Марево прошлого: Утраченный голос взгляда

      Сабрина вела себя странно. И Влад даже не знал, что ему казалось не таким: вроде бы, вот она, сидит рядом. Осанка идеально ровная, подбородок прямой, малоразговорчива. Отвечает чётко и по делу, видит всё так же ясно, как и на последнем испытании.       В попытках удостовериться, Влад очень много раз пытался достучаться до Агареса, но всё, что в лучшем случае получалось услышать — странный звук, который был похож на оборванное на первых миллисекундах голосовое сообщение. Успехов в этом деле не было, но чернокнижник снова и снова предпринимал попытки. С каждой из них звук становился всё короче, пока не пропал совсем, и ответом от Демона не стала оглушительная тишина.              Стоило признаться хотя бы самому себе — он часто наблюдал за Сабриной, каждый раз подмечая новые детали. Скорее всего, она к этому уже давно привыкла, ведь не посмотреть на неё лишний раз практически равнялось греху.       То, как ясновидящая ходила, то, как она двигалась, то, как она говорила и улыбалась — за всем этим всегда были наблюдатели, и Сабрина это прекрасно понимала. Череватый никогда не был исключением.       Впервые вживую он увидел Сабрину на съёмках первого выпуска, и тогда в нём зародилась борьба. Неужели она и правда такая, как говорят на каждом шагу? Неужели она правда сделала что-то такое, что её ненавидит каждый, кто знает? И Череватый в их числе. В числе тех, кто столько наслушался и начитался, что, казалось, и на дух уже не переносит даже мысль об этой прогнившей насквозь ведьме.       Но сейчас всё по-другому. Теперь частое засиживание допоздна вдвоём на балконе парня уже не кажется фантастикой, как и её громкий смех. Однажды, даже того не ожидая, Влад произнёс нечто, что заставило расхохотаться, казалось, максимально сдержанную девушку. Да и было ли это что-то шуткой? Он не помнит.       Смех Сабрины был таким ярким, таким звонким и мелодичным, но одновременно под стать ей, что захотелось слышать его как можно чаще. Но это не представлялось возможным — из ясновидящей зачастую сложно было вытянуть даже обычную улыбку. Намного чаще на её лице красовалась сдержанная безэмоциональность.       Однажды, когда Влад, не сдержав интерес, спросил об этом, девушка долго не отвечала. Ходила по комнате, пыталась сменить тему, но под конец всё-таки сдалась, выдав признание:       — Если люди понимают, что вызывает у тебя эмоции, они этим обязательно воспользуются, и это станет ещё одним твоим слабым местом, — поставила чайник на плиту. — Я предпочитаю улыбаться душой. Улыбаться самой себе, понимаешь. Ты сам никогда не ударишь самого себя в слабое место, а лишь будешь бить в защищённое, озадачиваясь, почему же не больно. Как бы тебе ни было обидно, больно, смешно, как бы ты ни злился — дождись одиночества. А потом можешь хоть кожу с себя содрать, хоть придумать план по уничтожению всего человечества. Иначе что-нибудь придумает план по уничтожению тебя.       Вдруг что-то выбило парня из мыслей. Сабрина, стоящая к Владу спиной, вытянула пальцы на руках, тем самым размяв их. Это он не замечал такой её привычки, или она правда никогда так не делала? В этот момент новые длинные, тонкие и острые бордовые ногти красовались на концах её пальцев. Только что-то привлекло его внимание.       На одном из пальцев из-под ногтя шла… кровь? Да, именно она. Если приглядеться, то то же самое можно заметить и на паре других. Видимо, впоследствии какого-то механического воздействия Сабрина случайно почти оторвала себе несколько ногтей? Чушь. И, очевидно, источником крови не были царапины, а именно ногти.       Если учитывать, что Сабрина — очень аккуратный и предостерегающийся человек, в голове появляется множество вопросов к ней. Но самый главный и первый — нужна ли ей помощь?       — Сабрин, отойдём? — подозвал девушку в сторону в момент, когда она о чём-то общалась с семьёй погибших парней. Бинер спокойно к нему подошла. — У тебя всё в порядке? — кивок. — Что с ногтями?       — Это краска, не волнуйся. Я засиделась за картиной сегодня утром, немного вляпалась, не отмывается, — Влад с недоверием вглядывался в глаза девушки, что явно ей не понравилось. — Я что, отчитываться перед тобой ещё должна? Сказала же — всё в порядке. Мне пора.       Он уже едет крышей, или правда помнит, что когда-то Сабрина говорила о нелюбви к рисованию? Какая картина?       — Агарес на связь не выходит. Не знаешь, с чего так? Он тебе ничего не говорил? — сомнения закрадывались в голову парня всё больше и больше.       — Не-а. Я пойду, — почти развернулась и направилась на место, как вдруг рука Влада схватила девушку за плечо. — Ты ничего не попутал? — по инерции, словно не отдавая отчёт своим действиям, она ударила по руке Влада. Не сильно, конечно, просто для того, чтобы он её отпустил, но этого было достаточно, чтобы стало ясно:       Это — не Сабрина. Она никогда не ударит никого, кто хоть немного ей близок или дорог. Да и вообще приношение физической боли с недавних пор для неё — что-то вроде табу.       Влад, не поверив своим глазам, на несколько секунд замер. Это — не Сабрина. Оно сделало что-то с ней. И, словно догадавшись, что происходит, «Сабрина» начала что-то шептать себе под нос. Очевидно, не считалочку или сказку — защиту.              Мигом метнулся к сумке за святой водой, что, как бы то иронично ни звучало, всегда была при нём. Узнать, что же это «нечто» пыталось предпринять, не представилось возможным — уже через мгновение на его голову лились знакомые заговоры и святая вода. Вместо связной речи, такой родной и знакомой, начало издаваться шипение. Чудовищное, разной громкости и частотности. Оно пыталось скинуть с себя жидкость, но лишь дёргалось, обжигаясь снова и снова.       — Что с Сабриной, ублюдок? — уже понимал, что сделал всё, что смог, но словно завис, продолжая. — Что ты с ней сделал? Где она?       Ответа так и не последовало.       Спустя некоторое время тело Сабрины уже не издавало ни звука, валяясь на траве. Влад упал на колени и начал судорожно её трясти. Его уже расталкивали операторы и медицинские работники, но Череватый как будто не мог отойти. К шее Сабрины потянулась чья-то рука с целью прощупать пульс, и только тогда он смог вернуться к реальности.       Вдруг Сабрина, очень резко, словно вынырнула из воды, в которой истратила весь свой запас кислорода, поднялась на локти, пытаясь отдышаться. Вокруг всё так же суетились медицинские работники, операторы чуть ли не тыкали своими камерами в лица чернокнижника и ясновидящей, пока они смотрели только друг на друга, не в силах сказать и слова. Сейчас только они понимали, что произошло.       — Солнце на небе всегда будет жечь эту землю, как нечистую плоть святая вода, — отдышавшись и оглядев облитую водой себя, Сабрина оглянулась, пожмурившись от яркого солнца. — В небытие, конечно, не так солнечно было.       Влад нервно усмехнулся. Подал руку ясновидящей, тем самым помог ей подняться на ноги. Она немного пошатнулась, но устояла.       — Агарес, — Влад не понимающе ждал продолжения. — Это Агарес в меня вселился. Я не знаю, знаешь ли ты, но это точно, — пожмурилась от боли в голове, опустила взгляд на свои ногти, нахмурилась. В ужасе начала вспоминать, что же могло к такому привести, но перегруженный мозг отказывался что-либо делать.       — Ты же понимаешь, что это значит? — девушка кивнула. — Его нужно вернуть туда, откуда взяли. Видимо, тот, кто его запер, был прав, и всё это изначально было ошибкой.       Сабрина обхватила себя за локти. Насквозь мокрая одежда совсем не согревала, а только забирала тепло и делала девушку уязвимой к каждому порыву ветра. По таким же мокрым растрёпанным кудрявым волосам продолжала стекать вода. Было, честно сказать, холодно и мерзко.       — У тебя есть одежда, чтобы переодеться? — кивок. — Шуруй давай. Если заболеешь, я лично тебе чего-нибудь сварю. Если за жизнь свою боишься, то лучше поторопись.