делириум

            Урашики и Ишшики не виделись весь следующий день.             Старшекурсник надеялся встретиться где-то в столовой или в саду на перерыве, однако Урашики нигде не объявился.             Гаденыш, где его только носит? Если сосед все-таки пропал, то удалился на поиски? Этого не хватало. Знать бы еще, как в полной мере чувствуется его энергетическая сигнатура, дабы можно было отследить, но тот ни разу не давал своей чакре полную волю.             Черт, нужно срочно прокачивать сенсорику, а то достало уже. Хочется ощущать даже минимальные колебания энергий.             Беспокойно делая домашку, Ишшики сидел на крыше своего общежития в компании вечернего неба, равнодушных звезд и нервных мыслей. Перед глазами на миг вспыхнула картинка вскрытой шеи мальчика, который тогда лежал на столе.             Что же за чмошники были в пещере? Может, прошерстить в Сети государственных деятелей, местных чинушей и попробовать опознать хоть кого-нибудь? Или… спросить у…             …нет!             Ни за что. Плохая идея.             Вдруг внизу послышались какие-то весьма странные шорохи — вероятно, на входе в корпус копошились припозднившиеся на прогулке студенты. Ох, встретят гнев консьержей… Впрочем, не его забота.             Стук тревоги меж ребер становился все более навязчивым — парню пришлось отложить карандаш с тетрадью и внимательнее вслушаться в посторонние звуки.             А если это… пришли за несчастным учеником, которого отправят на съедение?..             Его тут же бросило в дрожь, ладони похолодели, и зрение, и слух обострились от внезапного прилива паники. Что делать? Попробовать выследить? Было бы полезно… но ужасно опасно.             Ишшики сидел в остолбенении около минуты, прокручивая варианты развития событий и стараясь не издавать лишних шумов, на случай если все-таки нагрянули те, о ком он думал.             Хм… А ведь… можно устроить крупную драку: другие студенты будут не против, учитывая, что всей ситуации они не знают, — для них это представится в виде организованного нападения. Злоумышленники наверняка не станут убивать целую общагу, поэтому либо сбегут, либо сдадутся, а дальше власти, скорее всего, прикроют их и замнут инцидент под видом обычной попытки кражи со взломом, — а зачем, вообще, грабить бедных студентов никого уже не чешет.             Плюс всей этой идеи в том, что у Ишшики есть большой шанс не выдать себя и заодно увидеть исполнителей имперских приказов воочию. А если правоохранители захотят отыскать амацубито, непосредственно заметивших преступников, Ишшики может просто не вызваться и избежать вовлечения в дело. Если же к нему все-таки поступят вопросы, просто скажет, что бился в первых рядах, — и все.             Стоит попробовать.             Что ж, была не была.             Достав шест из карманного измерения, юноша рывком поднялся на ноги и прислушался, — вокруг царила уже полная тишь: ни единого звука, кроме его собственного чуть-чуть неровного дыхания. Проклятье! Неужто упустил? Или почудилось? Он подошел к бортику крыши и осторожно выглянул вниз: там было пусто, да и подозрительные следы отсутствовали. Не могла же паранойя проникнуть в создание настолько глубоко, что стали мерещиться всякие приблуды?             Вокруг горла начала медленно затягиваться удавка волнения — почему именно сейчас, когда необходимо оставаться начеку? Создавалось впечатление, что еще несколько секунд такого странного безмолвия, и он наверняка сойдет с ума.             В голове раздался щелчок, который за секунду будто погасил все ненужные мысли, — тело в непонятном порыве ринулось вниз: Ишшики приземлился перед входными дверями из толстого матового стекла, сразу приняв боевую стойку… но он был абсолютно один.             Стоит с палкой в темноте, как какой-то идиот.             Меньше конспирологических статей читать надо. Тьфу. Продолжая в том же духе, появится привычка шарахаться своей тени.             Пусто смотря на двери, он убрал шест.             Боится зайти. Определенно.             За последние дни он успел выучить узор ледяных прикосновений этого страха, что всегда прилипал к коже медленно, словно позволяя постепенно опознать себя для пущего эффекта ужаса.             Лучше возвратиться в комнату по старинке — через окно.             Ишшики забрал учебные принадлежности с крыши, на всякий случай тихо обошел жилой корпус и, уменьшившись, залез по трубе в спальню. Пожалуй, ляжет спать в маленьком состоянии — будет больше шансов выжить, если ему все же не послышалось.             Он быстро переоделся в пижамный халат и принялся искать место для ночлега: на шкафу пыльно, на тумбочке заметно, в лампе опасно, на кровати — тоже. Недолго изучая варианты, парень остановился на нижней полочке в шухляде под раковиной: там темно, есть удобство в виде корзинки с полотенцами — уменьшить одеяло с подушкой, и миниатюрная постель готова, а еще злоумышленники вряд ли будут искать в ванной… в корзинке с полотенцами. Отчасти, хорошо, что здесь, в Столице, пока мало кто знает о его способностях, — знали бы, перерыли бы все вверх дном.             Конечно, хотелось бы спать в месте с хорошим обзором, однако сегодня он потешит неестественную для себя боязнь и ляжет в надежном укрытии…             На следующее утро замученный, невыспавшийся Ишшики еле-еле выполз на завтрак. В светлых коридорах общежития царила непонятная, колючая атмосфера: ученики академии стояли группками и беспокойно перешептывались — на их лицах были заметны яркие отпечатки тревоги и неизвестности, что очень нехарактерно для надменных, сухих амацубито.             Боги, только не это…             К горлу подступила уже знакомая тошнота. Не нравится ему волноваться на голодный желудок…             Пришлось кое-как сглотнуть тревожность, дабы поинтересоваться хоть у кого-нибудь, что стряслось:             — Прошу прощения, что вклиниваюсь в разговор. А что стряслось?..             Компания из четырех девушек сразу обернулась: что-то в их тусклых взглядах сделало ему только хуже.             — А ты еще не знаешь? — в замешательстве нахмурилась одна из них, сильнее сжав синюю папку с тетрадями в руках. — Сегодня ночью… пропала девятикурсница из третьей группы. Прямо в нашей общаге.             Не поблагодарив за ответ, Ишшики почти в беспамятстве быстрым шагом направился в корпус, где жил Урашики, которого, по закону подлости, там не оказалось: часы в коммуникаторе показывали десять утра, так что у него, наверное, начались занятия.             На всех парах старшекурсник несся в предположительно правильное учебное здание, уже не обращая внимания на косые взгляды прохожих. Он бы даже сказал, что-то заставляло его бежать. Будто… смерть снова слишком близко.             Безо всякого стеснения он стучался в каждую аудиторию и, обшарив так пару этажей, наконец-то наткнулся на нужную. Едва пряча тяжесть дыхания, Ишшики застыл в высоких дверях: глаза сразу отыскали Урашики — тот скучал на третьем ряду. В считанные мгновения вся его худая фигура напряглась, сделавшись острее в плечах: за доли секунды он задал столько немых вопросов одними лишь холодно блестящими очами, что Ишшики рефлекторно отшатнулся, оперевшись на дверной проем.             Почему враз стало… еще более паршиво?             Он спешно вернул себя в реальность и, выпрямившись, отчеканил в сторону растерянного учителя:             — Извините, что прерываю занятие, однако меня попросили привести Урашики-куна в директорскую по неотложному вопросу, — Ишшики не смотрел в его сторону, но прекрасно ощущал лучи ошеломления. Да, он собирается вырвать его на разговор прямо сейчас, ибо все еще хуже, чем можно было представить.             — Если возникла срочность, пусть ступает, — у преподавателя не было иного выбора, кроме как отпустить парня. Иначе довелось бы настаивать, а настроения на это не было.             Урашики, немного суетясь от неожиданности, молча встал и зашел за дверь.             — Он вскоре вернется, — кинул старшекурсник на прощание, закрывая за собой аудиторию.             Сейчас будет самое сложное. Обычно он не говорит о потенциальных государственных тайнах в коридорах общественных мест... но придется.             Пока Ишшики оглядывался по сторонам, проверяя, никто ли не подслушивает, младший в замешательстве громко прошептал:             — Ты не мог подождать до конца занятия… хотя бы?             Сразу к делу.             — Вчера в моем общежитии пропала девушка, и я… был свидетелем.             Большие очи шокировано выпучились:             — Чего?!             — Ну… почти свидетелем. Если бы я не струсил, она была бы… цела и мы добыли бы новую информацию.             — Стой, в смысле, «если бы не струсил»? Ты видел… их?             — Я сидел поздно-поздно ночью на крыше и… услышал странные звуки внизу, у входа в жилой корпус, однако… побоялся выдать себя и замешкался. Шорохи длились примерно минуту, а после — тишина. Я еще немного оставался на месте и потом пошел к себе.             — Оу… — Урашики слегка нахмурился, опустив внезапно потухший взор. — Я бы тоже вряд ли что-либо сделал — ты не один такой... Тем более страх — нормальная реакция: никто не может предугадать, как поступит в той или иной ситуации. По крайней мере… я рад, что тебя не загребли на второе. Ха, негоже оставлять меня одного в этой каше… или я бы тебя из-под земли достал.             Это… искреннее беспокойство, смешанное… с облегчением?.. Урашики правда рад, что он не сгинул?             До Ишшики внезапно дошло, что он слишком подозрительно растягивает молчание, да еще и пялится…             — Не нужно меня успокаивать, — выдавил он, вдруг почувствовав кошмарное давление на голосовые связки. Веки бессильно опустились — необычная боль прошла с выдохом: — Все хорошо.             Вновь нащупав равновесие в себе, старшекурсник спрятал руки в карманы незапахнутого белого пальто — на точно серое от тревоги лицо вернулась невозмутимость. В подобные моменты он жалеет, что попал в Столицу… Но, за что боролся, на то и напоролся… Поздно сдавать назад.             — Ты больше ничего странного не замечал? И уверен, что сам остался незамеченным?             Пальцы начали перебирать грубоватую ткань подолов. Он не мог ответить.             Снова острый, яркий взгляд Урашики на миг стал до невозможного внимательным, как бы проникая внутрь: юноша очень сильно старался понять Ишшики без слов, чтобы не тормошить нервы лишний раз… и он очень ценит это.             — Ясно… — неловкость сделала хрипучий голос чуть выше. — И не знаю, какие меры предосторожности принять… Ты хорошо дерешься? Сможешь защититься в случае серьезного нападения? — хм, он так обходительно не спрашивает про шинджицу — удивительно. Ишшики же знает, что парня трясет от любопытства. Осталось дождаться, когда он не выдержит и спросит напрямую.             — Да, естественно…             Урашики расплылся в неровной ухмылке — более теплой, ежели всегда. Подбодрить пытается.             Хм, а какая у него… особенная способность? С виду он из царского рода, значит, должен иметь хотя бы Риннеган, а там простор для техник обширен.             Где-то месяц Ишшики жил в мучениях паранойи и продолжал спать уменьшенным в ванной. Ему даже стало нравиться избранное местечко.             Иногда — в самые черные дни — он втихую приходил в комнату Урашики и устраивался в шкафу на самой верхней полке. Единственным неудобством ночевок там было то, что приходилось просыпаться и уходить до рассвета, потому что товарищ вставал с восходом солнца. Порой так и хотелось прыгнуть ему на нос и сказать спать дальше, ибо настолько ранний подъем — преступление против всего мира. Однако лучше встать пораньше, чем… лежать у себя и ждать, что за ним кто-нибудь придет…             И да — он никогда не расскажет парню, что ночевал у него. Бывало, Урашики подмечал, что ощущал присутствие Ишшики, не понимая причины: он ведь… и не знает, как звучит его чакра. Во время разговоров на данную тему почему-то становилось дурно: то ли от страха быть обнаруженным, то ли от осознания, что он начал искать себе безопасность в ком-то постороннем.             Ой, и чего вдруг, прибыв в Столицу, Ишшики отбросил то, что всегда искал, на кого положиться?.. Он вроде не одиночка, но, похоже, настолько полюбил свою гордость, что та реально ослепила его. Юноша буквально недавно потерял близкого друга и, видимо, решил, что больше никто не достоин приближаться к нему… а в итоге, сам тянется к другим. Сердце явно работает против него… Хотя, черт, Урашики же неплох, верно?.. Тогда зачем себя хулить? Все логично, все естественно — просто нужно поменьше… думать. Звучит забавно — стоит попробовать, или есть риск быстро загнуться. Вот Урашики молодец — не беспокоится по таким пустякам, как банальная дружба: он воспринимает все легко и не проблематично. Наверное, его больше тревожат регулярные ступоры Ишшики, чем факт общения с ним.             Надо будет как-нибудь устроить беседу по поводу… этого всего. Зачем? Просто любопытно услышать, как он говорит о чем-то настолько серьезном и копает в самую глубь себя, — Урашики умный малый, поэтому грядет нечто необыкновенное. Главное не дать свести все в шутку.             На протяжении месяца парни таскались в походы к местам, отмеченным на карте-мандале, — Урашики даже ненадолго обиделся, узнав, что Ишшики добыл ее довольно давно и не сообщил.             Они исследовали каждую точку, где пересекались линии кругов на карте: сначала думали, что везде будет по скале с тайником, однако где-то их встретило глубокое озеро, где-то раскинулся лес, где-то посреди степи лежал одинокий камень, где-то пришлось пробираться по болоту к заброшенным домам — между местами не было взаимосвязи. Вообще. Каждый раз они возвращались в академию разочарованными и уставшими. Может, следовало искать под землей? Либо же… найденная карта не имеет никакого отношения к культу каннибалов и святыням…             В середине шестого месяца академия праздновала свое двенадцатилетие. Обычно в этот день на ее территории устраивались соревнования, ярмарки, визиты знати и представления. С детства Ишшики много слышал о пышности данного мероприятия, но больше всего был удивлен инициативностью студентов: оказалось, что на протяжении учебного года все втихую шили себе костюмы, делали товары для ярмарки, придумывали развлечения. Почему ему никто не сказал, что нужно готовиться? Существует какое-то негласное правило молчания, дабы не портить сюрприз?             Что ж, наверное, единственное, что он может сейчас сделать, — это красиво вырядиться и идти гулять меж шумными корпусами. На первый раз хватит.             Вдоволь налюбовавшись младшекурсниками, которые воспринимали конкурсы слишком серьезно, ближе к закату он явился в небольшой, забитый под завязку амфитеатр на спектакль. Судя по красочным костюмам, чудны́м макияжам и простому реквизиту в виде камней, деревьев и искусственного ручья, немая постановка вроде бы рассказывала легенду о создании мира первым обществом Богов: афишу он не изучал, поэтому оставалось только догадываться.             Вдруг кто-то довольно сильно пихнул его в плечо и, плюхнувшись рядом, с искренним любопытством прошептал:             — Эй, ну как тебе?             Ишшики не успел даже повернуться, как понял, кто это. И не поздоровался… Урашики в своем репертуаре.             Быстро уняв желание съязвить, старшекурсник пожал плечами:             — Артисты… хорошо играют, — сухой комментарий получился… Впрочем, ему больше нечего сказать.             — Какие артисты? Всех героев изображает один амацубито — препод истории у младших и политологии у старших Шибай-сенсей. Он и на уроках такие приколы организовывает. Удивительный мужик.             То есть…             Взгляд стал пристальнее ходить по действующим лицам.             …клоны, что ли? И все настолько по-разному себя ведут? Поразительно.             — А он у вас еще ничего не вел?             — Впервые о нем слышу.             — Тогда я вас познакомлю после представления! — а может, не надо? Сегодня он потратил уже предостаточно энергии на социальные взаимодействия, а тут со взрослым нужно будет общаться, что вдвойне сложно.             — Пожалуй, откажусь…             — Да не ломайся! — махнул парень рукой. — Кстати, красивые сережки.             Ишшики кивнул в знак признательности — говорить лишний раз не хотелось, ибо их беседа начала напрягать других зрителей.             Они молча досмотрели спектакль. В конце все герои и декорации испарились, а посредине сцены возник высокий, статный мужчина в полностью черном классическом праздничном одеянии, — слова Урашики оказались правдой. Преподавателя отличали белые плоские костяные рога, вырастающие прямо изо лба, и аккуратно выбритая бородка. Хоть он и выглядел строго, однако образ существенно смягчали довольная улыбка и… большой бант в цвет одежды на прямых белых волосах сзади — Ишшики заметил эту… миленькую деталь случайно, когда учитель поворачивал голову. Следует потом осторожно поинтересоваться у товарища, всегда ли он носит подобное.             Когда овации и свист чуть притихли, Шибай-сенсей размеренно молвил, прохаживаясь по сцене:             — Боги уже очень-очень давно не появлялись среди Ооцуцки, поэтому приобрели мифический характер. Сейчас у нас больше верят в тех, кто вознесся в дивную Такамагахару. Однако за последние миллиарды лет задокументировали пару-тройку случаев, когда оригинальные Боги якобы вмешивались в дела общества, снисходя с различными чудесами… или разрушениями, — пожал плечами мужчина и с долей неловкости усмехнулся: — Но лично мне кажется, что это все сказки.             — А можно ли как-то доказать их существование? — выкрикнул кто-то из зрителей.             — Только если найти гору Мéру Тысячи Миров, на вершине которой, по приданиям, находятся физические врата в высшее измерение.             — Нельзя ли просто спросить у кого-нибудь из Вознесшихся? — снова поступил вопрос из зала.             — Будь это так просто, давно-о-о бы уже спросили. Никто из них до сих пор не удосужился вернуться в коренное измерение или банально послать сюда весточку, — он так быстро, уверенно и четко отвечал, что у Ишшики возникло впечатление, будто вопросы подготовили заранее. Конечно, это неправда.             — А как найти Меру? Вдруг она тоже сказка?             — Исследования древней литературы гласят, что гора Меру не выдумка, но данные о местоположении почему-то-о-о, — протянул мужчина и сделал задумчивую паузу, подбирая слова, — отсутствуют, — может, потому что ее все-таки не существует?.. — А проложить путь к ней может лишь существо с исключительным даром провидения. К сожалению, амацубито с подобными шинджицу не рождались уже ровно столько же, сколько утеряны координаты Меру, потому… в ближайшее время на чудесное открытие лучше не надеяться.             Получается, то шинджицу не сохранилось чисто генетически… Жалко.             Учитель отблагодарил всех за посещение спектакля, и народ стал расходиться, а Урашики взял Ишшики за рукав пальто и без лишних слов потащил на сцену к господину Шибаю, — сопротивляться было бесполезно. К преподавателю подходило множество студентов, поэтому пришлось отстоять в очереди. Парень никогда не видел такого ажиотажа вокруг кого-либо из преподавателей. Неужели он настолько крут и популярен, что аж приходится ждать?             Когда они все же смогли пробиться сквозь толпу, Урашики поклонился и, почти что перекрикивая шум вокруг, с фирменной лыбой выдал:             — Вам бы в актеры! А то прожигаете свой талант в скучной академии!             Тот мягко рассмеялся в ответ, пока не замечая второго юношу:             — Пустяки-пустяки, Урашики-кун! — он правда искренне польщен или тоже… играет? — Преподавать здесь — величайшая честь.             — Да ладно Вам! Но представление чудесное! — Ишшики снова бесцеремонно дернули за рукав, теперь уже вовлекая в разговор: расслабленно полуприкрытые глаза мужчины сразу распахнулись и странно засверкали, а голова слегка склонилась набок. — Я хотел познакомить Вас со своим хорошим приятелем Ишшики-саном со старших курсов. Он немного косит под Царевну Несмеяну, — как-как он его только что назвал?.. — Однако на самом деле очень интересный и азартный тип.             Парень старался не подавать виду, что ему не по себе и от слов товарища, и от прожигающего взора учителя.             Что его так… насторожило?             Как только Урашики соизволил захлопнуть варежку, напряжение Шибая исчезло практически без следа: на худое лицо вернулась светлая доброжелательность, но необычайно плоский взгляд… прошивать не перестал. Может, он не любил внезапные встречи?.. Нет, бред. Или мужчине поплохело? Все-таки он отпахал спектакль в одиночку, наверняка устал, а тут еще море детей и душно.             Ишшики вовремя совладал с собой и сделал поклон:             — Премного рад знакомству. Урашики-кун запредельно лестно отзывался о Вас, поэтому жду Ваших уроков с нетерпением.             — А я надеюсь, что Вы прилежный ученик, раз он решил познакомить нас прямо сейчас, — держать зрительный контакт было трудно, но Ишшики, казалось, прекрасно справился. Приветливый, мерный баритон не ослабит его бдительность.             — Окей, не будем Вам мешать, — отвлек обоих на себя Урашики. — До свидания и удачи Вам! — на этот раз он подхватил старшекурсника под руку, призывая уходить.             В последние мгновения перед тем, как Урашики утянул их в толпу, Шибай-сан кинул только для Ишшики:             — Красивые сережки. …сережки?             Он бы впал в ступор, в тотальном непонимании сверля учителя, но товарищ спешно увлек его за собой. …сережки?             Почему он… акцентировал на них внимание?.. Урашики тоже сделал им комплимент ранее, однако… при чем тут долбаные сережки?..             Да, они золотые. Да, они в форме колокольчиков. Да, в Столице он ни у кого не видел похожих, но чему здесь дивиться? Он, вообще, с другой планеты, а в клане Ооцуцки соединяется множество культур, — мало ли откуда эти серьги? Самое смешное, что Ишшики даже не помнит, как они у него оказались. Как и другие побрякушки из черной шкатулочки.             Столпотворение осталось позади: подростки вышли на тихую вечернюю аллею, где не было ярмарочных стендов. В молчании общая ситуация переваривалась проще, однако Урашики обязательно нужно было нагрузить его:             — Слушай, я хотел пригласить тебя на прогулку по речной долине. Что-то вроде регаты. Будет весело.             Очнуться от беспорядочных размышлений получилось не с первого раза:             — «Регаты»?.. У тебя есть моторная лодка?             — Угу, я периодически одалживаю маленький катер у одного знакомого, — он… знает, как управлять водным транспортом? Не перестает удивлять.             Ишшики мог бы согласиться сразу, однако решил усложнить другу задачу и заставить упрашивать еще:             — Если твоя регата предполагает рыбалку, то я пас: честно говоря, считаю данное занятие слишком скучным.             — Я не собирался рыбачить, — натурально возмутился Урашики, совсем не выкупив его задумку. — Нам же нужно исследовать последнее место на твоей таинственной карте.             А, точно. Быстро же он отыскал нужный рычаг.             На следующей неделе, после тщательного планирования маршрута и закупки провианта, прохладным летним утром они вышли из столичного яхт-клуба — не под большим парусом, само собой, но лодка была довольно приличная.             Еще на стадии сборов к мини-регате парни уже не питали каких-либо ожиданий: если они ничего не обнаружили на других точках карты, то и на последней, скорее всего, будет пусто, поэтому оба относились к грядущей прогулке, как ко приятному времяпрепровождению.             Нужно просто… наслаждаться.             Ну… Урашики наслаждался, а Ишшики, ежась, сидел у правого борта и старался ровно дышать, надеясь, что его лицо не позорно зеленое. Постепенно он начинал жалеть, что согласился, — дело в том, что раньше он ни разу не катался на скоростных лодках, оттого и не подозревал, что склонен к тому, что товарищ звал морской болезнью.             Теперь они оба были в курсе его новой слабости. Не таких совместных открытий он желал.             Дальше события разворачивались еще смешнее: лодку юноши благополучно разбили о скалу из-за неисправности тормоза, и назад пришлось ковылять пешком. Естественно, Ишшики был очень зол, ибо, во-первых, доверил Урашики все, связанное с лодкой, а он, как выяснилось, не удосужился тщательно проверить ее перед выходом, а во-вторых, его постоянно мутило по дороге обратно в город. Самым бесящим — и обидным — было то, что друг отрицал свою вину и не переставал прикалываться.             Вишенкой на торте стала ссора. Абсолютно обоснованная. Лишь по мнению Ишшики, безусловно.             Вернувшись в Столицу, они перестали разговаривать друг с другом. И Ишшики «узнал» об этом случайно: обычно по утрам подростки встречались на входе в учебный корпус, дабы пойти позавтракать, однако на следующее утро после регаты Ишшики не обнаружил его на привычном месте, и аппетит сразу пропал от внезапно нахлынувшего гнева… почему-то более похожего на глубокую, печальную досаду. Он думал, что Урашики будет умнее и явится, но, похоже, он захотел максимально выпятить свою обиду. Только… ха-ха, что ему это даст? И чего он обижается? Сам же виноват.             В тот день они ни разу не пересеклись. И в следующий — тоже. Ишшики даже поначалу испугался, не пропал ли юноша, однако… на третий день он увидел его шумный спор с каким-то старшим в коридоре: Урашики стоял на мраморном подоконнике, будто хотел быть увиденным всеми присутствующими и задавить оппонента, пренебрежительно хмыкал, издевательски посмеивался, отклоняясь чуть назад; хрипловатый голос громко звенел по коридору. Кошмарно уверенный. До чесотки раздражает.             …и слегка ужасает, потому что… Ишшики никогда не видел его настолько жестким и надменным.             И тогда… не желая встречаться взглядами, парень развернулся и быстро ретировался с места публичных унижений, пытаясь сбежать от раскатов едких слов, что отдавались эхом дальше по коридорам академии.

— — — авторский комментарий

салам всем ворам! меня не ждали, а я приперся кормить вас ооцуцки-контентом, которым нас снова не балуют в манге. это предпоследняя глава в (условно) первой арке. событий много, деталей тоже много — все как мы любим (вру: на самом деле я больше люблю главы, где только о чувствах-чувствах-чувствах). начну-ка пояснения с маленького ликбеза: почему шибаю я отвёл образ актера и любителя театра? дело в том, что сам персонаж назван в честь камишибай — разновидности японского уличного театра. кстати, именно из-за этого существует теория, что амадо — это шибай, ибо он выступает как бы рассказчиком истории, как в театре (он же всегда вкидывает нам новый лор: про карму, про историю кагуи и ишшики, про всемогущество и т.д.). ссылка на статью о камишибай: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D1%81%D0%B8%D0%B1%D0%B0%D0%B9 между прочим, эта глава — первый раз, как я пишу шибая. естественно, пришлось много чего ему додумать, но с ним точно не будет скучно. + он имеет крайне интересный набор способностей, судя по канону, и крайне интересную долгосрочную историю с нашим ишшики. объясню еще про гору меру. меру — в буддийской, индуистской и джайновской космологии это священная гора, которая является центром всех материальных вселенных. она считается обителью брахмы (в синтоизме — аменоминакануши) и чем-то вроде рая или местом проживания богов (то бишь такамагахарой). грубо говоря, взобравшись на гору меру, можно попасть в любое измерение (потому она и называется в рассказе меру тысячи миров) — в том числе и божественное (в такамагахару). статья: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B5%D1%80%D1%83 то, что ишшики страдает морской болезнью, кстати, было взято из аниме «боруто»: в сериях с пиратами каваки, бедняжку, постоянно тошнило на борту. мне це показалось забавным, поэтому решил добавить (ля, хахахахв, издеваюсь над ишшики, как могу, ага) а вот другие отсылочки пояснять не буду;)) что ж… а в следующей главе посмотрим, как помирятся мальчики и куда шагнет сюжетик. всем спасибо за прочтение! если есть вопросы — задавайте, конечно же. с новым годом, с китайским новым годом и рождеством. 💋💋💋