него, на самом деле, было. Он решил забыть на какое-то время о войне. Он выкинул её их головы. Сегодня точно не об этом стоит думать. — … Вас ждёт ваше собственное будущее, то, которое построете вы сами… Сириус не слушал Дамблдора. Он пытался запомнить все до мельчайших деталей. Не обращая внимания на Слизерин, конечно. Красный берет Марлин, золотые серьги Мэри, волосы Римуса, которые тот решил начать отращивать, как и Сириус. Надпись на стене: «ВЫПУСК 1978», летающие под потолком свечи. В последний раз он это видит, как некто, причастный. Вдруг глаза защипало. Он почувствовал, что не желает прощаться так скоро. Он уже не боялся того, что ожидает их за стенами Хогвартса: они уже все знали, что их ожидает — но он все ещё не был готов покинуть эти самые стены. Они его не отпускали. Слишком сильно он к ним привык. Его мокрая щека ощутила, как чьи-то тёплые пальцы делают её суше. То был Римус. Он поглаживал его по лицу, стараясь слишком не увлечься. — Я не хочу отсюда уходить, — сказал Сириус тихо, — я слишком люблю Хогвартс… — И я, — ответил Римус. — У нас есть свой дом, Лунатик, все будет хорошо, — успокаивал Сириус их обоих. — … Ступайте на этот путь в гордо поднятой головой, — говорил какой-то незнакомый голос. — У вас точно… Римус пожал плечами, когда Сириус взглядом поинтересовался, кто там на сцене. — Давай выпьем? — предложил Сириус. Было ещё рано для алкоголя, но Сириуса это не волновало. Римус согласился. Они подошли к столу с напитками и взяли по стакану какого-то блестящего коктейля. — Сейчас начнётся, — торжественно шепнул Джеймс. — Три… — сказал Сириус. — Два… — подхватил Питер. — Один… — закончил Римус, делая вид, что ему это не по нраву. Повсюду посыпались блёстки красного и жёлтого цвета. Все стали озираться по сторонам в поисках виновных. Кажется, все знали, кто это. Мародёры с широчеными улыбками стояли, смеясь. Почти все тоже рассмеялись. Слизеринцы, конечно же, нет. Потом Джеймс нашёл в толпе Лили и вывел их на середину зала. Сириус приобнял Римуса, пока никто не видит. Даже в мире, где соулмейтами могли стать люди одного пола, такие союзы никто не одобрял. Поэтому на публике лучше быть осторожнее. — Лили, — начал Джеймс, — однажды на втором курсе ты забрала у меня на завтраке мой кусок пирога. Не из рук, конечно, — из тарелки, но я, вообще-то, хотел взять его первым. Я тогда посмотрел на тебя с такой злостью, что готов был больше никогда с тобой не разговаривать. Так вот это был первый и последний раз, когда я на тебя по-настоящему злился. Я очень тебя люблю. Ты мне очень дорога. Я не смогу жить без твоего постоянного присутствия в моей жизни — это совершенно точно. Лили стояла, закрыв рот руками. Все столпились вокруг нее и Джеймса. Кажется, все понимали, что происходит, и затаили дыхание. — Когда-нибудь и мы с тобой будем в браке, — шепнул Сириус Римусу на ухо. Римус кивнул. — Да! — ответила Лили, когда Джеймс спросил выйдет ли она за него. Они стали целоваться, и Сириус почувствовал себя отцом, который должен отпустить сына во взрослую жизнь. Какой же Джеймс уже взрослый. Сириус всплакнул. Кто-то — кажется, это затеяли Мэри и её подруги с хаффлпаффа — стал считать секунды поцелуя, крича хором: «Один! Два! Три!..» Не успел Сириус сказать хоть что-нибудь, как слизеринцы, повторяя трюк Мародеров, запустили в воздух зелёные и серебряные салюты. Джеймс, отпустив Лили, подбежал к Сириусу и обнял его. Сириус был на пределе эмоций. Он был и бесконечно счастлив и безумно огорчён одновременно. Наверное, больше он был рад. Все так и должно быть. — Она согласна! — кричал Джеймс, — черт побери! — Она не могла не согласиться, Сохатый, — сказал Сириус. Эта ночь стала одной из самых длинных в жизни Сириуса. Он уверен, что будет вспоминать её всю оставшуюся жизнь и рассказывать каждому встресному. Возможно, у них с Римусом будут дети — тогда и им тоже расскажет. В конце ночи Мародеры вчетвером сбежали из общего зала в Визжащую хижину. — Ну что, прощай, Хогвартс, — произнёс Джеймс, — я буду скучать. Спасибо тебе за все. И за это особенно, — тепло улыбнувшись, он указал на метку с именем Лили. — Ну и за это тоже, — на другой руке было имя «Северус Снейп». — Я предлагаю выпить, — Сириус даже не знал, что он может сказать на прощание. Хогвартс — его дом. Покидать его было чем-то непростым. — За нас, — сказал Джеймс. — Вы — мои самые лучшие друзья. Я буду молиться этой чёртовой школе за то, что дала мне возможность встретить вас. Не расплакаться было невозможно. Сириус поддался эмоциям. Они обнялись все вчетвером.