***
Единственное, чего хотелось после ужасно изматывающего испытания — свалить как можно дальше. Она просто шла, не останавливаясь, пока силы не упали настолько, что девушка не смогла идти, упав на землю. — Что? — оглянулась, не понимая, что происходит. Последние силы, словно пар, исходящий от тела, её покидали. Резкая боль и напряжение пронзили голову. Вскрик, чем-то смахивающий на рык, вылетел изо рта Сабрины. Она, схватившись за голову, сейчас по-настоящему боролась. Агарес, чёрт его побери, своими длинными, тонкими и колючими, словно иголки, пальцами проникал в её мозг и сознание. Понимание, что почву под это он готовил уже давно, забирало последнюю надежду на освобождение. Вокруг — никого. Её не слышат. Ей не помогут. Его не остановят. И, начиная терять своё сознание, она понимала, что сил бороться нет. Настоящая Сабрина Бинер обречена. Нож в спину воткнул тот, кто, казалось, и сделать этого никак не мог — Демон, входящий в доверие несколько лет Владу, так легко и быстро забрался ей под кожу, что не верилось. Агарес, однажды спасший ей жизнь, решил, что переборщил с благодарностью, и нужно выравнять счета. Сейчас она была готова биться о стены, царапать себя своими же ногтями. Быть настолько наивной — такая глупость, что становится смешно. Глупость же? Нет. Ошибка, которая будет стоить тебе всей твоей жалкой жизни. Тело рухнуло на траву, расхохотавшись. Начало водить руками по рукам и ногам, не веря, что всё получилось. Он слишком долго наблюдал. — Эй, Бинер? Что ты… — запыхавшийся Влад показался за деревьями. Он, видимо, услышав такой непривычный смех, застыл на месте. Сабрина быстро зажала рот ладонью, а потом, осознав, как это выглядит, и вообще спрятала улыбку и убрала руку от лица. Так глупо проколоться, уму непостижимо. — Только тебя ждём, там совместная работа, все дела. Пойдём. — Иду, — поднялась с земли, покачнулась, но устояла на ногах. Быстрым шагом пошла вперёд, и как только обошла Влада, он последовал за ней. Что-то неладное чувствовалось, но здравый смысл пытался достучаться до парня — скорее всего, Сабрина просто не в себе после испытания. Но что-то всё равно заставляло усердно наблюдать за каждым движением девушки. То ли обеспокоенность её состоянием, то ли просто паранойя. Второе. Однозначно.ГЛАВА XXXIII: Одуванчики
10 марта 2024 г. в 18:00
Вышагнула из машины, пожмурившись от ярких лучей солнца. Вдохнула свежий воздух. Лето уже полностью овладело окружающим миром, ослепив глаза прохожих тёплым светом звезды. Впереди — предпоследнее испытание.
Конкурентов в этот раз на одного меньше — однажды, Сабрина уверена, люди поймут, что Лина не просто доброжелательная, и любит она не всех вокруг, а только стоять среди сильнейших засчёт пыли, пущенной в глаза. И это наступит скоро. «Череватый лучше, чем Лина. При любом раскладе».
Всё, что она бросила на камеры в машине: «Я сны не запоминаю, но чувствую, что две мужских смерти будет, страшных смерти». Да больше было и не нужно, ведь значения как такового все эти разговоры не имеют.
Чувствовалось чьё-то постороннее присутствие, что не давало вдохнуть свежей грудью и полностью погрузиться в видения. Это не было связано с Джебисашвили и Череватым рядом, дело в другом. Агарес зацепился за неё, словно якорь за морское дно — схватился своими длинными, пусть невесомыми пальцами за горло. Мысль, которая посетила её моментально: «Так было всегда, или сейчас что-то изменилось?».
Испытание началось странно с самого начала — тройку не поделили, и изначально отправили проходить испытание вместе. Потом вручили фотографию, от которой Сабрина шарахнулась, как от огня — явный винный приворот, совершённый пусть и не профессионалом, но явно не новичком в эзотерической сфере.
— С ним кто-то рядом, — вглядывалась в глаза на фотографии. — Прячется, не выходит он. И молчит. Где они? — внезапный вопрос застал врасплох всех наблюдателей. Ответ ясновидящая уже знала. — Сами же там могилки рыли, — хмыкнула. Достаточно иронично, пусть удивительного в этом ничего не было. — На кладбище бы к ним заглянуть…
Пустила на своё место Влада, отходя в сторону. Странный, невесомый ком в горле не давал полностью погрузиться в раздумья насчёт испытания. В чьих мёртвых глазах её заставили копаться? Кто прячется за белыми рамками фотографии?
Потёрла глаза, повернувшись ко всем спиной. Разглядывала листья, что уже вылезли из почек, но пока не успели пропустить через себя грязный воздух. Опустила взгляд на траву, что так и пестрела одуванчиками — в голове пронеслось детское воспоминание, заставившее потеплеть в лице.
«Маленькая девочка с молодой женщиной идут по тротуару, останавливаясь у каждого цветка на обочине. Желание подарить всю красоту этого мира маме переполняло ребёнка, и он хотел найти среди всей этой зелени что- то особенное. Этого, как бы девочка ни старалась, никак не получалось.
Ничего, кроме скучной однообразной травы и ещё не раскрывшихся одуванчиков, маленькая Саб не нашла, пусть и старалась изо всех сил. Ни ромашек, ни васильков, ровным счётом ни-че-го. Даже мать-и-мачеха, которая уже не казалась особенной ввиду её огромного количества, не украшала эту местность.
Оставив попытки порадовать маму, девочка, стыдливо опустив голову, просто взялась ладонью за мамин палец. Они часто любили ходить именно так, а как только потеплело, чуть ли не весь день проводили под согревающим солнцем.
— Саб? Что с тобой, солнце? — женщина опустилась на корточки, взяв обе руки ребёнка в свои ладони. — Болит что-то? Хочешь домой? — девочка помотала головой.
— Я хотела тебе цветочек подарить, — шмыгнула носом, пряча глаза. — Но здесь только скучная трава!
Мама, ничего не ответив, метнулась к нескольким ближайшим одуванчикам, и, вернувшись, показала их девочке. Та сначала ничего не поняла.
В руках у женщины был один не раскрывшийся одуванчик. Она, со своей вечной улыбкой на лице, спросила:
— Чай, кофе, молоко? А, Саб? — заметив растерянность малышки, улыбнулась ещё шире. Дочь очень любила усердно думать там, где это было не нужно, и наблюдать нахмуренные в раздумьях брови своего ребёнка было достаточно смешно. — Выбирай душой, Сабрин.
— Чай? — с надеждой взглянула в глаза мамы, ожидая услышать ответ. Вместо этого женщина на глазах дочери разорвала цветок на две части, и оттуда показались зелёные семена одуванчика.
— Угадала! — она развеяла семена на ветру, и в руках осталась лишь пыльца. Сказать, что девочка была в восторге — не сказать ничего. Она тут же взяла похожий одуванчик, сказала вслух «молоко», и, раскрыв цветок, заметила внутри белые семена. — Ты понимаешь, Саб, о чём я тебе хотела сказать?
Девочка молчала. Иногда ей было достаточно тяжело выудить жизненные уроки из маминых слов, так и теперь она стояла, ожидая ответа.
— Ты посчитала их одинаковыми, некрасивыми, — мама ухватила ещё один такой одуванчик. — Но, если приноровиться, — из кокона стали видны коричневые семена — «кофе». — Может быть достаточно весело.
Девочка всё выслушала, и весь оставшийся день расспрашивала у мамы, почему из разных семян вскоре вырастают одинаковые одуванчики. Стабильно пару раз в день Саб предлагала ей сыграть в эту игру, и, что удивительно, не проиграла ни разу, в отличие от родительницы.
Через некоторое время поляну скосили, и в куче отрезанной травы найти почву для этой игры было нереально. В это время и найти-то не раскрывшиеся одуванчики было сложно.
А на следующее лето Сабрина вечно срывала абсолютно все тёмно-зелёные коконы с прорывающимися семенами, чтобы принести их в больницу к маме. Дедушка постоянно ворчал, мол, «Зачем мне эту грязь в машину нести?», но ничего не предпринимал. Видеть, как дочь и внучка улыбаются, словно ничего не происходит, было намного дороже чистоты в машине.
Вскоре играть в одуванчики стало не с кем.»
И ведь так и не усвоила урок. А было ли это вообще уроком? Детская глупость. Выходит, это всегда было бессмыслицей?
Со спины подкрался Влад. Приняв сотую попытку напугать девушку, в такой же сотый раз облажался. Она, оглядев его снисходительным взглядом, вернулась к одуванчикам.
— О чём думаешь? — парень встал рядом, пытаясь понять, за чем наблюдает Сабрина.
— Маму надо навестить. Вот о чём.